Последствия войны для Японии

Для Японии победа в войне с Россией стала важнейшим этапом ее превращения в великую державу. Она привела к существенным изменениям в международных отношениях и надолго предопределила развитие международной обстановки на Дальнем Востоке. Победа Японии в войне ознаменовалась все более усиливающимися агрессивными и экспансионистскими устремлениями по отношению к близлежащим материковым странам — Корее и Китаю. В ноябре 1905 г. был подписан японо-корейский договор об установлении японского протектората над Кореей. При этом японцы вели себя довольно бесцеремонно. Командующий японскими войсками в Корее генерал Хасэгава окружил дворец в Сеуле, где проходили переговоры, своими солдатами и не выпускал членов корейского правительства из зала заседаний до тех пор, пока они не подписали договор. В знак протеста два корейских министра покончили жизнь самоубийством.

Текст договора был составлен Ито Хиробуми, возглавлявшим японскую делегацию. Он, в частности, гласил: «Японское правительство через министерство иностранных дел в Токио будет впредь осуществлять контроль за внешними сношениями и делами Кореи и управление ими. Дипломатическим и консульским представителям Японии будет поручена защита корейских подданных и интересов Кореи в иностранных государствах… Японское правительство обязуется наблюдать за выполнением договоров, существующих ныне между Кореей и другими державами; корейское же правительство обязуется не заключать отныне никаких актов или обязательств, имеющих международный характер, иначе, как через посредство японского правительства»¹².

В феврале 1906 г. японское правительство учредило в Сеуле должность генерального резидента, который был уполномочен вмешиваться не только во внешние, но и во внутренние дела Кореи. В частности, в целях «охраны порядка и спокойствия в Корее» он мог отдавать распоряжения корейскому правительству о проведении тех или иных мер, а в случае необходимости применять японские войска в Корее, чтобы обеспечить их выполнение. Генеральный резидент (им был назначен Ито Хиробуми) получил также право наказывать за нарушение изданных им приказов и распоряжений штрафами и заключением в тюрьму.

Подобные действия японцев вызвали тревогу у корейской правящей верхушки, которая стала опасаться за свою власть. В июне 1907 г. корейский император втайне от японцев послал своих представителей на международную конференцию в Гаагу, чтобы попросить помощи в восстановлении независимости Кореи. Однако корейская делегация не была допущена на конференцию.

После этого японцы заставили императора Кочжона отречься от престола в пользу его сына Унчжи и вынудили корейское правительство подписать 24 июля 1907 г. новый договор, еще более урезавший корейский суверенитет. Теперь японский генеральный резидент фактически стал полновластным правителем в стране. Корейское правительство должно было руководствоваться его инструкциями абсолютно во всех вопросах внутреннего управления, а также было обязано по его рекомендации назначать японцев на государственные должности.

В августе 1907 г. японские власти приказали распустить корейскую армию, оставив лишь небольшой отряд личной охраны корейского императора. Однако корейская армия не подчинилась приказу о роспуске и подняла восстание. К военным присоединились тысячи патриотов-добровольцев. По всей стране началось антияпонское партизанское движение. По официальным японским данным, в 1907 г. в нем участвовало около 45 тыс., а в 1908 г. — около 70 тыс. корейцев. Японские власти зарегистрировали в 1907 г. 322, а в 1908 г. — 1451 столкновение между своими войсками и корейскими отрядами.

После того как восстание в Корее было в основном подавлено, Япония перешла к завершающему этапу полного подчинения этой страны своему господству. В апреле 1909 г. в Токио состоялось секретное совещание между премьером Кацура Таро, генеральным резидентом в Корее Ито Хиробуми и министром иностранных дел Комура Дзютаро, на котором обсуждался план аннексии Кореи. Окончательное решение по этому вопросу было принято японским правительством 6 июля 1909 г.

В октябре 1909 г. Ито Хиробуми, который к тому времени оставил пост генерального резидента в Корее (его сменил Сонэ Арасукэ) и был назначен председателем тайного совета, отправился в Маньчжурию для переговоров с министром финансов России В.Н. Коковцовым. 26 октября они встретились в Харбине, но переговоры не состоялись: в тот же день Ито был убит молодым корейцем, отомстившим таким образом за унижение своей родины.

