Высокое назначение 20 июля 1914 года

Высокое назначение 20 июля 1914 года

Великий князь Николай Николаевич являлся чуть ли не единственным военным императорской фамилии, пользовавшимся не просто популярностью, но и авторитетом в военной среде. Разве что еще генерал-фельд-цейхмейстер артиллерии великий князь Сергей Михайлович, но тот был более известен в высоких сферах да среди своего рода войск. Окончание Академии Генерального штаба, единственное среди Романовых, еще более повысило престиж Николая Николаевича в Вооруженных Силах Российской империи. Вследствие этого великий князь Николай Николаевич всегда занимал высокое положение внутри армейской иерархии.

При императоре Александре III, недолюбливавшем великого князя, Николай Николаевич занимал пост генерал-инспектора кавалерии, доставшийся ему в наследство от отца. К более серьезным постам великий князь Николай Николаевич не допускался. Все изменилось со смертью императора Александра III и вступлением на престол Николая II. В первый период царствования молодого императора роль великих князей, ранее одергивавшихся волевым Александром III, резко повысилась. И хотя на первый план выдвинулись братья умершего царя, родные дядья Николая II — Александровичи, но и прочим достались свои бонусы.

С получением чина генерала от кавалерии великий князь Николай Николаевич мог уже и формально претендовать на высшие чины в русской армии в случае войны. После проведения Курских маневров 1903 года, показавших непригодность к командованию великого князя Сергея Александровича (одного из любимых дядьев императора Николая II), великий князь Николай Николаевич выдвигается на одну из вершин военной иерархии.

Незадолго до начала войны с Японией, в 1903 году, было составлено новое расписание командования на случай войны с Германией и Австро-Венгрией. И здесь великий князь Николай Николаевич получал одну из трех высших должностей в Действующей армии. Согласно императорскому рескрипту от 4 февраля 1903 года должности распределялись следующим образом:

— Верховный Главнокомандующий — император Николай II;

— главнокомандующий армий Германского фронта — великий князь Николай Николаевич;

— главнокомандующий армий Австро-Венгерского фронта — военный министр ген. А.Н. Куропаткин;

— командарм-1 — командующий войсками Виленского военного округа ген. O.K. Гриппенберг;

— командарм-2 — помощник командующего Варшавским военным округом — ген. А.К. Пузыревский;

— командарм-3 — командующий войсками Московского военного округа великий князь Сергей Александрович;

— командарм-4 — командующий войсками Киевского военного округа — ген. М.И. Драгомиров;

— командарм-5 — командующий войсками Одесского военного округа ген. А.И. Мусин-Пушкин;

— командарм-7 — великий князь Владимир Александрович в должности Главнокомандующего.

Известный советский ученый П.А. Зайончковский дает такую характеристику перечисленного генералитета:

— великие князья: все четверо никогда не командовали войсковыми подразделениями. Трое из них не имели военного опыта и образования, получив свои должности исключительно в силу принадлежности к императорской семье. Лишь великий князь Николай Николаевич во время русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг. состоял при ген. М.И. Драгомирове и своем отце великом князе Николае Николаевиче Старшем, а затем закончил Академию Генерального штаба;

— генерал Гриппенберг не имел военного образования, но являлся участником Крымской и русско-турецкой войн. Однако командовал последовательно каждым воинским подразделением от роты до корпуса включительно. Был достаточно пожилым человеком — шестьдесят пять лет;

— генерал Пузыревский — профессор Академии Генерального штаба, с малым командным стажем, но в свое время был сотрудником фельдмаршала И.В. Гурко (командующий войсками Варшавского военного округа до 1894 года). Характеризуется как наилучший из предлагаемых кандидатов на пост командарма. Возраст — пятьдесят шесть лет;

— генерал Драгомиров — выдающийся военачальник и военный педагог, известный популяризатор наследия А.В. Суворова. При этом, правда, зачастую выступал против технических новинок в Вооруженных Силах. Самым слабым местом М.И. Драгомирова был его возраст — семьдесят три года;

— генерал Мусин-Пушкин служил в гвардейской кавалерии, а затем длительное время командовал 5-м армейским корпусом. Еще старше генерала Драгомирова — семьдесят шесть лет.

