Переворот

«Если в зеркало смотрит обезьяна, из него не выглянет апостол»

Георг Лихтенберг, немецкий ученый.

26 июня 1953 года, пятница. Накануне, 25-го, Берия прилетел из Германии.

По одной из версий, на аэродроме его встречал Микоян. Но к вечеру по дороге домой в машине Лаврентия Павловича оказался Георгий Маленков. Берия подвозил его на квартиру по ул. Грановского. По воспоминаниям шофера, Берия и Маленков минут 10 о чем-то по-дружески поговорили. Понятно, что главной темой были, скорее, немецкие события. Европа опять оказывалась чуть ли не на грани войны. Но и внутренние проблемы обойти было нельзя. По значимости они не уступали берлинским.

После войны Сталин возобновил интенсивное расследование причин трагедии 22 июня 1941 года в целях установления конкретных виновников. Хорошо известны слова Сталина о том, что «победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать, и проверять… меньше будет зазнайства, больше будет скромности». Под этими словами Сталин подразумевал тщательное расследование причин трагедии 22 июня 1941 года, которое он в глубокой тайне начал ещё в начале войны и никогда не прекращал, – просто на некоторое время активность разбирательства была снижена. Однако к концу 1952 года Сталин практически завершил это расследование – уже был завершён опрос оставшихся в живых генералов, командовавших в западных приграничных округах накануне войны. Например, в результате опроса генералов о том, когда они получили предупреждение о нападении Германии, выяснилось, что все получили 18-19 июня, и только генералы Западного Особого военного округа никаких указаний на этот счёт не получали, а некоторые и вовсе узнали о войне из речи Молотова. И это очень сильно встревожило как партократию, так и причастный к этим событиям высший генералитет и маршалитет.

Но была еще одна, не менее важная тема, изложенная в записке на имя Маленкова. Вот текст этого документа.

«После ареста АБАКУМОВА и руководящих работников следственной части по особо важным делам МГБ СССР, РЮМИН, поощренный оказанным ему доверием, развернул в следственной части практику фальсификации следственных материалов по ряду дел.

Поставив перед собой цель доказать правильность своего заявления по делу ЭТИНГЕРА, РЮМИН создал известное дело о так называемых «врачах-вредителях», по которому был арестован ряд крупных деятелей советской медицины. Встав на преступный путь обмана партии и продвинувшись при помощи вновь назначенного министром госбезопасности СССР ИГНАТЬЕВА на пост заместителя министра и начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР, РЮМИН с ведома и одобрения ИГНАТЬЕВА ввёл широкую практику применения мер физического воздействия к необоснованно арестованным гражданам и фальсификации на них следственных материалов.

РЮМИН признал себя также виновным в том, что он и ИГНАТЬЕВ знали, что б[ывший] министр госбезопасности Грузии РУХАДЗЕ сфабриковал дело о так называемой «менгрело-националистической группе», по которому был арестован ряд ответственных партийных и советских работников Грузии. Как показал РЮМИН, он и ИГНАТЬЕВ принимали меры к тому, чтобы добиться подтверждения сфальсифицированных РУХАДЗЕ материалов путем вымогательства от ряда арестованных по этому делу лиц заведомо вымышленных показаний. Несмотря на то, что РЮМИН принимал непосредственное участие в фальсификации следствия по делу о так называемом «Шпионском центре в «Еврейском антифашистском комитете»», он в августе 1951 года подготовил, а ИГНАТЬЕВ представил И. В. СТАЛИНУ письмо, в котором сообщалось, что материалами следствия по делу «Еврейского антифашистского комитета» преступная деятельность арестованных по этому делу лиц доказана.

РЮМИН при содействии ИГНАТЬЕВА закончил это явно провокационное дело и направил его на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Проверка материалов дела о т. н. «Шпионском центре в «Еврейском антифашистском комитете»» нами поручена специальной комиссии МВД СССР, заключение которой будет представлено дополнительно. Следствие по делу РЮМИНА продолжается.

Л. Берия

Понятно, что главной фигурой в этом деле был Игнатьев. Который по многим косвенным признакам (отстранение и арест генерала Власика, и личного секретаря Сталина Поскребышева; странная смерть 17 февраля молодого ещё коменданта Кремля Косынкина и внезапная болезнь с госпитализацией заместителя начальника Главного управления охраны МГБ СССР полковника Н. П. Новика) попадал в список подозреваемых в убийстве Сталина. Чуть ли не под первым номером. Конечно, после заказчика-инициатора.

Берия, судя по всему, 25 июня был единственным человеком в правящей верхушке, который после смерти Сталина сконцентрировал в своих руках материалы расследования причин трагедии 22 июня 1941 года, не говоря уже о том, что он фактически полностью расследовал и дело об убийстве Сталина. На повестку дня вышел вопрос об аресте главных подозреваемых – убийц Сталина – бывшего министра госбезопасности Игнатьева и Хрущёва, который курировал органы госбезопасности. 25 июня 1953 года Берия официально запросил санкцию ЦК и Политбюро на арест Игнатьева.

Хрущёв поняв, что его ждёт как куратора и сообщника Игнатьева в деле умерщвления Сталина, решил действовать.

Он позвонил Строкачу, Москаленко, которым Булганин заменил в середине июня командующего МВО Артемьева, Батицкому (по другой версии – Сергею Круглову).

С середины марта 1953 года С. Круглов в подмосковной Балашихе сформировал спецгруппу МВД СССР, 11 отдел. Их работа заключалась в безоговорочном исполнении приказов руководства. Как резидент партноменклатуры, С. Круглов использовал эту группу для ликвидации Л. Берия.

С. Круглов был высокопрофессиональным чекистом, выдвиженцем Л. Берия. Впоследствии он сблизился с теневыми кланами в ВКП(б) – КПСС. Так он стал вести двойную игру.

С 1945 года он возглавлял МВД СССР. В 1953 году Л. Берия объединил МГБ и МВД, сделав Круглова своим 1-м заместителем. Именно это стало одной из роковых ошибок Берия.

