Война

«Всякий, стоящий у государственной власти, обязан избегать войны точно так же, как капитан корабля избегает кораблекрушения».

Ги де Мопассан

Сталин старался до последнего часа избежать вооруженного столкновения с фашистской Германией. Боялся? Берег народ. В отличие от некоторых теоретиков «побед и поражений», Сталину еще по Гражданской войне были знакомы запах пороха и цвет человеческой крови. К тому же страна не была готова к масштабным боевым действиям.

Общая численность Советских Вооруженных Сил к июню 1941 г. составила более 5 млн. человек. В западных приграничных округах перед самой войной было 170 дивизий (стрелковые, кавалерийские, танковые, моторизованные) и 2 стрелковые бригады. В них насчитывалось 2 680 тыс. человек, 1800 тяжелых и средних танков, в том числе 1475 KB и Т-34, и много легких танков устаревших типов с ограниченным моторесурсом. Орудий и минометов (без 50-мм минометов) имелось 37 500, самолетов новых типов – 1540 и значительное количество машин устаревших конструкций. Большинство дивизий содержалось по сокращенным штатам мирного времени, и лишь определенная часть соединений переводилась на полный штат. Таким образом, в связи с обострением обстановки советское командование проводило большие мероприятия по перегруппировке войск как в приграничных, так и во внутренних округах. Однако завершить их полностью не удалось. Когда началось вторжение немецко-фашистских полчищ в СССР, советские войска были рассредоточены на обширной территории от Баренцева до Черного моря; общая протяженность фронта составляла 4,5 тыс. км, в том числе 1125 км приходилось на морские побережья, прикрывавшиеся Военно-Морским Флотом. Фактически 170 советских дивизий и 2 бригады занимали по фронту 3375 км и в глубину до 300-400 км. Ближе всех к государственной границе располагались войска первого эшелона, насчитывавшие в общей сложности 56 дивизий и 2 бригады. Они были рассредоточены на глубину до 50 км. Дивизии вторых эшелонов находились от границы в 50-100 км, а соединения резерва – в 100-400 км. Все танковые дивизии входили в состав вторых эшелонов и резервов.

В группировке советских войск слабым был первый эшелон, недостаточно нацеленными оказались резервы. Второй стратегический эшелон еще не был полностью развернут. Недочеты имелись и в размещении мобилизационных запасов. Большое количество их находилось вблизи приграничной полосы и в первые дни войны неизбежно попадало под удары немецко-фашистских войск.

Северный, Балтийский и Черноморский флоты к началу войны насчитывали 220 тыс. человек, 182 корабля основных классов – 3 линкора, 7 крейсеров, 45 лидеров и эсминцев и 127 подводных лодок. Преимущество противника заключалось прежде всего в том, что его войска, заблаговременно развернутые у советской границы, были сосредоточены в плотных, компактных группировках. В первых эшелонах враг имел 103 дивизии, из них 12 танковых, то есть почти вдвое превосходил силы первого эшелона советских войск. Немецкие дивизии были полностью укомплектованы и снабжены, они обладали большой ударной мощью. Советские же дивизии, находившиеся на положении мирного времени, не были приведены в полную боевую готовность; мобилизационное развертывание войск не было своевременно осуществлено.

В этих условиях им было трудно противостоять немецко-фашистским войскам. Таким образом, обстановка и общее соотношение сил к началу войны складывались явно не в пользу Красной Армии.

Утром 22 июня 1941 года Германия нанесла сокрушительный удар по нашим аэродромам. Только за 8 часов войны были потеряны 1200 самолетов, произошла массовая гибель летного состава, были уничтожены хранилища и все запасы. Историки отмечали странную «скученность» нашей авиации на аэродромах накануне войны и сетовали на «ошибки» и «просчеты» командования в оценке событий. На самом же деле, «скученность» предвещает планы сверхмассированного удара по целям и уверенность в безнаказанности, чего и не случилось. Летный состав ВВС, особенно бомбардировочный, ввиду нехватки истребителей поддержки нес большие потери, произошла трагедия гибели, пожалуй, самого совершенного и мощного воздушного флота в истории человечества, который предстояло заново возродить под ударами противника.

Нужно признать, что свои планы воздушной войны гитлеровцам удалось в 1941-м и первой половине 1942 года в значительной мере реализовать. Против Советского Союза были брошены почти все наличные силы гитлеровской авиации, в том числе части, снятые с Западного фронта. При этом предполагалось, что после первых же успешных операций часть бомбардировочных и истребительных соединений будут возвращены на Запад для войны с Англией. В начала войны гитлеровцы имели не только количественное превосходство. Их преимуществом являлось и то, что летные кадры, принимавшие участие в воздушном нападении, уже прошли серьезную школу боев с французскими, польскими и английскими летчиками. На их стороне был также изрядный опыт взаимодействия со своими войсками, приобретенный в войне против стран Западной Европы.

То, чего не было у нас!

Маршал авиации Н. С. Скрипко в своих мемуарах писал:

«Пагубно отразилось на боевой подготовке выполнение приказа НКО № 303 от 4.11.40 «О переходе к производству полетов с колес в зимних условиях» (маршал Тимошенко). Лыжи сняли, а укатывать снег было нечем, тракторов не хватало (нужно было 252, а получили только 8). Летчики в течение зимы фактически не вылетали на боевое применение…». Да и весной начинали летать, когда просыхала земля после распутицы, в апреле-мае. В итоге, навыки были потеряны и начиналась та самая аварийность, за которую были расстреляны Рычагов и Смушкевич… Да если бы только это. А демонтаж вооружения с истребителей, входящих в наиболее боеспособные полки, дислоцированные непосредственно у границы и способные быстро подняться для перехвата немецких самолетов!.. А снятые по указанию генерала Павлова под видом учений прицелы в гаубичных полках под Брестом!..»

Такие преступления, равно как и должностной идиотизм, не имеют срока давности!

…Первый удар противника приняли на себя погранвойска НКВД. 83 тысячи бойцов, стоявших на западных рубежах Родины. И снова сухая статистика рождает в нас чувство бесконечной гордости.

По плану «Барбаросса» на преодоление сопротивления пограничников отводилось от 30 минут до одного часа, но в штабах вермахта просчитались. Пограничники задерживали врага на дни и недели, стояли насмерть – до последнего патрона.

Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 666 пограничных застав, 485 из них в этот день подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии, остальные заставы начали боевые действия 29 июня 1941 года. Все пограничные заставы стойко обороняли порученные им участки: до одних суток – 257 застав, свыше одних суток – 20, более двух суток – 16, свыше трех суток – 20, более четырех и пяти суток – 43, от семи до девяти суток – 4, свыше одиннадцати суток – 51, свыше двенадцати суток – 55, свыше 15 суток – 51 застава. До двух месяцев сражалось 45 застав.

Но оставался один участок границы, который врагам так и не удалось пройти. Двенадцать застав 82-го Рескитентского пограничного отряда Мурманского округа с 29 июня по июль 1941 года отражали многочисленные атаки финских подразделений, которые вклинились на территорию Советского Союза. Третьего августа враг был выбит с советской земли. С этого дня и до выхода Финляндии из войны с СССР, 9 сентября 1944 года, госграница на участке отряда была нерушима на всем ее протяжении.

Именно пограничники в первых боях сбили спесь с фашистских войск, с победоносной легкостью прошагавших почти по всей Европе, заставили немцев прятаться от пуль, кланяясь советской земле.

Брестская крепость. Сегодня стараются «деликатно» обойти вниманием одну «деталь». Немецкое командование планировало взять крепость к 12:00 22 июня. Но фашистам не удалось осуществить свои планы. В крепости им противостояли 500 солдат и офицеров войск НКВД, среди которых был и личный состав 9-й заставы Брестского пограничного отряда во главе с лейтенантом А. М. Кижеватовым. 45-я немецкая пехотная дивизия осаждала крепость до 1 июля, потеряв более тысячи солдат и офицеров. После этого для блокирования крепости были оставлены два батальона, которым до 20 июля оказывала сопротивление горстка наших бойцов и командиров. Об этом свидетельствует надпись, сделанная 20 июля 1941 года на стене каземата: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!». Эти слова нацарапал винтовочным штыком боец 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР. Именно это малозаметное звено «бериевской» структуры вынесло на своих плечах основной груз брестской эпопеи. Вместо даты смерти у всех: «Погиб в июне 1941 года».

Лейтенант А. М. Кижеватов погиб в крепости в июле, ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Воины в зеленых фуражках в ходе боев на границе не только мужественно оборонялись, но и переходили в наступление. В ночь на 23 июня 1941 года 500 пограничников 92-го Перемышльского пограничного отряда под командованием старшего лейтенанта Г. С. Поливоды, совместно с несколькими подразделениями Красной армии, смелыми и решительными действиями после восьмичасового боя выбили фашистов из города Перемышля. Кто сегодня знает об этом? Заняв город, пограничники удерживали его до 27 июня, пока не получили приказ об отходе. Г. С. Поливода был назначен комендантом города. Именем героя названа пограничная застава.

На рассвете 26 июня 1941 года подразделения 79-го пограничного отряда НКВД и Красной армии на пограничных судах под командованием капитан-лейтенанта И. К. Кубышкина высадились на румынский берег, в ходе боя захватили город Килия-Вега и удерживали его, пока не поступила команда вернуться в расположение своих вой ск.

Интересная деталь. Захваченные немцами в плен военнослужащие НКВД подлежали казни на поле боя. Но этот приказ зачастую игнорировали. Такое случалось, когда офицеры полевых частей вермахта считали должным отдать особую дань мужеству бойцам в васильковых и зеленых фуражках.

Но как бы там ни было, с горечью приходится признать, что редкие эпизоды ратной славы начала войны стали лишь яркими пятнами на печальном историческом фоне 1941 года. О потерях РККА в летних боях расскажут многочисленные труды историков и статистиков. Причем, цифры, приведенные исследователями различных политических пристрастий, мало отличаются друг от друга.

Но когда речь заходит о причинах провалов, мнения расходятся вплоть до противоположных.

Я не собираюсь сопоставлять позиции и искать некую, устраивающую стороны середину. Есть факты, о которых стараются упоминать реже, но которые сами по себе говорят о многом.

Оставим за чертой успокоительные монологи партийных лидеров (Н. Хрущева, возглавлявшего ЦК КП(б) Украины и П. Пономаренко, главу Белорусской КП(б), льстиво уверявших Сталина, что войны не будет, а если и будет, то она нам не страшна: мы, дескать, «держим порох сухим». Сталин знал о состоянии дел на западной и восточной границах, о чем ему непредвзято и регулярно докладывал Берия, поэтому не питал расхолаживающих иллюзий относительно планов Гитлера и его союзников. Но… продолжал оставаться в некой нерешительности. НЕ готова была страна к большой войне!

