44. На русском севере

44. На русском севере

Во всей своей первозданной красоте, величии северной природы и необозримости просторов являли себя морякам северные пределы России. Ни с чем не сравнимое чувство гордости за свое отечество охватывало людей при этом новом открытии своей страны. Только в необъятной России с ее берегами трех океанов и тринадцати морей можно было вот так – совершив долгое пограничное плавание, снова оказаться на Родине, и притом в другом климатическом поясе. По справедливости И.Ф. Бострем мог считать это плавание одним из достойнейших дел своей жизни. Недолгим было пребывание отряда в водах русского Севера (надо было успеть вернуться ко времени завершения программы обучения на учебных отрядах Балтийского флота), но по насыщенности впечатлениями, полезными уроками и добрыми делами эти дни не имели себе равных.

Душевное отдохновение, чувство просветления и надежды на светлое будущее Отечества принесла всем эта экспедиция. Поочередно (группами с каждого корабля с участием 8 офицеров, всех гардемаринов и по 50 человек команды) посетили знаменитый Трифоно-Печенгский монастырь. Праведник Трифон основал его в 1533 г. среди лесов и холмов в глубине материка (17 верст от моря) на реке Печенга. Дотла разоренный шведами в 1590 г. (почти все обитатели, в числе 116 человек, как о том свидетельствовали норвежские летописи, были перебиты), монастырь был восстановлен на прежнем месте в 1869 г. С тех пор оставался неиссякаемым источником русской культуры и русского просвещения на Севере.

Вместе с образцовым хозяйством и ухоженной территорией, моряков поразила и великолепно оборудованная школа с высокими светлыми комнатами, коллекцией географических карт и репродукций картин из истории, "волшебным фонарем", пианино и обширным собранием общеобразовательных книг и сочинений классиков русской литературы. Благородный патриотический труд монастыря моряки поддержали материально: из Кронштадта решено было прислать отслужившую срок корабельную динамо-машину, а в Норвегии (по подписке, проведенной на отряде) заказать моторный рыболовный бот.

Трогательна была инициатива колонистов Печенгского общества Мурманской волости, решивших свой поселок Ханс-Свенсен переименовать в "Эскадренный". Было, однако, понятно, что один единственный очаг культуры и просвещения был не в силах преобразить обширный Мурманский край, который по своему культурному и экономическому развитию бесконечно далеко отставал от соседних норвежских территорий. Созданная еще в 1896 г. в Петербурге "Северная комиссия", а затем "Комитет помощи поморам русского севера" уже тогда предлагали обширную программу развития края, и И.Ф. Бострем мог, наверное, всецело их поддержать. Но перемен к лучшему не происходило.

За время недельной стоянки в Печенгской бухте гардемарины, кроме экскурсий в монастырь, были заняты стволиковыми стрельбами из башенных 6-дм орудий. Вечером, удивляя редкое окрестное население, практиковались в боевом освещении. Проводили шлюпочные и сигнальные учения, на берегу – тренировку подрывных партий и стрельбу из пушек Барановского. По приказанию командующего со "Славы" на пароход "Мурман" передали две 37-мм пушки с патронами и принадлежностями. 14 сентября украшением рейда стало легкое белоснежное суденышко под каким-то непонятным флагом. Но это была не яхта "Дункан" из романа Жюль Верна и не прогулочный крейсер заокеанского миллионера.

Лишь вглядевшись, можно было заметить, что две склоненные к корме легкие мачты-однодревки носили на себе грузовые стрелы, а изящный клиперский форштевень с легким украшением под бушпритом был хорошо усиленным ледорезом. Удлиненная рубка служила не апартаментами богатого путешественника, а вместилищем научной лаборатории. Ненужная для праздной яхты, располагалась на корме мощная траловая лебедка, а по бортам красовались промысловая дуга (для работы с тралом) и разного рода изогнутые балки (вроде шлюпочных) для спуска за борт разного рода сетей и научных приборов. Корабль имел даже дифферентную цистерну для продавливания льдов при действии корабля в качестве ледокола. Прекрасно построенное на германской верфи по тщательно обдуманному русскому проекту, отлично проявившее себя в морях, 400-тонное судно несло имя "Андрей Первозванный". С особенностями этого научно-исследовательского судна специальной постройки и его замечательным, одухотворенным значимостью решаемых в море задач экипажем, гардемаринам предстояло еще познакомиться.

15 сентября с пришедшего с моря парохода местной каботажной линии "Император Николай II" приняли запас свежих овощей.

