50. Неправильная постановка задачи

50. Неправильная постановка задачи

Слова, приведенные в этом заголовке, летом 1987 г. автору довелось услышать в вестибюле Третьего отделения (с видом на станцию метро "Звездная") ЦНИИ им акад. А.Н. Крылова от встретившегося известного ученого в области прочности корабля Г.С. Чувиковского. Он возвращался с только что состоявшегося заседания президиума ученого совета института, обсуждавшего обращение в Минсудпром письма Б.Б. Пиотровского о необходимости сохранения крейсера "Аврора" в се подлинном историческом состоянии. Зная автора этого письма, Г.С. Чувиковский и высказал свое суждение о причинах конфликта, сложившегося тогда между общественностью и властью относительно судьбы крейсера "Аврора". И состояла она в том, что в начале исследований о способах сохранения для истории крейсера "Аврора" где-то высоко в верхах, то ли в голове всесильного на всю ленинградскую округу Г.В. Романова, то ли в стратегическом уме очередного Главкома ВМФ, утвердился и немедленно был всеми принят за догму тезис: "крейсер революции должен плавать".

Мысль о несовместимости этого тезиса с задачей сохранения корабля во всей его исторической подлинности никого в верхах не посетила. Не отвечала она их интеллектуально-культурному уровню. Знать ие хотели они о мировой практике сохранения исторических кораблей непременно в сухом доке, или на береговом постаменте, или иным способом, ограждающим корпус корабля от агрессивного воздействия его родной стихии – морской воды. Предъявление же к кораблю продиктованного идеологией и исторически нелепого требования плавать обрекало его на превращение в новодел и утрату подлинности, но именно таким оказался избранный по сговору ВМФ, Судостроительной промышленности и Академии наук путь реставрации единственного в стране, сохранявшегося с XIX века, исторического корабля. И помешать этому сговору оказались бессильны все настояния общественности.

Все попытки раскрыть существо проблемы в прессе, на телевидении и радио были надежно властью блокированы, а обращения в разного рода инстанции, вплоть до ЦК КПСС, оказались безрезультатны. "Аврора" как подлинный памятник судостроения и флота своего времени была потеряна безвозвратно. Такова была цена в очередной раз допущенной неправильной постановки задачи. Горько вспоминать, сколько усилий, руководствуясь долгом советского патриота, автор употребил на борьбу со стоявшей перед ним стеной советской бюрократии. Вместе с названным письмом Б.Б. Пиотровского, ставшим возможным благодаря содействиям профессора М.В. Костенко (сына В.П. Костенко) и отправленным в адрес трех названных ведомств, были еще письма (совместно с Л.Л. Поленовым – сыном первого советского командира "Авроры") в редакцию газеты "Правда" и последующая борьба с ее корреспондентом по Ленинграду Герасимовым, письма в редакцию "Литературной газеты" и вызванная ими встреча с функционерами Политотдела Ленинградской Военно-морской базы. Были выступления на собрании ветеранов ЛАО, при обсуждении проекта "реставрации" в ленинградском Доме писателей, на собрании ветеранов ТОФ, встреча с корреспондентом "Литературной газеты" И. Фоняковым, со специалистом по коррозии, Б.В. Строконом, в редакции газеты "Литератор", в музее Революции с главным инженером ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова В.В. Дмитриевым, с инструкторами обкома КПСС в Смольном. Вместес Л.Л. Полено-; вым автор участвовал в создании публицистического документального кинофильма "Всем, всем, всем", вместе с Л.Л. Поленовым был подвергнут строгой партийной критике в журнале ленинградского ОК и ГК КПСС "Диалог" № 13 (28 за 1987 г. с. 15).

Лишь позднее, когда с подлинной "Авророй" было покончено, оказалось возможным опубликовать статьи "Корабли-памятники" в сборнике "Человек, море, техника", (1987 г., с. 301-321), и статью П. Веселова "Последняя одиссея "Авроры" в журнале " Юный техник", (1989, № 10, с. 12-19). Итог "борьбы" за "Аврору" был подведен публикацией "Залп по "Авроре" в газете "Советская культура" за 3 ноября 1990 г. Но имена всех виновников уничтожения корабля и замены его красующимся ныне новоделом остаются не названными до сих пор.