7 июня Берия записал в дневнике:

«У меня уже и материться сил нет. Тимошенко и Жуков вроде поддерживают, но без напора. Георгий (Маленков) тоже так же вяло. Молотов больше отмалчивается, видно считает, что пусть решает Коба. Остальные вообще не советчики.

Все данные за войну. Посольство они без шума эвакуируют. Диверсанты кого мы ловим, кто проходит. Видно, что через кордон идут уже не агенты, а боевики. Это уж не на разведку, это мосты подрывать и связь рвать. Наум (Эйтингон) тоже убежден, что это война. Коба тоже склоняется к этому. Надо жать всем вместе».

18 июня 1941 года Сталин отдал необходимые распоряжения о подготовке к войне. Но уже в первые дни боев стало ясно, что руководство НКО СССР и Генштаба РККА, высшее командование РККА и прежде всего, командующий Западным Особым военным округом генерал Павлов директивы Сталина не выполнили.

«Кто хорошо подготовился к бою, тот его наполовину выиграл» (Сервантес).

А теперь, что касается «сухого пороха», обещанного Сталину… К тому же, не в переносном смысле, а в прямом!

Эти документы достойны внимательного чтения. Анализ работы профильных наркоматов проходил под непосредственным контролем Лаврентия Берия.

Состояние дел в Наркомате боеприпасов можно увидеть на примере проверки, осуществлённой Наркоматом Госконтроля и НКВД (отчёт от 5 ноября 1940 года, № 3534, АП РФ Ф.3, Оп. 58. Д.343а, Л-155-164):

«Установлено, что промышленность боеприпасов находятся в тяжёлом положении.

За 9 месяцев НКБ выполнил годовой план по товарной продукции всего на 61,3 %. Остатки незавершённого производства составили 1 млрд. 20 млн. рублей против 668 млн. по плану.

Работа НКБ ухудшается из квартала в квартал. План I квартала выполнен на 87,9 %, II квартала на 85,1 %, III квартала на 85,1 %. За 9 месяцев наркомат недодал Красной Армии и флоту 4,2 млн. комплектов выстрелов сухопутной артиллерии, 3 млн. мин, 2 млн. авиабомб и 205 тыс. комплектов выстрелов морской артиллерии.

НКБ должен был выпустить в 1940 году вместо латунных артиллерийских гильз 5,7 млн. железных. Не отработав технологического процесса, НКБ изготовил за 9 месяцев 1 млн. 117 тыс. железных гильз, из которых 963 тыс. пошли в брак (86,2 % брака).

За то же время пошло в брак большое количество взрывателей новых конструкций ГВМЗ и МГ-8. Взрывателей МП и Д-1 при плане 3 млн. не сдано ни одной штуки.

В целом убытки от брака за 9 месяцев составили 167 млн. рублей.

Оперативное руководство предприятием подменено изданием многочисленных приказов. При наличии всего 80 предприятий нарком боеприпасов т. Сергеев за 9 месяцев издал 633 приказа (не считая приказов по личному составу). За тот же период 4-мя главными управлениями НКБ издано ещё 1079 приказов.

Контроля за исполнением приказов нет, а сами они носят декларативный характер. Приказом № 151-с от 4 мая начальники 1,2 и 3 главков обязывались к 10 мая «разрешить вопрос об использовании или ликвидации бракованной продукции и запретить впредь хранить таковую на заводах в больших количествах». Этот приказ не выполнен, и заводские дворы завалены бракованной продукцией.

В НКБ ведётся огромная переписка, загружающая аппарат. Так, 4-е главное управление Наркомата за 9 месяцев представило на имя наркома и его заместителей 355 докладных записок, технический отдел наркомата – 309 записок.

За 3 квартал в НКБ ежедневно поступало с заводов и строек в среднем 1400 писем и отправлялось 880. За тот же срок НКБ направил в правительственные органы 1220 писем, т. е. свыше 5 писем в день. Значительное количество вопросов, поставленных в этих письмах, не носили принципиального характера и могли быть разрешены непосредственно самим наркоматом и его главками.

За январь-август нарком боеприпасов наложил на 72 руководящих работника 149 взысканий. Наряду с этим директора заводов, получившие взыскания, премировались за успешную работу.

Так, директору завода № 4 т. Брук 11 февраля было объявлено о предупреждении за невыполнение плана, а 14 марта он был премирован месячным окладом, 23 апреля ему объявляется выговор за плохую организацию производства, а 29 апреля он премируется 2 месячными окладами. Директор завода № 10 т. Бодров получил 5 взысканий и 2 премии.

За полтора года наркоматом снято с работы 26 руководителей предприятий и 18 главных инженеров (напомним, в ведении НКБ было 80 предприятий, т. е. снят каждый третий директор – прим.). При отсутствии в системе НКБ достаточного количества инженеров НКБ за 7 месяцев 1940 г. уволил с заводов 1226 дипломированных инженеров. Ещё большая ротация происходила в среднем техническом звене. К примеру, на заводе № 9 за это же время сменено 22 начальника смен и 15 мастеров.

Нарком Сергеев плохо разбирается в людях. Большим доверием у него пользовался Иняшкин – заместитель наркома по кадрам. В результате Иняшкин, отличавшийся бездельем, пьянством и самоснабжением, развалил работу по кадрам. К примеру, в 1940 г. в порядке сокращения штатов из центрального аппарата удалены 166 инженерно-технических работников, зато оставлены 31 человек, судившиеся за различного рода преступления.

Такими же характеристиками обладает Хренков – зам. наркома (управление комплектации). План по сдаче выстрелов по крупным калибрам сорван: не сдано ни одного выстрела для 152-мм пушки БР-2, 210-мм БР-17 и 280-мм мортиры БР-5. План снаряжения 76-мм дистанционных гранат сорван, и на заводах скопилось 720,8 тыс. неснаряжённых корпусов гранат.

За 9 месяцев брак по капсюлям «Шкасс» составил 159 млн. штук. Убытки составили 49,7 млн. рублей.

Процесс производства пороха марки А-19 и П-45 не отработан. На использование бракованной продукции только по 4 заводам было за 9 месяцев 1940 г. израсходовано 745 тыс. декалитров спирта (7 млн. 450 тыс. литров).

Нормы безопасности не соблюдаются. На заводе № 9 имел место взрыв 175 тонн пороха, в результате погибло 15 человек и тяжело ранено 18 человек».

В результате этой проверки было арестовано 49 человек.

…Повторяются дела по вредительству. Есть по пороховым заводам, по наркомату боеприпасов… Количество уменьшается, зато по качеству они растут. Может на следующий год война, им надо масштаб увеличить. А если вредить крупно, легче выявить…».

Да куда уж крупнее, – хочется возразить Лаврентию Берия. Оказалось – есть. И на земле, и в воздухе.

Лаврентий Павлович 9 апреля 1941 года записал в дневнике:

«Был крупный разговор по бардаку в авиации. Тимошенко (нарком обороны) хотел замазать, только тут разговор не замажешь. Пьянки были, так и есть, а учат плохо. Самолеты бракованные есть, не спорю. Но ты их облетай, проверь. А главное людей научи. Может война на носу, а у них такой бардак».

9 апреля 1941 года было принято Постановление СНК «Об авариях и катастрофах в авиации Красной Армии».

«ЦК ВКП(б) и СНК СССР устанавливают, что катастрофы и аварии в авиации Красной Армии не только не уменьшаются, но всё более увеличиваются из-за расхлябанности лётного и командного состава, ведущей к нарушениям элементарных правил лётной службы.

Из-за расхлябанности ежедневно в среднем гибнет у нас при авариях и катастрофах 2-3 самолёта, что составляет 600-900 самолётов в год.

К примеру, при перелёте 27 марта 1941 года 12 самолётов ДБ-3Ф с аэродрома завода № 18 в Воронеже в 53 авиаполк (Кречевицы), когда начальник отделения оперативных перелётов Штаба ВВС полковник Миронов, несмотря на заведомо неблагоприятную погоду, разрешил указанный перелёт. В результате этого распоряжения произошло 2 катастрофы и одна вынужденная посадка, при которых погибло 6 человек и 3 человека получили ранения. Из-за похожих причин произошла катастрофа 23 января 1941 г. при перелёте авиационного полка из Новосибирска в Ташкент: 3 самолёта разбились, 2 самолёта потерпели аварию, погибло 12 человек и 4 человека ранено.

До чего дошёл развал нравов в ВВС, показывает небывалый для нашей авиации случай, когда в 29 авиадивизии пропал самолёт под управлением командира звена младшего лейтенанта т. Кошляк М. В., а командование не приняло мер к розыску пропавшего лётчика. Через 20 дней Кошляк был случайно обнаружен в кабине самолёта замёрзшим. Из оставленных писем видно, что лётчик после посадки был здоров, жил 8-9 дней, последнее письмо было написано им на 8-е сутки после посадки. В письме написано, что он пытался найти населённый пункт, но из-за глубокого снега был вынужден вернуться к самолёту».

Согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) № П32/93 от 10 мая 1941 года, было утверждено совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О командующем военно-воздушными силами Московского военного округа». В нем говорилось о снятии П. И. Пумпура с поста командующего ВВС МВО из-за недостатков боевой подготовки ВВС. За январь-март 1941 года средний налет составлял всего 12 часов на экипаж. Новым командующим ВВС МВО был назначен Н. А. Сбытов. В тот же день Постановлением Политбюро № П32/94 было утверждено совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О командующем военно-воздушными силами Орловского военного округа». В нем говорилось о снятии П. А. Котова с поста командующего ВВС ОрВО по тем же причинам. Средний налет в данном случае был еще меньше – всего 2 часа на экипаж. Новым командующим был назначен Н. Ф. Науменко.

Почти каждый четвертый летчик в МВО вообще не летал на боевых самолетах!

Предвоенный бардак не обошел стороной даже легендарный танк Т-34.

Плохие технико-тактические характеристики Т-34 заставили советское руководство ещё в начале войны обратиться за помощью к США. В декабре 1941 г. танки Т-34 и КВ-1 были переданы американцам для всестороннего анализа и разработки рекомендаций и технологий устранения в них брака.

Отчёт американцев был таков:

«Советские танки показали на испытаниях крайне низкую надёжность ходовой части и двигателя. Т-34 вышел из строя и не подлежал ремонту после 343 км пробега.

Вследствие чрезвычайно плохого воздухоочистителя на дизеле в мотор набилось очень много грязи. В результате поршни и цилиндры разрушились до такой степени, что их невозможно отремонтировать. Танк с испытаний снят и намечено прострелять его пушкой КВ и своей «3» – с танка М-10, после чего он будет направлен в Абердин (Великобритания), где его разберут и оставят как экспонат.

Химический анализ брони показал, что на обоих танках броневые пластины имеют неглубокую закалку, а остальная часть брони представляет собой мягкую сталь. В связи с этим мы считаем, что, изменив технологию закалки, можно уменьшить толщину её, оставив ту же стойкость на пробивание. Это позволит облегчить вес Т-34 на 8-10 %.