В июле 1910 г. вместо Сонэ генеральным резидентом был назначен военный министр Тэраути Масатакэ, который завершил процесс аннексии Кореи. 22 августа 1910 г. он добился от главы корейского правительства подписания договора, согласно которому корейский правитель передал японскому императору свои суверенные права в Корее. Взамен за членами корейского императорского дома были сохранены их титулы, и им были назначены значительные пенсии.

Корея перестала существовать как независимая страна. Вместо нее возникла японская колония — генерал-губернаторство. Японцы проводили в Корее политику тотальной японизации: корейские дети должны были посещать японские школы, публичное использование корейского языка запрещалось. Одновременно из метрополии в Корею были направлены японские поселенцы. Аннексия Кореи стала важнейшим этапом японских колониальных завоеваний.

Помимо аннексии Кореи важнейшей целью внешней политики Японии после Русско-японской войны стало усиление позиций в Южной Маньчжурии.

Портсмутский договор предусматривал согласие китайского правительства на передачу Японии в аренду Порт-Артура и Дальнего (Дайрена), а также железной дороги между Куаньчэнцзы и Порт-Артуром со всем принадлежащим ей имуществом. Для реализации этих пунктов договора в Пекин приехал японский министр иностранных дел Комура Дзютаро. 22 декабря 1905 г. там был подписан японо-китайский договор, подтверждавший признание Китаем Портсмутского договора, а также содержавший дополнительные статьи, расширявшие права Японии в Южной Маньчжурии.

В июне 1906 г. японцами была создана полугосударственная компания Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), которая стала собственницей дайренского порта, ряда рудников, шахт и промышленных предприятий, земельных и лесных угодий. Благодаря ее деятельности японский капитал занял господствующее положение в Южной Маньчжурии, главным торговым партнером которой теперь стала Япония.

Интересно, что сразу же после окончания Русско-японской войны, в октябре 1905 г., американский железнодорожный магнат Э. Гарриман предложил создать синдикат для совместной с Японией эксплуатации ЮМЖД под японской юрисдикцией и даже подписал с премьером Капура предварительное соглашение по этому вопросу. Однако из-за разногласий в японских правящих кругах эта сделка была вскоре аннулирована, и в ст. 2 императорского указа об учреждении акционерной компании ЮМЖД от 7 июня 1906 г. прямо указывалось: «Акции компании распространяются по подписке, и ими могут владеть только японское и китайское правительство и подданные Японии и Китая»¹³.

Это явилось отправной точкой обострения японо-американского соперничества, которое на сорок лет вперед определило развитие внешнеполитических событий на Дальнем Востоке.

Переход Южной Маньчжурии в сферу влияния Японии в результате Русско-японской войны создал предпосылки для дальнейшей японской экспансии в Китае, причем не только экономическими средствами. Показательно, что после начала китайской революции 1911–1913 гг., свергнувшей династию Цин, в Японии обсуждалась возможность интервенции в Китае «в целях сохранения мира на Дальнем Востоке». Главными сторонниками немедленного военного вмешательства были Кацура Таро и Ямагата Аритомо. Однако японское правительство решило воздержаться от активных действий и проводить выжидательную, или, как ее окрестили в Японии, «негативную» политику.

Это решение отражало интересы влиятельных японских торгово-промышленных кругов, стремившихся к расширению торговли с Китаем, чему военные действия могли серьезно помешать. Таким образом, уже тогда проявились различия в интересах тех группировок японского капитала, которые ориентировались на колониальный рынок и на государственные военные заказы, и тех, которые успешно включились в систему свободной международной торговли. Первые поддерживали политику военных захватов, другие же были больше заинтересованы в сохранении стабильности в мире и в регионе. В дальнейшем, после Первой мировой войны, эти различия заметно усилились, что сделало японскую внешнюю политику в первое послевоенное десятилетие весьма непоследовательной и противоречивой.

В 1913 г., когда у власти находился кабинет Ямамото Гоннохеэ, вопрос о военной интервенции в Китае вновь стал в повестку дня. Тогда во время столкновений в Нанкине пострадали трое японских подданных («нанкинский инцидент»), и сторонники вмешательства в гражданскую войну в Китае потребовали от правительства решительных действий.