В еженедельнике «Неделя» (№ 22, 1997) было опубликовано записанное С. Горяиновым свидетельство доктора технических наук А. Веденина, который учился в 1952-1953 годах под Москвой на курсах, где и формировалось спецподразделение МВД. Это признание через много лет говорит о том, что ликвидация Берия готовилась заранее, лишь дата и время были выбраны в последний момент:

«В первых числах июня поздно вечером на нашу базу приехал заместитель министра Круглов. Он был в генеральской форме, в сопровождении двух человек в штатском. Круглов с ходу, без всяких предисловий заявил, что Берия готовит антиправительственный переворот и необходимо его остановить и что нашему подразделению отводится ключевая роль в этом деле. Впечатление от его слов было шоковое. После смерти Сталина Берия был вновь назначен министром, причем сохранил за собой пост первого заместителя председателя Совмина, авторитет его в органах был очень высок, и он только что приступил к глубокой реорганизации всей системы государственной безопасности. Нам стало ясно, что после слов Круглова мы оказались в положении заложников, даже, пожалуй, смертников. Предположение о возможной провокации было, очевидно, несостоятельным – ведь сами по себе мы ничего серьезного не представляли.

Начиная с этого дня к нам стали поступать агентурные материалы на Берию и его ближайшее окружение. Эти досье привозил человек Круглова, которого мы знали под именем Николая Коротко. Обычно он был в штатском, но однажды приехал в форме подполковника МГБ. Все особенности поведения, маршруты, расположение помещений в особняке на улице Качалова, состав охраны Берии были изучены досконально. Было разработано несколько сценариев ликвидации.

…26 июня, примерно в 6 утра, нам сообщили, что операция будет проведена сегодня. Вначале предполагалось, что будет использован вариант «Автокатастрофа», но к 8 часам поступила команда на вариант «Особняк».

К 10 часам на трех «Победах» мы подъехали к дому Берии на Качалова, 28. Группой руководил Коротко. Круглов позвонил Берии по ВЧ и договорился, что Коротко привезет секретные документы и будет с охраной из трех человек.

На этот час нам уже было известно, что кроме самого Берии в особняке было четыре человека. Коротко и трое «сопровождающих» из нашей группы были беспрепятственно пропущены внутрь здания, остальные заняли оговоренные схемой операции позиции у фасада и во внутреннем дворе. Спустя две-три минуты раздалось несколько выстрелов – я слышал пять, может быть шесть…

Я находился рядом с окнами кабинета Берии, выходящими во двор. Две пули, пущенные изнутри кабинета, разбили стекла второго окна от угла здания. Через несколько минут Коротко вышел наружу и скомандовал – всех в дом. Убитых было трое: два охранника и сам Берия, у нас потерь не было, сказалась подготовка и неожиданность акции…

Все документы из дома Берии увез Коротко, а мы вернулись на подмосковную базу. Какова дальнейшая судьба архива Берии, я не знаю, но предполагаю, что все, что произошло в дальнейшем с Кругловым, имеет связь с этими документами».

Что произошло потом с Кругловым? Дадим короткую справку, чтобы уже не возвращаться к этой фигуре.

Он стал новым министром МВД, верным соратником Н. Хрущёва.

Однако «Мыкыта» практически сразу же предал своего спасителя… Хрущёв вывел спецслужбу из МВД, создав КГБ. Это было первым звонком для Круглова.

Началом окончательного заката карьеры стало его отстранение от руководства МВД СССР в январе 1956 года и перевод на малозначимую должность заместителя министра строительства электростанций СССР.

Остаток своей жизни провел скромно. 6 июля 1977 года погиб, попав под… поезд.

Круглов чувствовал постоянную обиду за то, как с ним поступили и стремился напомнить о себе. С каждым годом он становился всё навязчивее…

За две недели до смерти Круглов написал письмо в ЦК, где ещё раз напоминал об своих «заслугах». Письмо прочли на Старой площади и, видимо, решили «отблагодарить» Круглова…

Супруга Круглова сказала, что её муж в тот день никуда не собирался. Он никак не мог сам прийти на железную дорогу и лечь на рельсы. Да и такой поступок полностью противоречил сильному характеру бывшего генерала…

Обстоятельства его смерти указывают на то, что Сергея Круглова убили и уже мёртвого принесли на рельсы.

Но вернемся в Москву 26 июня 1953 года к дому Берия на улице Качалова.

Как все происходило? По словам Серго Берия, так:

«26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был в Кремле у Б. Л. Ванникова. (Кабинет отца располагался в противоположном здании.) В четыре часа дня мы должны были доложить отцу о подготовке к проведению ядерного взрыва. Нам предстояло обсудить, будет ли это подвешенная бомба или ракета. Собралось человек десять, в том числе И. В. Курчатов и В. А. Махнеев, технический помощник отца. Мы сидели, сверяли документы, готовили иллюстративные материалы и т. д. Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник из секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Ахмет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием. «Серго, – кричал он в трубку, – я тебе одну страшную весть сообщу, но держись! Ваш дом окружен войсками, а твой отец, по всей вероятности, убит. Я уже выслал машину к кремлевским воротам, садись в нее и поезжай на аэродром. Я готов переправить тебя куда-нибудь, пока еще не поздно».

Я начал звонить в секретариат отца. Телефоны молчали. Наверное, их успели отключить. Не брал никто трубку и на даче, и в квартире. Связь отсутствовала всюду…

Тогда я обратился к Ванникову. Выслушав меня, он тоже принялся звонить, но уже по своим каналам. В тот день, по предложению отца, было назначено расширенное заседание Президиума ЦК. Ванников установил, что заседание отменено и происходит что-то непонятное. Он мне сказал: «Если уже случилось непоправимое, мы все бессильны, но за тебя постоим, не позволим им расправиться с тобой!»

У кремлевских ворот меня ждала машина с друзьями, которые уговаривали меня не ехать домой, объясняя, что дорога уже перекрыта, а вокруг слышна стрельба. Я все-таки решил никуда не улетать, не прятаться. Убежать я не мог и потому, что не на кого было оставить маму, двух маленьких детей и беременную жену, которая должна была родить через месяц-полтора. Моим дочерям тогда было два и четыре года.

С полдороги я вернулся к Ванникову. Он одобрил мое решение не скрываться и сразу же позвонил Маленкову. У Маленкова телефон не отвечал. Тогда он позвонил Хрущеву. Трубку сняли. «Никита Сергеевич, – начал Ванников, – рядом со мной находится сын Берия. Я и мои товарищи, – он назвал фамилию Курчатова и других присутствующих тут ученых, – знаем, что произошло. Поэтому просим вас позаботиться о безопасности молодого Берия». Хрущев ему что-то отвечал. (Потом Ванников пересказал мне смысл его ответа: мол, ничего нигде ни с кем не произошло; что вы там выдумываете?) Видно, Хрущев еще не был осведомлен, чем все закончилось. Борис Львович, чтобы меня одного не схватили, поехал вместе со мной на городскую квартиру, расположенную на Садовом кольце. Район в самом деле был оцеплен военными, и нас долго не пропускали во двор, пока Ванников снова не позвонил Хрущеву. Наконец, после его разрешения, нас пропустили, что и подтверждало его причастность к происходящему. Стена со стороны комнаты моего отца была выщерблена пулями крупнокалиберных пулеметов, окна разбиты, двери выбиты.