Качество сварки оказалось никуда не годным. У Т-34 повышенная водопроницаемость как нижней части при преодолении водных преград, так и верхней во время дождя. В щели натекает много воды, что ведёт к выходу из строя электрооборудования и боеприпасов.

Пушка Ф-34 имеет маленькую начальную скорость – 385 м/c по сравнению с 75-мм пушкой М-3 нашего «Шермана» (560 м/с).

Очень неудачная конструкция башни. Основной недостаток – очень тесная. Мы не можем понять, каким образом танкисты могут поместиться в ней зимой, когда носят полушубки. Очень плохой электромеханизм поворота башни. Мотор слаб, перегружен и сильно искрит, в результате выгорают сопротивления и регулировки скоростей поворота, крошатся зубья шестерёнок.

Проверка гусениц. Идея стального трака очень понравилась. Но мы считаем, что пока не будут получены отзывы о сравнительных результатах применения стальных и резиновых гусениц на американских танках в Тунисе, нет оснований отказываться от нашей идеи – резиновых.

Пальцы на гусеницах Т-34 оказались плохо калены и сделаны из плохой стали, в результате чего быстро срабатываются и гусеница часто рвётся. Мы считаем, что следует утяжелить гусеницы.

Подвеска Т-34 заимствована у американского танка «Кристи». На нашем танке она, из-за плохой стали на пружинах, очень быстро проседает и оттого уменьшается клиренс.

Проверили воздухоочиститель. Только саботажник (это констатируют не следователи НКВД, а американские инженеры!) мог сконструировать подобное устройство. Фильтр с механической точки зрения изготовлен крайне примитивно: в местах точечной электросварки металл прожжён, что ведет к вытеканию масла.

Низкое качество стартёров – маломощные и ненадёжной конструкции.

Трансмиссия. Техник, работавший с ней, был поражён тем, что она очень похожа на те, с которыми он работал 12-15 лет назад. Была запрошена фирма, которая прислала чертежи своей трансмиссии А-23. Ко всеобщему удивлению, чертежи трансмиссии оказались точной копией присланных. Поразило нас не то, что она была скопирована с наших конструкций, а то, что мы отказались от неё 15 лет назад как устаревшей.

Мы считаем, что со стороны русского конструктора, поставившего её в танк, была проявлена нечеловеческая жестокость по отношению к водителям (трудно работать).

Во время эксплуатации на ней полностью выкрошились зубья на шестернях. Их химический анализ показал, что термическая обработка очень плохая и не отвечает никаким американским стандартам.

Машины оказались очень тихоходными. И Т-34, и КВ-1 хуже преодолевали склоны, чем любой американский танк.

Очень возмущает плохая работа коробки передач. Её можно переключать только 2 людям. Мы отправим русским конструкторам нашу коробку передач, на замену штатным на Т-34».

Американские дельцы оставались верны себе, даже когда мир стоял на грани катастрофы: прежде всего бизнес. Что может быть важнее? Реклама этого бизнеса! Читаешь – и видишь за каждой строкой технического документа яркий плакат – «Покупайте только made in USA!»

И никуда не денешься, когда враг у ворот…

В результате американцы отправили в СССР за немалые деньги множество собственных технологий, которые заменили прежние, советские, на Т-34.

Неудивительно, что немецкие лёгкие танки PZ.II проходили в среднем 11.500, а средние Pz.IV – 11.000 км. Средний же пробег Т-34 до полного выхода из строя составлял не более 1.000 км.

Т-34 представлял собой «сборную солянку» из узлов и агрегатов, собранных по всему миру: ходовая часть от американского танка «Кристи», мотор от немецких самолётов, многие агрегаты от австрийцев и итальянцев, и т. д. Более того, практически все эти узлы и агрегаты были от прототипов конца 20-х – начала 30-х, как например двигатель BMW-VI, который немцы ставили на бипланы ещё в середине 20-х».

(Цитируются: книга Зефирова и Дёгтева «Всё для фронта»; «Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 – март 1946, документы. Международный фонд «Демократия», 2006».)

Но вот другой документ

Указом № 79 Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1943 года за особые заслуги перед советским государством в развитии танковой промышленности в годы Великой Отечественной войны Вячеславу Михайловичу Молотову присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».

И это несмотря на то, что весной 1942 года…

Берия принял у не справившегося с задачей Молотова производство танков.

А еще в сентябре 1941-го отметил в дневнике:

«Для Кобы сейчас главное от меня самолеты. И танки. И минометы. Еще винтовки и пулеметы. Людей тоже дай».

Считается, что Берия стал курировать вместо руководителя Госплана Н. А. Вознесенского производство вооружений 4 февраля 1942 года – однако В. Н. Новиков, бывший замнаркома вооружений (наркомом во время войны был Д. Ф. Устинов), бывал у него на докладе еще в июле 1941-го.

А вот еще один орденоносец, почти несменяемый на протяжении многих лет нарком путей сообщения Лазарь Моисеевич Каганович. (Согласно историческим хроникам, в начале 1937 года организовал погром в наркомате, арестовав еще до «старта» массовых чисток руководящего персонала более 3 тысяч человек, фактически в НКПС был уничтожен весь высший и средний эшелон руководящих работников)

Но умел, как говорят, отчитаться…

«У нас тут дела идут неплохо. Чтобы коротко охарактеризовать, я могу коротко повторить то, что я и Микоян сказали т. Калинину, когда он поехал в Сочи. Перед отъездом он спрашивал нас, что передать Хозяину? Мы и сказали ему: передай, что «страна и партия так хорошо и надёжно заряжены, что стрелок отдыхает, а дела идут – армия стреляет». То, что происходит, например, с хлебозаготовками этого года – это совершенно небывалая ошеломляющая наша победа – победа Сталинизма» – это тоже Каганович.

18 января 1941 года Л. Берия записал:

«Вчера представили Кобе и в Политбюро сводную записку по обследованию мобилизационной готовности на железных дорогах. Коба даже посерел. Потом взорвался. Кричал, когда это кончится? Я не могу за каждым смотреть. Лазарь моргал (Л. М. Каганович), Вознесенский сидел как не его касается, а его тоже касается.

Я им уже говорил, сказал, что не готовите сами обследование, у меня Мильштейн (начальник Главного транспортного управления НКВД СССР) обследует, он все до точки доведет. И довел».

Информация НКВД СССР

И. В. Сталину, В. М. Молотову, Л. М. Кагановичу о мобилизационной подготовке железнодорожного транспорта

17.01.1941

Сов[ершенно] секретно

По материалам НКВД СССР, в деле мобилизационной подготовки железнодорожного транспорта имеется ряд серьезных ненормальностей.

Приказ НКПС № СС-70/Ц1 о составлении Военно-мобилизационным управлением к 1 декабря 1940 г. мобилизационного плана желдортранспорта СССР не выполнен. Таким образом, в настоящее время НКПС не имеет мобилизационного плана перевозок.

Действующие на железных дорогах воинские графики, разработанные в 1938 г., значительно устарели и уже во время воинских перевозок в сентябре 1939 года на ряде участков дорог себя не оправдали.

Между НКПС и НКО до сих пор нет должной договоренности по вопросу о плане воинских перевозок. НКПС требует от НКО указать размеры перевозок на воинское время, а НКО, в свою очередь, требует от НКПС данные о пропускной способности Брестской, Ковельской, Белостокской, Львовской и прибалтийской дорог, без которых НКО не может разработать плана перевозок.

По настоянию НКПС, в июне 1940 г. Генштаб РККА представил в НКПС грубо ориентировочные размеры погрузки, выгрузки и размеры движения по участкам дорог, на основе которых НКПС разработал временный вариант мобплана и произведен приблизительный расчет потребного количества вагонов, паровозов, воинского оборудования, личного состава и т. д.

Этот временный план воинских перевозок является нереальным.

В плане перевозок не указан род подвижного состава, размеры погрузки превышают на 100 тыс. вагонов размеры выгрузки, не предусмотрены перевозки по Литовской, Латвийской и Кишиневской дорогам.

По Львовской, Ковельской и Брестской дорогам предусмотрено произвести 75 % погрузки в вагоны узкой колеи и 25 % в вагоны широкой колеи, в то время как эти дороги почти полностью перешиты на широкую колею.

До сих пор не составлен централизованный план народнохозяйственных перевозок на первый месяц войны. Союзные наркоматы не представили в НКПС заявок на грузы, подлежащие перевозке в первый месяц войны, а Военно-мобилизационное управление НКПС не проявляет должной настойчивости в получении этих заявок.

У замнаркомпути т. Багаева в течение ряда месяцев задерживается рассмотрение вопросов, связанных с разработкой мобилизационного плана железных дорог на военное время.

Существующая пропускная способность ряда железных дорог, особенно дорог Запада, не обеспечивает требований Военведа.

На многих участках дорог недостаточная пропускная способность узлов лимитирует более высокую пропускную способность линий.

Наиболее узкими местами на дорогах западных областей Украины и Белоруссии являются участки, которые могут пропустить от 4 до 9 пар поездов в сутки вместо требуемых от 12 до 48 пар поездов по плану НКО.

Минский узел имеет недостаточное развитие: короткие и слабо развитые пути и горловины, [он] не обеспечен водоснабжением, ввиду этого узел в направлении от Москвы может пропустить только 42 пары поездов, тогда как перегоны этой линии обеспечивают пропуск 96 пар поездов.

Участок Проскуров – Красне Львовской ж[елезной] д[ороги] после окончания строительства вторых путей в 1941 г. сможет пропустить 48 пар поездов, а Тарнопольский узел только 15 пар.

Такое же положение имеет место на ряде участков Юго-Западной, Ковельской, Львовской и других западных дорог.

Между тем 1286 млн. рублей, отпущенных Правительством на 1940 г. по специальной смете НКПС на усиление пропускной способности узлов и перегонов (постройка вторых путей, развитие узлов, новое ж[елезно]д[орожное] строительство и др. работы), освоено только на 726,7 млн. рублей (56,8 %).

Ассигнования на развитие узлов освоены только на 34-35 %, на усиление пропускной способности перегонов – на 39-40 %, на вторые пути – на 61,8 % и на новое железнодорожное строительство – на 63,2 %.

По важнейшим 24 оборонным узлам и основным направлениям (Минск, Полоцк, Ровно, Сарны, Барановичи, Львов, Брест, Шепетовка, Жмеринка, Казатин и др.), на которых ведутся работы по усилению пропускной способности, в 1940 году пропускная способность не увеличена ни на одну пару поездов ввиду того, что начатые работы не закончены.

На Минском железнодорожном узле из ассигнованных 12 млн. рублей освоено только 2,01 млн. рублей (16,7 %).

