3. СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЙ ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ В РАЙОНЕ оз. ХАСАН (1938)

3. СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЙ ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ В РАЙОНЕ оз. ХАСАН (1938)

После завершения советско-китайского вооруженного конфликта в 1929 г. обстановка на дальневосточных границах недолго была спокойной. Осенью 1931 г. Япония, использовав в качестве повода так называемый «Маньчжурский инцидент»[276], захватила Северо-Восточный Китай, создав здесь марионеточное государство — Маньчжоу-Го.

Оккупация Маньчжурии и последовавший за ней в марте 1933 г. выход из Лиги Наций фактически означали разрыв Японии со всей совокупностью договоров, составлявших Версальско-Вашингтонскую систему[277].

Захват Маньчжурии играл важнейшую роль в экспансионистских планах Японии в отношении советского Приморья, Дальнего Востока и Восточной Сибири. Уже с 1932 г. основу группировок японских войск, развернутых в непосредственной близости от дальневосточных границ СССР, стала составлять Квантунская армия в Маньчжурии.

К началу 1932 г. Квантунская армия насчитывала 64 тыс. человек, что составляло более четверти всей численности сухопутных сил Японии, а к концу 1937 г. она достигла 200 тыс. человек. На ее вооружении в январе 1932 г. имелось 40 танков, 300 орудий и 180 самолетов, к 1937 г. — уже 600 танков, 1500 орудий и 500 самолетов. В непосредственной близости от границ СССР было построено 70 военных аэродромов и около 100 посадочных площадок[278].

Кроме Квантунской армии японское правительство опиралось на армию Маньчжоу-Го общей численностью до 115 тыс. человек. Однако ее основным предназначением была борьба с партизанским движением внутри страны.

Особое внимание японское военное ведомство уделяло строительству в Маньчжурии на приморском направлении мощных укрепленных районов (УР), которые должны были стать плацдармами для накопления сил и средств, а также для огневой поддержки полевых частей на первоначальном этапе военного вторжения в СССР. Из семи сооружавшихся здесь укрепленных районов (Мишаньский, Дуннинский, Пограничный, Хунчунский, Цикейский, Дусичженский и Хутоуский) пять размещались между оз. Ханка и зал. Посьета[279]. Они представляли собой сплошную, на несколько десятков километров полосу железобетонных сооружений, объединявших сотни дотов и дзотов.

С наращиванием милитаристской Японией «военных мускулов» росла напряженность на дальневосточных границах Советского Союза. Менялся и характер нарушений государственной границы. В начале 30-х гг. наиболее характерными случаями нарушения границы были контрабандный вывоз золота, сырья и товаров, незаконный промысел японских рыбаков в наших территориальных водах, реже — заход в них японских военных судов и как исключительный факт — проникновение на советскую территорию вооруженных групп. С 1934 г. линия поведения японских военных властей в отношении советских границ резко изменилась.

Как отмечалось в докладе Управления пограничной и внутренней охраны НКВД Дальневосточного края об обстановке на границе, датированном декабрем 1934 г., «заметным мероприятием японцев на границе было изучение линии прохождения границы и создание большого числа инцидентов. Работа, как видно, направлялась центром, так как еще в марте 1934 г. японская пресса отмечала, что созданный в Синьцзяне пограничный комитет приступает к тщательному обследованию линии прохождения границы. На протяжении всего года в маньчжурском прикордоне действовали специальные топографические партии, которые, помимо военного изучения прикордона, топографических съемок местности, установления опорных топографических пунктов и прочее, занимались специальным исследованием линии прохождения границы»[280]. В документах указывалось также на случаи установления на границе новых знаков — столбов.

Несмотря на то что граница на советско-маньчжурском участке была достаточно точно демаркирована в 1886 г. на основании Хунчунского соглашения России с Китаем, Советскому правительству в жесткой форме было предложено создать двустороннюю комиссию по ее редемаркации.

В этот период участились случаи перехода границы японскими военными чинами. Нередко они сопровождались провокационными действиями, порчей сооружений, находящихся у границы, стрельбой по местным жителям и пограничникам.

Активизировалась также японская авиация. Самолеты-разведчики стали регулярно появляться над советской территорией, а время их пребывания и глубина полета значительно увеличились.

Только за период с 1 января по 1 августа 1935 г. было отмечено 64 случая перехода границы группами и целыми подразделениями японских военнослужащих, 41 случай обстрела из-за кордона пограничных нарядов, местных жителей и селений, 33 случая нарушения границы японскими самолетами, 29 случаев нарушений наших вод военными и браконьерскими японскими судами, 26 случаев перехода границы маньчжурами в целях сбора ягод и грибов. За указанный период в результате нападений и обстрелов было убито шесть пограничников и ранено трое.

Так, 1 мая 1935 г. японо-маньчжурский отряд, проникнув на нашу территорию в районе Гродеково-Пограничная, устроил засаду и открыл огонь по советскому пограничному наряду. Пограничники во главе с младшим командиром А. Краевым вступили в неравный бой и вынудили нарушителей уйти за кордон. В этом бою А. Краев погиб. Советское правительство посмертно наградило его орденом Красного Знамени, а заставе, на которой служил отважный пограничник, было присвоено его имя.

1936 год также начался рядом провокаций. 30 января две японские роты перешли советскую границу в Гродековском районе и напали на пограничный наряд. Прибывшие ему на помощь пограничники во главе с начальником заставы капитаном А.Д. Агеевым, несмотря на значительное превосходство японцев, вступили в бой. Агеев умело рассредоточил небольшую группу своих бойцов и в течение короткого времени вынудил врага, потерявшего 31 человека убитыми, 23 ранеными и 24 обмороженными, покинуть советскую территорию.

