ПЕСНЬ О РАЗВЕДКЕ ВЕЩЕГО ОЛЕГА

К концу того же IX века относятся первые сведения о военно-политической акции с элементами агентурной разведки, дезинформации противника и заговора на территории «ближайшего зарубежья» (как могут пригодиться нынешние расхожие термины!). Акции, которая привела к первому, может быть, на восточнославянских землях государственному перевороту. Руководил ею вещий Олег, а ближайшим зарубежьем оказалось на этот раз само «государство Рос». Согласно ранним летописям, через два года после смерти родоначальника варяжской династии Рюрика, а именно в 6389 году от сотворения мира (или в 6390-м), то есть в 881 (882) году от Р. X., Олег вместе с совсем ещё юным княжичем Игорем оставил гостеприимные берега Волхова и во главе большого войска, состоявшего из варягов, новгородских словен, кривичей, а также чуди, мери и веси, отправился покорять славянский Киев (а может быть, его одолела тяга к познанию всякого рода мест). Захватив Смоленск и Любеч, воинственный князь спустился в ладьях вниз по Днепру и оказался перед «горами Киевскими». Место ему понравилось. Послал узнать, кто же счастливый владелец. И на днепровский берег выпрыгнул первый (в вышеуказанном смысле) разведчик, то есть дружинник, — видимо, славянин или варяг (имя его в те времена, когда летописцы записывали эту историю, не было ещё рассекречено). Но, скорее всего, на берег он вышел без воинских регалий. Менее вероятно, что то был лазутчик, иначе говоря, разведчик или шпион из «гражданских лиц», по современной классификации. Посланец «испытал» (поспрашивал) и доставил ответ: княжат два брата-варяга Аскольд и Дир. Олег приказал большей части своих воинов оставаться на месте, а остальных «потаил» в ладьях и, «творясь мимоидуща», с малою дружиной появился на причале. К братьям-князьям были посланы новые агенты, объявившие, что они гости, то есть купцы, и идут «в Греки от Ольга-князя и от Игоря-княжича». Так была осуществлена дезинформация, как известно являющаяся предметом постоянных забот соперничающих разведок и их хозяев. Обманув Аскольда и Дира, их под каким-то предлогом заманили на причал, и тогда в действие вступила группа захвата. Наступил последний этап в реализации заговора. Спрятавшиеся воины выскочили из ладей и схватили правителей. Олег (подругой версии — Игорь) сказал Аскольду и Диру укоризненную речь о том, как нехорошо захватывать власть, не имея на это никакого права. Ибо они, в отличие от оратора, — не княжеского рода. После чего Аскольд и Дир были убиты.

Вот так состоялся первый (?) государственный переворот в Киеве.

В Никоновской летописи XVI века рассказано о нём несколько иначе, с особым акцентом на таинственность и всякие разведывательные премудрости. Олег, спрятавшись в ладье, «неким дружине своей повеле изыти на берег, сказав им дела тайныя». То есть дав прямые секретные служебные инструкции. Вполне возможно, что у летописца не было на сей счёт каких-то дополнительных сведений (хотя нужно иметь в виду, что он располагал многими историческими материалами, ныне уже утраченными). Просто он понимал своего предшественника точно так же, как понял его и автор этих строк. Не исключено, что и такую подробность, как мнимая болезнь Олега, он придумал сам — это был способ объяснить себе и читателям, почему простой купец дерзнул звать князя к себе, а не поспешил к нему с поклоном, нарушив иерархический этикет, как его представляли, по крайней мере в XVI веке, при Василии III и Иване IV. Иначе говоря, летописец придумал «психологическую мотивацию» Олеговой хитрости куда основательнее, чем это сделал древний книжник, о чём свидетельствует и дальнейшее течение рассказа. Наставление разведчикам-дружинникам — «дела тайныя» — читается с детективным интересом. «Гость есмь подугорский, и иду в Греки от Олега и Игоря, и ныне в болезни есмь, — повторяли посланцы перед Аскольдом и Диром слова Олега, — и имам много великого и доброго бисера и всякого узорочьа, ещё же имам усты ко устом речи глаголати ваша (нужно: «наша». — Авт.) к вам, да без коснениа приидите к нам».