На железнодорожных линиях Новоград-Волынский – Шепетовка, Шепетовка – Гречаны объем выполненных работ выражается в 5,9 %, Красне – Львов – Перемышль – 14 %, Коростень – Остки – 2,6 %, Одесса – Помощная – 17,6 %, Чудово – Волховстрой – 15,5 %. На участке Петрозаводск – Масельская работы по усилению пропускной способности не начинались.

Строительство разъездов на участке Шепетовка – Гречаны – Каменец-Подольский Винницкой железной дороги выполнено в 1940 году только на 17 %. Начальник стройучастка Марков не использовал наряды на вербовку рабочей силы и устранился от организации быта рабочих, ввиду чего на строительстве вместо 1100 человек рабочих имеется только 170 человек.

На строительстве № 56 в западных областях Украины не выполнено ни одного задания Правительства и НКПС по вводу в действие железнодорожных линий и отдельных перегонов.

Начальник строительства Скрипкин в течение 1940 г., игнорируя указания НКПС, распылил средства и тем самым не обеспечил окончание в срок наиболее решающих участков строительства. Между тем Скрипкин неоднократно информировал НКПС об успешном ходе строительства.

Снабжение материалами верхнего строения пути оборонных объектов производится некомплектно. Так, например, на Одесской железной дороге из-за отсутствия скреплений не могут быть использованы 40 км рельсов, на станции Чубовка 6-го стройучастка Одесской железной дороги имеются шпалы, но нет рельсов, на станции Ивановка имеются рельсы, но нет шпал, на станции Перекрестово имеются шпалы и рельсы, но нет скреплений.

Не выполнен также план строительства воинских площадок на дорогах. Из 3,5 млн. рублей, отпущенных для этой цели, в 1940 году освоено около 35 %, а на дорогах западных областей Украины и Белоруссии – только 20,9 %.

Строительство командных пунктов не обеспечено аппаратурой и материалами для устройства связи и освещения, вследствие чего работы по сооружению их приостановлены. Отпущенные средства за три квартала 1940 года освоены только на 29 %.

Бывший председатель техническо-экспертной комиссии НКПС Шелюбский (ныне работает в НИИ железнодорожного строительства) и бывший начальник Союзтранспроекта НКПС Левин (ныне работает начальником технико-экспертного отдела НКПС) на протяжении ряда лет исключали из проектов желдорстроительства развитие станций и узлов, что привело к разрывам в пропускной способности отдельных дорог.

Замнаркомпути и начальник Военно-мобилизационного управления т. Багаев не уделяет должного внимания оборонному железнодорожному строительству и не реагирует на запросы дорог, связанные с этими работами.

Большую беспечность в этом деле проявил заместитель начальника Мобилизационного управления НКПС т. Беляков. Товарищ Беляков вместо оперативного контроля за ходом оборонного строительства занимается сбором различных сводок, которые, как правило, механически подшиваются к делу.

В мобилизационном запасе дорог вместо требуемых по плану 30700 вагонов имеется только 18600.

План размещения запаса вагонов по дорогам составлен таким образом, что районы сосредоточения порожняка не совпадают с районами массовых воинских погрузок. Вследствие этого в ряде пунктов в первые дни мобилизации воинские перевозки будут находиться под угрозой срыва.

На Западной, Московско-Киевской и других дорогах (всего на 19) наличие порожняка вместе с предусмотренным запасом не обеспечивает потребности в погрузке мобилизационного периода.

Кроме того, имеются расхождения в запасе по роду подвижного состава. На Южной и Южно-Донецкой дорогах предусмотрен запас крытых вагонов, в то время как им нужны платформы.

Для перевозки тяжелых танков требуются 60-тонные платформы. Однако таких платформ на дорогах имеется только 387 штук, из которых в запасе стоят 125. В 1940 году ни одной 60-тонной платформы не построено. Еще хуже дело обстоит с более тяжелыми платформами. Их имеется только 19 штук.

Железные дороги не выполняют плана постановки в запас НКПС паровозов. Особенно это относится к дорогам западных областей Украины и Белоруссии, а также Винницкой, Юго-Западной, Белорусской, Западной и Кишиневской. На этих дорогах запас паровозов составляет 70-75 % плана.

Надлежащий контроль за техническим состоянием паровозов, находящихся в запасе, не организован, вследствие чего часть паровозов в запущенном состоянии.

На станции Осташков Калининской железной дороги, станциях Гомель и Могилев Белорусской железной дороги в запасе обнаружены паровозы с негодными рессорами и триангелями, неисправным сводом топки, трещинами буферного бруса, некомплектными сцепными дышлами и др. дефектами. Паровозы запаса Калининской железной дороги находятся в грязном запущенном состоянии.

Комиссионной проверкой состояния паровозов запаса НКПС на Белостокской железной дороге установлено, что прибывшие на дорогу 20 паровозов серии «Щ», из них 10 с Западной железной дороги и 10 с Калининской железной дороги, находятся в неудовлетворительном состоянии.

Работы по подготовке спецформирований (горемов, подремов и др.) ведутся бессистемно. Эти формирования к развертыванию фактически не готовы.

Военно-мобилизационное управление НКПС до сих пор не разработало плана восстановления прифронтовых железных дорог.

Неудовлетворительно идет накопление мобилизационных восстановительных запасов.

Так, например, рельсов и костылей накоплено 50 % от нормы, стрелочных переводов – 55 %, шпал – 40 %, телеграфной проволоки – 50-52 %, телеграфно-телефонного кабеля – около 40 %, разборных мостов пролетом 88 и 85 метров – только 20-23 %, тракторов гусеничных – 3 %, передвижных электростанций – 15-17 % и т. д.

В нормах мобилизационного запаса не предусмотрено имущество, необходимое для восстановления деповского хозяйства и электростанций. На ряде мобилизационных баз хранится много некомплектного оборудования и материалов. До сих пор ничего не сделано для обеспечения дорог лесоматериалами в первый месяц войны.

Между НКПС и Наркомздравом СССР отсутствует договоренность о содержании изоляционно-пропускных пунктов, дезинфекционных отрядов, обсервационных пунктов и по ряду других вопросов медобслуживания в военное время.

Также нет договоренности между НКПС и Наркомздравом по вопросу о ветеринарном обслуживании на железных дорогах принимаемых к перевозке лошадей и других животных.

Мобилизационная работа на дорогах Прибалтики до сих пор не начата.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия

Начальник Главного транспортного управления НКВД СССР Мильштейн (РГАЭ. Ф. 1884. Оп. 49. Д. 1247. Лл. 1–6. Машинопись. Подлинник.)

И здесь тоже – Каганович, глава НКПС. Правда, обошлось без орденов…

По воспоминаниям работников железнодорожного транспорта, в том же июле 1941-го Берия от имени ГКО наводил порядок и в военных сообщениях.

После знакомства даже с этими немногочисленными документами становятся понятны причины неудач первых месяцев военного лихолетья.

Конечно, не со всеми выводами авторов здесь можно согласиться (записка Мильштейна не в счет), но одно обстоятельство заставляет поверить в то, что незадолго до войны у руля жизненно важных для обороны сфер находились, мягко говоря, не совсем компетентные люди. А менять их было некем. Приходилось нагружать уже испытанных «рабочих лошадок».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 февраля 1941 г. НКВД СССР был разделен на два наркомата: НКВД СССР и НКГБ СССР. Наркомом внутренних дел СССР был назначен Л. П. Берия, а наркомом государственной безопасности СССР – В. Н. Меркулов. (По рекомендации Л. П. Берия).

Но это нисколько не снизило нагрузки на Лаврентия Берия! Наоборот!

3 февраля 1941 г. Л. П. Берия был назначен заместителем председателя СНК СССР, где ему поручили курировать работу НКВД, НКГБ, НКлеспрома, НКцветмета, НКнефтепрома, и НКречфлота, а также химической промышленности и электростанций.

Забегая немного вперед, скажем, что война предъявила более строгие требования и последовали новые нагрузки.

Постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года о распределении обязанностей между членами ГКО на Л. П. Берию были возложены обязанности по контролю за выполнением решений ГКО по производству самолётов, моторов, вооружения и миномётов, а также по контролю за выполнением решений ГКО по работе ВВС Красной Армии (формирование авиаполков, своевременная их переброска на фронт и т. п.).

Постановлением ГКО от 8 декабря 1942 Л. П. Берия был назначен членом Оперативного бюро ГКО. Этим же постановлением на Л. П. Берия были дополнительно возложены обязанности по контролю и наблюдению за работой Наркомата угольной промышленности и Наркомата путей сообщения. В мае 1944 года Берия был назначен заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро. В задачи Оперативного бюро входили, в частности, контроль и наблюдение за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, чёрной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций.

Тем самым Сталин де-факто признал «неполное служебное соответствие» многих «знаковых» фигур в правительстве: того же Молотова, Кагановича, Вознесенского…

Хорошее решение. Но запоздало, как минимум, лет на пять.

Стратегия развития индустрии в 1938-1941 гг. имела ряд особенностей. Прежде всего, «наверху» попытались исправить опасный перекос в размещении производительных сил страны. Упор строительной программы был сделан на развитие восточных районов страны, где предусматривалось сооружение значительного числа предприятий-дублеров. Особое значение придавалось топливно-энергетической базе – расширению Кузнецкого угольного бассейна и созданию между Волгой и Уралом на территории Татарии и Башкирии новой нефтяной базы – «Второго Баку». Ускоренно возводились третий металлургический гигант – Ново-Тагильский завод, крупнейший завод транспортного машиностроения – Уралвагонзавод, Краматорский завод тяжелого станкостроения, дальневосточный завод «Амурсталь», горнометаллургический комбинат на Кольском полуострове «Североникель» и другие. Однако до войны ни одно из предприятий-дублеров в строй ввести не успели. Почему? Вернитесь на несколько страниц назад, почитайте еще раз анализ работы НК боеприпасов, сделанный ревизорами НКВД. Некогда работать было: то совещания, то переписка… И так почти повсюду.

Хотя государство пыталось сделать все возможное.

Во-первых, с января 1939 г. была введена единая трудовая книжка, без которой нельзя было устроиться на работу. Туда вносились все смены места работы и их причины. Книжка находилась в руках администрации.

Во-вторых, с 1939 г. рабочие и служащие, увольнявшиеся по собственному желанию, обязаны были за месяц до увольнения предупредить об этом администрацию. Трижды опоздавшие в течение месяца на работу на 20 минут увольнялись как прогульщики. Во время войны их судили и направляли в трудовые концлагеря. Уголовное преследование за опоздание на работу и самовольный уход с нее было отменено только в 1956 г.

В-третьих, по инициативе ВЦСПС были отменены введенные в 1927 г. семичасовой рабочий день и шестидневная рабочая неделя. Указом Президиума Верховного Совета СССР (июнь 1940 г.) был введен восьмичасовой рабочий день, семидневная рабочая неделя и запрещен самовольный уход с работы рабочих и служащих.