В августе 1936 г. правительство Японии приняло программу, именуемую «Основные принципы национальной политики». Суть ее сводилась к идее «превратить империю номинально и фактически в стабилизирующую силу в Восточной Азии»[281]. Препятствием на пути к реализации этой идеи, безусловно, был советский Дальний Восток.

С принятием названной программы внутри самой Японии значительно усилилась пропаганда войны, а на советской дальневосточной границе участились случаи вооруженных провокаций.

Советское правительство, пытаясь ослабить напряженность, согласилось создать двустороннюю комиссию по редемаркации советско-маньчжурской границы. Однако теперь Япония отказалась от этого, так как параллельно с этой комиссией СССР предложил создать пограничную комиссию по урегулированию и предотвращению конфликтов.

Провокации на границе продолжались. Так, 26 мая 1937 г. в районе погранзнака № 18 пограничный наряд из четырех человек подвергся нападению японо-маньчжурского отряда, вторгшегося на территорию СССР.

В июне и начале июля японские солдаты неоднократно нарушали водную границу СССР на Амуре, пытаясь захватить принадлежавшие Советскому Союзу о-ва Большой, Сеннуха, Изюбреный, Виноградный, обстреливали советские катера. 29 июня на Амуре, в районе о. Сыченский японский катер обстрелял погранпост, после этого, нарушив речную границу, открыл артиллерийский огонь по нашему пограничному катеру. Были убиты два и ранены три краснофлотца. 30 июня артиллерийским огнем с маньчжурского судна был потоплен катер № 72 Зейского погранотряда.

Всего за 1937 г. только на маньчжурском участке границы было задержано 3826 нарушителей, из них 114 впоследствии были разоблачены как агенты японской разведки.

Учитывая реальную военную опасность, исходящую от милитаристской Японии, Советское правительство стало принимать меры по укреплению дальневосточных границ СССР.

К началу 1931 г. на Дальневосточном театре имелись лишь небольшие формирования Советских Вооруженных Сил. Организационно они составляли Особую Краснознаменную Дальневосточную армию, в которую входили Приморская и Забайкальская группы войск, Амурская военная флотилия.

В соответствии с постановлением комиссии обороны при СНК СССР от 13 января 1932 г. началось увеличение численного состава и усиление технической оснащенности дальневосточной группировки советских войск. С весны этого же года развернулось формирование Морских сил Дальнего Востока (командующий М.В. Викторов), преобразованных впоследствии (11 января 1935 г.) в Тихоокеанский флот.

Ввиду продолжающегося наращивания численности Квантунской армии Советское правительство решило создать на Дальневосточном театре два военных округа. С этой целью 7 мая 1935 г. из состава ОКДВА выделяется Забайкальская группа войск, которая затем развертывается в Забайкальский военный округ (командующий комкор И.К. Грязнов). Сама же ОКДВА преобразовывается в Дальневосточный военный округ (ДВВО)[282].

В течение 1935–1936 гг. войска новых восточных округов были значительно усилены соединениями и частями, передислоцированными с запада. В итоге к 1937 г. на дальневосточных рубежах была сосредоточена четверть всех Сухопутных войск СССР. Только на вооружении ОКДВА имелось свыше 1800 самолетов и около 2000 танков.

В связи с повышением общей обороноспособности на материковой части Дальнего Востока в районах, обороняемых ОКДВА (Задача обороны Сахалина, Камчатки и района Советской Гавани до бухты Ольга возлагалась на части погранохраны и войска ОГПУ.)[283], с пограничных отрядоЕ была снята задача мобилизационного развертывания по особым штатам военного времени. В боевые действия на ТВД они должны были впредь вступать в штатах мирного времени и выполнять задачи разведки и прикрытия районов развертывания основных сил фронта.

Принимались меры по организационному улучшению и материальному укреплению частей и подразделений пограничных войск. В период с ноября 1937 г. по март 1938 г. было сформировано пять пограничных отрядов (Шилкинский, Буреинский, Хинганский, Бикинский и Кумарский) и восемь (в том числе Посьетский) переформированы по новым штатам. Общая численность пограничных войск в Дальневосточном крае к 1938 г. была доведена до 15 388 человек[284]. Для увеличения резервов погранотряда и возможностей маневра ими при большинстве погранкомендатур были созданы резервные заставы. Повышены огневые возможности маневренных групп, организована надежная проводная связь со всеми заставами.

Однако советское руководство, несмотря на возросшие возможности ОКДВА и погранохраны ДВК, занимало весьма осторожную позицию в отношении провокационных действий Японии на дальневосточных границах. Декларируя их ненарушимость и неприкосновенность в различных заявлениях, оно в то же время ограничивало действия пограничников по вооруженному пресечению нарушений границы. Только в 1935 г. было объявлено четыре меморандума НКВД СССР о линии поведения погранохраны на Дальнем Востоке и о порядке применения ею оружия. Эти документы требовали от погранохраны проявлять чрезвычайную осторожность в действиях на границе, всемерно избегать создания поводов к возникновению конфликтов. Так, при преследовании нарушителя пограничникам запрещалось применять оружие, если пули ложились на сопредельную сторону. Ведение огня по нарушителям, спасающимся бегством с нашего берега или острова, разрешалось только в случае, если они являлись «известными и разыскиваемыми пограничниками личностями». Категорически запрещалось стрелять по всем нарушающим границу плавсредствам, нельзя было пускать в дело оружие пограничникам, не входящим в состав наряда. А после вооруженного инцидента в районе Ново-Алексеевки, происшедшего по вине японской стороны 12 октября 1935 г., в Управление пограничных и внутренних войск ДВК пришла телеграмма, в которой говорилось: «В случае нового нападения японских (или маньчжурских) частей не вступать в бой в пределах до трех километров от нашей границы и лишь после продвижения японцев за пределы трех километров дать достойный отпор, но ни в коем случае не допуская перехода нашими частями границы»[285].