Сегодня с запозданием более чем в 100 лет становятся до очевидности понятными многие другие произошедшие в отечественной истории последствия неправильной постановки задачи.

В истории "Славы" такой неправильностью был выбор великим князем типа крайне усложненного проекта фирмы Лагань. Правильной постановкой задачи был бы, как уже не раз говорилось, проект "Ретвизана" и осуществление всей серии одновременно с постройкой этого корабля. Перспективным было бы и проектирование корабля по схеме трехбашенного германского "Бранденбурга". Упустив обе эти возможности, Морское министерство могло исправить свою ошибку при разработке проекта капитального ремонта "Славы". К этому, казалось бы, подталкивала складывавшаяся к тому времени обстановка.

В условиях назревавшего противостояния с Германией главной задачей флота становилась защита тех минных заграждений, которые единственно могли предотвратить вторжение сил противника в Финский залив. Для такой обороны флот имел лишь два устаревших линейных корабля типа "Цесаревич"и также отставших от времени додредноутов типа "Андрей Первозванный". Германия в то время могла двинуть на прорыв четыре строго отработанных серии линейных кораблей (по пять единиц в каждой) постройки 1896-1906 гг. Против такого фантастического превосходства – 20 кораблей против пяти (считая оставшийся в строю и еще годный для модернизации "Император Александр II") и следовало, казалось бы, всю энергию и интеллектуальный потенциал кораблестроения приложить к тому, чтобы максимальным образом усилить боевую мощь своих столь немногочисленных кораблей.

Война и уже построенный в Англии "Дредноут" ясно указывали путь усиления кораблей за счет применения более мощной артиллерии. Нельзя было не видеть итого обстоятельства, что Германия, оценив достоинство "Дредноута" и не теряя времени и средств на сооружение кораблей переходного типа (додредноутов), уже в 1907 г. заложила серию из четырех кораблей класса своих первых дредноутов типа "Нассау". В 1908 г. они были спущены на воду, в 1909 и 1910г. вступили в строй. Каждый имел на вооружении главную артиллерию из 12 280-мм пушек, а вспомогательная была доведена до 12 150-мм и 14 88-мм.

После вахты

Этот набор калибров с полным основанием был сохранен и для последующих трех серий германских дредноутов (13 кораблей), построенных в 1909-1914 гг. Первые три корабля из второй серии германских дредноутов типа "Остфрисланд" были заложены осенью 1908 и четвертый – летом 1909 г. В строи они вступили соответственно летом 1911 и 1912 г. Третья серия из пяти дредноутов типа "Кайзер" водоизмещением 24 700 т и скоростью 23,5 уз была начата в 1909-1910 г. и вступила в строй в 1912-1913 гг.

Ответная русская программа дредноутизации была задержана несогласованностью позиций ГМШ и МГШ, противодействием Государственной думы, все еще не удовлетворенной реформами морского ведомства и несогласием Совета Государственной обороны с предложением министра А.А. Бирилева в октябре 1906 г. о постройке двух дредноутов, не ожидая утверждения всей программы.

Несмотря на вполне понятные доводы относительно дезорганизации судостроения при отказе в требовавшихся кредитах, император Николай II согласился с мнением большинства, и постройка двух дредноутов в 1906 г. была отложена. Разрешение на сооружение четырех кораблей по новой программе состоялось только в октябре 1908 г. 30 июня 1909 г. состоялась их закладка. В этих условиях казалась особенно настоятельной необходимость кардинальног о усиления вооружения на ремонтировавшихся и достраивавшихся кораблях. Ведь только они ранее готовности дредноутов типа "Севастополь" могли обеспечить действенную оборону Балтийского моря, придать устойчивость силам минной дивизии и крейсеров, а затем и более успешно взаимодействовать с дредноутами. Задача вооружения додредноутов, а может быть, и больших крейсеров более мощными пушками облегчалась продолжавшимися заказами артиллерии, но в министерстве, вовлеченном в бесконечные перестройки формировавшихся программ судостроения о старых кораблях подумать было некому. О действенной их модернизации никаких упоминаний не встречается ни в дневниках морского министра И.К. Григоровича, ни в воспоминаниях А.Н. Крылова. Все шло по накатанной рутинной колее и все содержание предполагавшейся сначала в 1908 г. модернизации видели лишь в приближении характеристик "Славы" и "Цесаревича" к характеристикам строившихся додредноутов типа "Андрей Первозванный".