В-четвертых, с осени 1940 г. наркомы СССР получили право переводить рабочих и служащих с одних предприятий и учреждений на другие без их согласия. Эта мера преследовала цель обеспечить рабочей силой новостройки, особенно расположенные в отдаленных районах страны. Добровольцев и заключенных было недостаточно, а средств экономического стимулирования не было. Более того, правительство приняло постановление о снижении сдельных расценок и повышении норм выработки, что привело к серьезному снижению зарплаты.

Но и это не помогало.

В марте 1941-го Берия столкнулся в кремлевских коридорах с Никитой Хрущевым, возглавлявшим тогда ЦК КП(б) Украины. Потом Берия вспомнит об этой встрече в дневнике.

«Мыкыта все еще сидит в Москве. Не пойму. У него что, на Украине дела нет? Там надо день и ночь, огромное хозяйство. И подполье там сильное, крепко вредят. Я ему так и сказал, мы с ОУН еще помучаемся. От открытой пятой колонны мы Украину почистили, а подполье сидит. И банды ходят. А он в Москве. И все у Кобы.

Набивается в гости. Говорю, друг Никита Сергеевич я дом ночью не всегда вижу. Наркомат делим делим, все не доделим. Я сейчас не нарком, а полтора наркома. Два глаза на НКВД, один глаз на НКГБ. А еще на Совнарком надо. Скоро глаза лопнут.

Он говорит, у тебя ж люди, кадры решают все. Говорю, они решают, если ты кадрами руководишь.

Подколол, говорю: «А ты, товарищ дорогой, от кадров сбежал, в Москве прохлаждаешься». Рукой махнул. Говорит, справятся, мне надо у товарища Сталина важные вопросы решить…»

На Украине перед войной «вопросы» были не менее важные.

№ 387. Записка НКГБ УССР секретарю ЦК КП(б) Украины Н. С. Хрущеву

[Не ранее 15 апреля 1941 г.]

Материалами закордонной агентуры и следствия по делам перебежчиков устанавливается, что немцы усиленно готовятся к войне с СССР, для чего концентрируют на нашей границе войска, строят дороги и укрепления, подвозят боеприпасы.

По данным закордонных источников «Львовского» и «Видважного», пришедших из Генерал-Губернаторства в апреле текущего года, пограничная полоса в Генерал-Губернаторстве окончательно милитаризована: запрещено пассажирское движение, крестьянам запрещено производить сев.

Эти же данные объективно подтверждаются действиями самолета «Ю-86», совершившего 15 апреля посадку близ Ровно после глубокой разведки нашей территории.

Известно, что при ведении войны немцы практикуют предательский маневр: взрыв в тылу воюющей стороны («пятая колонна» в Испании, измена хорватов в Югославии).

Материалы, добытые в процессе агентурной разработки и следствия по делам участников «Организации украинских националистов» (ОУН), в том числе воззвания и листовки организации, свидетельствуют о том, что во время войны Германии с СССР роль «пятой колонны» немцев будет выполнять ОУН.

Эта «пятая колонна» может представить собой серьезную силу, так как она хорошо вооружена и пополняет свои склады путем переброски оружия из Германии.

Так называемый «революционный провод» ОУН, руководимый Степаном Бандерой, не дожидаясь войны, уже сейчас организовывает активное противодействие мероприятиям Советской власти и всячески терроризирует население западных областей Украины.

Об этом свидетельствует ряд известных Вам террористических актов против сельских активистов, работников милиции и советских работников.

Основную силу ОУН составляет ядро нелегалов, которых в настоящее время лишь в западных областях УССР учтено около 1000 человек.

Днем нелегалы скрываются в лесах, бродят по дорогам, вечерами являются в села и находят приют в домах кулаков, в семьях репрессированных и в своих собственных домах.

Население некоторых сел настолько терроризировано, что даже советски настроенные люди боятся выдавать нелегалов.

Например, террористический акт против председателя сельсовета села Лапшин Бережанского района Тарнопольской области Ковара В. М. был совершен в его собственной хате двумя бандитами в присутствии шести соседей. Эти соседи не только не воспротивились убийству, но даже «не опознали» бандитов.

Председатель сельсовета с. Козивка того же района Тарнопольской области Гороховский, будучи преследуемым бандитами, вбежал в хату своего родного брата, где и был зверски убит.

Будучи запуган, брат Гороховского не выдал бандитов.

Изложенное выше вынуждает наряду с проводимой операцией по изъятию нелегалов и актива ОУН поставить вопрос о ликвидации базы ОУН – семей нелегалов, кулачества и семей репрессированных.

Нарком государственной безопасности УССР Мешик

Опытный чекист П. Мешик, проработавший много лет с Л. Берия и рекомендованный Лаврентием Павловичем на работу в Киев, умел видеть главное. И не ошибался.

За неделю до начала операции «Барбаросса» на территорию, прилегающую к государственной границе Советского Союза, поодиночке и целыми группами стали проникать агенты вермахта, переодетые в форму солдат и офицеров Красной Армии, владеющие русским языком и снабженные необходимыми документами. Они должны были сеять панику в воинских формированиях и среди мирного населения, способствуя дезорганизации линии обороны и тыла Красной Армии; разрушать коммуникации (мосты, железнодорожные пути, каналы телефонно-телеграфной связи), уничтожать объекты снабжения и жизнеобеспечения советских Вооруженных Сил и гражданского тыла. На многих участках фронта, возникшего утром 22 июня 1941 года, действия немецких диверсионно-разведывательных групп нанесли значительный урон частям Красной Армии. Так, перед самым началом артиллерийской подготовки в приграничном Бресте и на железнодорожной станции погас свет, вышел из строя водопровод. До сих пор военные историки не могут внятно объяснить, почему гарнизон Брестской крепости был вынужден обороняться, укрывшись за стенами старинной цитадели, тогда как к лету 41-го вдоль западной границы по проектам генерала Д. М. Карбышева были построены мощные современные фортификационные сооружения.

Агентура противника орудовала сначала в прифронтовой полосе, а потом и в советском тылу, не опасаясь разоблачения. Дело в том, что согласно Приказу Наркомата обороны СССР № 171, изданному в 1940 году, для военнослужащих Красной Армии предусматривался единый документ – красноармейская книжка. Однако в соответствии с пунктом № 7 того же Приказа в действующей армии такая книжка не вводилась. Младшие командиры и рядовые бойцы, участвовавшие в боях с немцами, не имели документов! Это привело к тому, что в начале войны в число выходивших из окружения советских воинов внедрилось немало солдат гитлеровского полка (с 1942 года – дивизии) специального назначения «Бранденбург 800», приписанного к абверу. К тому времени германский спецназ, которым командовали сначала генерал-майор Пфульштайн, затем генерал-лейтенант Кюльвейн, обладал богатым оперативным багажом, целый батальон «бранденбуржцев» был укомплектован солдатами и офицерами, владеющими русским языком. Действия этого подразделения нанесли Красной Армии огромный вред.

В октябре 1942 года Наркомат обороны Приказом № 330 обязал интендантские службы в 15-дневный срок изготовить и обеспечить действующую армию документами, удостоверяющими личность. Однако до конца 1942 года в большинстве подразделений красноармейские книжки так и не появились. Это давало возможность вражеским агентам почти свободно передвигаться в зоне боевых действий и в тылу наших войск. А руководство РККА, видимо, как и Н. Хрущев, «решали вопросы у товарища Сталина»?

Тем не менее, сотрудникам НКВД удавалось выявлять, задерживать или уничтожать значительную часть засылаемой в наш тыл немецкой агентуры. После поражения под Москвой немецкие разведорганы начали применять тактику массовой заброски разведчиков и диверсантов за линию фронта. Агентов вербовали в основном из числа военнопленных. Завербованные проходили необходимый инструктаж и переправлялись в прифронтовую полосу. Уровень подготовки «шпионов» был чрезвычайно низок, ставка на «массовость» не позволяла проводить тщательный отбор, внося в список лишь явно антисоветски настроенных кандидатов, людей, интеллектуально и физически способных выполнять задачи разведывательно-террористического характера. В итоге с июня по декабрь 1941 года Особыми отделами НКВД СССР было арестовано 2343 шпиона, 669 диверсантов, 4647 изменников.

С лета 1942 года командование вермахта начинает более ответственно подходить к подготовке агентуры, действующей на Восточном направлении. В тылу, параллельно линии фронта, создаются разведывательно-диверсионные школы: в Вано-Нурси (Эстония), в Минске, Витебске, Борисове, Смоленске, Орле, Полтаве, Конотопе, Запорожье, Крыму. В каждой из них – сотни курсантов: их учат собирать информацию, закладывать взрывчатку, вести пропагандистские беседы. Конечно, за 2-3 месяца занятий можно овладеть лишь азами «шпионского» ремесла, но «выпускники 1943-го» уже не похожи на «ширпотреб 1941-го».

И это поняли в Москве. Весной 1943-го Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия вызвал начальника Управления Особых отделов НКВД. Комиссару госбезопасности 2-го ранга Виктору Абакумову было предложено возглавить новую структуру – Главное управление контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам!»). Первым заместителем Абакумова стал Павел Мешик.

Но до 1943-го надо было дожить!

Экономика… Фронт… И выполнение заданий особой важности. Одно из главных – комплектование 15 дивизий НКВД для формирования Резервного фронта. Именно эти соединения отличились в боях за Москву и Кавказ.

В анналах РГВА был найден один очень интересный документ:

В соответствии с Приказом Народного комиссариата внутренних дел Союза СССРот 27 июня 1941 года № 34 Л. Берия во исполнение отданных мною лично 26.6.41 указаний

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Начальнику Управления оперативных войск НКВД генерал-лейтенанту Артемьеву немедленно приступить к формированию:

1) 1-го мотомеханизированного корпуса оперативных войск НКВД, в составе:

1-й мсд им Дзержинского

35-й мсд

1-й тд

1-й противотанковой бригады.

Пункт формирования – Москва.

(Мы не случайно выделили именно этот пункт приказа. Чуть позже вы поймете, почему)

15 мсд – Тбилиси

16 мсд – Баку

2. Врид Начальника ГУ ПВ НКВД генерал-майору Яценко немедленно приступить к формированию следующих мсд войск НКВД:

29 мсд – Ярославль

30 мсд – Рыбинск

31 мсд – Владимир

32 мсд – Загорск

33 мсд – Дмитров

34 мсд – Муром

3. Начальнику ГУ НКВД по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности генерал-майору Гульеву немедленно приступить к формированию мсд НКВД:

17 мсд – Серпухов

26 мсд – Тула

27 мсд – Софрино

28 мсд – Щурово

4. Начальнику Управления конвойных войск НКВД генерал-майору Шарапову немедленно приступить к формированию:

12 мсд – Ереван

5. Начальникам оперативных, железнодорожных и конвойных войск НКВД, для укомплектования кадром новых формирований выделить из частей вой ск НКВД, по своему усмотрению, по 2000 человек, из них 1500 человек рядового и младшего начсостава и 500 человек начсостава на каждую дивизию.