Эти требования шли вразрез с требованиями «Устава службы пограничной охраны» (1927) и «Положением об охране государственных границ СССР» (1927), что, в свою очередь, вызывало нервозность и неуверенность в собственных действиях у личного состава пограничных войск.

Весной 1938 г. военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке еще более обострилась. За несколько месяцев границу нарушило 1754 человека, 124 раза нарушали границу военнослужащие Квантунской армии, 40 раз вторгались в воздушное пространство СССР японские самолеты. В докладе Управления пограничных и внутренних войск ДВК об обстановке на границе за июнь 1938 г. указывалось: «Японцы в последнее время ведут настойчивую, не стесняясь в выборе средств, войсковую разведку подступов от черты границы к ближайшим нашим грунтовым и железнодорожным путям, пытаются захватить наших пограничников в целях уточнения данных о нашей пограничной полосе… захватывают пограничные высоты и возводят на них оборонные сооружения»[286].

Обозначились и наиболее вероятные направления предполагаемой агрессии. Основные силы японских войск, находившихся в непосредственной близости от советской границы, были сосредоточены на гродековско-барабашском и посьетском направлениях. В начале июля стало окончательно ясно, что провокация готовится в районе оз. Хасан.

Выбор места не был случайным. Озеро Хасан и окружающие его высоты в силу своего географического положения и условий местности имели важное оперативно-тактическое значение. Во-первых, здесь сходились границы трех государств: СССР, Маньчжоу-Го и Кореи. Во-вторых, лишь 10 км отделяли их от Тихого океана, и отсюда отлично просматривались зал. Посьета и бухта Тихая. В-третьих, захват высот Заозерной и Безымянной позволял окончательно замкнуть железобетонный «пояс» Хунчунского укрепрайона и держать под контролем все передвижения советских войск на восточном берегу озера.

Оценивая складывающуюся военно-политическую обстановку на дальневосточных рубежах, советское руководство пришло к верному выводу о перерастании военного противостояния в стадию реальной военной угрозы. В этой связи 1 июля 1938 г. Отдельная Дальневосточная армия была преобразована в Дальневосточный фронт. Командующим был назначен Маршал Советского Союза В.К. Блюхер, начальником штаба — комкор Г.М. Штерн. В состав фронта входили 1-я и 2-я отдельные Краснознаменные армии.

Пограничная охрана ДВК также принимала меры по организации обороны линии государственной границы и высот, находящихся в непосредственной близости от нее.

Приказ о занятии выс. Заозерной подразделениями пограничных войск был отдан лично первым заместителем наркома внутренних дел М.П. Фриновским[287], который в это время находился на Дальнем Востоке вместе с начальником Главного политического управления РККА Л.З. Мехлисом. Оба высокопоставленных лица прибыли в Хабаровск накануне хасанских событий для расследования обстоятельств ухода за границу начальника управления НКВД по Дальневосточному краю Г. Люшкова и инспекции частей ДВФ и Дальневосточного округа пограничных и внутренних войск. 10 июля 1938 г. заместитель начальника Посьетского пограничного отряда майор А.Д. Алексеев докладывал в округ о том, что «высота занимается резервной заставой, дополнительно нарядом заставы Подгорная, Пакшекори… Начаты окопные работы, идет заготовка кольев…»[288]

Однако реальных сил и средств для организации сколько-нибудь эффективной обороны высот в районе оз. Хасан у пограничного отряда не было. При общей численности личного состава застав, комендатур и маневренной группы Посьетского погранотряда 1225 человек и протяженности охраняемого участка границы 237 км плотность охраны составляла лишь 5,1 человека на километр.

Имеющееся в отряде количество боеприпасов, минно-взрывных и других материальных средств не было рассчитано на ведение длительных боевых действий, а существовавшие ранее мобилизационные запасы были изъяты в связи с переводом погранотрядов на содержание только по штатам мирного времени. Таким образом, готовясь к обороне, пограничники не имели многого из того, что должна была иметь воинская часть для ведения боя. В отряде был лишь расходный запас патронов и гранат, не было шанцевого инструмента на каждого бойца, отсутствовали средства полевой связи, инженерное имущество и минно-взрывные средства для устройства заграждений.

Иллюстрацией скудных материальных возможностей Посьетского погранотряда могут служить указания его начальника полковника К.Е. Гребенника о проведении на выс. Заозерной мероприятий подготовительного характера: «…доставить на выс. Заозерную нефть, бензин, паклю. Дать указания, как их использовать; сделать подвесные катящиеся рогатки из кольев; сделать фугасы, подготовить «камнеметы»; собрать лодки и сделать весла»[289].