Япония предъявила Китаю ультиматум, в котором требовала возмещения убытков, наказания виновных в «инциденте» (в том числе губернатора провинции) и принесения официальных извинений.

Когда ультиматум был отклонен, японцы устроили военную демонстрацию, в ходе которой японские военные корабли прошли по реке Янцзы вплоть до Нанкина. Китайское правительство было вынуждено выполнить японские требования и дополнительно предоставило Японии концессии на постройку нескольких железных дорог в Южной Маньчжурии и Внутренней Монголии.

В результате поражения России в Русско-японской войне на Дальнем Востоке сложилось новое соотношение сил. Объективно возросла роль Японии и США, избавившихся от своего главного соперника. Вместе с тем Великобритания продолжала сохранять ключевые позиции в Китае и на Тихом океане. Возросшее международное влияние Японии во многом основывалось именно на англо-японском союзе.

Однако, несмотря на сокращение числа монополистических конкурентов, боровшихся за влияние на Тихом океане, какого-либо ослабления борьбы между ними не произошло. Она шла с прежней силой, только теперь в ее фокусе оказались противоречия не между Японией и Россией, а между Японией и США.

Усиление японской экспансии в Южной Маньчжурии и во всем Китае после Русско-японской войны внесло большие изменения в японо-американские отношения. Помогая Японии во время Русско-японской войны, Великобритания и США стремились ее руками добиться ослабления России на Дальнем Востоке и таким образом укрепить свои позиции в Китае и в Маньчжурии. Предполагалось, что платой Японии за эту «услугу» станет Корея, захватив которую, Япония ослабит противодействие США в Манчьжурии и Китае.

Однако после Русско-японской войны Япония фактически вытеснила США и Великобританию с маньчжурского рынка и стала еще активнее конкурировать с ними во всем Китае. В результате Япония стала превращаться в главного соперника и конкурента США на Дальнем Востоке и Тихом океане.

Одновременно японо-американские отношения резко ухудшились в связи с дискриминационной политикой в отношении японских иммигрантов в США. В октябре 1906 г. власти штата Калифорния приняли постановление об исключении японских детей из общих школ и разрешили им учиться только в специальных школах для азиатов. В феврале 1907 г. американское правительство запретило въезд в США японским эмигрантам с Гавайских островов, где японцы составляли около 40 % населения, а в мае 1907 г. в Сан-Франциско произошел японский погром.

В результате к лету 1907 г. японо-американские отношения обострились настолько, что в обеих странах стали серьезно рассматривать возможность войны между ними. Однако в то время ни Япония, ни США еще не были готовы к вооруженному столкновению, и поэтому они пошли на временное урегулирование отношений.

30 ноября 1908 г. между американским государственным секретарем Э. Рутом и японским послом в США Такахира Когоро состоялся обмен нотами, получивший название «соглашение Рут — Такахира». В нем, в частности, говорилось, что политика обеих стран направлена на «защиту принципа равных возможностей для торговли и промышленности в Китае» и что они «питают твердое намерение уважать территориальные владения, принадлежащие каждой из них в названной области».

Таким образом, это соглашение содержало взаимоисключающие положения, а именно согласие Японии с американской политикой «открытых дверей» в Китае и признание США принципа раздела Китая на сферы влияния, который отстаивала Япония. Не удивительно, что, хотя в обеих странах «соглашение Рут — Такахира» трактовалось как победа собственной дипломатии, оно не могло заложить основу долговременного урегулирования японо-американских противоречий.

В 1909 г. США предприняли новую попытку проникнуть в Маньчжурию. Государственный секретарь США Ф. Нокс под предлогом защиты принципа «открытых дверей» и обеспечения суверенитета Китая над Маньчжурией выдвинул план «интернационализации» ЮМЖД и КВЖД, согласно которому международный банковский консорциум с участием США, Великобритании, Франции и Германии должен был предоставить Китаю заем для выкупа обеих дорог, управление которыми затем было бы передано международному комитету. Однако план Нокса вызвал решительное противодействие Японии и России и в итоге остался нереализованным. Он лишь вновь обострил японо-американские отношения и подтолкнул Японию и Россию к сближению на антиамериканской основе.