Пока я все это отчаянно рассматривал, ко мне подбежал один из охранников дома и говорит: «Серго, только что из помещения вынесли кого-то на носилках, накрытых брезентом».

Охранника срочно позвали, и я не успел спросить у него, находился ли отец в доме во время обстрела.

– Дом принадлежал только вашей семье?

– Исключительно. Первый этаж занимали родители, второй – я. Еще там была комендатура. Я хотел жить самостоятельно, но отец уговорил: ты у нас единственный сын, поэтому не надо отделяться; матери так будет легче.

– Как дальше развивались события?

– В сопровождении бронетранспортера меня отправили на дачу к семье. Ванников потребовал у генерала, командовавшего охраной, документы, чтобы записать все данные, и знать, с кем иметь дело на тот случай, если меня по дороге на дачу убьют. Потом обнял меня и сказал: «Держись! Знай, что у тебя друзей больше, чем ты предполагаешь!» Наша дача была окружена».

Совсем недавно появилось еще одно свидетельство, с которым знакомит Елена Прудникова. Бывший санитарный врач СССР Петр Николаевич Бургасов выпустил книгу воспоминаний, где тоже приводит этот эпизод. О том же самом он рассказывал в своем интервью московскому тележурналисту Роману Газенко:

«Наступает 26 июня. Я поднимаюсь из буфета, с первого этажа к себе на второй этаж, и мимо меня по лестнице проносятся Ванников и Серго Берия, чуть меня не сбили. Это было на Ванникова совершенно не похоже – настолько был корректный человек. Я поднимаюсь к себе в кабинет и говорю Морозову: «Слушай, меня сейчас чуть с ног не сбили Ванников и Берия… Серго. Они пулей спускались вниз. Что случилось?» Он отвечает: «Наверное, что-то произошло. Так не бывает». Это было примерно, в час-полвторого дня. Обеденный перерыв у нас начинался в пять, а кончался в семь часов. Я захожу к Ванникову (по-видимому, в начале перерыва, то есть около пяти часов дня. – Е.П.), мы с ним сидели в соседних комнатах, через стенку. Он сидит, облокотившись на стол, голова у него опущена к столу. Я спрашиваю: «Борис Львович, что случилось?» Он поднял глаза, посмотрел на меня и говорит: «Доктор, произошла трагедия. Я только сейчас вернулся из особняка, где жил Лаврентий Павлович Берия. Когда мы с Серго туда подъехали, там во дворе стояли две автомашины с автоматчиками. Нас вначале не хотели пропускать, а потом узнали, кто я такой, и пропустили. В кабинете Лаврентия Павловича все стекла разбиты. Когда мы были во дворе, к нам подошел капитан и говорит: «Минут пятнадцать назад на носилках, покрытых плащ-палаткой, вынесли труп и увезли». Чей это был труп, ясно, потому что кабинет сам за себя говорил, это мне рассказал Борис Львович Ванников, который был свидетелем этих событий».

Вот так между 12 и 13 часами пополудни 26 июня 1953 года, в пятницу не стало ВЕЛИКОГО ЧЕЛОВЕКА, ВЕЛИКОГО ГРАЖДАНИНА СВОЕЙ СТРАНЫ ЛАВРЕНТИЯ ПАВЛОВИЧА БЕРИЯ.

Осознание масштаба утраты придет в дома позже, спустя много лет, пробившись через ложь и страх. Да, именно так! Потому что понадобится гражданская смелость, чтобы не таясь верить в величие и чистоту человека, убитого, оболганного и униженного укравшими власть подлецами. Спрятавшимся в Кремле преступникам трудно было не понимать противозаконность своих действий. Она была очевидна. Вот только признаться в этом… А кому?.. Да и зачем?..

С какой целью в Москву были введены войска? По официальной версии, в 14 часов заместителю командира Кантемировской дивизией полковнику Парамонову позвонил по телефону министр обороны Булганин, приказал поднять три танковых полка, загрузить полный боекомплект и через 40 минут войти в Москву.

Двум авиадивизиям и соединению реактивных бомбардировщиков было велено в полной боевой готовности ждать приказа о возможной бомбардировке Кремля.

Да, да, жемчужины отечественной истории. Ради сохранения портфелей кучки негодяев.

Командир 56-й авиадивизии полковник Долгушин был срочно вызван к командующему ВВС МВО генерал-полковнику Красовскому. Дальнейшее, по реконструкции Андрея Сухомлинова, выглядело так:

«…Тот неожиданно сказал:

– Арестован Берия. Тебе надо быть готовым бомбить Кремль!

Сергей Федорович ответил:

– Кремль бомбить я не стану!

И, посмотрев на удивленного Красовского, добавил:

– Если мои 216 самолетов отбомбятся по Кремлю, то через 30 минут не то что Кремля – Москвы уже не будет. Жалко».

Хрущеву и подельникам было не жалко.

Путчисты опасались ответного хода соратников Лаврентия Берия? Напрасно.

На руку организаторам операции 26 июня 1953 года играло то, что позиции Берии в МВД не были так сильны, как принято считать. Он вернул на ключевые роли в органах госбезопасности лишь небольшую группу чекистов, которые попали в опалу при Игнатьеве (1951-1952) или даже раньше – во времена Абакумова. Известно, что еще в августе 1946 года Сталин распорядился укрепить МГБ в кадровом отношении – тогда на основании решения Политбюро в органы госбезопасности было направлено около шести тысяч коммунистов и комсомольцев. В итоге «костяк» среднего звена МВД составляли сотрудники, сделавшие карьеру в 1946-1953 годах, т. е. когда Берия уже не мог оказывать заметного влияния на расстановку кадров в органах безопасности.

При сложившемся раскладе Берия не был в состоянии использовать и свой силовой потенциал. Да, помимо первого заместителя начальника Генштаба генерала Штеменко, к нему были близки генералы Иван Масленников – заместитель министра внутренних дел, курировавший внутренние войска, и Павел Артемьев, командующий войсками Московского округа. Их, опытных чекистов, он хорошо знал еще по работе в НКВД. Этим, возможно, и объяснялась некоторая беспечность Берии – как он считал, московский регион контролируют «его» силовики. Но оба прошедших фронт генерала не были склонны к авантюризму и вряд ли бы согласились участвовать в захвате власти, задумай Берия таковой… А убедить соратников в том, что речь идет о защите интересов государства, у Берия просто не было времени.