С середины июля японское правительство приступило к дипломатическому «обеспечению» готовящейся агрессии. 15 июля японский поверенный в Москве Ниси посетил НКИД СССР и в ультимативной форме потребовал отвода советских пограничников с западного берега оз. Хасан. Дипломату были предъявлены протоколы Хунчунского соглашения России с Китаем 1886 г. с приложенной к ним картой. Эти документы официально подтверждали, что высоты Заозерная и Безымянная бесспорно расположены на советской территории. Однако через пять дней японский посол в Москве Мамору Сигемицу вновь посетил наркома иностранных дел М.М. Литвинова и заявил, что японское правительство на основании имеющихся у него данных пришло к заключению о принадлежности этого района Маньчжоу-Го. А «у Японии имеются права и обязанности перед Маньчжоу-Го, по которым она может прибегнуть к силе и заставить советские войска эвакуироваться с незаконно занятой ими территории Маньчжоу-Го»[290].

Вслед за этим дипломатическим демаршем 21 июля 1938 г. японский военный министр Итагаки и начальник генерального штаба принц Канин во время аудиенции у императора Хирохито получили согласие на начало военных действий в районе оз. Хасан[291]. На следующий день состоялось совещание премьер-министра Японии с министрами иностранных дел, военным, морским и финансов, на котором обсуждался вопрос о начале военных действий. Совещание констатировало, что приготовления полностью завершены и дело лишь в дате нападения.

23 июля 1938 г. японские военные начали выселять местных жителей из приграничных деревень в районе предполагаемых боевых действий. А на другое утро на песчаных островах р. Тумень-Ула появились огневые позиции артиллерии. На выс. Богомольной, на удалении 1 км от Заозерной, были оборудованы пулеметные огневые позиции и установлена легкая артиллерия.

Все это, без сомнения, свидетельствовало о подготовке Японией военного конфликта или крупной военной провокации в районе оз. Хасан.

Для поддержки пограничников из состава 1-й армии была выделена и направлена в район Заречья стрелковая рота лейтенанта Д.Т. Левченко, усиленная взводом танков. Однако использовать ее для непосредственного усиления пограничного гарнизона, созданного на высотах Заозерной и Безымянной, командование фронта не разрешило. Видимо, опасаясь последствий решительной «атаки» японской дипломатии, В.К. Блюхер 20 июля личным указанием снял с границы выставленный 19 июля на Заозерную из состава роты стрелковый взвод, объяснив это тем, что «он считает, что первыми должны драться пограничники, которым в случае необходимости будет оказана армией помощь и поддержка»[292].

Направленные 24 июля из Посьета на плавсредствах отряда усиленные батальоны 118-го и 119-го стрелковых полков, два эскадрона 121-го кавполка 40-й дивизии также были сосредоточены в районе Заречья и Ханси.

О противоречивости и несогласованности в действиях советского военного руководства накануне конфликта можно судить по кардинальному различию оценок инцидента, связанного с убийством в районе Заозерной японского жандарма Мацусима Сакуни.

Из телеграммы, направленной М.П. Фриновским наркому внутренних дел Н.И. Ежову, следует, что японец был убит начальником инженерной службы Посьетского пограничного отряда лейтенантом В.М. Виневитиным при попытке возвратиться на маньчжурскую территорию после нарушения границы в составе группы из пяти человек. «Оружие применено абсолютно правильно, труп убитого японского жандарма подобран на нашей территории в 5 метрах от линии границы. Направление выстрела шло параллельно линии границы на юго-восток»[293].

Для расследования данного инцидента по инициативе командующего Дальневосточном фронтом В.К. Блюхера была создана комиссия, но в связи с начавшимися боевыми действиями она не успела сделать каких-либо определенных выводов. Однако Блюхер направил И.В. Сталину и К.Е. Ворошилову телеграммы, в которых обвинял Фриновского в развязывании конфликта и утверждал, что японец убит на маньчжурской территории[294].

В свою очередь Фриновский телеграфировал Ежову: «В ходе разбора этого дела… и личное поведение Блюхера убедили меня в том, что он по меньшей мере лжец, обманывающий партию и правительство и боящийся разоблачения, если не большего»[295].

Таким образом, в результате противоречивых оценок, сделанных высшим военным руководством, и вытекающей из этого несогласованности действий в развернутых боевых порядках на участке обороны, включавшем высоты на западном берегу оз. Хасан, оказались только пограничники (рис. 3).

Позиции, на которых расположились подразделения Посьетского погранотряда в районе оз. Хасан, занимали 4,5 км по фронту и 1,5 кмв глубину. Район обороны состоял из четырех импровизированных, слабо подготовленных в инженерном отношении опорных пунктов. К вечеру 28 июля 1938 г. в опорных пунктах расположились: в первом, на выс. Безымянной, усиленный наряд лейтенанта А.Е. Махалина в составе 11 человек с ручным пулеметом; во втором, на выс. Заозерной, — гарнизон численностью 92 человека со станковым пулеметом. Здесь было создано два боевых участка. Одним (правым) командовал начальник погранзаставы Пакшекори лейтенант П.Ф. Терешкин, вторым (левым) — начальник резервной заставы лейтенант С.Я. Христолюбов. Общее руководство гарнизоном высоты осуществлял старший лейтенант Е.С. Сидоренко, его заместителем по политической части был техник-лейтенант И.И. Забавин. Третий опорный пункт на высоте с отметкой 62,1 занимал усиленный наряд из 12 человек во главе с лейтенантом Т.И. Курдюковым, на четвертом (высота с отметкой 68,8) был расположен станковый пулемет для огневой поддержки наряда на Безымянной. Рядом находился командный пункт заместителя начальника пограничных и внутренних войск Дальневосточного округа полковника Федотова и полевой штаб созданной сводной группировки пограничных войск во главе со старшим лейтенантом Мирошиным.

Рис. 3. Участие пограничников в боевых действиях у оз. Хасан 29–31 июля 1938 г.

