Уроки войны и ее влияние на развитие военного искусства
Отличительной чертой российской стратегии на протяжении всей войны была нерешительность, пассивность. Основным методом стратегических действий признавалась оборона. Это объяснялось не только особенностями характера лиц, стоявших у руководства армией и флотом, но и объективными условиями. Среди них немаловажную роль играла неразвитость коммуникаций. Средства и пути сообщений — одни из важнейших материальных факторов войны. Степень их развития оказывает существенное влияние на ход вооруженной борьбы различных масштабов. Особенностью Русско-японской войны было то, что театр военных действий находился на большом удалении от промышленных районов.
Сухопутные и морские коммуникации отличались огромной протяженностью. Нехватка транспортных средств, плохое состояние дорог сильно затрудняли снабжение русской армии в Маньчжурии и военно-морских баз на побережье Желтого моря. Это накладывало свой отпечаток на стратегическое решение русского командования.
Стратегическая инициатива постоянно находилась в руках японского командования. Однако его стратегия отличалась большой осторожностью. Главное внимание обращалось не на разгром живой силы русских, а на захват территории. Стратегическое наступление велось от рубежа к рубежу. Это позволяло Маньчжурской армии постепенно отходить к северу, сохраняя ее боеспособность и численный перевес над противником.
Необычайно возросший масштаб боевых столкновений вызвал ряд новых явлений в области военного искусства. Так, военные действия в Ляояне и на реке Шахэ свидетельствовали о зарождении армейской, а под Мукденом — фронтовой операции. Это обусловило возникновение задачи разработки теории их подготовки и ведения. В Мукденском сражении участвовали с обеих сторон 8 армий общей численностью около 600 тыс. человек при 2300 орудиях. Сражение длилось 16 суток и имело небывалый для того времени пространственный размах: боевые действия велись на фронте 155 км и до 50 км в глубину. Это была, по существу, первая в истории операция фронтового масштаба. Огромный размах боевых действий настоятельно требовал от командующих армиями широкого оперативно-стратегического кругозора, новых методов управления войсками. Однако они не были подготовлены к действиям такого масштаба и пытались решать новые задачи старыми, но отжившими свой век способами.
Постоянно нарушалась организационная система российских войск. Формировались многочисленные сводные отряды. Раздергивались корпуса, дивизии и даже полки. Им ставились различные задачи, не объединенные общим планом и единой целью. Назначались командиры, которые до этого не имели никакой связи с подчиняемыми им войсками. Под Мукденом импровизация при создании временных формирований доходила до абсурда. Так, один корпусной командир получил под свое командование 45 батальонов, не имевших никакого отношения к вверенному ему корпусу. Подобные наспех сколоченные отряды не имели штабов, что крайне затрудняло управление ими6.
Зачастую командиры дивизий, корпусов и даже командующий армией находились не на командном пункте, а непосредственно на передовых позициях, перемещаясь вдоль первой линии войск. Терялось управление армией. Сражение приобретало хаотичный, эпизодичный характер, поскольку приказы отдавались несвоевременно, без учета анализа хода боя и сражения7.