Хрущёв действовал быстро, решительно, нагло, на основе экспромта. Очень опасен был начальник управления контрразведки СА и ВМФ в МВД генерал Гоглидзе, с которым у Берия была постоянная связь. Он мог организовать утечку информации о путчистах на Запад. А 26 июня предусмотреть реакцию Запада было трудно. Поэтому его немедленно арестовали в Берлине.

Впрочем, «западное направление», но уже с другой стороны, мог контролировать еще один человек. Молотов.

На июльском (1953) пленуме Булганин назвал наряду с Маленковым и Хрущевым организатором ареста Берии министра иностранных дел Молотова: «…Завершение этого разоблачения и сам арест Берии были трудным делом. И здесь надо отдать должное товарищам Маленкову, Хрущеву и Молотову, которые организовали хорошо это дело и довели его до конца».

Нелишне напомнить, что, будучи министром, он руководил и созданным в конце 47-го года Комитетом информации – разведслужбой, в которую вошли 1-е управление МГБ и ГРУ Минобороны. (Берия приветствовал создание этих разведывательных подразделений). У Молотова были все основания претендовать на первую роль…

Далее арестовали ещё 5 соратников Берия, которые отказались клеветать на Берия и лить на него грязь. Отказался порочить имя шефа и генерал Масленников, который застрелился. Судоплатов, чтобы не делать недостойное дело, притворился сумасшедшим.

Никаких признаний от соратников Берия не было получено, поскольку просто не в чем было упрекнуть Берия, кроме полного идиотизма обвинения в шпионаже в пользу Англии.

Кстати, а почему именно Англии? Почему не Германии, США или Эфиопии?

Историк А. Мартиросян утверждает: «В последние пять с половиной веков главными персонажами ожесточенного, кровавого противоборства являются Великобритания и Россия, а с 1945 г. весь Запад во главе с США и Великобританией и Россия, как бы она не называлась!»

А профессор И. Панарин дополняет эксперта: «Батюшка-царь также был свергнут британской разведкой, точно так же британская разведка способствовала приходу и Хрущева, и Горбачева к власти».

Просто МИ-6 была ближе организаторам и участникам антигосударственного переворота 26 июня 1953 года, в который нужно было втянуть еще не причастные к нему, но значимые фигуры.

Убедить членов Президиума, что нужно всё свалить на мёртвого Берия – не составило особого труда, поскольку они уже психологически были готовы к этому. Да и дружеских чувств к Берия не испытывали.

По версии Е. Прудниковой: «Хрущёв попросил Маленкова срочно созвать Президиум. Маленков набросал проект решения. Но когда приехали Москаленко, Батицкий и Жуков, то мнения разделились. Тогда-то поддержавший Хрущёва Булганин вызвал танки. Прикрылись они авторитетом Жукова, которому пригрозили опубликованием материалов комиссии Покровского, которые высвечивали нелицеприятную роль Жукова в трагедии 22 июня 1941 года.

Впоследствии общественности будет предложена версия всех этих манипуляций: министр внутренних дел Берия готовил государственный переворот, который требовалось предотвратить, самого Берию арестовали, судили и расстреляли.

50 лет эта версия никем не подвергалась сомнению.

Но сегодня появились другие, более аргументированные объяснения развития событий, которые мы вам предложили.

И вот еще что.

Мы не собираемся в нашей книге излагать, даже конспективно, сюжетные линии судебно-фантастического романа «Процесс над Лаврентием Берия» в 40 томах не представляющих юридической ценности машинописных копий. Мы не хотим тиражировать ложь и заниматься литературным мазохизмом, тут же ее опровергая. Сегодня со всей очевидностью показано, что никакого «процесса» над Берия НЕ БЫЛО. А если говорить о действе в бункере штаба МВО, то даже Председатель Специального судебного присутствия Верховного суда СССР маршал Конев, оставивший обширные мемуары, о суде над Берия не упомянул ни словом. Когда маршала Конева, «председателя суда», спросили, что он может сказать о суде, Конев ответил: «Я не хочу говорить об этой комедии».

Полковник А. Лебединцев долго служил у Москаленко, тесно контактировал с Д. Фостом, которого Москаленко нанял писать мемуары, дав Фосту за это звание полковника и оклад командира корпуса. Лебединцев пишет: «Во время бесед в самолетах и на учениях Москаленко ни разу не вспомнил о его участии в аресте, охране, суде и приведении в исполнении приговора над Берия».

Еще осенью 1992 г. начальник Центрального архива Министерства безопасности России полковник Александр Зюбченко признался:

«– Очень хочу когда-нибудь почитать дело Лаврентия Берия. Проблема в том, что у нас этих томов и никогда не было. Я даже не знаю, сколько их вообще. Вся группа дел, связанных с Берия, хранится не у нас. Могу предположить, что их держат под сукном еще и потому, что не все там однозначно, с точки зрения правовой оценки этих лиц».

Поиск «дела Берия» сродни попыткам отыскать в темной комнате черную кошку, когда ее там нет.

Сын Берия Серго утверждал, что два высокопоставленных партийных деятеля, являвшихся членами суда – председатель ВЦСПС Н. Шверник и первый секретарь Московского обкома КПСС Н. Михайлов – признались ему, что после июня 53-го не видели его отца живым.

Да и сами «творцы государственного переворота» в своих публичных выступлениях не без бравады признавались в свершенном убийстве.

Известно, что в разговоре с прибывшим 2 июля на Пленум первым секретарем ЦК компартии Грузии А. Мирцхулавой Хрущев намекнул, что Лаврентия уже нет в живых. Дескать, не дергайтесь, защищать некого. Может, конечно, Никита Сергеевич и лукавил, чтобы нейтрализовать представителей Грузии, а может – и нет. Признание в ликвидации Берии накануне Пленума ЦК он позднее сделал и нескольким представителям зарубежных компартий.

Анализ стенограммы Пленума ЦК дает новые аргументы в поддержку подобной версии. Так, 3 июля обычно очень осторожный в своих высказываниях Лазарь Каганович произнес с трибуны такие примечательные фразы: «…Одним махом прихлопнули этого подлеца навсегда», «Центральный Комитет уничтожил авантюриста Берия», «мы очистились от погани, мы очистились от крупного провокатора», «ликвидировав этого предателя Берия». Аналогично можно трактовать и слова Хрущева, сказанные в первый день работы Пленума: «Взмах он взял большой, но сорвался и разбился, дух выпустил».