В непосредственной близости от района обороны располагался личный состав погранзастав Пакшекори и Подгорная общей численностью до 50 человек. Однако они не могли составлять резерв изготовившимся к обороне у Хасана пограничникам, так как несли службу по охране участка границы западнее и восточнее озера. Два усиленных армейских стрелковых батальона по-прежнему оставались в районах сосредоточения, и, кроме того, в районе заставы Пакшекори находилась рота поддержки с танковым взводом. Противник на посьетском направлении сосредоточил 3 пехотные дивизии, 1 механизированную бригаду, 1 кавалерийский полк, 3 пулеметных батальона и 70 самолетов[296]. Однако непосредственное участие в вооруженном конфликте принимали лишь части и подразделения 19-й пехотной дивизии. Этот факт свидетельствует о том, что японская сторона достаточно четко планировала масштаб конфликта и преследовала вполне определенные цели. Сил и средств одной пехотной дивизии, по расчетам японцев, было вполне достаточно для захвата и удержания высот на западном берегу оз. Хасан. Остальные силы, сосредоточенные на указанном направлении, должны были продемонстрировать серьезность намерений и вынудить советское руководство пойти на переговоры по пересмотру прохождения линии границы на данном участке.

Ход вооруженного разрешения создавшегося пограничного конфликта условно делится на три периода: первый — с 29 по 31 июля, его характерной особенностью являлось ведение пограничных оборонительных боев; второй — с 1 по 5 августа, период развертывания армейской группировки войск и подготовки ее к контрнаступлению; третий — с 6 по 10 августа, контрнаступление советской группировки и полное освобождение захваченной Японией территории.

Боевые действия в районе оз. Хасан начались 29 июля 1938 г. В 16.00 группа японцев численностью до 150 человек, используя туман и отсутствие выдвинутых непосредственно к границе разведдозоров, скрытно подошла к оборонительной позиции усиленного пограничного наряда лейтенанта А.Е. Махалина на выс. Безымянной и неожиданно атаковала ее[297]. Разгорелся ожесточенный бой. Взятый в кольцо наряд из 11 пограничников мужественно отражал атаки противника. Но силы были слишком неравными. При прорыве окружения в рукопашном бою лейтенант Махалин был смертельно ранен. Отважно сражались с врагом и пали смертью храбрых пограничники Д. Емцев, В. Поздеев, И. Шмелев, А. Савиных.

Находившийся в это время на Заозерной полковник К.Е. Гребенник направил в поддержку обороняющимся группу пограничников из 20 человек, возглавляемую лейтенантом И.В. Ратниковым. С заставы Пакшекори на помощь бойцам Махалина выдвинулась группа под командованием лейтенанта Г. Быховцева, а также рота поддержки лейтенанта Д. Левченко.

К 18.20 силами прибывшего продкрепления противник был сбит с высоты и отброшен до линии границы[298]. Больше в этот день боевые действия не возобновлялись.

В течение 30 июля японское командование продолжало усиленно сосредоточивать войска в районе Заозерной. Во второй половине дня в целях выявления огневых позиций пограничников японцы открыли беспорядочный огонь по высоте. Но хитрость не удалась — советская сторона молчала.

К исходу 30 июля в соответствии с решением заместителя начальника войск Дальневосточного пограничного округа полковника Федотова, находившегося в районе боевых действий, оборона хасанского участка пограничными подразделениями и частями поддержки регулярных войск была построена следующим образом: северный скат Заозерной (правый фланг обороны) занимала погранзастава Подгорная под командованием лейтенанта П.Ф. Терешкина, усиленная пулеметным взводом и противотанковой батареей батальона поддержки 118-го стрелкового полка; в центре и на южном склоне Заозерной (левый фланг) располагались резервная застава лейтенанта С.Я. Христолюбова и маневренная группа отряда, усиленная взводом станковых пулеметов, севернее левого фланга обороны находилось усиленное отделение во главе с младшим командиром Г.А. Батаршиным. На выс. Безымянной располагались стрелковая рота лейтенанта Д. Левченко и группа пограничников во главе с лейтенантом Г. Быховцевым. На высоте с отметкой 62,1 занимали оборону стрелковая рота поддержки 119-го стрелкового полка, усиленная батареей противотанковой артиллерии и взводом танков, и подразделение пограничников лейтенанта Т.И. Курдюкова. Между высотами Безымянной и Заозерной находились в обороне главные силы батальонов усиления, имевшие впереди себя боевое охранение из стрелкового и пулеметного взводов, и группы из 28 пограничников под командованием лейтенанта И.В. Ратникова.

Каждая из обороняемых высот представляла собой самостоятельно действующий опорный пункт. Дальность расстояния не позволяла организовать между ними эффективное огневое взаимодействие и устойчивую связь, так как средств радиосвязи подразделения погранотряда не имели.

В ночь с 30 на 31 июля японцы силами до двух полков с инженерными подразделениями, поддерживаемые артиллерийским огнем, с трех направлений атаковали Заозерную и Безымянную. Японские цепи двигались на Заозерную со стороны Дигашели, Хомоку и выс. Богомольной. К сожалению, командир гарнизона Заозерной не предусмотрел мер для того, чтобы своевременно обнаружить подход противника к линии границы. В результате японцы беспрепятственно пересекли ее и были обнаружены разведдозором во главе с комвзводом И.Д. Чернопятко уже в непосредственной близости от оборонительных позиций, на удалении 150 м от линии границы. Завязался бой.

В течение ночи японские батальоны, не считая мелких отвлекающих вылазок, предприняли четыре мощные атаки на высоту, каждая из которых чередовалась с 20-30-минутным артналетом.

