1. СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

1. СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Особую тревогу у руководства СССР вызывало состояние северо-западных границ. Беспокоила Советское правительство в первую очередь близость г. Ленинграда к советско-финляндской границе (32 км). Граница эта была определена мирным договором от 14 октября 1920 г., а в 1932 г. между СССР и Финляндией подписан договор о ненападении, продленный спустя два года еще на 10 лет. Между тем были опасения, что эта страна может стать плацдармом для агрессии против СССР, как это произошло в 1918–1920 гг.

В 1935 г. Финляндия объявила себя нейтральным государством. Однако руководство страны активно искало сближения с Германией, особенно с ее военными кругами. Частыми гостями в Берлине были главнокомандующий вооруженными силами Финляндии маршал К. Маннергейм, начальник генштаба генерал X. Эквист, командующий армией генерал X. Эстерман, руководитель шюцкора[336] генерал Л. Малмберг. С ответными визитами посещали Хельсинки немецкие военачальники — начальник генштаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер, познакомившийся со строительством оборонительной линии, и другие руководители военного ведомства Германии. Этим поездкам придавался характер демонстрации «братства по оружию».

Во второй половине 30-х гг. в Финляндии резко возросли ассигнования на военные нужды, составив 25 % годового бюджета. Активизировалась военная помощь западных держав. В 1935–1938 гг. из одной только Великобритании в Финляндию отправлено оружия, боевой техники и боеприпасов на сумму 221 млн. финских марок (около 36 % всего английского военного экспорта). Быстрыми темпами велось строительство необходимой для развертывания войск дорожной сети, военно-морских баз, аэродромов. К началу 1939 г. при участии немецких специалистов в Финляндии были сооружены аэродромы, способные принять в 10 раз больше самолетов, чем их имелось в военно-воздушных силах этой страны.

Большую тревогу Советского правительства вызвала и реакция руководства Финляндии на события марта 1938 г. — поглощение Австрии Германией. Финские военные круги не скрывали своего восхищения «успехами» Германии.

Учитывая все это, уже весной 1938 г. советское руководство вынуждено было принимать срочные меры по обеспечению безопасности северо-западных границ СССР. Для решения этой проблемы Советский Союз в течение 1938 г. предложил финляндским правящим кругам несколько вариантов соглашений.

В апреле 1938 г., обращаясь в конфиденциальном порядке к правительству Финляндии через второго секретаря полпредства СССР в Хельсинки Б.Н. Ярцева, советская сторона предполагала, что главную опасность для СССР представляет фашистская Германия, войска которой могут высадиться в Финляндии и двинуться на Ленинград. В таком случае Красная Армия не будет дожидаться врага, а двинется ему навстречу. Следовательно, территория этой страны превратится в театр военных действий. Если же финская армия окажет сопротивление агрессору, советские войска могли бы прийти ей на помощь, а после успешного отражения агрессии СССР вывел бы их.

Поэтому, принимая во внимание официальный нейтралитет Финляндии, Б.Н. Ярцев по поручению руководства СССР предложил ей заключить военное соглашение лишь на случай нападения со стороны Германии. Этот вариант в Хельсинки принят не был.

Следующей советской инициативой явилось предложение о письменном обязательстве Финляндии в том, что она окажет сопротивление агрессору, примет советскую военно-техническую помощь, разрешит действия Военно-Морского Флота СССР у своих берегов, а также согласится на создание военно-морской и военно-воздушной базы на о. Гогланд (Сур-Сари). Но финляндская сторона отклонила и это предложение, заявив, что принятие данных обязательств не соответствует политике нейтралитета и является нарушением права Финляндии на самоопределение.

Уже в октябре 1938 г., после мюнхенского соглашения, Советский Союз выступил с новым предложением, смысл которого заключался в том, что Финляндия собственными силами займется оборудованием базы на о. Гогланд, а при возможной агрессии Германии, которую Финляндия вряд ли сможет отразить самостоятельно, СССР окажет ей военную помощь. Это предложение в Хельсинки также не приняли.