Хотелось бы на этом месте остановиться: ну хватит о мерзавцах, давайте напоследок скажем добрые слова в память о ЧЕЛОВЕКЕ, который их заслуживает. Скажем. Но сначала о том, что же досталось стране, молча пережившей акт величайшего предательства ее интересов.

В мае 1953 года Берия рассказал в дневнике о разговоре с Маленковым:

«…Говорю ему, слушай Георгий, русский народ у нас вроде главный, а на самом деле его положение хуже других. Коба это понимал и мне говорил, еще когда на Кавказе работал. Вся тяжесть на русском, у него и климат самый неудобный. На Украине легче, сытнее.

Кавказ рай, в Средней Азии развитие слабое, им пока много не надо, а все равно у каждого есть свой дом, хоть и бедный. А у русского и то что было, разрушили. И сколько уже русский народ отстроил, а все мало. Русский народ – великий народ, но надо усилить. И экономически тоже. Республики никуда не денутся, надо сельское хозяйство в России поднять. И разобраться, что где сеять, какие где задания. Потом всем лучше будет».

Поэтому начнем с главного. В период правления Хрущева происходило перераспределение национального дохода, созданного русским народом, в пользу других народов СССР. Перераспределение осуществлялось как в форме расчетов по заниженным ценам на продукцию, создаваемую на территории РСФСР, и завышенным на других территориях, так и путем прямого бюджетного перекачивания средств, созданных в РСФСР, в другие союзные республики. Вся тяжесть налоговой и бюджетной политики, политики закупочных цен и госпоставок легла на РСФСР, Малороссию и Белоруссию – республики, которые больше всего пострадали от войны. В 50-е годы среднемесячные доходы колхозника Узбекской и Таджикской ССР были в 9 раз выше, чем в РСФСР, и почти в 15 раз выше, чем в Белоруссии. На таких же экономических основах держались отношения между Россией и странами Восточной Европы. Рычаги экономического влияния на страны Восточной Европы основывались на неравноправной эксплуатации природного и экономического потенциала России.

Как отмечал митрополит Петербуржский и Ладожский Иоанн, в это время из лексикона официальной пропаганды исчезло слово «русский», понятие патриотизма, отказаться от которого после невиданного роста государственной мощи страны и ее усиливающегося влияния на международной арене не представлялось возможным, а допускалось в употребление только в сочетании с терминами «советский» и «социалистический». Понятие «пролетарский интернационализм», использовавшееся в советской идеологической практике для подавления русского национального самосознания, вновь обрело первостепенное значение в государственном мировоззрении СССР.

По инициативе Хрущева отменяется обязательное изучение русского языка в школах союзных республик. Если до 1957 года в средних школах союзных республик изучали два языка: русский и местный, то по новому порядку изучение русского стало факультативным. Таким образом закладывались основы серьезных национальных проблем в будущем.

В 1954 году Хрущев совершает преступление против русского народа, своим волевым решением осуществив незаконную передачу исконно русской земли – Крыма (Крымской области) из состава РСФСР с состав псевдогосударственного образования УССР. При этом вопрос «передачи» предварительно не обсуждался не только с населением и местными органами власти, но и Верховным Советом РСФСР.

С середины 50-х годов в Крыму и других областях Малороссии, а также в Белоруссии осуществляется массовая дерусификация населения. Закрываются русские школы, образование ведется только на местных диалектах (малоросском и белорусском) русского языка. Людям, десятилетия считавшим себя русскими, усиленно внушается, что они принадлежат к особому народу, а великороссы – просто колонизаторы.

Не без влияния придворных партийных идеологов Хрущев выдвигает утопическую идею «построения коммунизма за 20 лет». В процессе «коммунистического строительства» должно произойти «сближение наций» и «достижение их полного единства», а в отдаленной перспективе – слияние наций во всемирном масштабе. Чем не калька с троцкистских постулатов?

Экономическое развитие СССР в 50-е – начале 60-х годов отличалось высокой динамичностью, темпы которой были заданы еще при жизни Сталина. Как отмечал бывший председатель главного экономического органа страны – Госплана СССР В. Н. Новиков: «Государственная машина, раскрученная до 1953 года, продолжала работать и двигалась в основном вперед, независимо от того, кто где сидел. Мне даже представляется, что если бы тогда «там» вообще никого не было, страна продолжала бы существовать и развиваться по линии, намеченной ранее… С моей точки зрения, в масштабе СССР сбить государство в целом на худший ритм работы можно было только искусственными или нарочно глупыми мерами… Нашу огромную махину непросто было раскачать, но нелегко и остановить».

В то же время в сельском хозяйстве, которое досталось в наследство от Сталина в тяжелом положении, новым руководителям пришлось столкнуться с огромными трудностями. Хотя Сталин перед своей смертью и строил планы реформирования сельскохозяйственного производства, его наследникам не хватило мудрости и последовательности в выполнении этих замыслов. Изменения, которые они провели в сельском хозяйстве, были половинчаты и не затронули того антирусского механизма перераспределения ресурсов, с помощью которого большевистский режим эксплуатировал русских крестьян.

За 1953-1959 годы заготовительные и закупочные цены на продукцию колхозов были повышены в три раза, а по отдельным продуктам – в 10-12 раз и выше. Однако уже в конце 1958 года были снижены цены на некоторые сельхозпродукты и одновременно повышены цены на горючее, запчасти и другие промышленные товары, что значительно ухудшило пропорции обмена для сельского хозяйства. Например, если при Сталине, для того чтобы купить килограмм сахара, крестьянин должен был продать 7 кг пшеницы, то в 1962 году надо было для покупки килограмма сахара сдать государству 14 кг пшеницы. Такое же увеличение разрыва в ценах произошло и по другим сельскохозяйственным продуктам.

В середине 50-х годов, как и в годы коллективизации, в деревню из города направляются тридцать тысяч «учителей», чтобы возглавлять сельское хозяйство в качестве председателей колхозов и учить крестьян жить. «Учителя» эти, как и их предшественники в 30-х годах, не умели отличить пшеницу от ржи. Срок их подготовки определялся правительством в три недели на курсах и двухмесячной стажировкой. Много беды принесли в деревню эти «передовые» люди города. Сколько безграмотных авантюристов село в кресло руководителей колхозов! Не знавшие крестьянской жизни, да и не хотевшие ее понять, они всеми силами громили еще сохранявшийся в то время традиционный крестьянский уклад жизни, разрушали традиционную культуру. Именно эти кадры стали приводным ремнем дальнейшей политики раскрестьянивания.