Вот лишь некоторые эпизоды этой драматической смертельной схватки. Японцы, тесня заставу лейтенанта С.Я. Христолюбова, поднялись по южному склону почти до вершины высоты. Пулеметчики, в особенности расчет Тараторкина, в упор расстреливали вражеские цепи. Старший лейтенант Е.С. Сидоренко трижды поднимал пограничников в контратаку. Во время одной из них пулеметчик Иван Бабушкин, расстреляв боезапас, схватил пулемет за горячий ствол и стал орудовать им как палицей. Лейтенант В.М. Виневитин, прибывший с подкреплением с правого фланга, выстрелами из пистолета уложил несколько самураев и возглавил преследование отступавших врагов.

На окоп, обороняемый младшим командиром И.Д. Чернопятко, ринулась группа японцев. Отважный пограничник отбивался гранатами, а когда они кончились, метнул в окружавших его врагов револьвер, затем, воспользовавшись замешательством противника, перепрыгнул в другой окоп, добыл оружие и продолжил бой.

К утру положение на Заозерной еще более осложнилось. Заканчивались боеприпасы, связь с командным пунктом прервалась. Многие пограничники погибли. Комиссару Забавину пробило осколком мины грудь, был ранен в голову лейтенант Виневитин. Чернопятко, обмотанный бинтами, командовал всем левым флангом вместо лейтенанта Христолюбова, получившего около 40 пулевых, штыковых и осколочных ранений. Ранило лейтенанта Терешкина. Он не мог двигаться, но управлял боем вместо убитого Сидоренко. Практически все оставшиеся в живых защитники Заозерной были ранены. Японцы, подступив с трех сторон к ее вершине, стали замыкать кольцо окружения вокруг отчаянно сражавшегося гарнизона…

Несколько успешнее складывалась обстановка на участке обороны стрелкового батальона 118-го стрелкового полка. Пограничные секреты лейтенанта И.В. Ратникова, прикрывавшие ударную группу батальона с фронта, были выдвинуты непосредственно на линию границы и своевременно предупредили о появлении противника на этом направлении. Отбив первые атаки японцев, батальон предпринял контратаку в направлении Заозерной, вокруг которой замыкалось кольцо окружения. Особенно отличалась 7-я рота батальона. Она захватила высоту, но удержать ее не смогла. Тем не менее контратака предотвратила окружение гарнизона на Заозерной. Отход с высоты уцелевших пограничников прикрывал огнем пулемета лейтенант П.Ф. Терешкин. Его самого, уже тяжело раненного, последним вплавь через озеро переправили к своим.

Умело действовал пограничник лейтенант Т.И. Курдюков. Его два отделения совместно со стрелковой ротой мужественно обороняли выс. Пулеметную. Смять их оборону и выйти в район заставы Подгорной японцам не удалось.

Под давлением превосходящих сил противника утром 31 июля обороняющиеся подразделения стали постепенно отходить от выс. Заозерной к выс. Безымянной. В целях занятия более выгодного рубежа (выс. Седло — выс. 68, 8) решением командования начался по-батальонный вывод группировки из боя. Первым выводился батальон 118-го стрелкового полка. Но командир батальона 119-го стрелкового полка начал отход раньше, чем вышел из боя батальон 118-го. В результате этого боевой порядок оборонявшихся нарушился, подразделения перемешались и управление со стороны командиров батальонов было утеряно. Командиры артдивизионов, видя беспорядочный отход пехоты, начали без приказа снимать свои наблюдательные пункты с выс. 68, 8, в силу чего пехота оказалась без огневого прикрытия артиллерии.

Группа лейтенанта Ратникова была прижата противником к озеру. Командир принял решение пробиться к Безымянной и соединиться с пограничным нарядом Быховцева и ротой Левченко. Он повел бойцов в атаку. На Безымянной его замысел поняли и поддержали огнем. Прорыв удался.

К 12.00 наступление врага было остановлено. К этому времени японские части, обходя оз. Хасан с юга и с севера, успели продвинуться на 2–4 км в глубь советской территории.

В пограничных боях в районе высот Заозерной и Безымянной японцы потеряли 257 солдат и офицеров. Наши потери, по официальным данным, составили 13 человек убитыми и 55 ранеными[299].

Таким образом, завершился первый период вооруженного разрешения конфликта в районе оз. Хасан. Этот период характеризовался ожесточенными оборонительными пограничными боями, ведущую роль в организации и ведении которых играли части и подразделения пограничных войск, поддерживаемые приданными армейскими подразделениями. При этом проявилась совершенная недостаточность собственных сил Посьетского пограничного отряда для организации оборонительного боя. Его организационно-штатная структура, рассчитанная на мирное время, нехватка вооружения, отсутствие средств радиосвязи и слабое инженерное обеспечение не позволили эффективно организовать и вести боевые действия. Собственные резервы отряда были малочисленны, маневр силами и средствами ограничен в связи с необходимостью усиленной охраны участков границы за пределами зоны конфликта.

С самого начала боевых действий было неясно, кому должна подчиняться действующая группировка войск. Как позже отмечал штаб пограничных войск округа, «вопрос о руководстве пограничными боями никогда конкретно не обсуждался и не решался, это сказалось на руководстве боями 29–31 июля»[300]. Командование группировки, возглавляемое полковником Федотовым, получало приказы из трех инстанций: от командования Дальневосточного фронта, начальника пограничных и внутренних войск и командования 1-й армии. Командир 40-й стрелковой дивизии, из состава которой были выделены батальоны 118-го и 119-го стрелковых полков, также стремился влиять на руководство боями.