Таким образом, руководство СССР в 1938 г. предприняло ряд дипломатических попыток урегулировать вопросы обоюдной безопасности Советского Союза и Финляндии. Однако советские инициативы финляндская сторона бойкотировала. Этим закончился первый тур переговоров.

Второй тур начался в марте 1939 г., в обстановке все более обостряющейся политической ситуации в Европе. На этот раз СССР подготовил новые варианты возможных соглашений.

В случае если Финляндия все-таки подвергнется агрессии, Советский Союз предлагал ей военную помощь, гарантии неприкосновенности. В свою очередь, правительство Финляндии должно было взять на себя обязательство оказывать вооруженное сопротивление любой агрессии и содействовать СССР в укреплении безопасности Ленинграда. Кроме того, предполагалось, что Финляндия в целях обеспечения обоюдной безопасности сдаст в аренду СССР на 30 лет острова в Финском заливе (Гогланд, Лавансаари, Сейскаари, Тютерсаари) для оборудования здесь наблюдательных постов[337]. Предусматривался также обмен этих островов на любую приграничную советскую территорию в Карелии севернее Ладожского озера. Но и эти предложения финляндской стороной были отвергнуты.

Вскоре для неофициальных переговоров по поручению руководства СССР в Хельсинки прибыл бывший советский полпред в Финляндии Б.Е. Штейн. Он привез очередной пакет советских предложений, которые сводились к следующему:

советско-финляндская граница переносилась к западу на расстояние, оговоренное в ходе переговоров;

взамен занимаемой Советским Союзом территории согласно договоренности к Финляндии отходила бы советская территория, значительно большая по площади; при этом СССР брал на себя обязанность компенсировать валютой расходы по переселению граждан страны, проживающих на уступаемой Советскому Союзу территории[338].

Эти предложения также не нашли понимания в Хельсинки. Ссылаясь на нейтралитет, финны ответили отказом. Б.Е. Штейн возвратился в Москву. Переговоры были прерваны.

Упорство правительства Финляндии стало вызывать у советского руководства не только непонимание, но и раздражение. В то же время и настойчивость со стороны Советского Союза вызывала подозрительность у правительства Финляндии относительно его намерений и влияла на его реакцию.

Одновременно с переговорами в Хельсинки шли торговые переговоры в Москве. В это время руководитель советской делегации А.И. Микоян пригласил руководителя финляндской делегации и заявил ему, что договор не будет подписан, пока стороны не достигнут соглашения по политическим вопросам[339].

Взаимное недоверие и подозрительность привели к тому, что, не отказываясь от политических методов урегулирования проблемы в принципе, обе стороны начали активизировать военные приготовления.

В Финляндии при активном участии военных специалистов и инспекторов из Англии, Франции, Италии и Бельгии была усилена работа по завершению строительства мощного оборонительного рубежа (впоследствии названного линией Маннергейма)[340]. В июле 1939 г. в приграничной зоне проводились учения войск, на которых присутствовал начальник генштаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер.

Активные меры принимало и советское руководство. Еще в марте 1939 г. Ленинградский округ погранвойск НКВД был реорганизован и на его базе созданы три округа: Мурманский, Карельский и Ленинградский. В Мурманский округ вошли Мурманский, Рестикентский пограничные отряды, Отдельная Енская пограничная комендатура и другие части, охранявшие сухопутный и морской участки государственной границы. Карельский округ (г. Петрозаводск) объединил Петрозаводский, Олангский, Ребольский, Калевальский отряды, а также специальные части и подразделения. В подчинение Ленинградского пограничного округа вошли Сестрорецкий, Ораниенбаумский, Кингисеппский, Гдовский, Псковский и Островский отряды и другие пограничные части и подразделения. Во второй половине сентября все пограничные заставы, комендатуры и отряды Карелии перешли на усиленную охрану границы[341].