Автор воспоминаний о войне генерал-майор Ф.П. Рерберг (в то время полковник штаба 2-й Маньчжурской армии генерала О.К. Гриппенберга), несмотря на определенную тенденциозность в освещении деятельности А.Н. Куропаткина, вплоть до прямого обвинения его в предательстве, дал весьма верную и точную характеристику штабным чинам. Он писал: «Тотчас по назначении, Куропаткин начал готовиться в дальний путь; сборы были не легкие: надо было сформировать Полевой Штаб Маньчжурской Армии и снарядить и обеспечить всем необходимым для жизни Ставки. Не легко было и сформирование полевого Штаба, по существу, ибо никакого мобилизационного плана, никаких на то соображений в мирное время Военным Министром подготовлено не было, и всю работу приходилось делать экспромтом, и мобилизация Штаба Куропаткина производилась не так, как то следовало в устроенной армии, а как у папуасов, т. е. способом кустарным: на должности люди назначались не соответственно их подготовки в мирное время, а по какому-то странному закону полного хаоса. <…> На деле оказалось, что вся прежняя служба и подготовка в специальностях, потребных в военное время, пошли насмарку. <…> Начальником полевого Штаба Армии он <Куропаткин> пригласил не начальника штаба одного из Военных Округов и не генерала, служащего на Дальнем Востоке, нет, он пригласил почему-то Командира Корпуса пограничной стражи, генерала Сахарова. На должность Генерал Квартирмейстера был приглашен не подготовленный в этом отношении один из квартирмейстеров, — а генерал, уже давно порвавший непосредственную связь с войсками, ничем не командовавший, а специализировавшийся на службе по передвижению войск — бывший когда-то Заведующим передвижением войск, а затем Начальником Военных сообщений Виленского Военного Округа, генерал-майор Владимир Иванович Харкевич; на должность Дежурного Генерала (как на смех) был назначен генерал, который никогда по части „Дежурства“ не служил, а занимал должности: начальника военных сообщений, а затем — генерал-квартирмейстера Киевского военного округа, генерал-майор Александр Александрович Благовещенский, ни один из опытных начальников военных сообщений не был приглашен на эту должность в армии, а на нее был назначен начальник канцелярии военного министра генерал-лейтенант Александр Федорович Забелин; вся санитарная часть, наперекор Положению, была изъята из ведения „Дежурного Генерала“ и был назначен особый начальник санитарной части армии, и на эту должность был приглашен — губернатор — генерал Ф.Ф. Трепов; начальником транспортов армии, точно также, был назначен офицер, никакого дела с транспортной частью в мирное время не имевший, — полковник Ухач-Огорович; начальником Военно-дорожного управления армии также был назначен человек, совершенно к этому делу не подготовленный — строитель Либавской крепости, произведенный в генерал-майоры, наш знаменитый Иван Иванович Шевалье-де-ла-Серр, — человек знакомый с инженерным делом, но очень отсталый даже по своей специальности, отличный игрок в шахматы, знаток по ухаживанию за дамами и за начальством, но полный невежда в смысле знания военного дела вообще». Как следует далее из воспоминаний Ф.П. Рерберга, в окружении командующего царили протекционизм, интриги и ревность к самостоятельно мыслящим офицерам, а назначенные начальники справлялись со своими обязанностями из рук вон плохо. Некомпетентность некоторых распоряжений доходила до того, что, например, командующий 2-й армией О.К. Гриппенберг самовольно покинул свой пост и отправился в Петербург искать правды. Глубокие противоречия внутри командования не могли не оказать отрицательного воздействия на все русские войска.
Помимо того, у командующего и его штаба не существовало каких-либо «соображений о сосредоточении войск на Дальнем Востоке и о формировании армий, об усилении Порт-Артура, о назначении ему орудий и снарядов, о производстве съемок местности к северу от Ляояна, о заказе для Дальнего Востока горной артиллерии и обозов и т. п. составлено не было, если не считать довольно странного решения вопроса, выразившегося в заблаговременной отправке на Дальний Восток по одной бригаде от X и XVII армейских корпусов».
Опыт войны подтвердил необходимость отказа от «стратегии генерального сражения», т. к. исход современной войны не мог быть решен одним-двумя сражениями. Требовалось предельное напряжение экономических, моральных и военных возможностей страны.
Война показала, что при оснащении массовых армий большим количеством новейшей техники и при использовании технических средств связи (телефон, телеграф, радио) военные действия приобретают широкий размах и выходят за рамки боя и сражения.
В ходе Русско-японской войны сложились многие элементы фронтовых и армейских операций, были созданы объективные предпосылки для появления новой отрасли военного искусства — оперативного искусства. Действия нескольких армий велись по единому плану, под единым руководством и направлялись на решение общей оперативной задачи. Применялись такие формы оперативного маневра, как охват и обход. В этом отношении японское командование имело некоторое преимущество по сравнению с действиями русского руководства. Оно широко использовало маневры в ходе проведенных сражений. Для противодействия наступающему обороняющаяся сторона создавала оперативные резервы и готовила в тылу оборонительные позиции. В результате оборона приобретала оперативную глубину.
