26. Повеление его величества
26. Повеление его величества
Непоправимо просчитавшись в сроках предвоенной подготовки судостроения и флота, оказавшись у разбитого корыта дипломатии, царизм и в начавшейся 27 января 1904 г. войне продолжал делать грубые непростительные и часто не поддающиеся пониманию ошибки. Вслед за ликвидацией эскадры Средиземного моря было решено вернуть в Россию оказавшийся в Красном море отряд А.А. Вирениуса. Ответственность за провал его похода всецело лежала на З.П. Рожественском. Этот же начштаба, прикрывавшись "высочайшим повелением", отклонил настояния С.О. Макарова (назначен командующим флотом в Тихом океане 2 февраля) о непременном прорыве в Порт-Артур броненосца "Ослябя". Не посмели З.П. Рожественский и А.А. Вирениус решиться на безусловно оправданный шаг – захват или, по крайней мере, жесткое конвоирование несших с собой факел войны, но еще небоеспособных "Ниссин" и "Кассугу". Под их "прикрытием" весь отряд А.А. Вирениуса: "Ослябя", "Аврора", "Дмитрий Донской", "Алмаз" с присоединением к ним, может быть, и "Императора Александра III", оставив негодные миноносцы, мог с уверенностью перейти в Порт-Артур. Встретить их могла бы вся эскадра, тогда события развивались бы по другому.
Упущена была и предоставлявшаяся русскому флоту исключительная возможность по пресечению хлынувшего с началом войны из США и Европы огромного потока японской военной контрабанды. Приказано было даже освободить те суда с контрабандой, которые по собственной инициативе успел арестовать командир входившего в состав отряда А.А. Вирениуса крейсера "Дмитрий Донской" капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский (1856-1915). В хитросплетениях интриг и борьбы амбиций великих князей, псевдодипломатических рассуждений З.П. Рожественского (надо было остерегаться Англии, которая в отместку за ущерб, нанесенный арестом ее судов-контрабандистов, могла создать препятствия на пути 2-й эскадры) и, наверное, все той же "экономии" направлены были в океан по перехвату японской военной контрабанды крейсера "Дон", "Урал" и "Терек". Переоборудованные из купленных в Германии пароходов, они вышли в Атлантику с запозданием, а "Кубань" потерял время на ремонт после утопления в доке.
Успешнее действовали крейсера Добровольного флота "Петербург" и "Смоленск", вышедшие из Севастополя 20 и 22 июня 1904 г. Они, наведя панику на контрабандистов и успев отправить в Россию несколько арестованных английских и германских пароходов (никто из капитанов не протестовал против остановки, признавая действия крейсеров совершенно правильными), должны были свернуть свои операции в Красном море и Индийском океане. З.П. Рожественский и Ф.К. Авелан просто "сдали" свои крейсера, отправленные ими в строгом соответствии с нормой международного права. Ловить их, чтобы передать позорный приказ о возвращении, поручили английским крейсерам. Власти Российской империи откровенно испугались Англии, которая считала себя в праве трактовать международные нормы в своих собственных интересах и выход русских крейсеров из Севастополя объявила незаконным. Под рев и вой западной прессы "Петербург" и "Смоленск" должны были проделать путь позора до Кронштадта, чтобы затем, переменив названия на "Рион" и "Днепр", совершить обратный путь с эскадрой З.П. Рожественского.
По существу, предательской обструкции подверглись едва ли не все обращения С.О. Макарова о помощи в восстановлении боеспособности флота и обороне его главной базы. Возглавил ее забиравший все больше власти и не состоявший в друзьях адмирала начморштаба. Это он, презрев нормы этики на ходатайство своего первого адмирала об увеличении дальности стрельбы приморской батареи Порт-Артура, не постеснялся 12 марта 1904 г. наложить замечательную резолюцию: "Полагал бы дать одно очень ценное указание не стрелять на расстояния, с которых нельзя попадать…". Это его изречение вполне достойно быть увековеченным среди других откровений правителей русского народа.
На том же уровне ума и государственных талантов совершались и распоряжения о серии типа "Бородино". Совещание в МТК 30 января 1904 г. выяснило и журналом № 19 от 5 февраля подтвердило, что всеми возможными экстраординарными мерами готовность броненосцев "Император Александр III", "Бородино", "Князь Суворов" и "Орел" может состояться только 15 июля. Добиться этого можно было лишь ускорением доставки броневых плит верхнего пояса для "Орла" не позже 15 февраля, а плит верхнего каземата к 15 марта (плиты среднего каземата следовало доставлять уже в Кронштадт) и завершением прокладки электрических кабелей-не позднее 1 июня. Соответственно, для броненосца "Князь Суворов" средние броневые плиты верхнего каземата следовало доставить в Кронштадт не позднее апреля, а 6-дм башни подготовить к стрельбе не позже I июля. От Обуховского завода требовалось также справиться и с поставкой заказанных ему "телескопических прицелов" к орудиям.