6. Врид Начальника ПВ НКВД снять с границы по своему усмотрению, 12000 человек кадрового состава, из коих 3000 человек начальствующего состава, и обратить их на укомплектование формируемых дивизий.

7. Начальникам войск НКВД представить мне сегодня, не позднее 24.00, проекты приказов и назначении высшего и старшего руководящего состава, до командиров полков включительно.

8. Командиров: 16, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35 мсд, начальников их штабов и заместителей командиров по политической части, немедленно вызвать в Москву, для получения указаний и инструктажа.

9. Начальникам войск НКВД сегодня же дать Начальнику УВС все необходимые заявки по материально-техническому обеспечению.

Ответственность за обеспечение заявок возлагаю на генерал-майора интендантской службы Вургафт.

10. Начальнику УВС НКВД дать заявки на подвижной состав для перевозки кадров.

11. Персональную ответственность за ход формирования корпуса и отдельных дивизий возлагаю: по ПВ – генерал-майор Яценко по ОВ – генерал-лейтенант Артемьев по ЖДВ – генерал-майор Гульев по КВ – генерал-майор Шарапов по вопросам материально-технического снабжения на генерал-майора интендантской службы Вургафт по политико-моральному обеспечению на дивизионного комиссара Мироненко

Заместитель наркома внутренних дел Союза ССР генерал-лейтенант МАСЛЕННИКОВ».

(Источник – РГВА: ф. 38261, оп. 1, д. 255, л. 250)

Обратите внимание: практически все поручения приказано выполнить немедленно с указанием персонально ответственных лиц! И все было исполнено.

Еще в августе 1941-го Берия предложил сформировать особое разведывательно-диверсионное подразделение. «У Канариса (абвер) есть “Бранденбург 800”. У нас будет лучше»

Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД (ОМСБОН), вошедшая в состав Четвёртого (партизанского) управления НКВД СССР, фактически стала первым советским диверсионным спецназом.

Формирование бригады началось осенью 1941-го на московском стадионе «Динамо».

Личный состав бригады комплектовался сотрудниками НКВД и НКГБ, добровольцами-спортсменами, студентами и преподавателями Центрального государственного института физической культуры, членами ЦДКА и общества «Динамо», комсомольцами.

Первым командиром ОМСБОН стал полковник М. Ф. Орлов, до этого занимавший должность начальника Себежского военного училища войск НКВД.

После завершения сформирования в состав мотострелковой бригады входило около 25000 человек, из них две тысячи иностранцев (около 100 болгар, немцы, австрийцы, испанцы, американцы, китайцы, вьетнамцы, поляки, чехи и румыны), являвшихся политическими иммигрантами и проживавшими в СССР. Для чего?

Ими, как свидетельствуют архивные документы, наряду с задачами разведывательно-диверсионного характера и ведения партизанской войны на оккупированных территориях страны, осуществлялась вербовка агентов среди военнослужащих армий сателлитов фашисткой Германии: венгров, румын и словаков, а также членов «Армии Крайовой». Шел постоянный поиск новых эффективных форм и методов разведывательно-диверсионной деятельности. Например, была создана легендированная спецгруппа из числа бойцов ОСНАЗА под командованием майора А. Борисова, выдававшая длительное время себя за якобы «действующую в нашем тылу группу военнослужащих вермахта под командованием подполковника Г. Шерхорна».

В состав соединения входили лучшие советские спортсмены: боксеры Николай Королев и Сергей Щербаков, конькобежец Анатолий Капчинский, штангист Николай Шатов, гребец Александр Долгушин, дискоболы Леонид Митропольский и Али Иасев, велосипедист Виктор Зайпольд, гимнаст Сергей Кулаков, борец Григорий Пыльнов, лыжница Любовь Кулакова, группа футболистов минского «Динамо», бегуны-стайеры братья Знаменские. В бригаду также вошли художники Д. Цыновский и А. Ливанов, кинооператор М. Друян, специальный корреспондент газеты «Правда» А. Шаров и спортивный журналист Е. Шистер, полярники-радисты А. Волошин и А. Шмаринов. Люди, известные стране.

Соединение находилось в непосредственном подчинении у Л. П. Берии.

Результаты действий этого соединения просто поражают! Было пущено под откос 1415 вражеских эшелонов с живой силой, техникой, боеприпасами, горючим, а также пять бронепоездов; уничтожено 1232 паровоза; 13181 вагонов, платформ и цистерн; 2323 автомашины, тягачей, мотоциклов, подорвано 92,2 км рельсовых путей; взорвано 335 железнодорожных и шоссейных мостов. Движение поездов приостанавливалось более 450 раз. Было уничтожено 145 танков и бронемашин, сбит 51 самолет. Выведено из строя около 700 км кабеля телефонно-телеграфных линий, в том числе до 240 км кабеля, связывавшего командование немецкого Восточного фронта с гитлеровской ставкой. Осуществлено более 400 других диверсионных актов, в результате которых, в частности, было взорвано и сожжено 344 промышленных предприятия и склада. Также, было проведено 1084 боевых столкновения с противником, разгромлено 122 гарнизона, жандармских и полицейских управлений, комендатур и штабов. В открытом бою и в результате диверсионных актов было уничтожено 136130 солдат и офицеров противника. Было ликвидировано 87 видных представителей гитлеровских оккупантов и 2045 фашистских агентов и пособников врага. В качестве трофеев было захвачено 45 орудий и минометов, пулеметов, более 850 винтовок и автоматов; танков, самоходных орудий, тягачей – 21, более 100 мотоциклов и велосипедов.

7103 военнослужащих ОМСБОН были награждены орденами и медалями, свыше 20 стали Героями Советского Союза.

Но в поле зрения Лубянки попадали и другие, не менее известные спортсмены.

«Одно продажный голос указует –

Куда сегодня ветер дует!»

(Патрик Генри, общественный деятель США)

Многие годы историческая наука и политическая публицистика старались обходить вниманием эпизоды, так сказать, «бытового предательства» в годы войны, в которых были замешаны довольно именитые граждане СССР.

Я решил нарушить эту традицию, потому что не заметить параллели между событиями Великой Отечественной и сегодняшними «трюками элиты» просто невозможно. К тому же именно Берия и его службы «ставили» на место или «сажали» некоторых зарвавшихся мастеров спорта и культуры.

В центре воюющей страны органы НКВД-НКГБ раскрывали сообщества с совершенно чуждыми Отечеству интересами! Даже опытный контрразведчик Лаврентий Берия не переставал удивляться!

В 1943 году футболисты и функционеры «Спартака» братья Старостины были отправлены в ГУЛАГ. Однако «кровавый режим» осудил их не за политику, как позднее сочиняли братья, а за… спекуляцию, торговлю освобождениями от фронта и пронемецкую агитацию. Такое поведение городского «среднего класса» во времена ВОВ было скорее нормой.

Четверо братьев Старостиных – Николай, Александр, Андрей и Пётр были арестованы в 1942 году. Сами они позднее вспоминали, что их дело было якобы сфабриковано, а причиной была месть Берии за успехи «Спартака» в матчах с московским «Динамо», за которое болел Лаврентий Павлович.

Однако в книге «Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш», 1939 – март 1946. Документы», с. 340–341 приводится более прозаическая причина ареста братьев Старостиных.

Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о профашистских настроениях среди спортсменов

19.03.1942, сов. секретно, № 444/б, ЦК ВКП(б) товарищу Сталину:

В момент напряженного военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в «русском спорте».

Политические настроения Старостиных в этот период времени характеризуются следующими высказываниями.

Старостин Андрей среди близких ему лиц заявил: «Немцы займут Москву, Ленинград. Занятие этих центров – это конец большевизму, ликвидация советской власти и создание нового порядка… Большевистская идея, которая вовлекла меня в партию в 1929 году, к настоящему времени полностью выветрилась, от неё не осталось и следа».

Старостин Н.: «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и завтра всё оформить».

«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».

Жена: «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идёт учить немецкий язык, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…»

Старостин: «Да, жизнь наступает интересная».

Жена: «Была интересная в 1917 году, боролись за жизнь, а теперь уничтожают всё».

Старостин: «А что тогда было интересного?»

Жена: «Свержение царизма».

Старостин: «А сейчас идет свержение коммунизма».

Жена: «Скорее бы…»

Готовясь к сотрудничеству с германскими оккупационными властями и сгруппировав вокруг себя классово-чуждый элемент, Старостины занялись накоплением материальных ценностей (валюта, золото) и продовольственных запасов.

Установлено, что Старостины связаны с разветвленной группой расхитителей социалистической собственности в системе Промкооперации и производственных предприятий спортивного общества «Спартак».

Хищническая деятельность этой группы приняла широкий размах, особенно в период войны. Из числа участников группы в данное время арестовано 15 человек. Показаниями обвиняемых Старостин Николай изобличается как один из её руководителей.

Используя свои связи среди отдельных руководящих работников советских и хозяйственных органов, Старостин Николай, получая крупные взятки, незаконно бронирует лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию, и организует прописку в Москве классово-чуждого и уголовного элемента.

НКВД СССР считает необходимым арестовать Старостина Н. П. и Старостина А. П.

(На первом листе имеется резолюция: «За спекуляцию валютой и разворовывание имущества промкооперации – арестовать. И. Ст.»).

В ходе следствия, которое, кстати, шло почти год, выяснились такие подробности. Хищения и мошеннические операции принесли Николаю Старостину 28 тысяч рублей, Александру – 12 тысяч, а Андрею и Петру Старостиным – по 6 тысяч рублей. Но гораздо более прибыльным для братьев-футболистов оказалось не столько воровство и спекуляция валютой, а посредничество в операциях по освобождению состоятельных москвичей от фронта. В их деле говорилось:

«Руководствуясь корыстными соображениями, Старостин Николай во время Отечественной войны вошел в преступную связь с военным комиссаром Бауманского района Москвы Кутаржевским (осуждён) и за взятки, даваемые последнему в виде спиртных напитков и продуктов питания, добивался получения от райвоенкомата отсрочки от мобилизации не только в отношении работников спортивного общества «Спартак», но и лиц, не имевших никакого отношения к этому обществу». Среди людей, избежавших таким образом отправки на фронт, указаны руководители «Мосплодоовощторга», магазинов «Молококомбината», их заместители и др. За содействие указанные выше лица снабжали Николая Старостина продуктами в неограниченном количестве – в частности, «только от директора магазина Звездкина он получил масла сливочного 60 кг и колбасных изделий – 50 кг».

