ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ Пятница, 15 августа
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ
Пятница, 15 августа
В штабе 24-й армии всю ночь кипела работа. В крестьянских избах с зашторенными окнами, в замаскированных брезентовых палатках военные люди корпели над картами, различными учетными и отчетными бумагами, дабы объективно доложить командующему фронтом обстановку во вверенных им родах войск и направлениях ударов.
По прибытии командиров дивизий и артиллерийских полков началось заседание Военного совета армии. Жуков внимательно слушал штабных работников и командиров с передовой линии, задавал жесткие ясные вопросы, требовал точных, аргументированных ответов. Получился разговор начистоту, из которого вытекал вывод: у действующих на ельнинском выступе войск армии недостаточно сил, чтобы успешно разгромить противостоящую группировку немцев.
Этот главный вывод и сопутствующие ему положения, к которым пришли участники совещания, были закреплены в директиве Военного совета армии № 6, адресованной командирам частей и соединений. В ее констатирующей части не обошлось без упреков в адрес командиров, которые действуют недостаточно решительно и смело, но конкретные лица не назывались. Главное внимание в документе было обращено на анализ действий и на соответствующие предложения по ускорению разгрома врага. В первую очередь обращалось внимание на необходимость эффективного взаимодействия всех родов войск и внутри каждого подразделения. «Пехота во время артподготовки, — говорилось в документе, — лежит и выжидает вместо броска», требовалось, чтобы пехота шла вслед за артиллерийским огненным валом, прижимаясь к нему, чтобы врывалась на позиции противника мгновенно, когда оставшиеся в живых фашисты не успели опомниться.
Самую неудовлетворительную оценку получила разведывательная служба штаба армии и действующих подразделений. «Разведка работает преступно плохо», — так было записано в документе. Правда, преступников все же в разведслужбе не нашли. Удовлетворились тем, что кое-кто на совещании чувствовал себя не в своей тарелке.
Задачи войскам и управлению армии были поставлены с учетом анализа обстановки на фронте. Военный совет приказал правофланговым 102-й танковой и 107-й стрелковой дивизиям, используя успех, достигнутый 14 августа, продолжить окружение противника, «выходя на большую дорогу Ельня — Болтутино».
100-й стрелковой дивизии генерал-майора Руссиянова продолжать операцию по выходу из района Перганова на высоту 234,0 в район Агеевки.
Остальным дивизиям — 103-й, 19-й, 120-й, 105-й и 106-й — закрепиться на занимаемых рубежах и в течение 15.8.41 отработать на местности все вопросы взаимодействия между пехотой, артиллерией, танками и авиацией (ЦАМО РФ. Там же. Л. 98).
Как видим, Военный совет армии с согласия командующего фронтом Жукова дал некоторое послабление дивизиям центра и левого фланга, решив достичь большего успеха на правом фланге: от Садков перемахнуть через железную дорогу и перерезать основную транспортную артерию, соединявшую ельнинскую группировку противника со своим тылом. Если сопоставить эту задачу с фактическими результатами предыдущих дней, то можно сказать, что правому флангу ставилась невыполнимая задача.
А еще надо учесть, что совсем неизвестно было, как поведет себя противник. Будет он спокойно ждать своей судьбы или предпримет какие-то контрмеры? Конечно, и Жуков, и Ракутин, и их соратники предполагали, что от противостоящей стороны можно ожидать чего угодно, но в основном надеялись, что враг будет действовать так, как в предыдущие дни: противостоять атакующим, переходить в контратаки с танками при поддержке авиации.
На рассвете, к утренней оперсводке, с правого фланга сообщили, что части 107-й дивизии полковника Миронова «в течение ночи вели подготовку к наступлению с 8.00 15.8.41», что в назначенный час они продолжат наступление «с задачей окружения и уничтожения противника». И еще порадовали: батальон капитана Козина блестяще провел ночную атаку.
«Красноармейцы во главе со своим отважным командиром, — говорилось в сообщении для газеты, — подойдя бесшумно к врагу на близкое расстояние, стремительным броском ринулись в штыковую атаку. Коммунисты и комсомольцы своей отвагой и героизмом вдохновляли бойцов. Они первыми бросились врукопашную с возгласами:
— Вперед! За нашу партию Ленина — Сталина!