Примером для подражания был и японский опыт переделки захваченного после Цусимы "Орла", на котором 6-дм орудия с их башнями заменили казематными 8-дм. Опыт германских "Бранденбургов" остался в стороне. Конечно, легче переделать проекты, зная историческую ретроспективу, но ведь именно способностью предвидеть будущее и определяется мудрость и талант руководителей высшего ранга. От этих их способностей и зависит успех государственной политики и генерального сражения, а роль личности в истории в конечном счете оказывается прямо пропорциональной проявленным способностям к предвидению событий, смелости и обоснованности принимаемых решений. Приходится, однако, признать, что в описываемое время флот такими личностями не располагал. Не было С.О. Макарова, не было А.А. Степанова, который еще в 1884 г. предложил проект многобашенного броненосца, предвосхищавшего тип "Дредноута". Не было Н.Н. Хлодовского, открывшего для флота закон роста водоизмещения и принципы эскадренного сражения. Не было адмирала Г.И. Бутакова -подлинного "учителя флота", не было первого начальника МГШ JI.A. Брусилова, который, возможно, смог бы придать правильное направление проектам ремонта додредноутов. Не было многих других, кто мог создать необходимую для подлинных реформ флота обстановку творчества и предвидения.

Реально бюрократии в те годы могли противостоять только Н.О. Эссен, с 1908 г. занимавший должность начальника Соединенных отрядов, а с 1911 г. начальника морских сил Балтийского моря, и полковник А.Н. Крылов, назначенный 21 января 1908 г. Главным инспектором кораблестроения, а с 22 октября того же года (и до 26 апреля 1910 г.) состоявший еще и и.д. председателя МТК. На него в силу всех названных здесь обстоятельств и легло решение судьбы ремонта "Славы" и "Цесаревича". Справедливость требует признать, что А.Н. Крылов не был достаточно подготовлен к выпавшей ему роли и не располагал для этого необходимыми возможностями. При всей исключительной полезности вклада в решение теоретических задач кораблестроения, включая создание новых научных дисциплин, А.Н. Крылов не имел опыта собственно в проектировании кораблей и оценке их эффективности. Эта область творчества не входила в круг разнообразнейших интересов ученого-энциклопедиста . Он не был строителем кораблей или автором их проектов, кем были Бенедетто Брин (1833-1898) и Витторио Куниберти (1854-1913) в Италии, Чарльз Крамп в США, Эмиль Бертен (1840-1924) и А. Лагань во Франции, кем были составители проекта "Дредноутов" в Англии и строители броненосцев и крейсеров в России. Не значится в научном наследии А.Н. Крылова и учебников или обобщающих трудов по истории и теории проектирования корабля.

Даже руководя подготовкой к проведению международного конкурса по составлению проекта дредноута для русского флота, А.Н. Крылов решающее значение прибавил формальному исполнению требований конкурса, а не составлению боевой эффективности кораблей. В результате, как об этом рассказывал сам А.Н. Крылов ("Воспоминания и очерки", М., 1956, с. 146-165), первенство было отдано проекту не самому лучшему, а сама цель конкурса осталась недостигнутой. Полного взаимопонимания не было у А.Н. Крылова и с министром С.А. Воеводским, который вместо поддержки инициатив А.Н. Крылова мог позволить себе резолюцию: "Я не раз уже замечаю, что Морской технический комитет превышает предоставленные ему нрава и распоряжается самостоятельно". С таким министром трудно было работать на пользу флота. Эти осложнения и привели А.Н. Крылова уже в феврале 1910 г. к решению отказаться от должности председателя МТК.