Если в начале войны оборона отличалась линейным построением и слабым инженерным оборудованием, то на подступах к Порт-Артуру, под Ляояном и особенно на реке Шахэ она приобрела новую форму. Оборонительные позиции протянулись на многие десятки километров. Они занимались войсками и оборудовались окопами, блиндажами, проволочными заграждениями и т. д. Создавалась система огня, которая играла важную роль в отражении атак массированных сил пехоты. В целом подобная оборона обладала достаточной устойчивостью. Однако большинство военных теоретиков того времени считало, что полевая позиционная оборона — явление чисто случайное, присущее только данной войне.
Применение новых военно-технических средств оказало существенное влияние на характер боевых действий. Первостепенное значение получила борьба за огневое превосходство над противником. При этом ведущая роль перешла к артиллерии. Пехота не могла уже больше действовать сомкнутыми массами и решать исход боя штыковыми атаками. Достижение успеха стало возможным только при умелом сочетании огня, маневра и удара. Однако взаимодействие пехоты и артиллерии в ходе сражений было довольно слабым, что не позволяло в полной мере использовать огневую мощь скорострельных орудий.
Рост эффективности боевых средств потребовал снижения тактической плотности пехоты. Ширина фронта обороны дивизии в ходе войны возросла в 2,5 раза, а полоса наступления — более чем в 1,5 раза. Боевые порядки рассредоточились по фронту и в глубину. Стрелковые цепи стали разреженными. В практику вошли ночные боевые действия. Больше внимания уделялось маскировке.
Пехота, укрываясь от огня, начала зарываться в землю. Основным видом инженерного оборудования при полевой обороне стал стрелковый окоп. Под воздействием растущих огневых возможностей средств поражения постепенно возрастала и глубина тактической обороны. К концу войны оборонительная позиция включала в себя 3–4 линии окопов и различные заграждения, ее глубина достигала 4 км8.
Военное министерство России плохо подготовилось к ведению войны на Дальнем Востоке. Считая Японию слабым противником, оно не увеличивало силы в том регионе. Кадровая армия насчитывала 1 млн 100 тыс. человек. Кроме того, имелся резерв — 3,5 млн человек. И из этого числа войск на Дальнем Востоке находилось всего 98 тыс. человек, 148 полевых орудий и 8 пулеметов. По существу, эти силы были разбросаны на огромной территории от Читы до Владивостока и от Благовещенска до Порт-Артура.
Низкая пропускная способность Транссибирской магистрали — всего три пары воинских эшелонов в сутки — ограничивала возможность подвоза людских пополнений, вооружения и военного имущества. Длительный переезд, более 30 суток, негативным образом сказывался не только на прибытии пополнений, но и на подготовке войск к боевым действиям. В ходе Русско-японской войны в России было проведено 9 мобилизаций и на театр военных действий было отправлено в общей сложности 1 млн 200 тыс. человек.
Япония уже в первоначальном периоде войны мобилизовала значительные вооруженные силы. Она сумела в первые месяцы боевых действий достичь крупных успехов, предопределивших ее победу. Затрачивая от одного до двух дней на транспортировку войск морем, японское командование быстрее получало пополнение с островов. За весь период войны оно мобилизовало 945 397 человек, из них пехоты — 516 178 человек. Эти данные показывают, что война с японской стороны велась главным образом сухопутными силами, причем японская пехота была вооружена совершенным по тому времени скорострельным стрелковым оружием.
Русско-японская война была первой войной, в которой сражались с обеих сторон главным образом сухопутные войска, вооруженные таким типом винтовок. Принятие скорострельных винтовок на вооружение обусловило необходимость увеличения запасов патронов. Японская пехота была обеспечена патронами хорошо — по 600 патронов на каждого солдата-стрелка. Кроме того, в обозе имелось еще по 780 винтовочных патронов на каждого стрелка. Эти показатели применительно к русской пехоте выражались в следующих цифрах: по 180 патронов на каждого солдата-стрелка; в запасе на каждого стрелка имелось по 346 патронов. Таким образом, японская пехота была лучше обеспечена материально в этом отношении, и это давало ей преимущество в боях и сражениях.