В результате, как подытоживает П.А. Зайончковский, «состав намеченных лиц почти целиком не отвечал интересам обороноспособности государства»[358]. Неудивительно, что после начала войны с Японией пост командующего Маньчжурской армией занял наиболее подготовленный из всех перечисленных лиц — военный министр ген. А.Н. Куропаткин. Ему тогда исполнилось пятьдесят пять лет, а боевой и командный опыт являлись по тем временам выдающимися — генерал Куропаткин был участником почти всех войн и конфликтов Российской империи начиная с 1867 года.

После Первой Русской революции 1905 — 1907 гг. великий князь Николай Николаевич, по расписанию на случай Большой Европейской войны, стал занимать должность Главнокомандующего Действующей армии. Согласно Положению о полевом управлении войск в военное время 1890 года, которое действовало вплоть до 1914 года, главнокомандующий «есть высший и полный начальник всех войск, управлений и чинов, принадлежащих к составу армии, не исключая и членов императорской фамилии, если они находятся при армиях».

Объяснялось это тремя основными причинами. Во-первых, действия высшего генералитета на Дальнем Востоке побудили императора Николая II разочароваться в своих генералах. Ни один из них не смог выказать действительного полководческого таланта. Следовательно, на таком «безрыбье» великий князь Николай Николаевич был еще не самой худшей кандидатурой. Тем более что великий князь Николай Николаевич занимал пост председателя Совета Государственной обороны — высшего органа военного управления с 1905 по 1908 год.

Во-вторых, сам царь был сосредоточен на внутренних делах государства, «умиротворяя» страну и нацию. Поэтому в условиях развития революционного процесса императору было не до главнокомандования. В-третьих, плачевное состояние Вооруженных Сил Российской империи в 1905 — 1909 годах предполагало чрезвычайно малую для великой державы обороноспособность государства. На посту Верховного Главнокомандующего в это время можно было разве только сломать свой престиж. Поэтому великий князь Николай Николаевич оставался в мобилизационном расписании Главковерхом до 1910 года, когда новый военный министр ген. В.А. Сухомлинов, изменив расписание, обозначил там Главковерхом самого царя. Великий князь Николай Николаевич в итоге оказался понижен в вероятной должности на случай Большой Европейской войны против Германии и ее союзников. С другой стороны, как свидетельствует последний протопресвитер армии и флота императорской России Г. Шавельский, великий князь Николай Николаевич не оставлял надежды стать Верховным Главнокомандующим в случае войны против Германии и Австро-Венгрии. Так, представляясь великому князю после своего назначения в середине 1911 года, Г. Шавельский отмечает эти надежды.

Изменение расписания объяснялось главным образом двумя факторами. Прежде всего в результате начатых военным министром ген. В.А Сухомлиновым реформ, опиравшихся на увеличение бюджета Российской империи, ввиду «полосы больших урожаев и, значит, хлебного экспорта, и первые итоги столыпинской аграрной реформы повысилась боеспособность Вооруженных Сил. Следовательно, теперь император мог без опаски занять объективно предназначенный ему пост Верховного Главнокомандующего. Кроме того, генерал Сухомлинов был личным врагом великого князя и сам претендовал на пост Главковерха. Помня карьеру ген. А.Н. Куропаткина, ген. В.А. Сухомлинов также рассчитывал самолично возглавить русскую Действующую армию либо как минимум стать начальником штаба при номинальном Главковерхе-царе. Отсюда и сведение роли великого князя Николая Николаевича до уровня командарма.

Однако великий князь Николай Николаевич являлся руководителем русской военной партии, лидером «ястребов», а потому на его фигуру неизбежно накладывался внешнеполитический фактор. Кстати говоря, ген. В.А. Сухомлинов, невзирая на все свое честолюбие, не жаждал войны, понимая, что отставание русской военной машины от австро-германской коалиции весьма велико и многое еще предстоит сделать, а потому он делал все возможное, чтобы свести влияние великого князя Николая Николаевича на императора до минимальной степени. Именно на Николая Николаевича ориентировались сторонники войны против Германии, войны чем раньше, тем лучше. Все знали, что великий князь считает войну с Германией не только неизбежной, но и необходимой для России. В свое время П.А. Столыпин говорил о великом князе: «Удивительно он резок, упрям и бездарен, все его стремления направлены только к войне, что при его безграничной ненависти к Германии очень опасно. Понять, что нам нужен сейчас только мир и спокойное дружное строительство, он не желает и на все мои доводы резко отвечает грубостями. Не будь миролюбия государя, он многое мог бы погубить»[359].