Отрицательную роль сыграла и ведомственная разобщенность частей и подразделений, находящихся в непосредственной близости от района конфликта. Так, с утра 31 июля в ближайшем тылу действующей группировки, в районе выс. 194, 0, находились подразделения 119-го стрелкового полка и разведывательного батальона 40-й стрелковой дивизии. Эти части в течение всего дня наблюдали бои в районе высот и не только не оказали поддержки пограничникам, но даже не поставили их в известность о своем местонахождении.

Созданный силами 59-го погранотряда полевой штаб во главе со старшим лейтенантом Мирошиным (начальник штаба и начальник связи) по своему составу оказался практически недееспособным.

Выявилась также слабая тактическая подготовка командиров-пограничников. В предвидении боевого столкновения они не сумели перестроить обычную службу пограничных нарядов в боевые охранения. Разведка по-прежнему сводилась к обычному войсковому наблюдению, подтверждавшему факт сосредоточения 19-й пехотной дивизии противника, построение же боевого порядка его сил не изучалось.

Анализируя опыт боев первого периода, штаб пограничного округа отмечал: «Приходится признать горькую правду: если бы тот героизм и исключительная стойкость в бою красноармейского состава были помножены на высокую тактическую подготовку командного состава, то вряд ли японским захватчикам удалось бы… овладеть выс. Заозерная…»

Начало второго периода вооруженного разрешения конфликта характеризовалось полным отказом противника от наступления и переходом его к обороне. Во второй половине дня 1 августа в район боевых действий стали подходить части 40-й стрелковой дивизии, получившей задачу контратаковать противника и вытеснить его с занимаемых высот. Однако, совершив изнуряющий марш, они лишь к ночи смогли занять исходное положение для наступления. 2 августа при поддержке артиллерии три полка 40-й стрелковой дивизии перешли в наступление, одновременно нанося удары со стороны высот 68,8 и 62,1 в направлении Заозерной. Им удалось потеснить противника за оз. Хасан, к подножию сопок, и локализовать конфликт, но для разгрома врага сил одной дивизии было явно недостаточно.

К исходу 2 августа в район боев прибыли Маршал Советского Союза В.К. Блюхер и член Военного совета Дальневосточного фронта дивизионный комиссар П.И. Мазепов, а днем раньше — начальник штаба фронта комкор Г.М. Штерн. Продолжали подходить и новые части Красной Армии. К 3 августа здесь сосредоточились силы двух стрелковых дивизий и мотобригады. Они были объединены в 39-й стрелковый корпус, на который и возлагалась задача по разгрому японских войск. Командиром корпуса был назначен комкор Г.М. Штерн.

В ночь на 4 августа в штаб корпуса поступила директива народного комиссара обороны, которой предусматривались меры по подготовке к разгрому японских войск, в частности рекогносцировка местности и разведка противника. Нарком предлагал в рекогносцировочные группы включить командиров-пограничников, хорошо знающих местность[301].

В соответствии с директивой к 11.00 4 августа начальник Посьетского пограничного отряда полковник К.Е. Гребенник и два офицера штаба отряда прибыли в район северо-восточных скатов выс. 194, 0 для работы в рекогносцировочных группах.

Наши части продолжали усиленно готовиться к наступлению. Активное участие в подготовке принимали и пограничники. К исходу дня полковник Федотов телеграфировал в Хабаровск: «Мной выделено 9 командиров-пограничников, хорошо знающих район боевых действий, из расчета один на полк»[302].

Часть пограничных подразделений, находившихся в районе конфликта и сохранивших боевую готовность, выполняли задачу по прикрытию флангов группировки войск.

Япония, стремясь закрепить достигнутый успех и сохранить за собой захваченную территорию, 4 августа заявила о своем намерении разрешить конфликт «мирным путем». Японские дипломаты попытались навязать советской стороне переговоры об изменении существующей границы, а также добиться, чтобы на ряде участков территории СССР остались японские войска.

Правительство СССР твердо заявило, что прекращение боевых действий возможно лишь при восстановлении положения государственной границы по состоянию на 29 июля 1938 г. Японцы на это предложение не согласились.

Советское военное командование приступило к подготовке генерального наступления, намеченного на б августа. Начать наступление предполагалось с мощного авиационного налета и артиллерийской подготовки силами трех артиллерийских полков. Кроме того, в артподготовке должен был участвовать дивизион береговой артиллерии Тихоокеанского флота. Для успешного осуществления операции требовалось, во-первых, тройное превосходство численности наступающей пехоты и средств подавления, во-вторых, внезапность и одновременность атаки.

Важнейшей задачей пограничных войск в этот период было надежное прикрытие общевойсковой группировки с флангов и воспрещение внезапного выхода противника в тыл армейского корпуса через прилегающие к месту конфликта участки границы.

Из-за плохих погодных условий намеченное на утро 6 августа наступление было отложено и началось лишь во второй половине дня. Разрешение вооруженного конфликта в районе оз. Хасан перешло в третий, завершающий период.

Противник яростно сопротивлялся. Вражеские орудия, установленные на Безымянной, вели огонь по атакующим советским войскам прямой наводкой. Японские укрепления были обтянуты колючей проволокой в три-четыре ряда. Но наступление частей Красной Армии развивалось стремительно.

Завязавшийся бой в скором времени на многих участках перешел в рукопашную схватку. Бойцы 96-го стрелкового полка за няли северо-восточные скаты Безымянной. 119-й полк, взяв с боями ее восточные скаты, продолжал вести наступление на Зоазерную.