«Усты ко устом», «бисер» — увлекательно, ничего не скажешь. В средневековом историке, кажется, проснулся беллетрист, и он расцветил слишком скупое повествование своего патриархального коллеги, предельно выразительно выписав ситуацию «соблазнения». Ведь в тех весьма информированных кругах, к которым принадлежали составители летописи (митрополит Даниил и его ближайшее окружение), разбирались, в частности, и в «технике» разведывательно-сыскного дела, в тех приёмах, которыми пользовались современные им «резиденты» и «агенты» и которые можно было, не особенно погрешив против исторической истины, приписать даже весьма далёким предкам.

Разведчики XX столетия, вероятно, согласятся, что наживка в виде сокровищ (более чем естественная в устах купца), а также доверительной информации нисколько не устарела и в наши дни, и вряд ли когда устареет. Понятно, что Аскольд и Дир не могли усидеть во дворце, — по крайней мере, в представлении рассказчика и его читателей. «В мале зело дружине» они явились к причалу и, влекомые неумолимой логикой повествования, «влезли» в ладью «видети больного гостя» (и его «бисер») и слышать обещанные секретные речи (в ранних летописях место, где разыгрался драматический финал, не уточняется, но скорее можно подразумевать берег). О дальнейшем читатели уже знают.

Описанные события происходили под звездой информационной разведки и построенного на её основе плана свержения «законного правительства» ещё более законным.

А была ли у Олега контрразведка? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к событиям 907 года, когда Олег «в силе тяжце», «на конех и в короблех» отправился к Царьграду. С ним были варяги, словене, поляне, кривичи, северяне, древляне, радимичи, вятичи, хорваты, дулебы, тиверцы, меря, чудь. Греки называли их общим именем — «Великая Скифия». Хотя намерения Олега были самые мирные — получить дань с богатейшей «Империи ромеев», повесить свой щит на городских воротах (для красоты и для памяти кому надо), а пожёг, пограбил и иссёк всё живое в окрестностях он больше по привычке (тогда было принято так воевать), — греки почему-то приняли его враждебно. И не в силах противостоять двигавшимся на столицу посуху на колёсах двум тысячам парусных ладей, согласились стать данниками. Но при этом лелеяли мысль погубить дерзкого варвара, поклонившись ему брашном и вином с «отравою смертною». Византийская цивилизация находилась в расцвете. Законы и правила тайной войны были давно отработаны. Русский летописец заметил как-то по этому поводу: «суть бо греци льстиви и до сего дне». Варвар, однако, данайских даров не принял. И испуганные его прозорливостью византийцы стали шептаться, что это, наверное, не Олег, а сам святой Димитрий Солунский, посланный Богом наказать их. Так, по крайней мере, объяснил летописец, умолчав о том, помогал ли князю разгадать коварный замысел греков какой-нибудь свой Лаврин Капуста.

Зато достоверно известно другое обстоятельство. Судя по летописям, экспедиционный флот князя Олега подошёл к Константинополю неожиданно, посеяв в городе жуткую панику. Но однодерёвки славяно-русов идти могли по Чёрному морю только каботажем — то есть двигаться вблизи побережья с частыми стоянками. Как же ромейские дозоры их «прохлопали»? Сам собой напрашивается вывод: Олег организовал мощную систему контрразведки. Ведь нужно было подготовить, во-первых, лоцию укромных стоянок, во-вторых — абсолютно глухую систему сторожевых постов. Не исключено, что заметивших корабли гонцов перехватили. Не зря ведь в летописи есть обмолвка: под Царьградом в составе Олегова войска оказались конники. Не на однодерёвках же везли коней! Можно предположить существование специального летучего отряда, который сопровождал ладью посуху, выведывая ситуацию на берегу и пресекая всякую утечку информации. Не исключено здесь союзничество болгар.

В самый последний момент ромеи узнали об опасности и цепью перекрыли вход в залив Золотой Рог — самый уязвимый подступ к городу. Но дело уже было сделано. Никем не остановленный по пути флот входил в Мраморное море...