Сетевое заграждение (с предварительным изготовлением всех деталей) следовало установить на этих двух кораблях не позже 1 июля, и к 15 мая для них должен быть свободен и док. Теперь же следовало заказать Невскому заводу шесть моторных катеров, а С.-Петербургскому порту-шесть портовых катеров, а также катерные минные аппараты и по два минных плота на каждый корабль. На все четыре броненосца требовалось немедленно назначить полный штат офицеров-специалистов, а также приемную комиссию. Электрическое рулевое устройство допускалось, в случае опоздания, отсрочить до 1 августа, "с тем, чтобы оно было переслано прямо на Восток". Предполагалось, очевидно, что осады Порт-Артура не будет и находившаяся там эскадра благополучно дождется подкреплений. Никого не смущало, что они, при самых счастливых обстоятельствах (рекордное 65-дневное плавание учебного судна "Океан"), смогут появиться в Желтом море не ранее, как в октябре 1904 г. и что слишком много непредвиденных, а может быть, и катастрофичных событий может произойти за это время. Но в том и состояло не поддающееся современному пониманию чудо тогдашней бюрократии, сопоставимой разве что с недавним режимом, "первого президента" РФ, что она обладала исключительным талантом – неспособностью заглядывать в будущее и нежеланием предвидеть последствия своей деятельности.
Все были при деле, все получали положенное богатое содержание и все дружно полагались на авось и покровительство Николы-угодника. Федор Карлович Авелан одобрил представленные ему Ф.К. Дубасовым рекомендации своего главного ученого учреждения и на журнале № 19 начертал самую, наверное, обширную в истории резолюцию. Она гласила: "Во исполнение Высочайшей Его императорского величества воли предписываю безотлагательно организовать экстренные работы для скорейшей достройки не только четырех эскадренных броненосцев: "Император Александр III", "Бородино", "Орел" и "Князь Суворов", но также и крейсера "Олег", и одновременного изготовления броненосца "Сисой Великий". Все эти суда должны быть готовы к дальнему плаванию не позже 1 июля текущего года.
Все предположения Морского Технического комитета по кораблестроительной, механической, артиллерийской и минной части утверждаю, но с тем, чтобы:
1) по артиллерийской части оптические прицелы были заказаны Обуховскому заводу лишь для тех судов и в том числе, какое может быть изготовлено заводом к сроку общей готовности судов. Оптические прицелы к 75-мм пушкам должны быть изготовлены в последнюю очередь.
2) Для наибольшей интенсивности работ Кронштадтского порта по электротехнике на судах, назначенных в дальнее плавание, разрешаю отложить подобные работы на броненосце "Слава" и лодке "Хивинец" до окончания работ на первых судах в июле-месяце сего года. Если частные фирмы могут гарантировать срочность всех электротехнических работ на крейсере "Олег" и транспорте "Волга", то предлагаю Главному управлению безотлагательно вступить в соглашение с той или другой фирмой.
3) Кронштадтскому и С.-Петербургскому портам, а также Балтийскому заводу предлагаю безотлагательно доставить в Главное управление кораблестроения и Снабжения, не задерживая работ на судах, подробное исчисление денежных средств, требующихся сверх ассигнованных на экстренную достройку кораблей.
4) Главному Морскому штабу, согласно журналам, представить мне безотлагательно о назначении на упомянутые суда специалистов-офицеров и приемной комиссии для производства испытаний отдельных частей и устройств корабля по мере их изготовления.
5) Главному управлению кораблестроения и снабжения ускорить предстоящие заказы и доставку брони и готовых предметов по назначению.
6) Морскому Техническому комитету распорядиться скорейшим сообщением настоящей резолюции и сведений, изложенных в журнале № 19 и приложениях к нему, заинтересованным учреждениям.
Подписал генерал-адъютант Авелан. 6 февраля 1904 г."
При всей многозначительности резолюции нельзя не видеть в ней образец все той же бюрократической "распорядительности", за которой, кроме предписания "ускорить", не видно готовности немедленно содействовать этому ускорению соответствующими дополнительными расходами. Неизвестно, были ли на предписанное ускорение выделены и какие именно деньги или дело обернулось лишь вдумчивым, без видимого результата, рассмотрением предоставленных заводами "исчислений". Оплачивались, как говорят документы, и то с весьма придирчивым "рассмотрением", лишь те работы, которые в МТК признавались сверхсметными.