Несмотря на сохранение англо-японского союза, после Русско-японской войны стало намечаться охлаждение и в японо-британских отношениях. В основе его лежали те же причины, что и в ухудшении отношений между Японией и США — обострение экономического соперничества в Китае из-за усиления японской колониальной экспансии.

В отличие от США Великобритания, как и Япония, поддерживала принцип раздела Китая на сферы влияния. Однако это не предотвратило развития японо-британского соперничества, поскольку каждая из сторон при малейшей возможности старалась посягнуть на «чужую территорию». Кроме того, непрерывно росла японо-британская торговая конкуренция на китайском, а затем на индийском и иных рынках.

Несмотря на это, в то время союз был еще нужен обеим сторонам. Япония надеялась на получение британской финансовой и политической поддержки в случае столкновения с США, а Великобритания видела в союзе способ удержать Японию от переориентации на Германию, что в условиях все большего обострения англо-германских противоречий было для нее очень актуально. Поэтому 13 июля 1911 г. англо-японский договор бы перезаключен в несколько измененной редакции: из него были исключены положения о британском признании японских интересов в Корее, которая к тому времени уже не существовала на политической карте, а также введена специальная статья, которая должна была отвести подозрения в антиамериканской направленности обновленного союза. Последнее было сделано по настоянию британской стороны, которая видела в Соединенных Штатах важного потенциального союзника в условиях, когда вероятность войны между Великобританией и Германией все более возрастала.

Перемены в политической интерпретации англо-японского союза отражали возросшую роль Японии в мире. Теперь его значение вышло далеко за региональные рамки и все больше связывалось с событиями в европейской политике. Потеряв после Русско-японской войны свою прежнюю антирусскую направленность, англо-японский договор стал для Великобритании важным средством сколачивания антигерманского блока, который должен был объединить в себе прежних непримиримых противников¹⁴.

В первое время после войны русско-японские отношения оставались враждебными. Победа над Россией укрепила в японских правящих кругах позиции сторонников продолжения военной экспансии. Они (в частности, Ямагата Аритомо и Тэраути Масатакэ) требовали увеличения армии и флота, рассматривая это как необходимое условие для сохранения за Японией завоеванных международных позиций.

В декабре 1905 г. правительство Кацура Таро ушло в отставку, и новый кабинет возглавил Сайондзи Киммоти, что было воспринято как победа умеренных сил. Тем не менее японское правительство разработало и стало немедленно осуществлять 15-летнюю (1907–1921) программу перевооружения армии и флота, обосновывая ее «возможностью реванша» со стороны России. Вскоре Япония значительно увеличила численность армии, а ее военно-морские силы к 1909 г. выросли почти вдвое.

Такие действия Японии, естественно, вызвали беспокойство в России. В марте 1906 г. Совет государственной обороны обсудил вопрос о военном положении на Дальнем Востоке и решил оборудовать базы в Забайкалье, Уссурийском крае и Сибири, а в декабре того же года он принял постановление «О приведении Приамурского военного округа в полную боевую готовность». В начале 1907 г. было решено создать Амурскую речную флотилию, укрепить Николаевск (с 1926 г. Николаевск-на-Амуре) и начать строительство стратегической Амурской железной дороги.

Вместе с тем было понятно, что позиции России на Дальнем Востоке после поражения в войне были ослаблены. И в чисто военном отношении она была не в состоянии конкурировать с Японией без проведения очень основательной и дорогостоящей подготовки, которая потребовала бы от страны значительного напряжения сил. Перед Российской империей встала проблема определения приоритетов ее внешнеполитического курса.

Как известно, в то время в центре мировой политики находилось противостояние Великобритании и Германии, каждая из которых старалась привлечь другие державы на свою сторону. Англия и Франция, заинтересованные в укреплении союзных отношений с Россией, оказали поддержку последней в урегулировании мирных отношений бывших противников в Дальневосточном регионе.