Об обстановке все еще продолжавшегося в министерстве кризиса идей, организации и техники свидетельствовали и признания, которые в своем дневнике в 1909 г. сделал только что получивший должность товарища морского министра И.К. Григорович. Вчерашний "пещерный адмирал" в Порт-Артуре, в 1906-1908 гг. командир порта Императора Александра III, а затем Кронштадтского, он оказался перед сплоченным триумвиратом связанных дружбой министра С.А. Воеводского, продвинутого им в ГУКиС генерал-майора С.П. Дюшена (1857-1918) и начальника МГШ А.А. Эбергарда. "Присматриваясь к остальному министерству, – писал И.К. Григорович.- я увидел, что старая рутина осталась и с этим придется бороться. Из учреждений, мне подчиненных, работают добросовестно Морской технический комитет и Главное Гидрографическое управление. Остальные отбывают положенные часы занятий. Доминирующее значение имел Морской Генеральный штаб, но это важное учреждение было не в фаворе у С.А. Воеводского, несмотря на то что начальником оного состоит его друг А.А. Эбергард – правда, преследований не было, как при предыдущих министрах (А.А. Бирилевев 1905-1906 гг. и И.М.Диковев 1907-1908 гг.- P.M.), но нужной поддержки не видно… Наибольшей рутиной отличался Главный морской штаб" (в котором начальствовал спасенный после гибели С.О. Макарова прежний командир броненосца "Петропавловск" вицеадмирал Н.М. Яковлев – P.M.).

По какой-то странности ни Н.А. Крылов, ни И.К. Григорович о проектах перевооружения "Славы" и "Цесаревича"не упоминают. Молчат о них и составители подборки "Документальные материалы о жизни и деятельности А.Н. Крылова" и хранящиеся в Центральном Государственном архиве Военно-морского флота (Рукописное наследие академика А.Н. Крылова. Научное описание. Л.1969. Труды Архива АН СССР, вып.23).

В этом описании упомянуты лишь два частных доклада А.Н. Крылова товарищу морского министра: один в феврале 1908 г. о 19-тонной электрической лебедке для подъема на "Славе" паровых катеров, второй – от 22 декабря 1909 г. о ремонте котлов "Славы".

Сегодня можно указать на значительно более перспективные документы, касающиеся двух попыток перевооружения "Славы". Первый проект, уже упоминавшийся ранее и составленный под руководством начальника чертежной МТК корабельного инженера Н.В. Лсстникова (1874-?) 6 сентября 1908 г., уже тогда предусматривал два варианта. По первому на место подлежащих снятию шести башен 6-дм орудий и двенадцати 75-мм пушек, всех надстроек и мостиков с мачтами предлагалось установить 8 8-дм и 10 120-мм пушек в казематах (броня 4 дм) на верхней палубе. Для этого верхнюю палубу следовало уширить на 16 фт, а спардечную поднять на 2 фт. Это вызовет перегрузку на 102 т (метацептрическая высота 3,78 фут), а при установке вместо прежних двух боевых рубок рубок новейшего образца – 280 т. По второму варианту, взамен также снимаемых лишних надстроек, мостиков и мачт, следовало 20 75-мм пушек (они все же сохранились! – P.M.) перенести на верхнюю палубу в каземат с 3-дм броней, броню кормового и носового казематов снять, а порты средней батареи заделать 2- дм плитами. Перегрузка составила бы 73 т, а при замене боевой рубки на две современных – 267 т.

Перевооружение "Цесаревича" из-за его изношенной конструкции осложнялось необходимостью больших переделок почти всего надводного борта от верхней броневой палубы с его большим завалом борта и отсутствием казематов. Перегрузка в этом случае доходила до 300 т. Проект сопровождался обстоятельными таблицами нагрузок и кораблестроительными расчетами, включавшими три диаграммы Рида ("кривые остойчивости"). Одна была вычислена для "Императора Александра III" с целыми небронированными бортами (эту же кривую А.Н. Крылов приводил для "Славы" в своем "Учебнике теории корабля", СПб, 1913, с. 149), другая для него же с разбитыми небронированными бортами и третья для "Славы" на кромку верхней палубы. Углы крена, приходящиеся на наибольшие восстанавливающие и нулевые моменты, составляли 38° и 66,5°, 13° и 24°, 28,5° и 44°.

На линейном корабле ‘Слава’: тренировки заряжающих. 1912-1913 гг.