В Русско-японской войне произошли большие перемены в применении артиллерийских систем. Японская армия была вооружена скорострельным полевым орудием калибра 75 мм, которое было принято на вооружение в 1898 г. Русские полевые пушки имели калибр 3 дюйма (76 мм), принятые на вооружение в 1890 г. Японская армия использовала главным образом снаряды осколочного типа, которые взрывались в воздухе (шрапнель).
Но для того, чтобы поражать огневые сооружения, блиндажи, нужны были другого типа орудия и снаряды, которые разрушали бы защиту огневых точек и фортификационные полевые укрепления. 80 % артиллерийских снарядов, которые использовала японская армия, были шрапнельными, а остальные — фугасного и бронебойного типов. Япония ввозила их из-за рубежа — из Англии, Германии. Импорт фугасных и бронебойных снарядов во время войны увеличился в три раза. Системы пушек менялись. Стали преобладать гаубицы, причем калибр таких орудий увеличился.
Во время Мукденского сражения русская армия имела 1219 пушек и 56 пулеметов, а японская армия — 1007 пушек и 256 пулеметов. Но, уступая в количестве пушек, японская армия выигрывала по качественным их характеристикам. Она применила в сражении 6 тяжелых орудий калибра 280 мм и 16 пушек калибра 190 мм. Кроме них японские войска использовали 175 гаубиц. Гаубицы применялись главным образом при подготовке к наступательным действиям. Эти мощные орудия обладали большой разрушительной силой, поэтому применялись против фортификационных сооружений русских войск, что свидетельствовало о больших переменах в военно-техническом обеспечении. Следует отметить, что Япония смогла выиграть войну в значительной степени благодаря импорту новейшей зарубежной военной техники. В основном для этой цели Англия и США предоставили Японии займы на общую сумму в 410 млн долларов, из которых до 40 % использовались только на военные расходы.
Война выявила особенности вооруженной борьбы следующего характера. Ведущая роль в сражениях отводилась пехоте, вооруженной новейшими образцами винтовок и пулеметов. Она поддерживалась скорострельными полевыми пушками и тяжелыми орудиями также новых конструкций; тяжелые орудия особенно широко применялись при проведении операций. Осколочно-фугасный снаряд стал вытеснять шрапнель. Проявилась тенденция применения бронебойного снаряда. С увеличением огневой мощи и плотности огня начальный период сражения стал более продолжительным. Бой уже не был скоротечным, а выливался в многодневные боевые действия на фронте большой протяженности. Полевая фортификация приобрела большое значение, поэтому тактика прорыва укреплений фронтальным ударом стала почти невозможной. Умение обходить фланги и правильно использовать главные резервы очень часто определяли победу или поражение. Однако принцип «огневая подготовка решает исход битвы» еще не нашел отражения в тактике ведения боя, и рукопашным атакам во время штурма по-прежнему придавалось большое значение.
Качественно новые материальные факторы коренным образом повлияли на способы ведения вооруженной борьбы, и они, в свою очередь, потребовали от солдат новых качеств.
С этой точки зрения интеллектуальные качества японских солдат не соответствовали новому уровню развития материальной базы вооруженной борьбы. Японская армия комплектовалась в основном новобранцами из крестьян — из социальной среды с полуфеодальными отношениями. Как отмечают японские историки, высшее командование с большим скептицизмом относилось к боевым качествам своих солдат. Но при строгом контроле со стороны своих командиров японский солдат проявлял храбрость и исполнительность. Его отличали преданность микадо и презрение к смерти. Он смело и энергично атаковал под руководством офицера в дневное время, но проявлял растерянность в ночных и встречных боях. Однако если командир был убит или выпадал из поля его зрения, то он терял инициативу и даже проявлял малодушие. По этой причине командный состав японской армии стремился обучать солдат действовать сплоченной командой, предпочитая атаку как основной тактический прием действий в бою10. Японский солдат оказался достойным противником русскому бойцу.
В целом Русско-японская война 1904–1905 гг. явилась значимой вехой в эволюции военного искусства. Наступила эпоха скорострельных ружей и пушек, широкого использования пулеметов и тяжелых орудий. Менялись взгляды на стратегию и тактику, на строительство вооруженных сил, на роль военно-морского флота в будущей войне.