Чтобы добиться своих стратегических целей, правительства Великобритании и Франции решили оказать давление на Японию, используя ее финансовые затруднения после войны. Франция даже отказала Японии в предоставлении нового займа, пока не будет подписано русско-японское соглашение.

Другой причиной, подталкивавшей Японию к сближению с Россией, было обострение японо-американских отношений. Японские правящие круги понимали, что русские внешнеполитические интересы ослабли в борьбе за господство на Дальнем Востоке, и пытались теперь использовать Россию в качестве противовеса экспансии США. Разумеется, Соединенные Штаты были не в восторге от такой перспективы, и американская дипломатия на этом этапе прилагала усилия, чтобы разжечь русско-японские противоречия.

Все же после длительных переговоров 30 июля 1907 г. в Петербурге была подписана русско-японская общеполитическая конвенция (так называемое «соглашение Извольский — Мотоно»). Соглашение состояло из двух частей — открытой и секретной. В первой декларировались принцип территориальной целостности Китая и сохранение статус-кво на Дальнем Востоке. Секретная часть соглашения фиксировала раздел Маньчжурии на японскую (южную) и русскую (северную) сферы влияния. Кроме того, Россия признала особые права Японии в Корее, а Япония — специальные интересы России во Внешней Монголии.

Хотя конвенция подтверждала статьи Портсмутского договора, Японии удалось добиться уступок в вопросе о линии разграничения сфер влияния в Маньчжурии, на которых ей не удалось настоять двумя годами ранее. На правительственном совещании, созванном 14(27) июня 1907 г. для обсуждения окончательного проекта соглашения с Японией, военный министр А.Ф. Редигер по этому поводу заявил, что «жертву эту следует признать совсем небольшой», если она поможет застраховаться от военной угрозы со стороны Японии. Совещание единодушно одобрило проект соглашения.

Почти одновременно были подписаны русско-японская рыболовная конвенция, которая предоставила японцам широкие права на промысел в российских водах (формально она просуществовала до 1928 г.), и торговый договор.

Русско-японские соглашения 1907 г. подверглись жесткой критике со стороны общественности, за то что при их заключении была проявлена «излишняя уступчивость». В Японии же по их поводу были организованы празднества. Но, так или иначе, обе державы добились на этом этапе своих целей: Россия уменьшила угрозу своим дальневосточным районам и развязала себе руки на западе, а Япония получила возможность разыгрывать «русскую карту» в своем противодействии американской экспансии¹⁵.

Агрессивная внешняя политика к материковым странам (Корея, Китай), все возрастающие японо-китайские противоречия, достаточно настороженное отношение к России стимулировали в Японии милитаризацию экономики страны, подняли удельный вес военных кругов в решении как внутриполитических, так внешнеполитических задач.

После Русско-японской войны, несмотря на тяжелейшее финансовое напряжение, Япония продолжала вкладывать огромные суммы на военные нужды, что послужило стимулом развития промышленности. Частные компании брали выгодные военные заказы, получая при этом выгодные кредиты на льготных условиях. Расходы покрывались за счет доходов от эксплуатации колоний, но главным образом — за счет налогов. Военные налоги, несмотря на окончание войны, по-прежнему взимались с населения страны.

Одним из важных показателей экономического прогресса любой страны является увеличение объемов производства и потребления электроэнергии. В Японии этот показатель был весьма впечатляющим: за 1907–1914 гг. производство электроэнергии возросло более чем в 6 раз. С целью максимального использования гористого рельефа Японии и обилия горных рек упор был сделан на строительство гидроэлектростанций.

Производство стали увеличилось за период 1906–1913 гг. в 3,7 раза и достигло 255 тыс. т, а производство чугуна — в 1,7 раза (до 243 тыс. т). Благодаря этому рывку перед мировой войной Япония уже могла за счет внутреннего производства удовлетворить свои потребности в чугуне на 48 % и в стали на 34 %. При этом на частные компании приходилось лишь 34 % выпуска чугуна и 15 % выпуска стали, большая же часть производилась на государственных предприятиях.

Производство угля за 1905–1913 гг. увеличилось в 1,6 раза и достигло 22 млн т, из которых более 3 млн т шло на экспорт. Накануне войны в этой отрасли было занято около 170 тыс. человек и насчитывалось около 100 предприятий, но основную часть добычи давало несколько крупных шахт.

