Клановая структура сомалийского общества и традиционные способы разрешения конфликтов

Клановая структура сомалийского общества и традиционные способы разрешения конфликтов

Сомалийское общество имеет чрезвычайно сложную социальную структуру, основанную на системе кровнородственных отношений, где определяющим является происхождение от одного предка. Своим единым прародителем сомалийцы считают одного из членов древнего арабского племени кураш. Разветвления этого генеалогического древа сформировали шесть племенных групп (клановых союзов) или, согласно терминологии британского антрополога A.M. Льюиса, семей кланов (clan family)[1]. По классификации Льюиса, традиционное сомалийское общество состоит из следующих социальных единиц: семья кланов или племя, клан, первичный линидж (род) и большая семья.

Согласно основной классификации, сомалийцы объединяются в пять семей кланов или племен — дарод, дир, исаак, хавийя и раханвейн. Их основные кланы:

• дарод — марехан, огаден, долбаханте, ма-джертин,

• дир — исса, гадабурси, биймал,

• исаак — хабр-авал, хабр-джало, гахар-джис,

• хавийя — хабр-гедир, абгал, муросад, ха-вадле,

• раханвейн — дигил, мирифле.

Согласно другой, также достаточно распространенной классификации, дигил выделяется в отдельную семью кланов (смотри приложение 2, 3 и 4).

Для более точного обозначения клановой принадлежности сомалийца автору представляется необходимым указание всей цепочки его клановых связей, от подклана к семье кланов. Например, генерал Мохаммед Фарах Айдид — айр/хабр-гедир/хавийя.

Семьи кланов дир, исаак и хавийя ведут свой род от патриарха Самале, дарод связан с ними по материнской линии. Эти четыре клановых семьи имеют общее название самале. Семьи кланов раханвейн и дигил считаются потомками мифического патриарха Саб и, соответственно, называют себя саб. Самале исторически — кочевники-скотоводы (ачи) и потому имеют высокий «аристократический» статус «всадников». Саб — земледельцы и фермеры, населяющие междуречье рек Шабелле и Джуба в провинциях Бай и Бакол. Их статус считается более низким в сравнении с кочевниками. В Сомали считается, что раханвейн — это клановые конгломераты самых разных групп и ли-ниджей северных кланов, перемешавшихся с народностями банту. 75% сомалийцев относятся к самале, 20% — саб. Остальные 5% — народности банту, иайли, бони, этнические группы баджуни и амарани.

Семьи кланов делятся на кланы (по-сомалийски тол). Клан — высший традиционный институт, функционально объединяющий его членов по генеалогическому признаку, но, прежде всего, для самозащиты. Родство признается по отцовской линии от общего предка и сотрудничество между линиджами клана происходит по мужской линии. Однако существуют формы, когда линиджи взаимодействуют по материнской линии. Если мать кланового лидера из другого клана, то сотрудничество идет между дядей по матери и племянником.

Принадлежность к первичному линиджу определяется самопротивопоставлением членов этого линиджа другим линиджам. Их слабость или мощь определяются численностью. Необходимо отметить, что сила — наиболее почитаемое сомалийцами качество как в моральном, так и в социальном и политическом аспектах. Богатство и военная мощь всегда определяли в Сомали общественный статус, поэтому стычки и войны традиционно были одним из основных инструментов регулирования межклановых взаимоотношений.

Большая семья (чифо) — низовая социальная единица. Несколько семей объединяются в линиджную группу родового кровомщения (pep)[2]. В этих группах обычно от 300 до 3000 мужчин. Каждый член группы родового кровомщения связан с ее остальными членами родственно-патриархальными связями. Существует также такая социальная единица, как pep, так сказать, по обстоятельствам. Это группа людей, обычно не родственников, объединенная какой-то территорией или совместной деятельностью.

Четко структурированной иерархии внутри клановой системы не существует. На уровне линиджа все спорные вопросы решает совет старейшин (гуурти), он и сейчас во многом остается основой правопорядка в общинах. Второй инструмент самоуправления — шир — общее собрание линиджа, где все взрослые мужчины равноправно обсуждают любые вопросы. Существует управляющая структура во главе с вождем, который выступает в качестве посредника на мирных переговорах.

Общественная жизнь кланов, родов и семей основывается на хеер (договор) — традиционном племенном законе. Хеер определяет внутренний уклад общины и ее взаимоотношения с соседями. По отношению к семье кланов или клану они очень условны, учитывая многочисленность и разбросанность этих образований. Хеер не имеет единой устоявшейся формы. Он меняется в зависимости от многих обстоятельств. Одно из наиболее распространенных — дробление родовых групп. Тогда хеер как договор разрывается и создается новый договор уже в новой группе. Обычно это происходит из чрезмерного разрастания группы, а также из постоянного конфликта «отцов и детей», когда молодые лидеры начинают борьбу за власть. Этот фактор один из типичных, как мы увидим дальше, в непрекращающейся сомалийской междоусобице.

Второй важнейший закон — дийя. Этот закон регулирует все моменты компенсации, связанные с кровной местью. Все решается переговорами, на которых оговаривается компенсация пострадавшей стороне. Обычно в группе родового кровомщения родственники убившего выплачивают 30% от общей групповой компенсации, и, наоборот, когда убивают их родственника, они получают две трети компенсации[3]. Другие виды преступлений также имеют свою форму компенсации. Семья или несколько семей могут отделиться в случае нежелания выполнять обязательства по дийя вместе с остальными членами группы. При этом отделяющиеся созывают общее собрание (шир) и заключают новый хеер. Все договоры имеют устную форму.