О том, что денег на ускорение работ выделять, похоже, не собирались, в своей книге "На "Орле" в Цусиме" свидетельствовал В.П. Костенко. По его сведениям, даже в марте 1904 г. на свое ходатайство о форсировании работ главный корабельный инженер С.-Петербургского порта Д.В. Скворцов получил из ГУКиС ответ об отсутствии каких-либо сверхсметных ассигнований. О таких расходах ничего не говорилось и в адресованном 7 февраля начальнику Ижорских заводов предписании начальника ГУКиС генерал-лейтенанта Л.А. Любимова (1845-1906) о необходимости сделать "все зависящие распоряжения" для ускорения готовности кораблей "согласно Высочайшей Его императорского высочества воле". Низкий материализм и здесь считался, видимо, неуместным, о расходах на ускорение готовности кораблей не говорится и в показаниях, которые в следственную комиссию по делу о Цусимском бое предоставил бывший начальник отдела заготовлений ГУКиС генерал-майор Иванов. Он называет лишь особый кредит в 10,7 млн руб., выделенный с началом войны на приобретение боеприпасов (приведена огромная таблица) и напоминает, что в предвоенный период "и время, и деньги были едва достаточны на обеспечение новых судов основным комплектом всего необходимого" и что периоды "предельных бюджетов" Морского министерства не соответствовали средствам, требовавшимся на выполнение кораблестроительных программ".
Лишь в виде исключения (и опять же в результате предшествовавших настойчивых ходатайств С.О. Макарова – Авт.) "ввиду военных событий", на приобретение второго боекомплекта было выделено в 1900 г. – 1,3 млн руб. и в 1903 г. -1,8 млн руб. Это частичное пополнение оговаривалось строжайшим Высочайшим запретом на все другие ходатайства, вызывающие "дальнейшее обременение казны усилением кредитов Морского ведомства".
В 1903 г. было еще раз Высочайшее повеление "направить самые энергичные усилия к задержанию роста расходов". Этой безумной экономией на оборону и объясняется удививший всех (В.П. Костенко, с. 87) в предвоенные годы "характер сознательной и правомерной задержки темпов всех работ". Невзирая на имевшиеся явно избыточные производственные возможности, работы эти "шли самыми замедленными темпами, в пределах строго ограниченных кредитов".
Нуждается в проверке и утверждение Ф.К. Авелана (в показаниях, представленных в следственную комиссию) о том, что на ускорение судостроения были будто бы ассигнованы особые средства" (с. 301). Но, кроме трех адмиралов, назначенных для наблюдения за работами (Невинский, Линдестрем, Паренаго), бывший Управляющий подробностей не приводит. Возможно, он свои намерения выдавал за реальность, возможно, за эти "ассигнования" он принимал оплату сверхсметных работ, вызванных инициативами МТК. Не мог же его превосходительство признать, что весь предвоенный год, неусыпно блюдя заповеди экономии, он умышленно готовил флоту поражение, а с началом войны объективно продолжал играть роль того же "агента влияния" японских интересов. Вопрос о стоимости войны – самый, наверное, глухой после проблем кораблестроения.
Огромные деньги были затрачены на закупку и доставку угля в Порт-Артур, Владивосток, Шанхай и непосредственно на эскадру Рожественского (контракт с немецкой фирмой он заключал лично), на приобретение снарядов, торпед, подводных лодок в США, оборудования для лодок, строившихся Балтийским и Невским заводами, пароходов для переоборудования в крейсера и мастерские, дальномеров и радиостанций. Особый кредит, соизмеримый со стоимостью всей программы 1898 г., был заготовлен для приобретения "экзотических крейсеров". Но именно поэтому и по извечной наклонности бюрократии к всегда лакомым для нее заграничным заказам (тьму примеров дает и наше время) денег на ускорение собственного судостроения могло и не оказаться. Не упоминались они и в обширных перечнях мероприятий, которые прилагались во исполнение директивы Управляющего по журналу № 19. Расчет, по-видимому, делался на патриотический энтузиазм и те резервные средства заводов, которые они могли выделить на оплату сверхурочных работ.
Программа предстоящих ускоренных работ наиболее полно была представлена в подготовленных еще 3 февраля 1904 г. для председателя МТК справках артиллерийского и минного отделов.
"Боевая песенка донцов" (С плаката того времени)