Производство меди за 1900–1910 гг. возросло почти вдвое, при этом из 50 тыс. т, произведенных в 1910 г., около 35 тыс. т было экспортировано, и по этому показателю Япония вышла на второе место в мире. Почти 2/3 добычи и производства приходилось на 8 крупных шахт, принадлежавших четырем богатым семьям.

Быстро продолжало развиваться машиностроение, и прежде всего важнейшая его подотрасль — судостроение. К 1913 г. в Японии насчитывалось уже 6 верфей, на которых можно было строить суда большого водоизмещения. В 1913 г. на японских верфях было построено судов общей грузоподъемностью около 70 тыс. т, из них 20 тыс. т пришлось на парусные суда, а 50 тыс. т — на суда с паровыми двигателями и двигателями внутреннего сгорания.

Годы после Русско-японской войны были отмечены также быстрым развитием железнодорожного и морского транспорта. Если в 1893 г. только 7 % японского экспорта и 9 % импорта перевозилось японскими судами, то в 1913 г. их доля во внешнеторговых перевозках поднялась до 52 и 47 % соответственно.

Протяженность железных дорог за 1904–1914 гг. увеличилась в 1,5 раза и достигла 11 400 км, а общий тоннаж морского флота вырос в 2,3 раза и превысил 1,5 млн т. Однако если морской транспорт находился в руках частного капитала, то на железнодорожном транспорте вскоре после Русско-японской войны была проведена широкомасштабная национализация.

Учитывая исключительно важное военно-стратегическое значение железнодорожного транспорта, в 1906–1907 гг. правительство национализировало 17 частных компаний, в результате чего доля государственных железных дорог в их общей протяженности повысилась с 32 до 91 %. При этом, чтобы не ущемить интересы частного капитала, государство выплатило компаниям огромную компенсацию — около 500 млн иен.

В дальнейшем развитие железнодорожного транспорта осуществлялось главным образом за счет государственных средств. Вскоре после национализации была проведена техническая модернизация, в результате чего пропускная способность железнодорожной сети существенно возросла. С учреждением Южно-Маньчжурской железнодорожной компании «Мантэцу» и национализацией железных дорог в Корее завершилось создание единой системы государственных железных дорог в метрополии и колониях, что дало значительный экономический эффект¹⁶.

Исходя из итогов Русско-японской войны 1904–1905 гг., японские правящие круги сделали вывод: военная сила выдвинула Японию в ряды первостепенных держав. «Поскольку лидеры правительства Мэйдзи, — писал Г. Норман, — преградили путь дальнейшей демократизации японского общества и экономики и решительно устремили свои взоры на путь, ведущий к реакции внутри страны и агрессии вовне, тенденция к дальнейшей милитаризации всех сторон жизни японцев была установлена бесповоротно»¹⁷. Экономика страны ориентировалась на военные нужды. К концу 20-х гг. XX в. почти вся промышленность, как государственная, так и частная, явилась базой милитаризации экономики. Государственная военная промышленность характеризовалась данными, указанными в табл. 2.

Таблица 2. Государственная военная промышленность Японии к концу 20-х гг. XX в.

Почти все предприятия военного ведомства объединялись в крупнейшие арсеналы по отдельным районам: Токийский, Осакский, Нагойский арсеналы и арсенал Кокура. Отделения арсеналов имелись в Корее и Маньчжурии.

Каждый комбинат (арсенал) включал в себя ряд крупных заводов. Например, в состав Токийского арсенала входили: завод взрывчатых веществ, оружейный завод, патронный завод, снарядный завод и др.

Предприятия Морского ведомства также были объединены в крупные комбинаты-арсеналы: Йокосукский арсенал, Морской арсенал в Куре и Сасебо. Существовали и более мелкие производства — морские депо в Майдзуру, Оминато и др. На заводах морского арсенала в Куре работало около 21 тыс. человек, что свидетельствовало о величине этого военно-промышленного комбината. Число всех частных заводов (включая мелкие), оборудование которых приспосабливалось для производства военной техники и вооружения, достигало 10 тыс. с количеством рабочих и служащих до 700 тыс. человек.