Утром 16 сентября, провожаемые снежными зарядами, корабли, имея головным "Богатырь" (за ним "Слава" и "Цесаревич"), вышли из Девичьей заводи. Пройдя на N, начали определять девиацию гардемаринских компасов, после чего, находясь в 19 милях на W от маяка Войди, построились во фронт и легли на курс норд-вест 83°. Нехватка времени заставила И.Ф. Бострема безостановочно миновать все побережье п-ов Рыбачий и Мотовского залива, чтобы успеть провести обследование Кольского залива. В почти постоянно налетавших шквалах с густым снегом, качаясь на океанской зыби ("Богатырь" валяло на 15°), днем миновали отечественные маяки Цып-Наволок (в 5 милях), а за ним Сеть-Наволок. На подходе к маяку Седловатому из строя фронта перешли в кильватер "Цесаревичу" и в 17 ч 20 мин при вдруг прояснившейся погоде, идя уже курсом зюйд-ост 13°, увидели вышедшие для встречи корабли. Свои позывные поднял транспорт "Бакан" – единственный в Ледовитом океане русский корабль, занятый охраной северных рубежей России. Сигналом по МСС приветствовал отряд пароход "Мурман". Держа курс на Палогубский маяк, "Цесаревич" и "Слава" в 7 ч 5 мин отдали якоря на 25 саж. глубине Екатерининской гавани. "Богатырь" прошел в губу Тюва. Корабль должен был проверить (что вполне удалось) возможность получения пресной воды для кораблей.

С удвоенным вниманием первооткрывателей, с чувством невольного уважения и боязливости перед громадами скал, почти вплотную обступивших корабли, всматривались моряки в историческую Екатерининскую гавань. Здесь под прикрытием острова под тем же ; названием, на пути в Кронштадт зимовал в 1716 г. первый корабль архангельской верфи "Рафаил", а позднее и целая эскадра кораблей. Здесь на открытии в 1899 г. порта Александровск стояли на якорях будуший герой Цусимы крейсер "Светлана" и приходивший в гости норвежский броненосец "Харальд Хаарфагер". Великая будущность была суждена этому неприметному порту, служившему в годы первой мировой войны для флотилии Северного Ледовитого океана, а с 1933 г. ставшему базой Советского Северного флота.

Верным спутником и провожатым отряда боевых кораблей стал в эти дни "Андрей Первозванный".

После полудня 18 сентября к стоящим в Екатерининской бухте и занятым рейдовой жизнью (включая и погрузку угля) "Цесаревичу" и "Славе" присоединился пришедший из губы Тюва "Богатырь". На отданный им салют из 13 выстрелов с "Цесаревича" отвечали 7 выстрелами. В 16 ч 25 мин "Бакан", получив разрешение с "Цесаревича", снялся с якоря. В 17 ч "Богатырь" встал за кормой "Цесаревича" на две бочки. Эти бочки, как и пришедший в 18 ч 20 мин "Андрей Первозванный", видны на пока что единственном известном снимке отряда в бухте, позволяя датировать его столь же уверенно, как это, также на основании записей в вахтенном журнале кораблей, удалось сделать со снимком "Варяга", "Рюрика", "Океана" и других кораблей, сделанном в Восточном бассейне Порт-Артура 21 сентября 1903 г.

В 19 ч 20 мин "Слава" по семафору доложила на "Цесаревич" о завершении приемки двумя барказами из береговых складов 350 т угля.

После полуночи 19 сентября адмирал перешел на "Славу", оставив "Цесаревич" под своим флагом. В 10 ч 25 мин по сигналу "Славы" и следуя за ней в кильватере, отрад вышел из Екатерининской бухты. По выходе в Кольский залив "Цесаревич" по сигналу "Славы" отделился в 12 ч 10 мин для следования в губу Тюва, здесь к нему присоединились "Андрей Первозванный" и пароход "Мурман". "Цесаревич" устроил с берегом леерное сообщение, по-ввдимому, для приема воды из ручья. "Слава" тем временем, имея "Богатыря" в кильватере, совершала 25-мильное плавание внутрь Кольского залива.