4 апреля 1942 года Берия записал в дневнике:

«Дошли руки арестовать Старостиных. Мячик гоняли здорово, люди оказались дерьмо. Строили из себя интеллигентиков. Вроде им дали все, что могли дать. Сколько чемпионов в тылу у немцев воюют, как спортсмены под Москвой воевали, а эти мало что шкурники и спекулянты, так еще и предатели. Шлепнуть бы, но зачем. Коба сказал, уберите это дерьмо подальше от Москвы, а так пусть воняет. Интеллигенты без дерьма не могут».

«Не успела начаться война – а московская «интеллигенция», не откладывая в долгий ящик, принялась готовиться к встрече «господ-арийцев», торопливо заказывая портным и модисткам новые платья и костюмы. Ну как же, «Европу» надо встретить «по-европейски». Другие стали строить планы коммерческого сотрудничества с новой властью», – вспоминала Народная артистка СССР, балерина М. Плисецкая в интервью А. Караулову.

«Дело Старостиных» было не единичным. Население крупных городов СССР тогда правдами и неправдами пыталось остаться в тылу. Правдами – получить законную бронь, неправдами – купить её.

Фактически Великую Отечественную выиграло русское крестьянство, практически подчистую выметенное военкоматами на передовую – и там сгинувшее. У крестьянства не было ни привилегий, данных свыше, остаться в тылу; ни денег, чтобы откупиться от фронта у таких вот «братьев Старостиных».

В процитированной книге приведено донесение Берия Сталину о таких случаях:

«18 ноября 1944 года. Органами НКВД вскрыты случаи незаконного освобождения райвоенкоматами и работниками военно-врачебных комиссий военнообязанных в Красной Армии.

10 октября УНКВД Ворошиловоградской области арестовано 5 работников горвоенкомата… Эти лица выдавали фиктивные свидетельства о болезни военнообязанным и освобождали их вовсе, получая за это взятки от 2 до 10 тысяч рублей… Выявлено 13 лиц, уклоняющихся от военной службы, которых преступники снабдили фиктивными документами…

…УНКВД Ставропольского края вскрыта группа Молотовского райвоенкомата и медработников, освобождающих военнообязанных за взятки. Установлено, что они незаконно освободили 13 и сняли с учёта 27 военнообязанных…

…Арестован и привлечён к уголовной ответственности врид военкома Частинского района Молотовской области Шиврин.

Установлено, что за взятки Шиврин освободил от службы в Красной Армии военнообязанных – уполномоченного треста столовых Чернышова и Голдобина и Лузина».

Случаев покупки брони за взятку – только выявленных НКВД – были сотни, а то и тысячи.

«Райвоенком Пригородного РВК (бывш. Чечено-Ингушская АССР) Новосёлов и сотрудники РВК Горбушин и Иванов систематически выдавали за крупные взятки фиктивные документы дезертирам из Красной Армии, которые были сняты с военного учета. У Джанаева и 7 других дезертиров получено за это 38800 рублей».

«В феврале 1943 г. НКВД Московской области ликвидирована группа дезертиров и уклонившихся от военной службы в составе Аляутдинова, Мустафина и др. Находясь в преступной связи с врачами призывного пункта Пушкинского райвоенкомата Турбевичем, Селезневым, Постниковым, Коквиной, нач. 1 части военкомата Яптевым и писарем Половинкиным, получали фиктивные заключения и свидетельства о негодности к военной службе и сбывали их дезертирам и другим лицам за суммы от 3 до 20 тысяч рублей. По показаниям врача Турбевич, ими с начала Отечественной войны освобождено от службы в Красной Армии около 100 человек».

«УНКВД Ростовской области в мае с.г. вскрыта группа лиц, снабжавшая за крупные суммы дезертиров и уклонившихся от службы в РККА фиктивными документами. Организатором группы являлся дезертир из Красной Армии Хохлов – капитан интендантской службы. Проживая в г. Ростов-на-Дону, изготовлял фиктивные документы о болезни от имени эвакогоспиталя № 3883 и воинских частей и за каждый из них получал от 4 до 10 тысяч руб. Вместе с соучастником, дезертиром Сухановым, он продал дезертирам до 40 фиктивных документов, по которым они в военкоматах гор. Ростов-на-Дону и Ростовской области получали свидетельства об освобождении от воинской службы».

А миллионам горожан и другим, как тогда говорили, «спецкатегориям» не надо было покупать освобождение от фронта – они имели его законным путём.

Вот данные по Западной Сибири: «В общей численности мужчин призывного возраста удельный вес забронированных в городах достигал 28 %, в сельской местности – 5 %».

Кстати, братья Старостины на момент их ареста имели бронь по линии спорта и промкооперации. К тому же в Москве численность «забронированных» вообще достигала 45 % от общего числа военнообязанных мужчин.

Не является секретом факт отсутствия воинского призыва в национальных образованиях СССР. К примеру, зимой 1941/42 гг. Сталин говорил про национальные кадры:

«Вы говорите, что некоторые национальные кадры плохо воюют. А что вы хотите? Те народы, которые десятилетиями откупались от воинской повинности и у которых никогда не было своей военной интеллигенции, всё равно не будут хорошо воевать, не могут хорошо воевать при том положении, которое исторически сложилось».

К примеру, в приказе Новосибирского облвоенкомата от 2 октября 1941 г. предписывалось без каких-либо ограничений на укомплектование запасных частей Красной армии «отобрать призывников следующих национальностей – русских, украинцев, белорусов, казанских татар, мордву, евреев, армян, грузин и азербайджанцев, владеющих русским языком. Призывников всех остальных национальностей использовать на пополнение строительных частей и формирование рабочих колонн». Немцев, румын, финнов, болгар, греков, турок, японцев, корейцев, китайцев, венгров, австрийцев предписывалось направлять исключительно в рабочие колонны. Кроме того, долгое время не призывали поляков, чехов, эстонцев, латышей и литовцев. В конце 1942 г. было запрещено призывать граждан, ранее проживавших в Чечено-Ингушской, Кабардино-Балкарской, Дагестанской АССР.

Но малоизвестно, что бронь получали граждане, отсидевшие в ГУЛАГе по политическим статьям и вышедшие на свободу, а также их родственники!

Так, в Омской области осенью 1942 г. при призыве граждан 1924 г. рождения по «политико-моральным соображениям» (ПМС – так на канцелярском языке назывались «политические») было отсеяно 308 человек, в том числе по национальным признакам – 164 человека. Кроме того, мандатные комиссии военкоматов отвергли 48 уроженцев Западной Украины и Белоруссии. В Новосибирской области в ходе призыва граждан 1924 г. рождения на основании ПМС в зачислении в действующую армию было отказано 1661 человеку, а по национальным признакам было отсеяно 338 человек. Помимо этого, не было призвано 162 уроженца Западной Украины и Западной Белоруссии. В отдельных сельских районах Западной Сибири, где концентрировались спецпереселенцы, удельный вес отсеянных по ПМС был особенно высок. Так, в Тегульдетском районе из 165 юношей 1924 г. рождения 81 человек (49 %) были отсеяны по ПМС как дети трудпоселенцев.

Так что в некоторой степени ГУЛАГ для многих во время Великой Отечественной Войны оказался спасением, позволив остаться в живых. Кстати, выжили в ГУЛАГе и все четыре брата Старостины. А попали бы на фронт – и, возможно, не было бы и «легенды «Спартака».

Да-а… В семье не без… И на все на это, наряду с обеспечением фронта оружием и боеприпасами, горючим и кадрами Лаврентию Павловичу приходилось тоже тратить силы, нервы и время.

«…Никогда не бывает больших дел без больших трудностей»

(Вольтер)

Работая над этой книгой, я с каждой новой страницей все больше убеждался в том, что вклад Лаврентия Павловича Берия в организацию Победы сопоставим разве что с подвигом советского солдата, отдавшего жизнь за Родину: не было бы Солдата – не было бы отвоеванной территории и освобожденных городов; не было бы Лаврентия Берия – не было бы Победы.

Признать это публично, значит кардинально поменять акценты в истории Великой Отечественной. А может, и пора?

23 августа 1941 года Берия черкнул в дневнике: «Коба материт командующих. Говорит, и наступать не смогли и отступать не умеют. Теряют войска… У меня та же хренотень. Совет по эвакуации есть, а проблемы расшивают мои ребята. Некомплект ищут мои ребята… Как что не так, товарищ Берия, помогите».

24 июня 1941 г. постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» при СНК СССР был создан Совет по эвакуации в составе Л. М. Кагановича (председатель), А. Н. Косыгина (заместитель председателя), Н. М. Шверника (заместитель председателя), Б. М. Шапошникова, С. Н. Круглова, П. С. Попкова, Н. Ф. Дубровина и А. И. Кирпичникова.

26-го, 27 июня и 1 июля решением тех же органов в Совет по эвакуации были дополнительно введены А. И. Микоян (первым заместителем председателя), Л. П. Берия и М. Г. Первухин (заместитель председателя).

3 июля 1941 г. председателем Совета по эвакуации был назначен кандидат в члены Политбюро ЦК, секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник. 16 июля последовало новое решение ГКО «О составе Совета по эвакуации». На этот раз в его реорганизованный состав вошли: Н. М. Шверник (председатель), А. Н. Косыгин (заместитель председателя), М. Г. Первухин (заместитель председателя), А. И. Микоян, Л. М. Каганович (в отсутствие Кагановича его заменял Б. Н. Арутюнов), М. З. Сабуров (в отсутствие Сабурова его заменял Г. П. Косяченко) и B. C. Абакумов (НКВД).

16 августа 1941 г. постановлением Государственного Комитета Обороны (ГКО) в Совет по эвакуации дополнительно ввели заместителя начальника Главного управления тыла Красной Армии генерал-майора М. В. Захарова. 26 сентября 1941 г. при Совете по эвакуации было создано Управление по эвакуации населения во главе с заместителем председателя СНК РСФСР К. Д. Памфиловым. Одновременно Памфилов пополнил состав Совета по эвакуации в качестве одного из заместителей председателя Совета.

Начальства было много! И сделано было немало. Но, как пишет С. Кремлев, Совет не имел аппарата на местах, а его руководители не сумели в кратчайшие сроки сформировать институт своих уполномоченных. Поэтому реально функции таких уполномоченных то и дело приходилось выполнять, совмещая множество других дел, аппарату наркома Берия. Иногда нарком лично занимался розыском особо важного эвакуированного оборудования.

«В Москве ночь, зато в Сибири день. На Урале пресс полетел, Лаврентий найди. Эшелон потеряли, Лаврентий, пусть твои ребята займутся. Вячеслав (Молотов) провалил, Лаврентий давай. Вознесенский не помог, Лаврентий помоги. Лазарю (Каганович) помоги. Георгию (Маленков) помоги, Щербакову помоги, а Кобу это уж само собой. Если бы людей не подобрал везде, ложись и помирай», – записал Берия в дневнике 18 февраля 1942 года.