Для полноты исторической картины подобные же характеристики уместно привести из работы корабельного инженера Матросова (1874-носле 1918) "Гибель "Бородино" и новые броненосцы" (архив группы истории "ЦНИИ им. акад. А.Н. Крылова, ф. 7, д. 33, л. 16). Они для броненосцев типа "Бородино" составляли: по первоначальному проекту 1899 г. 18° и 33°, с полным запасом угля (опыты 1903 г.) – 17° и 29°, с перегрузкой перед выходом из Ревеля – 12° и 21 °, с перегрузкой на Мадагаскаре-8° и 15°. Соответствующие величины для "Андрея Первозванного" составляли: 33 °и 61 " для дредноута водоизмещением 21000 т (проект 1906 г.) – 32 °и 63°. Обращая внимание на фантастические размеры перегрузок броненосцев по воле З.П. Рожественского, инженер приходил к заключению о том, что "судно может быть перевернуто не только неприятелем". Ведь судя по "мадагаскарской" диаграмме получалось, что одного лишь крена в 7-8 °от положенного на борт руля было достаточно для того, чтобы корабль выпрямиться уже не мог.

Но ни работа Матросова 1906 г., ни проект Н.В. Лесникова 1908 г. не удовлетворяли генштабистов, министра и его товарища. По этой ли причине или в силу особых видов А.Н. Крылова, работа нал проектами перестройки "Славы" и "Цесаревича" перешла в руки талантливого, отличавшегося глубоким анализом поведения кораблей при Цусиме, корабельного инженера В.П. Костенко. Обративший на себя внимание С.К. Ратника, а затем А.Н. Крылова, молодой инженер с блеском исполнил данное ему поручение по наблюдению за достройкой в Англии крейсера "Рюрик" и, по-видимому, предназначался для включения в состав МТК. Как вспоминал сам В.П. Костенко, в октябре 1908 г. он получил от А.Н. Крылова задание разработать проект модернизации "Славы". Работа, как видно из документов. предусматривала обновление уже не только "Славы", но и "Цесаревича" и проходила под руководством Н.В. Лесникова. По словам В.П. Костенко, задание, данное ему будто бы лично А.Н. Крыловым (Н.В. Лесников не упоминался), включало замену 152-мм артиллерии на 203-мм "по примеру строившихся кораблей "Андрей" и "Павел" и устранение дефектов в защите живучести кораблей типа "Бородино".

Для решения этой задачи В.П. Костенко в проекте "Славы" должен был, по его словам, во-первых, "заново проработать вопрос о возможной разгрузке броненосца для уменьшения его осадки", во-вторых, "проработать схему системы заполнения бортовых отделений для обеспечения необходимой быстроты кренования и дифферентовки броненосца и, в-третьих, "максимально обеспечить боевую остойчивость при больших углах крена для предохранения его от опрокидывания при попадании воды на батарейную палубу через порты 75-мм орудий, создав на этой палубе второй клетчатый слой".

Эти проектные работы, возложенные, судя по документам, на руководящего ими инженера Н.В. Лесникова и непосредственного исполнителя расчетов В.П. Костенко, составили два этапа. Первый был завершен 12 марта 1909 г., когда Н.В. Лесников по должности начальника чертежной МТК по кораблестроению (В.П. Костенко называл ее техническим бюро МТК) представил Главному инспектору кораблестроения А.Н. Крылову "эскизный проект перевооружения "Славы" и "Цесаревича". Два проекта по двум кораблям включали объяснительные записки, подсчет снимаемых и устанавливаемых грузов, сравнение диаграмм статической остойчивости до и после перевооружения и, наконец, расчет приблизительной стоимости переделки броненосца "Слава". В записке Н.В. Лесникова говорилось, что все эти эскизные подсчеты, исполненные штабс-капитаном В.П. Костенко, приводят к следующим результатам. По "Славе" водоизмещение сохранялось без перегрузки (В.П. Костенко называл 14150 т – P.M.), начальная метацентрическая высота 4 фут. По "Цесаревичу" в первом варианте перегрузка оставила 114 т, метацентрическая высота около 3 фут, во втором – перегрузка 62 т.

От предполагавшихся вначале двух боевых рубок новой системы (350-280 т) предлагалось отказаться и сохранить старые весом 70-80 т. Следовало бы эти проекты послать на отзыв в МГШ, чтобы там (вместе с проектом, представленным 6 сентября 1908 г. по "Славе") сделали окончательный выбор. Резолюцией того же дня А.Н. Крылов предлагал составленные проекты "препроводить в Морской Генеральный штаб с просьбой дать заключение, дабы составить более подробный эскиз по перевооружению этих кораблей". Из этой заключительной фразы следовало, что А.Н. Крылов был готов пойти на более решительное усовершенствование двух кораблей, чем те, что сделали японцы на захваченном "Орле", но кардинального перевооружения на единый калибр по образцу "Дредноута" не предлагал. Возможно, что, уже имея натянутые отношения с МГШ и не желая обострить их своей опережающей инициативой, А.Н. Крылов представил Генмору в соответствии с его ревниво отстаиваемым статусом взять эту прогрессивную инициативу на себя.