В Русско-японской войне, как ни в одной из предыдущих войн России, военно-морской флот играл исключительно важную роль. Это объясняется островным положением Японии, отсутствием общей сухопутной границы с Россией и необходимостью для Японии перебрасывать войска на материк. В связи с разделением воюющих сторон морями вопрос о господстве на море как для Японии, так и для России приобретал решающее значение и являлся ключевым вопросом войны.
Руководители российского военного ведомства и командование сухопутными силами на Дальнем Востоке не понимали, что от степени успеха действий сил флота почти целиком зависит успешность боевых действий армии в Маньчжурии. Они не понимали также и того, что исход войны с Японией во многом зависит от согласованности действий морских и сухопутных сил, от умелого и искусного стратегического и тактического взаимодействия между ними. Подготовка и весь ход Русско-японской войны как нельзя лучше подтверждают это.
Все это явилось результатом недооценки военно-морских сил руководителями военного министерства и вообще российским генералитетом, которые не понимали роли и значения отечественного военно-морского флота в военной мощи страны. В этом отношении показательно заявление генерала Куропаткина перед генералами Маньчжурской армии после Цусимского сражения, которое содержало как неверие в свои силы, так и непонимание целей борьбы на Дальнем Востоке: «Поражение нашего флота окажет лишь то влияние, что, если России и суждено когда-либо господствовать в водах Тихого океана, то от этой мечты нам придется отказаться на более или менее продолжительное время… Нельзя в каких-нибудь 5-10 лет из глубоко сухопутной нации, без естественной природной школы моряков, сделаться вдруг первоклассной морской державой и добиваться господства на Тихом океане. Неуспеху нашего флота нельзя и удивляться. Ведь японцы все природные моряки, все население Японии живет на море, флот их действовал в родных водах, имея подавляющее превосходство в минной флотилии, при этих условиях наша победа над японским флотом могла быть только результатом какого-нибудь счастливого случая». Для России, не имеющей «…никаких жизненных интересов в водах Дальнего Востока, Япония — победительница на море — не страшна. Ведь Япония и с самого начала войны вполне владела морем, и поражение нашего флота никакого существенного изменения в условиях нашей борьбы с нею не внесло»11.
Приведенная точка зрения генерала Куропаткина, одного из наиболее образованных генералов, занимавшего высшие военные должности в России, вплоть до военного министра, показывает, что даже он не знал военно-морской истории своей страны, недооценивал роль и значение военно-морского флота в составе вооруженных сил России и столь пренебрежительно относился к его участию в войне с Японией. Не понимал он той исключительно большой роли, которую флот играл в войне. А ведь генерал Куропаткин был не одинок в этом. Такого же мнения о флоте был и генерал Сахаров, занимавший пост военного министра во время Русско-японской войны. Далеки были от понимания роли и значения военно-морского флота генералы Стессель и Фок, руководившие сухопутной обороной Порт-Артура. Они смотрели на флот не как на верного помощника сухопутных войск в обороне крепости, а как на обузу.
Непонимание высшими военными руководителями роли и значения военно-морского флота для России тормозило развитие его сил, а во время войны затрудняло использование его для решения поставленных задач и организации взаимодействия с сухопутными войсками. Причины этого лежали в той разобщенности армии и флота, которая существовала в России и особенно была характерна в последние десятилетия существования монархии. Одной из важных причин поражения русского флота в войне с Японией была слабая тактическая подготовка офицерского состава. Последняя явилась результатом непонимания руководителями флота значения тактической подготовки в условиях технического прогресса, который происходил в это время в военно-морском флоте. Военная история учит — чем сложнее боевая техника, тем, как правило, труднее тактически грамотно использовать ее в бою. С развитием боевой техники повышаются требования к тактической подготовке офицерского состава, что является объективным законом развития военно-морского искусства. В связи с непониманием руководителями российского флота этой закономерности в Морском корпусе и Морской академии, где готовился командный состав для флота, в тот период главное внимание обращалось на изучение техники и совершенно недостаточно отводилось времени на тактическую подготовку.