А тут еще нередко приходилось ставить на место не в меру ретивых, оставляя дипломатический «политес» для мирного времени.

Заместитель наркома вооружения В. Н. Новиков приводит конкретный случай его «грубости». Идет война, заводы выбиваются из сил, увеличивая и увеличивая производство стрелкового оружия. В это время, генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко неотступно ходит за Новиковым, слушает все совещания, читает оперативки и т. д. Через несколько недель Ткаченко показывает Новикову телеграмму в адрес Берия, в которой предлагает совершенно нелепые кадровые перестановки на оружейных заводах – того снять, того заменить. Новиков пытается объяснить, почему этого нельзя делать, но безуспешно. Через несколько часов Новикову звонит Берия и начинает расспрашивать. Понимает Новикова с полуслова и просит дать трубку генералу. Ткаченко берет трубку и слышит страшный мат: «Я зачем тебя, сволочь такую, послал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? Я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? Расстреляю». Ткаченко стоит синий, и бормочет: «Слушаюсь, товарищ нарком». После этого случая Ткаченко исчез…».

Да нет, не исчез… Не расстрелял его Берия. Но нагоняй пошел на пользу. Иван Максимович Ткаченко закончил войну при званиях и должностях: 1941-1943 начальник 7-го специального отдела НКВД – Экономического управления НКВД СССР. В 1942-1943 заместитель начальника Экономического управления НКВД СССР. И даже обеспечивал безопасность ряда строящихся объектов в рамках «Атомного проекта». В 50-х командовал НКВД-МВД на Ставрополье, милицией – в Челябинске…

Но было еще одно весьма важное звено в цепочке принятия решений, от целости которого зависел, ни много ни мало… исход войны. Безопасность высшего руководства СССР.

…Официально объект назывался «Центральный стадион СССР имени И. В. Сталина» – самый большой в стране – на 200 тысяч зрителей со 142 тысячами пронумерованных мест. Спортивный комплекс по плану включал в себя, кроме спортивной арены, здание для спортивно-тренировочной подготовки и общежитие. Все это располагалось метрах в 500 от уже построенной станции метро. Но в 1939-м строительство заморозили: во-первых, уже началась Вторая мировая война и все средства были направлены на подготовку к обороне от возможного нападения немцев. А во-вторых, главный объект, прикрытием которого служил стадион и особенно его третий, недостроенный ярус трибун, был уже завершен. Это был запасной командный пункт – сначала ГКО (Государственного Комитета Обороны), а с началом Великой Отечественной – ЗКП Ставки Верховного Главнокомандования.

Как сообщает писатель-историк В. М. Жухрай (Мироненко), который изучал жизнь Сталина буквально по дням и часам, вождь ознакомился с объектом в апреле 1940-го.

Легко предположить, что кортеж автомашин двигался тогда (для апробирования) по специально проложенному 17-километровому тоннелю, въезд в который начинался прямо у Спасских ворот Кремля. В дальнейшем тоннель шел под зданием НКВД (КГБ-ФСБ) на Лубянской площади, проходил рядом с бункером МПВО, оборудованным в метро «Кировская («Чистые пруды»), – туда можно было спуститься на лифте из приемной Наркомата на улице Кирова (Мясницкой), 37. Затем автотоннель уходил параллельно тоннелю метро в сторону бункера «Измайлово», куда можно было попасть и по его Сокольническому ответвлению.

Наша справка. «Спецобъект глубинного залегания у станции метро «Кировская» имеет несколько подземных уровней, нижняя точка которых находится на 70-метровой глубине. Он построен в 1937-1940 гг. для штаба МПВО и командного пункта НКВД. В начале войны сюда переехала Ставка ВГК. Поезда там не останавливались. Перрон был отгорожен высокой стеной, за которой оборудовали рабочий кабинет для Верховного Главнокомандующего и узел связи с любым абонентом.

Размеры тоннелей между спецобъектами были стандартными – под КУНГ (кузов универсальный нормальных габаритов), то есть позволяли проезд не только легковых автомобилей, но и тяжелых танков и вагонов. Крепежом служили обычные чугунные тюбинги, применявшиеся в метрострое. Вентиляция также устроена по технологии метро: поезд через воздухозаборные шахты как поршень выдавливает воздух впереди себя и затягивает его за собой.

После реконструкции, проведенной в середине 1990-х, видно, что при желании машина Сталина могла бы въехать прямо в зал заседаний Ставки: двери из тоннеля находятся напротив дверей в бункер. Однако на 15-метровой глубине под железобетонными сводами толщиной до 6 метров для машин и танков вокруг бункера имелась огромная стоянка, на которой свободно размещались автомобили и 150 танков КВ и даже небольшой ремзавод для них. Часть тяжелых танков была переоборудована под салоны. В сталинском танке предусматривалось даже место для личного врача. Сами танки предназначались для прорыва из возможного окружения с задачей пробиться к одному из названных выше аэродромов или двигаться своим ходом к удаленным ЗКП в других городах. На железнодорожной (средней) ветке метро стоял в готовности и бронепоезд. Собственно говоря, этот ЗКП и считается промежуточным пунктом для эвакуации…» (Николай Пальчиков «Объекты глубинного заложения» // Красная звезда, 21.04.2010).

Таким образом, моя версия состоит в том, что подпункт 1 пункта 1 Распоряжения заместителя наркома внутренних дел Союза ССР генерал-лейтенанта Масленникова И. И., изданного во исполнение Приказа НКВД СССР № 34 от 27.6.1941 г. был выполнен частично (кроме горно-стрелковых дивизий).

Вообще обращает на себя порядковый номер Приказа Наркома внутренних дел. Можно предполагать, что с началом войны нумерация их начинала новый отсчет с даты её начала, т. е. с 22 июня 1941 года. Сам оригинал этого приказа до сих пор хранится за семью печатями. Следовательно, как версию, можно предположить, что 1-й мотомеханизированный корпус оперативных войск НКВД, в составе: 1-й мсд им Дзержинского, 35-й мсд, 1-й тд и 1-й противотанковой бригады с Пунктом формирования – Москва, предназначался именно для обеспечения важной государственной задачи по охране и обороне главного защищенного командного пункта Ставки Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина «Измайловский парк». Не вдаваясь в подробности, можно только еще раз восхищаться высоким мастерством стратегической маскировки такого важнейшего объекта, крайне необходимого для обеспечения бесперебойного руководства боевыми действиями войск стратегических направлений, фронтов и флотов, управления функционированием оборонной промышленностью и другими. Существование данного объекта, сохранялось в глубокой тайне вплоть до 2005 года.

1-я, я бы добавил, подземная и тяжелая танковая дивизия 1-го ммк ОВ НКВД получила на вооружение или расконсервировала уже ранее размещенные в мирное время накануне войны, новенькие танки КВ-1. Для этих целей пригодились и танкисты первого предвоенного выпуска бронетанкового отделения Харьковского военного пограничного училища НКВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского в количестве 125 чел. Однако сами по себе танки не могут эффективно действовать и для их усиления требуется лучше всего мототопехота. Для этих целей была в составе 1-го ммк сформирована 35-я мотострелковая дивизия ОВ НКВД. Усиление противодиверсионной охраны в районе дислокации командного пункта возлагалось на 1-ю мсд им. Ф. Э. Дзержинского (вскоре переформированную в ОМСДОН им. Дзержинского, можно предположить, что это и был штаб 1-го ммк ОВ НКВД). Для создания мощного противотанкового рубежа на подступах к обороняемому стратегическому объекту предназначалась 1-я противотанковая артиллерийская бригада.

Было бы глупо полагать, что в дни самых трудных испытаний начального периода войны нарком Л. Берия и его зам генерал-лейтенант Масленников И. И. издавали «игрушечные директивы». Это были заранее подготовленные и выверенные действия опытных руководителей стратегического масштаба, а само построение обороны объекта «Измайловский парк» было обязательно заложено в специальном разделе Мобилизационного плана страны, известного под названием «МП-1941».

(Кстати, ставку Гитлера в годы войны охранял специальный охранный корпус, имеющий в составе танковую дивизию, вооруженную самими мощными танками того времени «Тигр»).

К осени 1941 года Москва превратилась в прифронтовой город. И не было всеобщей уверенности в том, что столицу удастся отстоять. В порядке самоутешения партийные и военные начальники рассуждали: «Ничего… и поляки в Кремле были… и Наполеон зимовал… Но одолели, выгнали супостатов из первопрестольной!..». К этому времени дети, жены и имущество значительной массы «рассуждающих» уже перекочевали в Куйбышев (Самару).

8 октября 1941 года было принято Постановление ГКО об организации пятерки во главе с заместителем наркома НКВД Серовым «для проведения специальных мероприятий по предприятиям города». Имелась в виду подготовка к ликвидации 1119 предприятий Москвы, из которых 412 предприятий имели оборонное значение или частично работали на оборону.

Москву планировали взорвать!

13 октября Берия записал в дневнике:

«Был большой разговор. Снова доказывал Кобе, что взрывать город и уходить не дело. Ни[чего] мы толком не взорвем, потому что опыт уже есть, когда отходим, бардак. Свежий пример – Калинин. Хоменко мне позвонил, массой бежали из города позорно. И из Москвы бегут.

(За полгода войны из Москвы было эвакуировано организованным порядком и бежало примерно 2200000 человек. При этом на 8 января 1942 года в городе проживало 2 370 000 человек.)

Надо крепче организовать оборону на случай уличных боев. Даже если они в Москву войдут, уже не выйдут. Мы здесь каждый люк знаем, ночью и в тыл зайти можно и обойти можно. Сели с Ширяевым и танкистами. Если танки отойдут, можно их использовать как огневые точки. Можно воевать в городе. Тем более мы их сюда не пустим… Коба один момент снова растерялся. Не верил, что Москву удержим. Приказал готовить ликвидацию промышленности. Я сказал, выполним, товарищ Сталин, но это не дело. Надо отстоять.

Он говорит, я сам знаю, что надо. А если не отстоим? Говорю, надо немедля Москву укреплять. Тут любой дом, как укрепрайон. Посмотрел он на нас с Георгием (Маленков) говорит, мысль дельная. Шуруйте. Потом прибавил: «Жуков тоже уверяет, что не сдадим Москву». Теперь шуруем.»

Но кроме этих безотлагательных мероприятий, в повестке дня Наркома вновь объединенного НКВД и заместителя главы Правительства СССР стояли еще и операции в тылу противника, на временно оккупированной советской земле…Уже в 20-х числах августа 1941-го на линию фронта отправили группу Д. Медведева, офицера ГБ, будущего командира партизанских отрядов НКВД «Митя» и «Победители», Героя Советского Союза и кавалера четырех орденов Ленина.

И это все на плечах Лаврентия Берия. До дневника добраться некогда…

Одно только партизанское движение занимало массу времени. Причем, там, где, казалось бы, все было отработано и налажено еще до войны.