Политика форсированного освоения целины в Казахстане также пагубно сказалась на положении русской деревни. Вместо того чтобы вложить деньги в русское сельское хозяйство и тем обеспечить его подъем, сотни миллиардов рублей были выброшены в степях Казахстана. Распашка целины не решила продовольственной проблемы. Напротив, именно Хрущев впервые за всю историю России начал импортировать зерно из-за границы. С 60-х годов более шести миллионов гектаров русской пашни заросло кустарником, а свыше трех миллионов гектаров орошаемых угодий практически выбыли их оборота. В Тверской области, например, площадь сельскохозяйственных угодий за это время уменьшилась на 840 тыс. га, в Калужской – на 50 тыс.

Политика Хрущева имела опасный для России характер и вела к разрушению государственных основ. Хрущев намеренно и последовательно отказался от начатых еще Сталиным национальных реформ и постарался разрушить все положительное, что было создано его предшественником. Дальнейшее сохранение космополитического режима Хрущева усиливало нерегулируемые процессы, подрывавшие стабильность государства.

Весьма характерно, что простой народ скорее, чем правящие верхи, понял пагубность и вредность хрущевского правления. Вспомним события 1962 года в Новочеркасске. Рабочие НЭВЗ и жители казачьей столицы шли под красными знаменами и несли портреты Ленина с транспарантами: «Хрущева – на мясо!» Да, народ Дона нутром чувствовал «кто есть кто» и откуда ветер дует! За это его и «перевоспитывали» свинцом и кровью.

Страна была наводнена анекдотами, высмеивавшими поведение невежественного руководителя.

«Хрущев приехал в колхоз и упал в силосную яму. Один колхозник вытащил его. – Не говори никому, что я туда падал, – говорит H.С. – И вы не говорите никому, что я вас оттуда вытащил!»

Осознание смещения Хрущева шло снизу и носило воистину народный характер.

Ну кто не помнит или не знает, то из деяний Никиты Сергеевича особенно запомнились закручивание идеологических гаек: тут и новые свирепые гонения на Церковь в духе незабвенных 20-х годов, и кровавые подавления выступлений молодежи с многочисленными жертвами в Тбилиси в 1956 году.

Он фактически затравил и добил Зощенко и Пастернака, пощаженных Сталиным. Отдельной строкой в его деятельности стоит «отеческая забота» о нашей культуре, поучения и наставления в адрес молодых писателей, художников, поэтов, короче, по его образному выражению «пидорасов» и письма в адрес Хрущева с благодарностью за «отеческую заботу» Василия Аксенова и Эрнста Неизвестного.

Наш «герой» устроил Карибский кризис, чуть было не приведший к мировой войне, Берлинский кризис со строительством берлинской стены. Ну, такую мелочь, как подавление мятежа в Венгрии в 1956 году и вспоминать не стоит?

Чем еще запомнился «Мыкыта» после своего прихода к власти? Уничтожением последних остатков частной собственности, многочисленными налогами на плодовые деревья, на домашний скот, в результате чего произошло массовое вырезание оного и повсеместным насаждением кукурузы, вплоть до Архангельской области, считая, что климатические условия там ничуть не хуже, чем в штате Айова.

А как сложилась политическая, да и просто человеческая судьба тех, кто помог «Мыкыте» осуществить государственный переворот 26 июня 1953 года? Тех, кто обливал грязью уже предательски убитого Лаврентия Берия?

В январе 1991 года в журнале «Известия ЦК КПСС» был неожиданно напечатан протокол Пленума ЦК по делу Берии. Выступления на Пленуме Молотова, Маленкова, Хрущева, Микояна и других показывают, что обвинения против Берии основывались на слухах, которые сами же члены Президиума ЦК и распространяли. Протокол не содержит никаких прямых улик, зато пестрит неопределенными замечаниями: «Я думал», «С самого начала я доверял», и все, тому подобное.

«Думающие» и «доверявшие», смотревшие в зеркало обезьяны разделили судьбу таких, о которых сказал Корнелий Тацит: «Предателей презирают даже те, кому они сослужили службу».

Маленков – Молотов – Каганович

Едва ли не последней, но весьма весомой каплей, переполнившей чашу терпения партийной номенклатуры, стало выступление Маленкова на совещании в ЦК КПСС по вопросам кадровой политики в ноябре 1953 года.

На этот раз Георгий Максимилианович гневно говорил о проявлениях морально-бытового разложения и коррупции среди руководящих партийных работников. Его возмущение было искренним.

Присутствовали на совещании представители номенклатуры. В зале стояла гробовая тишина. Неудивительно: о многих из них, в сущности, и шла речь. Они сначала недоумевали, затем растерялись. Что ожидать в ближайшем будущем? Им угрожала нешуточная опасность. Пусть даже необоснованных репрессий не будет. Ну а как быть с обоснованными!

Маленков называл алчную, жаждущую материальных благ новую поросль номенклатуры «плесенью», разлагающей общество. Призвал бороться с ней во имя светлых коммунистических идеалов.

Сделав привычную паузу, он ожидал аплодисментов. Было тихо. Пауза затягивалась. И тут из-за стола президиума раздался голос Хрущева:

– Все это, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат – это наша опора.

И зал взорвался радостными аплодисментами.

Судьба «третьего вождя» Советского Союза была решена.

«Во второй половине 1957 года, – пишет Д. Боффа, – соотношение сил в Президиуме ЦК складывалось не в пользу Первого секретаря. Его противники окрепли, число их возросло. В условиях коллегиального руководства отношения резко ухудшились. Началась острая политическая борьба с неопределенным исходом».

И все-таки на первом этапе борьбы исход был вполне предсказуемым и определенным. Против Хрущева выступили большинство членов Президиума, причем наиболее авторитетные партийные и государственные деятели: Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков, Булганин, Первухин и Сабуров. К ним примкнул и Шепилов. На стороне Хрущева оказалось всего трое: Микоян, Суслов и Кириченко.

На заседании Президиума ЦК Н. С. Хрущев, согласно решению большинства, был снят с должности Первого секретаря ЦК КПСС. Булганин приказал министру внутренних дел СССР Н. П. Дудорову немедленно разослать об этом решении шифровки региональным партийным лидерам.