Таким образом, техника стояла на первом месте, а тактика флота на втором. Результатом этого явилась неотработанность приемов тактического маневрирования кораблями эскадры. Разработанный Макаровым способ маневрирования эскадры для охвата головы эскадры противника и нанесения сосредоточенного артиллерийского удара по главным целям оказался не под силу русскому флоту из-за слабой подготовки командного состава. Флот России ввиду неправильного учета опыта последних войн оказался совершенно неподготовленным к артиллерийским стрельбам на больших дистанциях. Командующие флотами, командиры соединений и кораблей в силу слабой тактической подготовки допускали серьезные ошибки, а порой проявляли элементарную неграмотность в вопросах тактики флота. Высшие руководители флота и Морского министерства продемонстрировали свою полную несостоятельность, не сумев вовремя создать и сосредоточить необходимые силы на Дальнем Востоке, подготовить их к решению поставленных задач, руководить ими и организовывать взаимодействие с сухопутными войсками. За все это российский флот заплатил дорогой ценой.
Русско-японская война, в которой впервые участвовали крупные паровые броненосные флоты, оснащенные разнообразной боевой техникой, оказала большое влияние на развитие боевых сил, оружия, технических средств флота и способы их использования.
Война, с одной стороны, подвела итоги развития парового броненосного флота и военно-морского искусства за предыдущие полвека, с другой — наметила дальнейшие пути усовершенствования военно-морского вооружения, форм и способов его использования в боевых действиях на море.
В Русско-японской войне военно-морской флот играл очень важную роль, и тем не менее не он один решал исход войны. Исход вооруженной борьбы решался совместными усилиями армии и флота. Японский флот, воспользовавшись пассивностью российского военного руководства, беспрепятственно перебросил свои армии на материк. Японские войска, высаженные на материк, бесперебойно получали снабжение и подкрепление морем под прикрытием флота и благодаря этому нанесли ряд поражений русской армии в Маньчжурии. Путем совместных действий армии и флота японцы захватили Порт-Артур и уничтожили 1-ю Тихоокеанскую эскадру. Падение Порт-Артура и поражение русской армии под Мукденом явились крупнейшими политическими и военными событиями, которые и предопределили поражение России в войне, а разгром 2-й Тихоокеанской эскадры у Цусимы завершил это поражение, сделал дальнейшее ведение вооруженной борьбы бессмысленным.
Таким образом, не генеральное сражение на море в сочетании с блокадой решили исход войны, а совместные действия армии и флота. Кроме того, генеральное сражение и блокада не являлись единственными методами борьбы на море. Появление и развитие минно-торпедного оружия привело к новым видам боевой деятельности флота — торпедным атакам кораблей в море и в базе, минным постановкам и боевому тралению. Эти действия, не имевшие ничего общего с генеральным сражением, вместе с тем оказывали существенное влияние на ход боевых действий на море и изменение обстановки в целом. На русских минах, поставленных в районе Порт-Артура, японский флот потерял (без морских боев и сражений) 1/3 своего состава.
До Русско-японской войны между генеральными сражениями существовала длительная оперативная пауза. Во время Русско-японской войны эта пауза заполнилась систематической боевой деятельностью сил флота, которая была направлена на поддержание благоприятных условий в операционной зоне своих сил, предотвращение возможных потерь кораблей от мин и торпед противника. Таким образом, в результате широкого использования минно-торпедного оружия, равно как и средств противодействия ему, во время Русско-японской войны зародился новый вид боевой деятельности — повседневная (систематическая) боевая деятельность сил флота, которая выражалась в несении дозорной службы, ведении систематической разведки, оборудовании районов морского театра военных действий и противоминной обороне на театре. Это явилось основной особенностью боевых действий на море в период Русско-японской войны, которая потребовала большого напряжения сил и оказывала существенное влияние на общую обстановку на море.
Зарождение повседневной боевой деятельности флота привело к росту значения легких сил, без которых главные силы флота (эскадренные броненосцы и броненосные крейсера) уже не могли решать возложенные на них задачи.