Гибель П.А. Столыпина, наряду с явным усилением обороноспособности Российской империи, резко ослабила позиции партии «голубей» внутри российского истеблишмента. Интересно, что в июле 1914 года одним из лиц, выступивших против втягивания России в ненужную ей войну, на фоне общей антигерманской истерии, был соперник Столыпина и когда-то единомышленник великого князя Николая Николаевича — опальный граф С.Ю. Витте. В итоге союз Министерства иностранных дел, военных, сплотившихся вокруг фигуры великого князя Николая Николаевича и деятелей Государственной Думы, пересилил императора Николая II.

Ведшие дело к войне с целью реванша за 1870 год французы были заинтересованы в максимальной боеспособности русской сухопутной армии (господство на море обеспечивалось союзом с Великобританией), а потому, пользуясь положением кредитора, они также оказывали давление на русское политическое руководство в смысле выбора Верховного Главнокомандующего. И в этой должности французы желали видеть именно великого князя Николая Николаевича, причем задолго до войны[360].

Тем не менее к началу Первой мировой войны великий князь Николай Николаевич все еще оставался командующим одной из армий. По перечню должностей 1912 года в случае войны должны были быть проведены

такие назначения высших командиров:

— 1-я армия — ген. П.К. Ренненкампф;

— 2-я армия — ген. А.А. Брусилов;

— 3-я армия — ген. А.В. Самсонов;

— 4-я армия — ген. А.Е. Зальца;

— 5-я армия — ген. П.А. Плеве;

— 6-я армия — великий князь Николай Николаевич;

— 7-я армия — ген. В.Н. Никитин;

— 8-я армия — ген. Н.В. Рузский. Отстранение великого князя от руководящих постов усугублялось тем, что 6-я армия должна была стать не действующей на театре военных действий, а обсервационной. Ее задача заключалась в прикрытии Санкт-Петербурга и столичного округа от возможного германского десанта с моря. Вероятность такого десанта была крайне мала, да и в принципе возможна лишь в том случае, если бы Россия воевала против Тройственного Союза в одиночку. Этого же вообще не могло быть, ибо после поражения России Франция оказалась бы один на один с Германией.

Военный министр ген. В.А. Сухомлинов все это прекрасно понимал, а потому и решил ограничить потенциальное командование великого князя Николая Николаевича почетной синекурой. Тем более что штаб и управление 6-й армии комплектовались на базе Петербургского военного округа, которым с 1905 года командовал великий князь Николай Николаевич. Тем самым все формальности были соблюдены. Подбор членов штаба Верховного Главнокомандующего, в ходе мобилизации комплектовавшегося из руководителей Главного управления Генерального штаба, также находился под контролем генерала Сухомлинова как военного министра.

О полной бесперспективности поста командующего 6-й армией говорит ее судьба в период Первой мировой войны. Лишь через два с половиной года войны, когда уже сменилось четыре командарма, управление 6-й армии в декабре 1916 года, за три месяца до падения монархии, было переброшено на новый, Румынский фронт. Но и тогда 6-ю армию возглавил не ее последний командующий ген. В.Н. Горбатовский, а комкор-24 ген. А.А Цуриков.

Конечно, войска, которые изначально входили в 6-ю армию, уже давно были на фронте, но здесь-то речь идет о командовании армией и ее штабе, который два с половиной года войны стоял в стороне от фронта. Такая вот судьба ожидала великого князя Николая Николаевича, останься он во главе 6-й армии с началом Первой мировой войны. В 6-ю армию, командование которой должен был принять великий князь Николай Николаевич, должны были войти 18-й и 22-й армейские корпуса, Гвардейская стрелковая бригада, а также второочередные 57, 74, 84-я пехотные дивизии. Итого — не более четырех корпусов, причем переброска их на театр военных действий в другие армии предполагалась заранее. Так, 30 июля 1914 года в ходе сосредоточения Действующей армии на государственной границе, еще до начала столкновений с неприятелем, 18-й и 22-й армейские корпуса получили приказ об отправке к Варшаве, чтобы составить костяк 10-й армии, а Гвардейская стрелковая бригада — в 9-ю армию.