И тут произошло нечто неожиданное: Дудоров не выполнил приказ начальника. В своих мемуарах он представил эпизод так, будто все решилось во время его разговора с начальником фельдъегерской связи МВД СССР. Это мало похоже на правду. Приказы вышестоящего начальства на таком уровне не обсуждаются и тем более не отменяются. Нет сомнения, что совет, просьба или даже требование не торопиться исходило «свыше». А там у новоиспеченного министра, до этого не служившего в органах внутренних дел или госбезопасности, был тот же «благодетель», что и у Суслова с Пономаренко.

Дудоров был человеком Хрущева, поставленный им на пост министра (7 февраля 1956 г.) и введенный в ЦК КПСС. Как видим, предусмотрительный Хрущев поставил на многие ключевые посты своих сторонников, обязанных ему карьерой. Кстати, руководители ТАСС и Госкомитета радио и телевидения тоже должны были известить страну и мир о смещении Хрущева, однако не выполнили распоряжения, отданного им от имени большинства членов Политбюро.

Партийные функционеры почуяли опасность, нависшую над ними, и сплотились во имя своих корпоративных интересов. Эти интересы не относились к сфере высоких идей. Они боролись за свое привилегированное положение и – на ближайшее будущее – возможность установления коррупционных связей.

Никита Сергеевич был абсолютно уверен в их поддержке. Поэтому спешно и тайно по личной инициативе и при содействии своих сторонников в Москве – Дудорова, Серова, Жукова – созвал чрезвычайный Пленум ЦК КПСС. Делегаты «слетались» изо всех концов страны спецрейсами и на военных самолетах. Это была поистине демонстрация единства партаппарата во имя сохранения своего господства, ради низменных антигосударственных интересов.

О том, как происходили дальнейшие события, интересно и поучительно услышать от первого лица – Николая Павловича Дудорова. Вот его рассказ:

«20 июня 1957 г. в субботу многим членам ЦК КПСС стало известно, что несколько дней без перерыва заседает Президиум ЦК КПСС, где рассматривается вопрос о руководстве партии и ее политической линии.

В тот же день, в 18 часов вечера, в Свердловский зал Кремля прибыли 107 членов ЦК партии из общего числа избранных на XX съезде партии 130 членов ЦК и предложили членам Президиума ЦК прекратить свое заседание. Члены Президиума прибыли в зал заседания Пленумов ЦК, где и было принято решение о созыве Пленума ЦК КПСС в понедельник 22 июня 1957 года в 2 часа дня.

После краткого сообщения рассматриваемых вопросов на закрытых заседаниях Президиума ЦК КПСС председательствующий предоставил слово для выступления Маленкову.

Я сидел в первом ряду зала заседаний Пленума, около трибуны, и пока Маленков выходил из-за стола Президиума Пленума ЦК, я занял трибуну и обратился к членам ЦК со следующей просьбой:

«В связи с обсуждением на Пленуме ЦК КПСС внутрипартийного вопроса я прошу членов Пленума ЦК разрешить мне выступить перед тем, как выступит Маленков. В своем сообщении я охарактеризую работу Маленкова в бытность его многие годы заведующим отделом кадров партийных органов ЦК и секретарем ЦК КПСС, и пусть он потом даст ответ Пленуму ЦК партии. Для этого я располагаю неопровержимыми фактами и документами, которые раскрывают его лицо как человека, причинившего своими действиями непоправимый вред нашей партии».

Все участники Пленума ЦК в один голос ответили на мою просьбу: «Говори, товарищ Дудоров». Маленков ушел. Я в своем выступлении подробным образом рассказал членам Пленума о той преступной роли, которую исполнял Маленков по уничтожению кадров, и все, что мною выше изложено. Участники Пленума ЦК выслушали мое выступление с большим вниманием. После моего выступления Маленкова никто не хотел слушать, а по существу, его сняли с трибуны»

А вот фрагмент выступления Маленкова на Пленуме ЦК 2 июля 1953 года:

«Враг (Берия) осмелился посягнуть на самое дорогое для каждого из нас, на самое священное для коммуниста – на нашу партию, на ее руководство, на единство в руководстве.

Вот почему с таким гневным возмущением и с исключительным единодушием наш Центральный Комитет принимает решение об отсечении этой гадины, пробравшейся в руководство партии.

Именно поэтому мы будем беспощадны в своем решении, чтобы впредь врагам типа Берия неповадно было вступать в борьбу с нашей партией. (Аплодисменты).

Порой кажется, что ораторы, клеймившие Маленкова в июне 1957-го по заказу Хрущева, просто переписали речь самого Маленкова, втаптывавшего в грязь Лаврентия Берия в июле 1953-го по указанию того же «заказчика».

А тут подоспело и выступление Жукова, который направил дискуссию в нужное для Хрущева русло. С пафосом он нанес заговорщикам смертельный удар: «Мы, товарищи, и наш народ носили их в своем сердце как знамя, верили им, в их чистоту и объективность, а на самом деле вы видите, насколько это «чистые» люди. Если бы только народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, то он бы встречал их не аплодисментами, а камнями». И чтобы уже окончательно растравить сидящих в зале членов ЦК, Жуков вставил: «По их словам, якобы не исключено, что вслед за ворвавшимися в Президиум членами ЦК в Кремль могут ворваться танки, а Кремль может быть окружен войсками». И пленум забурлил… Мог ли предполагать тогда Жуков, что всего через четыре месяца с таким же неистовством в этом зале будут обсуждать и освобождать от должности его самого?

По обсуждаемому вопросу выступило много членов ЦК партии и все выступающие клеймили позором деятельность раскольнической антипартийной группы.

Пленум ЦК КПСС единодушно принял решение исключить Маленкова, Молотова, Кагановича из членов Президиума ЦК и из членов ЦК КПСС (Р. Баландин).

Как доживали свой век выброшенные Хрущевым из власти «подельники», можно прочитать в любой политической энциклопедии.

Сам «Мыкыта» стал жертвой запущенного им же процесса. Октябрьский Пленум ЦК 1964 года, подготовленный Л. И. Брежневым, освободил Н. Хрущева от высоких постов главы партии и правительства. Причем, в процессе организации свержения «Мыкыты» обсуждался вариант его физического уничтожения. Если заартачится. Не заартачился. Знал, что и с ним поступят, как он в 1953 с Л. Берия. Может, думал о младшем сыне…

…Его сын, Сергей Хрущев, доктор наук, профессор, работал в ОКБ-52 академика Чаломея, где, как пелось в одно песне, «делают ракеты».