Но и в Генморе думать о дредноутизации "Славы" не хотели. На отношения временно исполняющего обязанности председателя МТК генерал-майора А.Н. Крылова и и.д. старшего делопроизводителя А.П. Шершова от 14 марта 1909 г. ответ из ГМШ последовал только 20 июня. В нем начальник Главмора А.А. Эбергард и начальник мобилизационно-организационной части капитан 2 ранга граф А.П. Капнист (1871-1918), возвращая материалы проектов, высказывали мнение о том, что перевооружать "Славу" и "Цесаревич" надо таким образом, чтобы эти корабли по тактическим качествам "подошли к качествам "Андрея Первозванного" и "Императора Павла I"".

Так роковым образом произошла неправильная постановка задачи. Отказавшись от очевидно лежащей на поверхности идеи: избрав "Дредноут" за образец, предложить МТК проработать установку на додредноутах еще по одной-две, а на типе "Андрей Первозванный" даже трех башен с орудиями 12-дм или 10-дм калибра, что было возможно за счет запасов угля, снятия части брони и других жестких мер разгрузки, в Генморе предпочли остаться в колее рутины. Так Генмор обрекал корабли на второразрядное существование и на заведомую гибель при встрече с германскими дредноутами. В охватившем Генмор и командование флотом затмении всем почему-то казалось, что исполненный рыцарства противник подберет нашим додредноутам подходящих по силам соперников для единоборства, свои дредноуты пошлет сражаться с русскими дредноутами, а "лишние" отведет в сторону. Так Генмор. самонадеянно воображая себя овладевшим вершинами науки, уныло повторял догмы отжившей линейной тактики парусного флота.

Даже гипотетическому взгляду в перспективу места не нашлось. Для приближения двух действующих додредноутов по своим качествам к двум достраивающимся типа "Андрей Первозванный" следовало 6-дм артиллерию заменить на 8-дм, обеспечив (в чем был прогресс против японского опыта с "Орлом") стрельбу на курсовых углах не менее 45°. Всю имевшуюся противоминную артиллерию требовалось заменить на 4-дм. оставив 4 47-мм пушки для салютов. Предлагалось "увеличить" насколько возможно боевую остойчивость (обеспечивающую броней борта – P.M.) и уменьшить существующую перегрузку. Оговаривалась непременная предварительная подготовка всех работ, чтобы выполнить их в "возможно короткий срок", а также точное определение срока подготовки, получения заказов и время, потребное на собственно перевооружение. Исходя из этих требований, в МТК пришли к выводу, что в полной мере они могут быть выполнены с установкой новой 8-дм артиллерии для "Славы" в четырех парных башнях и для "Цесаревича" в двух парных башнях и четырех одиночных казематах. Эти два варианта были сложнее и дороже, чем с применением одиночных казематов (по японскому способу), но зато позволяли "боевые наступательные качества" "Славы" и "Цесаревича довести "до силы кораблей "Андрея" и "Павла".

Отмечалось, что заметная разгрузка кораблей возможна лишь только при уменьшении числа 8-дм пушек до шести (взамен 12 6-м). Но, по мнению МТК, прямой необходимости разгружать броненосцы пет так как, во-первых, корабли имеют такую же осадку, какая предусмотрена для новых додредноутов, а во- вторых, от 500-тонного уменьшения нагрузки существенного увеличения скорости не получится. Неясно, кому принадлежали эти соображения – ведь 27-фт осадкой "Славы" фиксировалась ее тогдашняя перегрузка в на 1 фут, отчего главный броневой пояс, как и на броненосцах типа "Бородино", почти весь погружался в воду. Да и в 27-футовую осадку кораблей типа "Андрей Первозванный" верить не приходилось. На них уже тогда прогнозировалась значительная перегрузка. Но справка МТК, содержащая названное соображение, не имела подписи, и авторство се еще предстоит выяснить. Относительно сроков в справке говорилось, что они зависят от многих обстоятельств. Наиболее длительным был процесс изготовления значительного количества (до 1200 т на оба корабля) крупповской брони и орудий калибром 8-дм и 4-дм. По второму варианту потребуется изготовление вращающихся частей башен и их брони. Но эти заказы могут быть сделаны, независимо от кораблей во время их службы. Работы же по корпусу, установка предметов вооружения и оборудования, в зависимости от ассигнований, степени предварительной подготовки заказов и т.д. могли потребовать от 6 до 12 месяцев.