Предвоенные расчеты военного министра, рассчитывавшего занять ключевой пост в Действующей армии, не оправдались. Середина июля, ознаменовавшаяся интенсивным обменом телеграммами между главами великих держав, на фоне австро-венгерской агрессии против Сербии, побудили колебавшегося императора Николая II обратиться за поддержкой к своим родственникам. Поддержка министра иностранных дел С.Д. Сазонова обеспечила великому князю доступ к царю. Как вспоминал в эмиграции сам военный министр, «в решении дипломатических вопросов я участия не принимал. Николай Николаевич сумел оттеснить от государя всех неудобных для него советчиков, в том числе прежде всего меня. В те предвоенные дни царь находился полностью под влиянием своего дяди»[361].

В результате на следующий день после того, как Германия объявила войну Российской империи, 20 июля 1914 года, великий князь Николай Николаевич был назначен Верховным Главнокомандующим. Это назначение предполагалось, было ожидаемо, и во время объявления императором Манифеста об объявлении войны в Зимнем дворце, в 4 часа дня, великий князь находился рядом со своим царствующим племянником, и все были уверены, что именно Николай Николаевич станет Верховным Главнокомандующим.

Согласно Положению о полевом управлении войсками в военное время 1914 года Верховный Главнокомандующий «есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий. Он облекается чрезвычайной властью, и повеления его исполняются на театре военных действий всеми без изъятия правительственными местами и общественными управлениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением». Верховный Главнокомандующий подчинялся самому царю, который, в сущности, и должен был самолично стать Главковерхом, и потому никто, кроме императора, не имел права требовать отчета или делать какие-либо предписания Верховному Главнокомандующему. Исследователь подытоживает: «Наделение главнокомандующего такой властью привело к тому, что на этот пост назначались члены царствующего дома либо его занимал сам царь»[362].

Сам император Николай II, убежденный в непродолжительности войны, не решился занять пост Главковерха. Против такого решения единодушно (за исключением военного министра) выступил Совет Министров во главе с премьером И.Л. Горемыкиным. Кроме того, здесь присутствовала своя логика. На протяжении ряда лет великий князь Николай Николаевич занимал пост главнокомандующего фронта против Германии. Популярность великого князя среди офицерского корпуса была велика. Повторимся, что этого назначения желали и французы.

И главное: стране и Вооруженным Силам требовалось имя, вождь, объятый элементом сакральности. Если царь сам не становился Верховным Главнокомандующим, то ни один генерал не был бы в безусловной степени авторитетен для прочих генералов (прежде всего для главнокомандующих фронтов), чтобы избежать непослушания и интриг. Ситуация русско-японской войны 1904 — 1905 гг., когда командарм-2 ген. O.K. Гриппенберг после неудачи операции под Сандепу самовольно покинул Маньчжурию, невзирая на то что главнокомандующий всех сухопутных и морских сил, действующих против Японии, ген. А.Н. Куропаткин на это своего согласия не давал, была еще слишком свежа в памяти.

Иными словами, угроза сепаратизма внутри высшего генералитета была реальна как никогда, тем более что Положение о полевом управлении войск в военное время — высший правовой документ организации и управления Действующей армией, предполагал громадный объем прав для главнокомандующих фронтов. Будь Верховным Главнокомандующим сам император, он мог бы выбирать себе любого помощника как фактического руководителя Вооруженными Силами, и тогда главкомы подчинялись бы все равно самому императору, фигуре, имевшей безусловный авторитет вне зависимости от личных качеств монарха. Но вот подчиняться равному себе согласились бы далеко не все генералы, а с каждой неудачей степень неповиновения только увеличивалась бы. Вдобавок ген. В.А. Сухомлинов нажил себе массу врагов среди высшего генералитета, да и личная его репутация была небезупречна — достаточно вспомнить скандальный брак с Е.В. Бутович.

Поэтому фактически единственной кандидатурой на пост Верховного Главнокомандующего, помимо самого Николая II, являлся только великий князь Николай Николаевич. Следовательно, выбор царя был верным и максимально обоснованным. Генерал Деникин совершенно справедливо указывает: «Во время Великой войны взаимоотношения, наверху по крайней мере, сложились более нормально. То обстоятельство, что во главе Вооруженных Сил России был поставлен великий князь Николай Николаевич, помимо личных его качеств, являлось объективно фактом положительным. В силу своего высокого и более независимого положения, в силу атавизма традиций и пиетета, с которым относилось большинство командного состава к Царствующему Дому, ему легче было держать в своих руках бразды верховного командования. Хотя и при этих условиях плелись вокруг Ставки интриги, но, если бы на месте великого князя был, как одно время предполагалось, Сухомлинов, Ставка с первых же дней обратилась бы в арену небывалой борьбы честолюбий, соревнования, личных интересов, испытывая давление и с фронта, и с тыла, и из Петербурга, и из Царского Села. Конечно, идеалом является совмещение верховного командования и правления в лице главы государства… Но для этого нужно не только наличие знания и таланта (может ведь быть хороший начальник штаба…), а прежде всего, счастья»[363].