А вот в 1991 году С. Н. Хрущев был приглашён в университет Брауна (США)… для чтения лекций по истории холодной войны, на которой специализируется ныне. Остался на постоянное жительство в США, в настоящее время проживает в г. Провиденс, штат Род-Айленд, имеет российское и американское (с 1999 года) гражданство. Работает профессором Института международных исследований Томаса Уотсона университета Брауна. Ракетами не занимается. В США к ним не каждого подпустят.

В интервью 2003 года упоминал, что, будучи в составе американской делегации, которая ехала в Гавану на конференцию по Карибскому кризису, оказался единственным, кому не дали кубинскую визу.

Правнучка Никиты Сергеевича Хрущева, внучка его погибшего в войну сына Леонида (расстрелянного партизанами за сотрудничество с немцами), оказывается, занята поиском путей России в будущее.

Родилась в Москве в 1963, жила на престижном Кутузовском проспекте, училась в такой же элитной школе с детьми членов ЦК, окончила МГУ в 1985, докторскую степень получила в Принстонском университете. Работает в New School University.

В 2008 году обозреватель «Радио «Свобода» Борис Парамонов прокомментировал некоторые высказывания «правнучки».

«Путин был кагебешным шпионом. Но шпионам нельзя верить никогда. Особенно когда речь заходит о таких ужасных событиях. О них уже сейчас не сообщают всего, что следует. Цензура возвращается в мою страну» (Из интервью Нины Хрущевой).

А, собственно, в какую страну? – спросила газетчица: знаменитая госсип-колумнист, то есть ведущая колонку сплетен, Сэнди Адамс. Нина Хрущева живет здесь, в Америке. Ее последний муж был голландец. Сейчас она собирается замуж за американца. В ушах у нее бриллиантовые серьги, в руках – дорогая кожаная сумка.

«Я русская, – говорит Нина Хрущева. – Я коммунистка. Но я капиталистическая коммунистка. Моя жизнь не оставляет желать лучшего. Мне нравится та свобода, что существует в этой стране. Это свободная страна, и я горда тем, что могу купить себе такую дорогую сумку. Я сделала выбор и буду жить в Нью-Йорке – самом волнующем городе мира».

Когда слышишь такие высказывания, не хочется уже думать о предмете, касательно которого высказываются, – думаешь только о самом высказывающемся. Трудно встретить большее хамство или большую глупость. Того и другого достаточно. Внучка недалеко от деда ушла, обладавшего способностью ляпнуть что угодно и где угодно. Вся его политика состояла из таких ляпов».

Так что наследили «потомки», как и «дедушка», где только могли. И не в одном поколении…

Ну, а теперь о наследии, которое оставил стране главный герой нашей книги.

Сегодняшние символы могущества Державы – ядерное оружие, ракетная техника, авиация, атомные подводные лодки – создавались под руководством Л. П. Берии. Современная российская наука сосредоточена в оставшихся от СССР НИИ, структура которых заложена ещё при Л. П. Берии. Никаких существенных достижений в высокотехнологичных отраслях в нашей стране с тех пор не появилось.

Да, собственно, к чему перечислять. Откройте любую страницу нашей книги – там каждая строка – об этом.

А вот воспоминания о Лаврентии Павловиче нескольких известных людей будут к месту. К тому же, людей, которых воспитанное в «антисталинском» духе массовое сознание вряд ли могло заподозрить в симпатиях к Лаврентию Павловичу.

Вот мнение Юрия Владимировича Андропова:

«В отношении Берии Хрущёв наплел много такого, чего и не было. Поэтому, когда-то объективный подход в отношении Берии будет восстановлен».

А вот академик А. Сахаров, да-да, тот самый Андрей Дмитриевич, супруг Елены Боннэр, почившей в США, в своих воспоминаниях обращал внимание на то, что «Л. Берия невозможно было провести вокруг пальца: он помнил все цифры и факты, о которых ему докладывали. Об этом все знали и, докладывая Л. Берии результаты работы, страшно боялись ошибиться.

Во-вторых, Л. Берия обладал уникальной научной интуицией. Видимо, поэтому именно ему И. Сталин поручал курировать самые передовые области отечественной науки и техники, зная сильный характер Л. Берии, его твердость в достижении результата, огромный организаторский потенциал.

В-третьих, из всех руководителей СССР высшего уровня военного и после военного периода был расстрелян только Л. Берия. Видимо, он был настолько мощным человеком и настолько много знал о других, что оставлять его живым даже в застенках тюрьмы было опасно для руководства страны».

…Нынешнее поколение обязано знать правду о творцах отечественной истории, о людях Отчизны, ковавших её мощь и славу. Но для начала надо хотя бы помнить имена этих подвижников. Для того, наверное, и ставят памятники и монументы, на которых высекают торжественные и скорбные даты, чеканят барельефы с изображением подлинных героев Родины.

Конечно, еще не настало время, о котором сказал Андропов. Но есть в Москве места, которые своим существованием должны воскрешать дела «дней минувших», связанные с именем Лаврентия Павловича Берия. Мы говорим о знаменитых «Сталинских высотках» на Смоленской площади и площади Восстания (по старинке), у «трех вокзалов», и на Котельнической набережной. И конечно – комплекс заданий Московского государственного университета на Воробьевых (Ленинских) горах.

По предложению И. В. Сталина в январе 1947 года Совет министров СССР принял решение о строительстве в Москве восьми высотных зданий, одним из которых стал главный корпус МГУ на Ленинских (ныне Воробьёвых) горах.

Уже через неделю после выхода постановления № 53 (20 января) в Московском городском комитете ВКП(б) состоялось совещание под руководством тогдашнего его секретаря Попова Г. М.

Он объявил собравшимся в зале представителям ряда министерств, что на их ведомства правительство возложило обязательства по непосредственному участию в строительстве высотных зданий. Первые восемь высоток были лишь началом грандиозного архитектурного проекта, целью которого было застроить высотными зданиями всю Москву. В каждом крупном областном центре и в столицах союзных республик также должны были появиться свои высотки. Время и политика внесли свои коррективы в масштабный замысел, одним из авторов которого был архитектор Лаврентий Павлович Берия.

Вот цитата из выступления Попова: «Ведь т. Сталин что сказал? Он говорит: ездят у нас в Америку, а потом приезжают и ахают – ах, какие огромные дома! Пускай ездят в Москву, также видят, какие у нас дома, пусть ахают».

Замечательные слова. Но пусть сегодня «ахают», глядя на тот же Университет, не забывая о том, что руководил всем гигантским строительством Великий Человек Лаврентий Берия!