В итоге выполненных проработок и уточнений проектов для каждого из двух кораблей было составлено три самостоятельных варианта, в основе которых лежала замена всей артиллерии (кроме 12-дм) на 8 8-дм пушек и 8-10 орудий калибром 120-мм. Пушки калибров 8-дм устанавливались в парных башнях: две в ДП (одна на спардеке над кормовой 12-дм башней, другая между дымовыми трубами) и две на месте носовых 6-дм башен. Носовая 12-дм башня опускалась палубой ниже, полубак снимался.

На линейном корабле "Слава": стрельба из 47-мм орудия. 1912-1913 гг.

Возобновлялась еще в пору достройки предлагавшаяся идея установки продольных переборок за снимавшимися теперь 75-мм пушками и сооружалась система поперечных переборок. В одном варианте для 8-дм пушек, как и для 120-мм (по всем вариантам), предлагалась их установка в казематах. Их броню из 3-4 дм крупповских плит довершали 1-дм крышками. В этом, строго говоря, никчемном бронировании повторялся тот же синдром чрезмерной цусимской напуганности, который вот так же заставлял конструкторов перекраивать строившиеся додредноуты. В итоге "Слава", имевшая против проекта (13530 т водоизмещения и 26 фут осадки) 1 фут перегрузки, получала возможность уменьшить ее на 9 дм и получить водоизмещение 13800 т. "Цесаревич", который оснашался броней ранее отсутствовавших казематов, при утоныиении верхней броневой палубы до I дм, мог иметь водоизмещение 13280 т (проектные 13164 т. осадка 25 фт), а без ее переделки приобретал перегрузку 7 дм (водоизмещение 13534 т). Начальная мегацентрическая высота – проектная для обоих кораблей 4фут могла уменьшится до 3 фут или даже возрасти (вариант 2) до 4,6 фут, что подтверждало наличие резервов проектирования.

Сводку всех этих вариантов проектов вместе с исходными данными (всего восемь столбцов), составленную, как надо предполагать, инженером В.П. Костенко и подписанную корабельным инженером Н.В. Лесниковым тогда же представил товарищу морского министра И.К. Григоровичу. Предпочтение он предлагал отдать проекту по варианту № 2, предусматривавшему применение 120-или 100-мм орудий, 3-дм брони выше верхней броневой палубы, смещение носовой 12-дм башни до уровня верхней палубы с ликвидацией полубака и всех башен 6-дм орудий, с заменой их на две башни 8-дм орудий в диаметральной плоскости и установкой четырех остальных орудий этого калибра в казематах. В.П. Костенко в дошедшей до нас работе 1951 г. ("Применение таблиц непотопляемости А.Н. Крылова в боевой обстановке при проектировании и реконструкции кораблей русского флота в период 1904-1914 гг.", машинопись, л.26) описывал только вариант с четырьмя башнями 8-дм орудий). Стоимость перевооружения каждого корабля составляла 4 млн рублей, включая 1,6 млн руб. на артиллерию и боекомплект. Срок работ зависел от деятельности и приоритетности заказов Обуховского и Ижорского заводов, на которые ложилась поставка 1200 т брони на оба корабля и 16 8-дм орудий, и отчас ти от срока изготовления башенных установок.

Если броня и артиллерия не задержат, то переделки по корпусу могли занять 6-8 месяцев, а полная готовность от 10 до 12 месяцев. В случае утверждения министерством представленного проекта, его дальнейшую разработку передавали Балтийскому заводу, который, вступив в переговоры с заводами-контрагентами, уточнял стоимость и сроки работ.