В апреле 1939 г. нарком обороны К.Е. Ворошилов проинспектировал войска Ленинградского военного округа по вопросам боевой готовности[342].

В своих мемуарах Маршал Советского Союза К.А. Мерецков отмечал, что на случай вооруженных провокаций на границе или агрессии с территории Финляндии у высшего советского руководства имелись различные варианты ответных действий. В этой связи на него как командующего Ленинградским военным округом возлагалась «…подготовка плана прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны»[343].

«Во второй половине июля, — писал К.А. Мерецков, — я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что несколько недель на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу из возможностей ЛВО, а надо учитывать силы Советского Союза в целом…»[344]

Подготовка к войне началась в сентябре после заключения договора о ненападении между СССР и Германией 23 августа 1939 г.[345] Одновременно с договором министры иностранных дел обоих государств подписали секретный протокол, предусматривавший раздел сфер влияния в Восточной Европе. Преамбула и первый пункт протокола непосредственно касались отношений СССР с Прибалтийскими странами, и в частности с Финляндией. В них говорилось: «При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР…»[346] Таким образом, согласно этому протоколу Финляндия отходила к сфере интересов СССР.

Содержание дополнительного секретного протокола к московскому пакту от 23 августа 1939 г., хранившееся в строгой тайне, после поражения Польши в сентябре 1939 г. все отчетливее проявлялось в конкретных действиях правящих кругов Германии и советского политического руководства.

Советско-финляндская война стала очередной после Польши и Прибалтики пробой прочности советско-германского договора, так как все последующие события после его заключения «развивались точно по протоколу»[347].

Советское правительство и Наркомат обороны СССР предусматривали возможность военных столкновений с Финляндией. Об этом свидетельствует заблаговременное развертывание и сосредоточение на северо-западном участке границы советских войск. Например, 7-я армия, сформированная по приказу наркома обороны СССР от 14 сентября 1939 г. в районе Калинина, с 15 сентября передавалась в оперативное подчинение командующего Ленинградским военным округом (ЛВО) и к концу этого месяца начала выдвигаться к границам Латвии, а к 30 ноября сосредоточилась на Карельском перешейке. 8-я армия, развернутая на базе Новгородской армейской группы, в конце октября передислоцировалась в район Петрозаводска, а к 29 ноября ее соединения вышли к государственной границе с Финляндией. Приказом наркома обороны СССР от 16 сентября 1939 г. в составе ЛВО была сформирована Мурманская армейская группа, которая с 29 ноября переименовывается в 14-ю армию. Таким образом, одновременно с переговорами шло развертывание и сосредоточение армий, завершенное в основном к 28 ноября 1939 г.[348]

Кроме того, между СССР и Прибалтийскими государствами были подписаны пакты о взаимопомощи: с Эстонией — 28 сентября, с Латвией — 5 октября, с Литвой — 10 октября[349]. Их содержание предусматривало введение контингентов Красной Армии на территорию этих стран. В Финляндии это расценили как начало оккупации своих соседей по региону со стороны Советского Союза и как угрозу для себя.

В это время правительство Финляндии стремилось получить от западных держав, в том числе и от США, инструкции относительно того, какую позицию нужно занять в случае требования СССР, чтобы министр иностранных дел Финляндии приехал в Москву для переговоров, подобно Латвии и Эстонии: отказаться ли от переговоров и начать воевать, последствием чего может явиться захват Красной Армией Финляндии, либо заключить соглашение с СССР? Последнего финское руководство явно не хотело, ибо это, с его точки зрения, означало утрату суверенитета[350].

Поэтому, когда советское руководство предложило продолжить переговоры в Москве, правительственные круги Финляндии приняли решение не идти ни на какие уступки и в случае необходимости драться во что бы то ни стало, опираясь на обещанную помощь Англии, США и Швеции. Параллельно с этим правительство отдало распоряжение об эвакуации в трехдневный срок населения из 100-километровой пограничной зоны на Карельском перешейке и побережье Финского залива, объявило всеобщую мобилизацию[351].