Тем не менее великий князь Николай Николаевич еще не мог считать себя бесспорным повелителем Вооруженных Сил подобно тому, как это право трактовалось бы при императоре. С самого момента принятия должности великий князь Николай Николаевич был предупрежден о том, что это назначение носит временный характер. 20 июля 1914 года Правительствующему Сенату был дан именной Высочайший указ: «Не признавая возможным, по причинам общегосударственного характера стать теперь же во главе наших сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, признали мы за благо всемилостивейше повелеть нашему генерал-адъютанту, главнокомандующему войск Гвардии и Петербургского военного округа, генералу от кавалерии его императорскому высочеству Великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным Главнокомандующим». Как пишет далее исследователь, «таким образом, и в официальном документе также содержится намек на то, что назначение Великого князя носит вынужденный и временный характер. Это сразу поставило Верховного Главнокомандующего, получавшего огромную власть, в весьма двойственное, ущербное положение»[364].

Первым и самым основным обстоятельством, ограничивавшим власть нового Верховного Главнокомандующего, стал штаб Ставки, составленный по выбору военного министра ген. В.А. Сухомлинова. Согласно Положению об управлении войсками в военное время начальником штаба Верховного Главнокомандующего должен был стать начальник Главного управления Генерального штаба. Эту должность занимал бесталанный и исполнительный ставленник генерала Сухомлинова ген. Н.Н. Янушкевич. Генерал Янушкевич был известен тем, что никогда не участвовал ни в одном вооруженном конфликте или тем более войне. Также последней командной должностью, которую в свое время занимал генерал Янушкевич, был командир батальона. Вся карьера Н.Н. Янушкевича прошла на адъютантских и чиновных должностях в различных штабах и, наконец, Генеральном штабе. Предметом научных изысканий генерала Янушкевича явилась военная администрация и тыловая служба. И этот человек должен был явиться первым помощником Главковерха!

Разработкой оперативных планов в русских штабах занимался генерал-квартирмейстер. Таковую должность в Ставке с началом войны должен был занять генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба ген. Ю.Н. Данилов, который также никогда не участвовал в войнах, ведшихся Россией. Этот человек, упрямый и догматичный, хотя и не без таланта, как его характеризуют современники, на протяжении многих лет занимался составлением планов войны против Германии и Австро-Венгрии. Предпоследним его шедевром стал план 1912 года, согласно которому русское развертывание относилось в глубь страны. Передовой театр сдавался противнику без боя, и тем самым Франция обрекалась на уничтожение немцами, так как русские никоим образом не успевали подать ей помощи широкомасштабным наступлением на Восточном фронте. Этот пассивно-оборонительный план войны под давлением штабов военных округов был изменен на прежний, наступательный. Но генерал Данилов, действовавший под указанием военного министра, лишний раз доказал свою преданность своему патрону ген. В.А. Сухомлинову.

Таким образом, наиболее ближайшими сотрудниками Верховного Главнокомандующего являлись те представители Главного управления Генерального штаба, что в предвоенный период разрабатывали план войны с центральными державами. Напомним здесь, что именно Генеральный штаб отвечал за оперативно-стратегическое планирование военных действий в случае войны. Это планирование в Российской империи разрабатывалось как раз на период первых операций, не заглядывая далеко в будущее. Именно последний начальник Генерального штаба ген. Н.Н. Янушкевич займет пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего. Именно глава оперативного отделения ГУГШ ген. Ю.Н. Данилов, работавший над военным планированием с 1909 года, займет пост генерал-квартирмейстера Ставки, где будет являться ведущим и авторитетнейшим «стратегом» штаба Ставки. Характеризуя состав Ставки и лично великого князя Николая Николаевича, А.А. Брусилов пишет: «Это — человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло… Назначение его Верховным Главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат, и никаких колебаний не будет… Я считал его отличным главнокомандующим. Фатально было то, что начальником штаба Верховного Главнокомандующего был назначен бывший начальник Главного управления Генерального штаба Янушкевич, человек очень милый, но довольно легкомысленный и плохой стратег. В этом отношении должен был его дополнять генерал-квартирмейстер Данилов, человек узкий и упрямый»[365].