Русско-японская война внесла много нового в развитие боевых сил и оружия флота, что, в свою очередь, оказывало влияние на тактику ведения морского боя.
Выявилась необходимость более четкой классификации кораблей в зависимости от вооружения и стоящих перед ними задач. Важнейшие требования, выдвинутые войной к отдельным классам кораблей, сводились к следующему:
• для эскадренных броненосцев — к увеличению количества крупнокалиберных орудий, усилению бронирования, повышению живучести и увеличению скорости хода;
• для броненосных крейсеров — к усилению артиллерийского вооружения, значительному увеличению скорости хода;
• для легких крейсеров — к значительному увеличению скорости хода и дальности плавания;
• для эскадренных миноносцев — к усилению торпедного вооружения, созданию технической возможности производить минные постановки, увеличению скорости хода и улучшению мореходных качеств.
В конце Русско-японской войны впервые в истории были применены боевые подводные лодки. Однако из-за технического несовершенства и слабой подготовки экипажей подводные лодки использовались очень ограниченно, главным образом для несения дозорной службы и охраны своего побережья.
Опыт войны выдвинул ряд новых требований к оружию и техническим средствам флота. Увеличение дистанции боя и толщины брони потребовало дальнейшего повышения огневой мощи артиллерии и создания более совершенных приборов и методов управления артиллерийской стрельбой.
Широкое применение минного оружия в боевых действиях на море (за время войны было выставлено 6475 мин заграждения, из них 4385 было поставлено русскими) показало, что мина может быть успешно использована не только для обороны своего побережья, но и для активных целей, в том числе и для осуществления блокадных действий. Первое применение радио как средства связи и управления силами в боевых действиях на море показало необходимость дальнейшего увеличения мощности радиоаппаратуры.
Морские бои Русско-японской войны в своей основе все еще содержали характерные черты боев парусного флота. Это нашло свое выражение как в характере боевого построения флота, так и в приемах ведения боя:
• Длинная кильватерная колонна, характерная для эпохи парусного флота, являлась основным боевым порядком и броненосного флота; бой носил характер артиллерийской дуэли и отсутствовало взаимодействие между главными и легкими силами флота в бою.
• Тактика в целом оставалась линейной, но в то же время появление дальнобойной и скорострельной артиллерии, торпедного оружия, мощной броневой защиты и радио как средства связи и управления силами в бою во многом изменило характер морского боя. Так называемое «генеральное сражение» распалось на ряд боев, разнесенных во времени и в пространстве, но объединенных между собой одной целью — уничтожение сил противника.
• Развитие боевой техники потребовало выработки новых способов действий, позволявших в наиболее полной мере использовать огневые возможности кораблей различных классов и их маневренность, а также объединение их усилий в бою путем заранее организованного взаимодействия.
Опыт борьбы за Порт-Артур показал необходимость создания более развитой системы базирования флота на театре. Этот опыт еще раз подтвердил, что оборона базы флота должна быть достаточно надежной как с моря, так и с суши. Выявилась необходимость выдвижения переднего рубежа сухопутной обороны базы на расстояние, исключавшее возможность обстрела кораблей, стоявших в порту, и самой базы дальнобойной артиллерией с суши. Использование против кораблей, находящихся в базе, минно-торпедного оружия потребовало создания надежной системы противоминной и противоторпедной обороны базы. Таким образом, развитие кораблей и их оружия поставило вопрос не только о расширении системы базирования флота, но и о значительном увеличении района самой базы в сторону как суши, так и моря.
В Русско-японскую войну был получен некоторый опыт и в ведении боевых действий по нарушению коммуникаций противника. Основной силой, которую использовало русское командование для нарушения коммуникаций противника на театре военных действий, являлись крейсера, базировавшиеся во Владивостоке. Слабость крейсерских сил и отсутствие удобной системы базирования на театре не позволили русским крейсерам добиться существенных результатов. Однако Владивостокский отряд крейсеров сыграл положительную роль, т. к. он отвлекал на себя часть сил японского флота из-под Порт-Артура. Таким образом, опыт боевых действий владивостокских крейсеров показал возможность отвлечения сил неприятельского флота с главного театра военных действий путем создания угрозы морским коммуникациям противника на других направлениях. Вместе с тем боевые действия русских крейсеров показали, что при борьбе на морских коммуникациях успех может быть достигнут только в том случае, если:
• для этих действий выделены достаточные силы;
• эти силы обладают большим тактическим радиусом действия и имеют надежную систему базирования, в том числе и маневренного;
• боевые действия на морских коммуникациях проводятся не в отрыве от других действий флота, а в тесном взаимодействии с ними;
• они обеспечены соответствующей разведкой коммуникаций противника;
• эти действия будут носить не эпизодический, а систематический характер, что позволит держать морские коммуникации противника под постоянной угрозой их срыва или нарушения.