Всего на обслуживание армии и флота (включая государственные и частные) были ориентированы до 10 500 предприятий с числом рабочих свыше 1 млн человек. В случае объявления военного положения планировалось мобилизовать дополнительно 132 предприятия частной промышленности с количеством рабочих более 76 тыс. человек¹⁸.

Мобилизационные возможности частной военной промышленности были весьма внушительны.

Таким образом, военная промышленность — государственная и частная — приобрела ведущее значение в экономике страны, способствовала милитаризации всех сфер жизни японского общества после окончания Русско-японской войны. Результатом победы в войне 1904–1905 гг. явилось усиление позиций милитаристских кругов как во внешней, так и во внутренней политике страны. При верховном главнокомандующем — императоре приобрел особый вес Высший военный совет, в состав которого вошли военный и морской министры, начальники генеральных штабов этих ведомств и несколько маршалов, генералов, адмиралов, особо назначаемых императором. По своим функциональным обязанностям Высший военный совет оттеснил Военный совет маршалов и адмиралов, имевший совещательный голос при императоре¹⁹, и по указу микадо от 1907 г. приобрел статус высшего органа в государстве.

В последние годы эпохи Мейдзи после окончания Русско-японской войны в Японии установилась своеобразная двухпартийная система, когда правительство по очереди возглавляли Сайондзи Киммото, слывший «либералом», и Кацура Таро, ставленник Ямагата Аритомо — известного поклонника и проводника милитаризма. Но те и другие правительственные «партии» проводили сходную политику модернизации и наращивания японских вооруженных сил. Это объяснялось повышенным вниманием к ним как к инструменту государственной политики, закрепившимся в сознании японских правящих кругов в результате победы в Русско-японской войне.

Различие между двумя «партиями» заключалось в том, какие группировки в японских правящих кругах они представляли. Т. Кацура, так же как и А. Ямагата, был профессиональным военным. Его правительства непосредственно представляли интересы военно-бюрократических кругов и связанных с ними производителей вооружения, зависевших от государственных заказов.

Что касается Сайондзи, то он происходил из придворной аристократии. В молодости он долгое время (1869–1880) жил во Франции, где стал свидетелем франко-прусской войны и Парижской коммуны. Он определенно тяготел к идеям западноевропейского либерализма (в отличие от германофила Кацура) и был приверженцем внедрения в Японии полноценной парламентской системы, хотя в практическом плане подходил к этому со свойственной ему осторожностью.

В 1903 г. Сайондзи возглавил партию Сэйюкай, сменив на посту ее председателя Ито Хиробуми. Сэйюкай была тесно связана с концернами «Мицуи» и «Сумитомо», а также с «Фурукава» и «Ясуда» (один из лидеров партии Хара Такаси в 1906 г. вошел в совет директоров «Фурукава»). Таким образом, приход к власти кабинетов Сайондзи означал внедрение прямого представительства крупной буржуазии (со всем спектром ее экономических и политических интересов) в структуры исполнительной власти, а также некоторое усиление влияния парламента в политической жизни страны.

После того как в декабре 1905 г. ушел в отставку руководивший страной с 1901 г. кабинет Кацура, возглавить правительство было поручено Сайондзи. 7 января 1906 г. он сформировал свой первый кабинет. В его состав были включены два представителя партии Сэйюкай, в том числе Хара Такаси, который занял пост министра внутренних дел. Министром иностранных дел был назначен Като Такааки, зять Ивасаки Яторо, главы концерна «Мицубиси», а министром финансов — Сакатани Есио, зять Сибусава Эйити, владельца крупнейшего в Японии банка «Дайити гинко». Это было зримым выражением связей нового кабинета с крупным капиталом.

Это была военно-полицейская система, которая установилась как система управления и угнетения. Она не являлась официальной властью, но сила военно-феодального империализма была признана в Японии. Подобный режим управления, поддержанный специфичным характером абсолютной монархии, усиливал те черты, которые способствовали развитию милитаризма, и, в свою очередь, военный аппарат обусловил становление империализма как в общественной, так и в экономической жизни Японии.