Упорно пробивался к Заозерной и 118-й стрелковый полк. Во главе одного из батальонов полка шел пограничник лейтенант С.С. Лобанов. Накануне штурма высоты он получил приказ: вместе с командиром передового батальона вести полк в бой. В донесении, написанном сразу же после освобождения высоты командованием батальона, отмечалось: «Лейтенант Лобанов, ведя нас в бой, всегда был впереди. В ходе атаки показывал пример, ловко разил японцев штыком и гранатой. Мы видели его в самом нужном и опасном месте»[303].

Взвод пограничников во главе с лейтенантом П.И. Курдюковым получил приказ, согласно которому должен был «отвечать головой за работу танков», поддерживавших 118-й стрелковый полк[304]. Пограничники, заняв оборону в узком коридоре между сопками и озером, огнем пулеметов прикрыли выдвижение танковой колонны, обеспечив ее ввод в бой.

Удар частей Красной Армии б августа, ошеломил противника. Ни сплошная линия инженерных заграждений, ни свежие силы пехоты, ни артиллерия, укрывшаяся в корейских сопках, — ничто не смогло стать серьезной преградой на пути атакующих советских войск.

Японское правительство запросило перемирия. 7 августа 1938 г. посол Японии в Москве, посетив наркома иностранных дел М.М. Литвинова, заверил его в намерениях своего правительства урегулировать инцидент в районе оз. Хасан. М.М. Литвинов категорически отверг предложение посла установить границу по картам, которые представило командование Квантунской армии, указав при этом, что невозможно «никакое соглашение, если на советской территории останется хотя бы незначительная японская воинская часть»[305]. Он изложил условия советской стороны: «Военные действия прекращаются после того, как обе стороны… отзовут свои войска, если бы таковые к моменту соглашения очутились по ту сторону этой линии. Такой линией признается граница, показанная на карте, приложенной к Хунчунскому соглашению, и таким образом будет восстановлено положение, которое существовало на 29 июля, т. е. до первого вступления японских войск на советскую территорию. По наступлении спокойствия на границе туда выезжает двусторонняя комиссия и приступает на месте к редемаркации границы, установленной Хунчунским соглашением»[306].

Однако японцы не приняли законных требований Советского правительства и стали подтягивать к оз. Хасан новые части.

8 августа командованию стало известно, что противник сосредоточивает свои силы, в том числе авиацию и танки, по линии границы на приханкайском направлении. Советские подразделения немедленно были усилены 115-м стрелковым полком с танковой ротой, а 9 августа в район с. Краскино подтянуты 78-й и 176-й стрелковые полки 26-й Златоустовской Краснознаменной стрелковой дивизии.

Пытаясь ослабить наступление наших войск у оз. Хасан, японское командование организовывало вооруженные нападения и на других участках границы. Так, 9 августа на участке Посьетского погранотряда японские войска заняли гору Малая Тигровая и в тот же день три раза атаковали выс. 588, 3. Неоднократно нарушали границу японцы и на участке Ханкайского погранотряда. Все это вынуждало части и подразделения пограничных войск быть в постоянной боевой готовности, нести службу усиленными нарядами, способными вести оборонительный бой, и в то же время лишало командование возможности активного маневра резервами в целях усиления группировки пограничных подразделений непосредственно в районе конфликта.

Японцы, получив подкрепление, планировали перейти в наступление в районе Заозерной. Однако войска Дальневосточного фронта утром 8 августа, опередив их, перешли в контрнаступление. Противник, бросив в атаку значительные силы, занял Заозерную. Но 96-й стрелковый полк контратаковал японцев и выбил их с высоты. Враг был наголову разгромлен и изгнан с советской земли.

10 августа 1938 г. японское правительство вновь обратилось с предложением о прекращении военных действий, но теперь уже приняв требования СССР об условиях перемирия. В соответствии с соглашением, достигнутым конфликтующими сторонами в тот же день, определялось:

«…2. Как советские, так и японские войска остаются на тех линиях, которые они занимали 10 августа в 24 часа по местному времени.

3. Для редемаркации… участка границы образуется смешанная комиссия из двух представителей от СССР и двух представителей с японо-маньчжурской стороны, при арбитре, избираемом по соглашению сторон из граждан третьих государств.

4. Комиссия по редемаркации работает на основе договоров и карт, снабженных подписями полномочных представителей России и Китая»[307].

Вечером 10 августа К.Е. Ворошилов направил на имя командования Краснознаменного Дальневосточного фронта директиву, в которой предписывалось «с 12.00 местного времени 11 августа 1938 г. все военные действия прекратить; немедленно эти указания довести до всего личного состава; создать комиссию для переговоров с японским командованием во главе с комкором Г.М. Штерном». Вместе с тем нарком обороны предупредил: «В случае, если после 12 часов 11 августа 1938 г. японские войска все же будут продолжать военные действия, то в этом случае мы действуем с прежней силой»[308].

В соответствии с этой директивой советские войска за 15 минут до назначенного срока прекратили огонь. Таким образом, конфликт завершился полной победой советского оружия.

На страницах газеты «Правда» высказывалась озабоченность советского правительства напряжением обстановки в районе озера Хасан

Командиры пограничники на высоте Заозерная. 1938 г.

Однако победа досталась нам дорогой ценой, о чем свидетельствуют данные о потерях личного состава. Длительное время в официальной историографии погибшими считались 236 человек. В настоящее время стало известно, что с советской стороны погибло 792 военнослужащих. Это в полтора раза больше, чем у противника[309].