Одно за другим отмечались в вахтенных журналах кораблей названия местных селений и приметных ориентиров, показанных на русской карте лапландского берега. Здесь, в глубине бухты, близ впадения в нее рек Тулома и Кола, располагался исторический город Кола, с 1264 г. известный как новгородская земля. Из века в век являлись сюда датские, шведские и норвежские завоеватели, а в 1599 г. датский король Христиан VI, прибывший в Кольский залив с флотом из 8 кораблей, пытался заставить жителей края присягнуть ему на верность. Но русские люди умели тогда отбиться от притязаний иноземцев на их земли.

В 11 ч 35 мин оставили слева о. Сальный, в 12 ч прошли в 6 милях от Хлебной пахты, в 12 ч 25 мин миновали Мохиаткину пахту и встали на якоря вблизи ожидавшего корабли "Бакана". Где-то здесь в 1713 г. выбирал место для зимовки первый пришедший в Кольский залив архангельский корабль "Рафаил", здесь же на берегу Семеновской бухты, десятью верстами к северу от г. Колы, спустя с лишком 200 лет, 21 сентября 1916г. состоялась закладка города и порта Романов-на-Мурмане, впоследствии Мурманск.

После полудня адмирал на подошедшем к "Славе" "Андрее Первозванном" отправился на стоящий в губе Тюва "Цесаревич". Утром 20 сентября "Богатырь" от стоянки у Анна Корча пошел обратно к "Цесаревичу" и в 7 ч 15 мин, приняв на борт адмирала с чинами штаба лейтенантом С.И. Фроловым (1869-?) и мичманом 0. А. Щербачевым (1885-1928, Генуя), направился к становищу Териберка. "Цесаревич" в 11 ч 30 мин снялся с якоря для уничтожения в море девиации и проведения глубоководных исследований. Последней Кольский залив покидала "Слава". В 13 ч 20 мин подняли все гребные суда, опробовали рулевую машину, в 14 час 10 мин сыграли две дробь-тревоги для поверки боевых расписаний и в 15 ч 5 мин снялись с якоря. Корабль следовал к назначенному ему рандеву с отрядом в 5 милях к северу от восточной оконечности острова Кильдин.

За это время адмирал в продолжение трех часов осматривал становище Териберку, где во время летнего трескового промысла собирались до 500 мелких судов сезонных промысловиков. Весь Мурманский улов (с помощью ярусов), доходивший до 5000 т, рыбы был в несколько раз меньше улова норвежских паровых траулеров, и уже тогда появился обычай "крестить" рыбу, т.е. сбывать норвежскую рыбу в качестве пойманной русскими рыбаками. О всех этих проблемах и удручающей отсталости края И.Ф. Бострем узнавал от сопровождающего его в те дни начальника Мурманской экспедиции.

О неотложной необходимости государственной программы повышения культуры и экономики края до уровня Печенгского монастыря напомнило И.Ф. Бострему посещение на "Богатыре" острова Кильдин. Этот удручающий контраст (сохраняющийся и в наши дни) и побудил, наверное, И.Ф. Бострема к стремлению немедленно помочь заброшенному петербургской властью, богатейшему природными ресурсами русскому краю.

Многими впечатлениями, полными красот (особенно в норвежских фиордах), должны были запомниться дни последующего плавания, но поход на Мурман и пребывание у его берегов составляли, бесспорно, главную заслугу и достижение отряда. Сумев преодолеть все страхи, выдвигавшиеся бюрократией перед походом, и опираясь при его подготовке на помощь лучших специалистов отечественной гидрографической службы полковника М.Е. Жданко (1855-1921), капитана 2 ранга А.М. Бухтеева (1862-1940, Босния), генерал-майора А.П. Вилькицкого (1858-1913), И.Ф. Бострем уверенно провел корабли по избранному, хотя и не вполне осуществленному маршруту. Его он предполагал расширить при следующем плавании отряда. Перед уходом из Териберки 20 сентября И.Ф. Бострем телеграфировал министру: "…Счастлив, что удалось осуществить давнишнее желание познакомить личный состав с единственным незамерзающим русским морем и что первое посещение состоялось не в самое благоприятное время. Население приветствовало наш приход как начало новой эры для Севера России. Здоровье офицерства и команды прекрасное. Бострем".

Внимание и милости, недавно оказанные адмиралу императором, казалось, не оставляли сомнений в скором наступлении этой эры, в осуществлении надежд на расцвет края. Всем хотелось верить, что скоро явятся во главе с "Андреем Первозванным" флотилии отечественных траулеров, которые под прикрытием тогда же созданных пограничных и морских сил вытеснят из русских вод беззастенчиво хозяйничавших в них, вооруженных новейшей техникой норвежских и английских промышленников.