Завязалась жаркая схватка. Гитлеровские вояки дрогнули, не выдержав могучего натиска наших бойцов, побежали, побросали оружие. Бой продолжался недолго. Поле боя было усеяно трупами немецких солдат и офицеров. Фашисты потеряли 213 человек убитыми и много ранеными. Захвачены пленные и трофеи».
Такой текст предназначался для газеты.
Из 102-й дивизии тоже сообщили, что мотострелковый полк, представлявший все соединение, к наступлению приготовился.
В 19-й дивизии положение было хуже. С 21 часа вечера и всю ночь она вела бой с контратакующим противником силой до полутора батальонов в направлении: высота 240,3 — деревня Выдрино. С утра противник под воздействием нашей артиллерии отходит с направления Выдрино в лес у хутора Гречаный.
309-я стрелковая дивизия продолжала сосредотачиваться в район Холмец — хутора Покровские.
Словом, все шло вроде бы по плану. Как и намечалось, в назначенный час на правом фланге отгрохотали артиллеристы свою артподготовку с участием двух батарей PC, осторожно двинулась вперед пехота.
И вдруг на горизонте показался косяк фашистских самолетов, за ним другой, третий… Застонала вся округа, вздыбилась земля-матушка, ясный летний день в ночь превратился…
«… 250 вражеских самолетов обрушились на позиции советских войск. Они шли волна за волной, и казалось, этому потоку нет конца.
Зенитный дивизион, три роты противовоздушной обороны стрелковых полков, зенитно-пулеметные установки артиллерийских полков и разведывательного батальона вступили в неравную схватку с врагом. Сражение длилось около двух часов. 12 вражеских машин горели на земле, а остальные еще кружили над боевыми порядками, сбрасывали бомбы, строчили из пулеметов. Вековые деревья вокруг командного пункта дивизии были свалены и измочалены осколками бомб и пулеметными очередями» (В пламени и славе. С. 133).
Гибли деревья… А каково людям? Они тоже гибли или истекали кровью от ран. Тяжелое ранение получил командир 288-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона капитан Василий Михайлович Петров. С 23 июля, то есть с начала боевых действий, за двадцать четыре дня его дивизион сбил одиннадцать немецких самолетов. Петров воспитал многих отважных зенитчиков. При массированном налете противника он, как всегда, находился с бойцами и руководил боевыми действиями дивизиона.
Вслед за ударом с воздуха гитлеровцы предприняли несколько мощных контратак. Жестокие схватки развернулись по всей линии обороны 107-й дивизии — от Садков до Митина. Старший лейтенант Люманов защищал высоту 251,1, Дубовежско-Вязовскую. В его батальоне находился секретарь партбюро 586-го стрелкового полка политрук Егоров. Немцы, уже несколько дней пытавшиеся отнять у Люманова удобную для обороны возвышенность, на этот раз пошли в «психическую» атаку. Они шли в четыре ряда, во весь рост, с автоматами в руках. Впереди них двигалось несколько танков.
Люманов доложил по телефону обстановку полковнику Некрасову и в ответ услышал:
— Удержать высоту, противника уничтожить!
Комбат, подав команду «К бою!», положил на бруствер связку гранат, сказал Егорову:
— Один танк мой.
— Другой будет моим, — ответил политрук, заправляя гранаты за поясной ремень.
Командиры взводов и рот распределили цели, приготовились артиллеристы.
Не дрогнули обстрелянные пехотинцы и в этом бою. Они, когда колонна приблизилась на расстояние прицельной стрельбы, открыли огонь, застрочили из пулеметов, раздались пушечные выстрелы. Загрохотал беспощадный бой. Младший лейтенант Фомин с группой в 20 человек сдержал вдесятеро превосходящего противника. Командир отделения Черенков косил гитлеровцев огнем из станкового пулемета. Телефонист Гегелевич не только хорошо держал связь с наблюдательным пунктом, но и помогал артиллерии вести точный огонь, наблюдая за разрывами снарядов.