При своем назначении великий князь Николай Николаевич пытался составить штаб из других лиц — Ф.Ф. Палицына (первого начальника Генерального штаба) и М.В. Алексеева (комкора-13, а до того — начальника штаба Киевского военного округа). Представляется, что этот состав Ставки был бы сильнее во всех отношениях. Однако военный министр сумел убедить императора, что нарушать военное законодательство не следует, а потому штаб Ставки остался в прежнем своем составе. Тем самым ген. В.А. Сухомлинов сохранил влияние на Верховное Главнокомандование: невзирая на конфликт с великим князем Николаем Николаевичем, военный министр вплоть до своей отставки летом 1915 года вел интенсивную и достаточно подробную переписку с начальником штаба Верховного Главнокомандующего ген. Н.Н. Янушкевичем.

Во-вторых, великий князь Николай Николаевич не имел права изменить план развертывания Действующей армии. Согласно замыслу предвоенного оперативного планирования сосредоточение русских армий происходило в тех районах, где предусматривалось ведение решительных операций. Соответственно, развертывание армий русских фронтов также предусматривалось планом, составленным еще до войны. Безусловно, великий князь Николай Николаевич теоретически мог изменить развертывание войск, благо что вплоть до восьмого дня со времени объявления мобилизации можно было совершить практически любые перегруппировки, но этому объективно мешали несколько обстоятельств:

— великий князь Николай Николаевич до войны не принимал непосредственного участия в составлении планов кампании против центральных держав. От этого он был отсечен военным министром, претендовавшим на руководство Вооруженными Силами в случае войны. Поэтому великий князь Николай Николаевич и не мог иметь собственных, глубоко разработанных компетентными лицами, оперативно-стратегических планов;

— как говорилось выше, согласно последним расписаниям должностей высшего командного состава русской армии подразумевалось, что великий князь Николай Николаевич займет пост командующего 6-й обсервационной армией, развернутой на побережье Балтийского моря, дабы прикрывать столицу Российской империи со стороны Швеции и возможного крупного германского десанта на Балтике близ Санкт-Петербурга. Назначение великого князя Верховным Главнокомандующим (согласно Полевому положению этот пост должен был занять сам император Николай II) стало несколько неожиданным, прежде всего для него самого, и великий князь должен был в первую голову принимать новые дела и свою внезапно свалившуюся огромную ответственность;

— Положение о полевом управлении войск в военное время, утвержденное за неделю до начала войны, резко ограничивало власть Верховного Главнокомандующего неимператора в пользу фронтовых командований. Главнокомандующие фронтов и даже военный министр (ген. В.А. Сухомлинов был личным врагом Николая Николаевича) могли тормозить любые попытки великого князя по изменению плана войны (это не считая уже упомянутого генерал-квартирмейстера Ю.Н. Данилова).

Итак, невзирая на массу негативных моментов, тем не менее первым Верховным Главнокомандующим русской Действующей армии стал наиболее подготовленный в военно-профессиональном отношении член Дома Романовых — великий князь Николай Николаевич. Известно, что новый Главковерх имел опыт управления войсками на маневрах, умел читать карту, но в то же время требовал исключительно устных докладов, не воспринимая письменные донесения. Поэтому в годы Первой мировой войны великий князь Николай Николаевич управлял Действующей армией с помощью совещаний с фронтовыми командованиями, ибо еще и не доверял знаниям своих ближайших помощников. Сменивший в 1915 году ген. В.А. Сухомлинова на посту военного министра ген. А.А. Поливанов вспоминал, что великий князь Николай Николаевич, «обладая верными стратегическими и тактическими взглядами, способностью быстро распознавать обстановку на маневрах по карте и по движениям войск, был из числа строевых начальников того времени весьма незаурядным. И если бы не отвращение к книге и более уравновешенный характер, то из него мог бы к тому времени выработаться вполне авторитетный руководитель для разрешения крупных военных вопросов»[366].