3 июня 1909 г. в присутствии И.К. Григоровича состоялись церемонии закладки четырех дредноутов – двух, "Гангута" и "Полтавы", на Адмиралтейском заводе (Галерный островок) и двух, "Петропавловск" и "Севастополь". на Балтийском. Средства на их постройку были выделены повелением императора. Государственная же Дума, по-прежиему неудовлетворенная деятельностью Морского министерства, продолжала урезать ежегодные сметы на текущие нужды флота, отчего крайне задерживались достроечные работы на кораблях в Черном море и на Балтике.

Министерство, так и не сумев внятно и прямо реформироваться, подвергалось нападкам в Государственной Думе и критике со стороны членов Совета Министров. "Больше всех, – писал И.К. Григорович, – нападали на ведомство министр финансов В.Н. Коковцев, министр торговли и промышленности С.И. Тимашев и Государственный контролер П.А. Харитонов". И, несмотря на такое безотрадное положение, морской министр спокойно уехал в отпуск к себе в имение, а следом за ним и начальник Главного Морского штаба Н.М. Яковлев. Остальные начальники разбрелись по дачам, отчего, конечно, все стало делаться еще медленнее.

В такой обстановке надежд на осуществление проектов модернизации "Славы" и "Цесаревича" оставалось немного. 20 сентября 1909 г., получив принципиальное одобрение товарища морского министра, А.Н. Крылов по его приказанию препровождал проекты на отзыв в МГШ Отзыв этот в документах пока что не обнаружен, но, исходя из произошедших впоследствии событий, можно, не боясь ошибиться, предположить следующий ход мыслей офицеров Генмора и всей руководящей верхушки Морского министерства. В свойственных документам первой поры, когда молодые офицеры штаба, вознесясь на недосягаемый для них еше вчера олимп высшего стратегического руководства, в высокопарных пустопорожних выражениях могли объяснять министру неоправданность установки современной артиллерии на старых, отслуживших свой срок кораблях. Устремленность в будущее, мечтания о широкой "дредноутизашш" флота, о пушках калибром 14-дм и 16-дм изначально были руководящими идеями преобразовательной деятельности Генмора. Старые корабли внимания не заслуживали, и чем скорее они будут списаны, тем лучше. В лучшем случае, – концепция эта повторялась во все последующие годы, – они могут служить в роли "переходной бригады" для боя с германскими додредноутами и для целей обучения личного состава, необходимого для комплектации дредноутов.

Этой концепции, как ни печально, придерживался Н.О. Эссен. Сторонник активной действенной тактики и боя в открытом море, он хотел видеть флот, состоящий из годных для этого кораблей, и своим докладом в МГШ от 17 ноября 1913г. предлагал отказаться от очередной идеи обновления вооружения "Славы" и "Цесаревича". Эти проекты (опять с заменой 152-мм пушек на 203-мм) "в достаточной мере боеспособными" корабли не сделают, а для целей же "обучения и службы в резервах эскадры" будут вполне удовлетворительны. Против такого неподобающего отношения к отлично сплававшимся кораблям в декабре 1913г.выступилкомандир"Цссаревича" капитан 1 ранга Н.Г. Рейн (1870-1917). Предполагая, что ожидавшееся перевооружение отменено, он настаивал на сохранении хотя бы тех ассигнований, которые позволяют поддержать боеспособность корабля на прежнем уровне. Глобального усиления вооружения корабля сверхдальнобойными пушками, которые могли бы сделать всю бригаду додредноутов мощными стражами минных заграждений наравне с дредноутами, командир "Цесаревича" не предлагал. Нет сведений и о подобных инициативах со стороны командира "Славы". Убаюканные грезами о скором пришествии собственных дредноутов (на очереди были гигантские линейные крейсера с 356-мм, а за ними – еше более устрашающие мастодонты с 406-мм пушками), властители всех уровней флота и его "державного вождя" не видели смысла заботиться о старых кораблях.

Войну, как и в 1904 г., в общем ожидали, но как водится, когда готовности к ней не было, в нее упорно не верили. О предостережениях С.О. Макарова о полезности "старых броненосцев и новых усовершенствованных" с фатальной беззаботностью снова забывали. Конечно, было бы полезно составить хронику и распределить роли действующих лиц, но чьей вине планы действительной модернизации додредноутов упорно отклонялись, а превращения их в грозных охранителей минных заграждений и вовсе не состоялось.

На штурманской вахте