Русско-японская война дала также опыт в использовании вспомогательных крейсеров для действий на океанских коммуникациях противника. Развернутые на коммуникациях в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах вспомогательные крейсера могли бы дать существенные результаты, если бы английское правительство путем грубого нажима и угроз не вынудило правительство России отозвать крейсера и, таким образом, свернуть их действия. Опыт использования вспомогательных крейсеров на океанских коммуникациях, касающийся оборудования и вооружения крейсеров, выбора районов действий, обеспечения скрытного выхода крейсеров на коммуникации, маневрирования районами их действий, способов поиска противника и обеспечения крейсеров топливом, был широко использован германским командованием при действиях их крейсеров на океанских коммуникациях Великобритании и других стран в Первую и Вторую мировые войны.
Таким образом, боевые действия русских вспомогательных крейсеров на океанских коммуникациях оказали существенное влияние на последующее развитие сил флота и военно-морского искусства. С этой точки зрения они представляют большой интерес.
Новым в развитии организационных форм корабельного состава военно-морских сил явилось создание в русском флоте оперативно-тактического корабельного объединения флота — эскадры, предназначенной для ведения боевых действий на Тихоокеанском театре военных действий; она строилась на принципе объединения однородных тактических групп: эскадренных броненосцев, крейсеров и эскадренных миноносцев. Создание однородных тактических групп кораблей позволило впервые в истории броненосного флота установить более или менее определенные задачи для каждой тактической группы в бою, а объединение их в составе эскадры обеспечило организацию взаимодействия между ними.
Русско-японская война предъявила новые, повышенные требования к службе штаба флота как органу управления. Если перед войной с Японией в штабах флота еще не было оперативных органов, то в ходе войны обстановка потребовала их создания. По инициативе вице-адмирала С.О. Макарова при штабе командующего Тихоокеанским флотом был создан военно-морской отдел, который в основном и занимался оперативными вопросами. Придавая большое значение организации взаимодействия флота с сухопутными войсками, Макаров учредил при своем штабе должность «офицера по военно-сухопутным вопросам». Таким образом, в штабе Макарова роль оперативного органа была значительно повышена по сравнению с тем, что было до войны, и впервые в истории было положено начало созданию организационной формы взаимодействия флота с армией.
Показав основные причины небывалого поражения русского флота в войне с Японией, нельзя не указать, что в Русско-японскую войну, наряду с отсталым военно-морским искусством русского флота, отражавшим официальные взгляды руководства, неофициально существовало и передовое русское военно-морское искусство. Выразителем его были Макаров и наиболее прогрессивные офицеры флота. Теоретические основы передовой тактики нашли применение в практической деятельности С.О. Макарова на посту командующего Тихоокеанским флотом, а также в многочисленных смелых, инициативных и решительных действиях отдельных офицеров (например, при постановке минного заграждения «Амуром», на котором погибли два японских броненосца, и др.).
Представители прогрессивного направления развития русского военно-морского искусства и в эту войну дали ряд замечательных образцов умелой обороны базы флота, организации действий на коммуникациях противника с использованием броненосных и вспомогательных крейсеров, первого применения боевых подводных лодок с задачами несения дозорной службы и охраны своего побережья, активного использования минного оружия для борьбы с блокирующим флотом противника, создания сил, средств и организации боевого траления и ряд других. Все это было результатом творчества передовых офицеров русского флота, которые, несмотря на все трудности, продолжали развивать отечественную технику и военно-морское искусство.