Главной причиной возникновения групп родового кровомщения всегда была какая-либо внешняя угроза. Таким образом, и собственность, и жизнь сомалийца всегда защищалась его группой. И поэтому только членство в такой группе определяло его реальный социальный и юридический статус. Отсюда социальная солидарность сомалийцев наиболее крепка в рамках группы родового кровомщения, все более ослабляясь по восходящей до уровня семьи кланов. Исходя из исторической ретроспективы, можно сказать, что группы родового кровомщения сейчас — постоянно воюющие клановые группировки.

Привыкшие полагаться в жизни на традиции, большинство сомалийцев, особенно в сельских районах, видели в государстве лишь аппарат принуждения. Тем более, авторитарный метод правления диктатора Мохаммеда Сиада Барре, руководившего страной с 1969 по 1991 год, лишь усиливал это впечатление. Не случайно, когда северные кланы начали борьбу против Сиада Барре, они сформулировали свою позицию примерно так: «Мы предлагаем новую политическую систему, которая основана на традиционных сомалийских ценностях сотрудничества, а не принуждения. Систему, в которой хеер становится главным, в которой человек не может использовать политическую силу против другого иначе, как только в соответствии с народными традициями»[4].

Третье важнейшее понятие в социальной структуре сомалийского общества — дееган. Оно обозначает совокупно определенную территорию и ее ресурсы, которыми владеют и оспаривают друг у друга, за обладание которыми борются кланы. По европейской терминологии дееган — это землевладение, но он «включает в себя традиционные и юридические права, которыми обладают индивидуумы или группы, владеющие землей, и созданные ими социальные связи»[5]. Иными словами, это и право, и безопасность, и ресурсы, и самоидентификация. Например, южный регион Джубаленд более богатый в природном отношении регион по сравнению с другими областями Сомали, и потому война здесь носила особенно ожесточенный характер. Никогда не прекращавшаяся борьба за дееган, то есть за контроль над природными и сельскохозяйственными ресурсами, с одной стороны, сохранила свои изначальные формы до сих пор, а с другой стороны, со временем перешла в политическую плоскость, превратившись в борьбу политических движений, созданных на клановой основе, в борьбу за контроль над государством.

Американский исследователь М.Г. Шатцберг отмечает, что «современную социальную динамику Африки, по-видимому, можно лучше постичь, исследуя тройную спираль, в которой переплетаются государство, класс и этнич-ность, поскольку из взаимодействия этими структурными явлениями вытекают многие социально-политические последствия»[6].

Исторически более многочисленные кочевые кланы доминировали. Между ними всегда шла борьба за влияние в том или ином регионе, за деревни и лучшие пастбища, за источники воды и скот. Кочевой образ жизни и связанная с ним постоянная миграция привели к тому, что ни один клан не имеет единую территорию проживания, при этом сохраняя прочную клановую идентичность. Например, представители клана огаден (клановая семья дарод) живут в Эфиопии, на юге Сомали и в северо-восточных районах Кении.

Чаще всего конфликт начинался со стычки между членами разных групп родового кровомщения, и, если эти группы принадлежали к разным кланам, это столкновение разворачивалось в межклановый конфликт. Но также вполне типично противостояние групп одного линиджа, линиджей одного клана и кланов одной семьи кланов. В Сомали хорошо известна поговорка, точно объясняющая психологическую подоплеку непрекращающейся гражданской войны: «Я и Сомали против всего мира, я и мой клан против Сомали, я и моя семья против клана, я и мой брат против семьи, я против моего брата». Гарантия своей защищенности до сих пор связывается не с законом и не с государством, а со своей принадлежностью к определенному клану. Только когда он у власти или при власти, член клана чувствует себя в безопасности и может рассчитывать на получение определенных жизненных благ.

Специалисты в области социальной психологии легкость вовлечения масс в этнические конфликты объясняют логикой коллективного поведения. Архаическое традиционное сознание подавляет потребность в выдвижении личных мотиваций и отстаивании личных интересов. Их заменяют общинные (клановые) ценности и цели.

Но отсутствие жестких институтов управления в клановой системе сформировало характерные во многом противоречивые черты сомалийского народа — при следовании клановым ценностям сомалийцы остаются индивидуалистами и отрицают чрезмерное (пусть даже в их понимании) давление власти. Здесь каждый может доверять только себе и клановым родственникам.

• Безусловно, клановая структура сомалийского общества во второй половине XX века претерпела значительные изменения, став несколько гибче. Причины тому — создание нетипичных для традиционного общества государственных структур, урбанизация, рост городского населения, относительная смешанность кланов в городских условиях.

Клановое сознание сомалийцев, в целом, осталось определяющим. Об этом свидетельствует тот факт, что состав всех сомалийских политических и военных группировок формируется только на клановой основе. Поэтому любые попытки создать реально действующие государственные структуры заходят в «клановый тупик». Альтернативную схему представляют исламистские группировки Сомали, объединяющие представителей разных кланов на конфессиональной основе. Но клановые противоречия делают и эти формирования крайне непрочными. С другой стороны, именно традиционные законы уже многие годы остаются, по сути, единственной основой существования сомалийского общества в условиях анархии и безвластия.