Не испугали красных воинов и немецкие танки. Комбат Люманов лично сам сжег один, это был уже третий танк, уничтоженный им собственноручно в боях за Ельню. Политрук Егоров связкой гранат подбил второй танк, потом, встав из окопа во весь рост, бутылкой горючей смеси поджег его. Два танка были подбиты артиллеристами.
Уцелевшие фашисты отступили ползком, на животах. Были захвачены пленные, три орудия, много автоматов и другие трофеи.
Устояли сибиряки и на других участках обороны. Намерение фашистского командования отбросить или уничтожить дивизию полковника Миронова не оправдалось.
Кромешный ад устроили фашисты и двум соседним дивизиям — 100-й стрелковой и 102-й танковой. На их участках они тоже пошли в контратаку, но встретили достойный отпор. В направлении на Быково фашистская пехота наступала численностью около роты под прикрытием пикирующих бомбардировщиков. Атака была отбита. В бою получил тяжелое ранение в ноги командир 355-го стрелкового полка полковник Николай Александрович Шварев. С перебитыми ногами его срочно эвакуировали в тыл. Командовать прославленным полком стал его комиссар Г.А. Гутник.
В очередном донесении в вышестоящие инстанции начальник политотдела 24-й армии, дивизионный комиссар Абрамов события напряженного боевого дня охарактеризовал краткой фразой:
«Части 24-й армии на ельнинском направлении продолжают вести ожесточенные бои по овладению г. Ельней. Противник, медленно отходя, оказывает упорное сопротивление, а на ряде участков имел попытку с подходом новых сил перейти в контрнаступление (19, 107, 100, 102 дивизии). Бойцы, командиры и политработники, не жалея сил и самой жизни, героически защищают свою Родину, нанося чувствительные удары по фашистским псам».
Выдержка, хладнокровие, стойкость, решительность — эти бойцовские качества все больше и больше вытесняли в войсках Ракутина панические настроения, благодаря чему они выстояли во время массированного удара с воздуха и решительных фашистских контратак. Личным примером заряжал войска этими качествами командующий фронтом генерал армии Жуков, он не терял самообладания в самой сложной обстановке, стараясь сделать все, чтобы успех был на стороне Красной Армии.
В штабе армии, тоже оказавшемся под ударом фашистской авиации, продолжалась работа по подготовке войск к новому наступлению. Генерал-майор Кондратьев поторапливал командира 309-й стрелковой дивизии Ильянцева, и в 22 часа он доложил, что его соединение закончило сосредоточение в районе деревни Холмец, штаб дивизии разместился на Покровских хуторах, где раньше, до продвижения вперед, был штаб 19-й дивизии. Служба тыла заботилась об обеспечении армии боеприпасами, продовольствием, всем другим необходимым.
Политотдел опять занимался организацией партизанских разведывательно-диверсионных групп и новой проблемой — выселением гражданского населения из зоны боевых действий. Согласно поступившему приказу войскам западного направления в пятикилометровой полосе боевых действий все гражданское население подлежало выселению, работа эта возлагалась на партийные и советские власти, и потому в штаб армии опять пригласили Якова Петровича Валуева. Он подтвердил, что имеется постановление бюро обкома партии, в соответствии с которым до 23 августа надо выселить колхозников из 36 деревень 14 прифронтовых сельсоветов, и согласовал с командованием армии действия местных властей на период этой работы.
Жуков и Ракутин в течение дня находились и в войсках опергруппы, и штабе армии. Они ломали голову над тем, как все же разгромить противостоящие им немецкие войска, освободить Ельню. А заботы Федора фон Бока были о том, как удержать Ельню. Гальдер в своем «Военном дневнике» констатирует, что на 15 августа командование группы армий «Центр» еще не решило, «сдать или удерживать дугу фронта у Ельни». Но сам он уже заколебался, обращая вслед за Гудерианом свои взоры к Рославлю. «По-видимому, в районе южнее Ельни имеются только слабые силы противника», — заключает Фридрих Гальдер. А это для него очень важно: наносить удар там, где слабее оборона Красной Армии.
Жуков, не забывая о Рославле, усиленно готовит новое наступление на Ельню. Он рассчитывает достигнуть успеха имеющимися силами.