Сразу после отъезда правительственной делегации в СССР Финляндия спешно начала готовиться к отражению возможной агрессии со стороны Советского Союза: эвакуировались жители из городов (из Хельсинки — свыше 100 тыс., из Выборга — более 50 тыс. человек), проводилась всеобщая мобилизация, вследствие чего армия достигла 300 тыс. человек, объявлялась всеобщая трудовая повинность, реквизировался частный транспорт. Все больницы подготовили для приема раненых. В Хельсинки усиленно шли работы оборонительного характера[352].

Естественно, что в данной ситуации советско-финляндские отношения продолжали обостряться, еще более укреплялось недоверие Финляндии к Советскому Союзу. Это подтолкнуло ее правительство напрямую обратиться к западным державам, руководство которых было заинтересовано втянуть СССР в войну, всячески стремилось сорвать переговоры и обещало Финляндии военную помощь. Заручившись поддержкой Англии, США, Франции и Швеции и заранее решив не идти на уступки СССР, политическое руководство Финляндии взяло курс на подготовку к отражению возможной агрессии со стороны Советского Союза. В этих условиях 12 октября 1939 г. начался последний, третий тур переговоров в Москве. Переговоры проходили в несколько этапов.

Необходимо отметить, что на всем протяжении переговоров советская сторона постоянно ужесточала условия, которые постепенно перерастали в требования и, наконец, превратились в ультиматум.

На первом этапе переговоров советские предложения сводились к следующему:

1. Заключить пакт о взаимопомощи по образцу договоров, подписанных с Эстонией, Латвией и Литвой; это предложение делегация Финляндии, опасаясь за суверенитет своей страны, отвергла сразу.

2. Сдать в аренду сроком на 30 лет п-ов Ханко (Гангут) для устройства советской военной-морской базы[353].

3. Передать Советскому Союзу в обмен на соответствующую советскую территорию о-ва Гогланд, Сейскаари, Лавансаари, Тютер-саари (малый и большой), Бьерке, а также часть Карельского перешейка от с. Липпола до южной оконечности г. Койвисто, западную часть п-вов Рыбачий и Средний — общей площадью 2761 км? — в обмен на 5529 км? советских территорий в районе Реболы и Поросс-озера[354].

4. Принять взаимные обязательства не участвовать в коалициях государств, прямо или косвенно враждебных СССР или Финляндии, а также разоружить укрепрайоны на Карельском перешейке вдоль границы, оставив обычную пограничную охрану.

В меморандуме правительству СССР от 23 октября 1939 г. правительство Финляндии ответило, что не возражает в принципе против предложения об обмене территорий, но категорически отказывается обсуждать вопрос о передаче в аренду или продаже п-ова Ханко.

В ответном меморандуме от того же числа советское руководство в требовательном тоне вновь подняло вопрос о п-ове Ханко и переносе границы на Карельском перешейке[355].

Тем не менее правительство Финляндии в ответном меморандуме от 31 октября 1939 г. не отказалось от своей точки зрения относительно п-ва Ханко, но высказало готовность пойти навстречу СССР при решении других рассматриваемых проблем[356].

31 октября 1939 г., когда переговоры еще продолжались, Председатель СНК и народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов выступил с докладом на заседании Верховного Совета СССР: «О внешней политике Советского Союза». Он охарактеризовал советско-финляндские отношения как находящиеся в особом положении и подчеркнул, что Финляндия испытывает внешнее влияние. В докладе также отмечалось, что предложения, выдвигаемые советской стороной в ходе переговоров, являются скромными, а сделанные в этом отношении Финляндией уступки явно не достигают цели[357]. Тем самым В.М. Молотов всю ответственность за возможный срыв переговоров возложил на делегацию Финляндии.

Между тем обе стороны по-прежнему готовились к военным действиям. Настойчивость в предложениях, которые по своей сути становились требованиями правительства СССР, в Финляндии расценилась как проявление «русского империализма». По этому поводу министр иностранных дел страны Э. Эркко отмечал: «Всему есть свои границы. Финляндия не может пойти на предложения Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость»[358].

Советская сторона не замедлила ответить угрозой: «Наш ответ прост и ясен. Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели»[359]. Это было открытым предупреждением о том, что политическое руководство Советского Союза в случае отказа Финляндии от его предложений готово начать военные действия. Второй этап переговоров 13 ноября 1939 г. завершился безрезультатно. Не добившись решения проблемы на поприще дипломатии, И.В. Сталин и его окружение окончательно сделали ставку на политику силы в решении пограничной проблемы.

В этих условиях посол СССР в Финляндии В.К. Деревянский в донесении В.М. Молотову рекомендовал предпринять политическое давление на правительство этой страны, предлагал для этого: создать обостренно напряженную обстановку на границе; начать в советской печати антифинляндскую кампанию; организовать митинги и демонстрации общественности; в крайнем случае пойти на денонсацию пакта о ненападении[360].

События, развернувшиеся впоследствии, показали, что предложения В.К. Деревянского были одобрены и приняты к реализации.

За несколько дней перед началом боевых действий на границе возникало множество вооруженных столкновений. Советская печать утверждала в то время, что эти провокации предпринимались лишь финляндской стороной. Так, газета «Правда» 27 ноября 1939 г. опубликовала сообщение штаба ЛВО об имевшем место 26 ноября 1939 г. инциденте в районе пограничного нп Майнила. Как сообщал штаб округа, «26 ноября в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные в километре северо-западнее Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артогнем. Всего финнами произведено семь орудийных выстрелов. Убиты три красноармейца, один младший командир и один младший лейтенант».

Состоялся безрезультатный обмен нотами. И хотя вполне был реален мирный исход конфликта, советская сторона предпочла силовой вариант. Итак, повод к войне был найден. Им стала провокация у пограничного нп Майнила.

Вот как описывает Н.С. Хрущев настроение, царившее в советском руководстве накануне войны: «Было такое мнение, что Финляндии будут предъявлены ультимативные требования территориального характера, которые она отвергла на переговорах, и если она не согласится, то начать военные действия… Достаточно громко сказать, а если не услышат, то выстрелить из пушки, и финны поднимут руку, согласятся с нашими требованиями… Сталин был уверен, и мы тоже верили, что не будет войны, что финны примут наши предложения и тем самым мы достигнем своей цели без войны. Цель — это обезопасить нас с севера.

Вдруг позвонили, что мы произвели выстрел. Финны ответили артиллерийским огнем. Фактически началась война. Я говорю это потому, что существует другая трактовка: финны первыми выстрелили, и поэтому мы вынуждены были ответить. Имели ли мы юридическое и моральное право на такие действия? Юридического права, конечно, мы не имели. С моральной точки зрения желание обезопасить себя, договориться с соседом оправдывало нас в собственных глазах»[361].

Таким образом, военно-политическая обстановка на северо-западной границе СССР характеризовалась своей неоднозначностью. С одной стороны, четко проявлялось стремление советского руководства в диалоге с правительством Финляндии решить проблему своей безопасности, что вполне правомерно в условиях нарастающей военной угрозы. С другой стороны, было очевидным явное нежелание финляндского правительства идти на совместные действия с СССР в военных вопросах. Эта позиция правительства Финляндии, поддерживаемого и в определенной мере направляемого правящими кругами западных держав, вела к обострению отношений между государствами. После подписания советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939 г. и дополнительного секретного протокола к нему характер советско-финских отношений резко изменился.

Приняв решение о ведении политики с позиции силы, советское руководство распространило эти же методы на отношения с Финляндией. Желание любой ценой решить проблемы обеспечения безопасности северо-западных границ СССР лишило советское политическое руководство политической гибкости.