Глава четвертая «ЭЛЛИ»

Во второй половине марта 1934 года в шанхайский порт прибыло торговое судно из Европы. То ли эта посудина через моря и океаны долго шлепала по волнам из Италии до Китая и выбилась из графика, то ли груз был нескоропортящимся, так оно или иначе, но когда пароход показался в портовой гавани, его встретил только лоцман на своем юрком суденышке и, указав место швартовки, исчез. Больше никто ни пароход, ни его команду на пирсе не ожидал. Впрочем, матросы итальянского судна тоже не спешили на берег. Большинство из них были французами. На берегу их ждали только бары, китайские магазинчики с надоедливыми продавцами и на припортовых улицах — женщины легкого поведения, которые всегда были рады пригреть и приласкать любого возвратившегося из плавания моряка, на каком бы он языке ни разговаривал. Матросы после длительного перехода, видимо, решили набраться сил, прежде чем окунуться на берегу в приключения портового города. Они знали: Шанхай — приветливый и гостеприимный городом. По крайней мере так думали не только они, но и другие иностранцы, которых в Шанхае было превеликое множество. Но не все.

В полдень от судна оторвался одинокий бот, который, резко набирая скорость, направился к пирсу. На борту этой лодки находились два матроса и молодая щупленькая девушка. День был прохладный, и она, укутавшись в черное пальто, напряженно смотрела на приближавшийся берег, на котором в этот час никого не было.

Когда бот причалил к берегу, женщина поднялась и без помощи матросов сама ловко выскочила пирс. Наконец-то она оказалась на китайской территории, добираясь к которой задержалась в море более чем на две нежели. Что заставило ее одну, без сопровождающего, прибыть в этот шумный город, где продавалось и покупалось все, что производилось практически во всех странах мира?

Оказавшись на пристани, женщина дружески попрощалась с матросами. Она говорила по-французски. И они тоже были французами. Матросы пожелали ей счастливой встречи с кем-то в Шанхае. Ветер дул с берега и унес их слова в открытое море…

На берегу молодую особу, прибывшую из Италии, никто не встречал. Но это не означало, что в Шанхае ее никто не ждал. Наоборот, ее ждали. Ждали давно и с большим нетерпением. Ожидал ее господин, то ли журналист, то ли мелкий предприниматель. Впрочем, он занимался и тем, и другим. Но журналистом он был не таким популярным, как Рихард Зорге, впрочем, и предпринимателем он тоже был малоизвестным. Таких людей в Шанхае было великое множество. Значительная часть из них — европейцы и американцы. В Шанхае пахло деньгами. Этот запах и привлекал в Шанхай всех, кто не любил ждать у моря погоды. Жизнь для таких людей — лотерея, играя в которую, главное — не вытащить пустой билет.

Женщина, прибывшая из Европы в Китай, преодолела два океана не из-за желания заработать в Шанхае длинные деньги. Впрочем, она только успешно выдавала себя членам команды парохода за француженку. В ее дамской сумочке лежал паспорт подданной Уругвая.

Человек, который должен был ее встретить, тоже ничего не перепутал. Ожидая эту женщину, он встретил два теплохода из Италии, на одном из которых должна была прибыть эта особа. Но на пути из Италии в Шанхай она где-то потерялась.

Впрочем, потерялась она не в океане, а еще на итальянском берегу. Француженка направлялась в Шанхай, как она объяснила матросам торгового судна, к своему жениху, который обосновался в этом китайском городе и ждал ее уже полгода. Она также рассказала капитану судна, французу, что родилась и выросла в Париже, училась в местном университете. Она знала парижские улицы лучте, чем капитан, выросший в Лионе. И он не мог не поверить этой девушке, которая знала тайны парижских улиц даже лучше, чем он, бывалый моряк.

Француженка также сообщила капитану, что, когда ее возлюбленный отправился в Китай за удачей, они договорились встретиться в Шанхае в начале 1934 года. Поэтому, когда возникла возможность, она вопреки воле ее родителей выехала из Парижа в Италию, откуда в Шанхай отправлялся теплоход «Конте Россо». Она должна была прибыть в Китай именно на этом теплоходе.

Из Италии в Шанхай плавали еще два теплохода, но жених посоветовал ей воспользоваться услугами «Конте Россо», считая его наиболее комфортабельным и не слишком дорогим. Сам он добирался до Шанхая этим же теплоходом.

В итальянском порту Бриндизи, откуда теплоход отправлялся в Шанхай, у молодой французской путешественницы местные портовые воришки похитили сумку, в которой были ее личные вещи, деньги, билет на теплоход и кое-что еще, без чего молодая женщина не может выйти из дома.

К счастью, паспорт и другие личные документы, которые она хранила отдельно во внутреннем кармане пальто, остались при ней. Отправиться в Шанхай на «Конте Россо» она уже не могла. У нее не осталось ни франка — приобретать билет было не на что. Возвращаться домой в Париж ей тоже не хотелось. И тогда она приняла смелое решение, которое не многим девушкам ее возраста — а ей шел только двадцатый год — могло бы прийти в голову. Она решила наняться в качестве помощника кока на торговое судно, которое через неделю отправлялось в Китай из того же итальянского порта. Опасность была велика. Девушка была стройна, недурна собой и, естественно, рисковала многим. Но она почему-то была уверена в том, что с ней в пути в этой мужской матросской компании ничего не произойдет.

Прибыть это судно в Шанхай могло недели через три после теплохода «Конте Россо». Француженка сказала капитану, что она знает, где проживает в Шанхае ее жених, и опоздание на три недели, а также трудная работа на камбузе ее не пугали и планы не меняли. Она к трудностям привыкла еще в детстве.

Капитан внимательно выслушал эту незнакомку, которая хотела на время стать членом его команды.

В рассказе возможного помощника кока, который доподнялся искренней улыбкой, было все правдоподобно и вызвало сочувствие у бывалого морского волка. Члены команды не возражали. Так было принято решение — взять ее в качестве помощника кока, который немного приболел, и ему действительно нужна была помощница на камбузе.

Не знали моряки, что эта юная особа кроме Парижа бывала в Москве, Женеве, Милане и других городах. Это было большой тайною, о которой знали очень немногие. Такая девушка оказалась членом команды частного торгового судна. Она смогла отправиться чуть ли не в крутоеветное путешествие без франка в кармане.

В этой истории почти все — правда. Девушка действительно направлялась в Шанхай к своему жениху. Но отправлялась она в этот город не только по этой причине. Главной причиной ее прибытия в Шанхай было специальное задание начальника советской военной разведки — найти «Абрама» и стать радисткой резидентуры советской военной разведки. В Центре ей был присвоен оперативный псевдоним «Элли». Впрочем, этот псевдоним остался ее именем на всю ее долгую жизнь. В истории советской разведки это единственный случай, когда оперативный псевдоним секретного работника становится его именем на всю жизнь.

В Разведуправлении Красной армии эту радистку знали всего несколько человек. Они, несмотря на ее молодость, уважительно называли ее Элли Ивановна. У этой замечательной женщины была особая судьба, интересная и трудная, заслуживающая и уважения, и понимания, и даже сочувствия.

Под псевдонимом «Элли» (у нее были и другие оперативные имена) в Разведывательном управлении числилась обаятельная, смелая и самоотверженная француженка Рене Марсо. Родилась она 10 августа 1913 года в Париже в семье рабочего Роббера Марсо. В 1930 году стала членом Коммунистического союза французской молодежи, возглавляла в Париже одну из первичных ячеек этой организации. С 1931 года она начала сотрудничать с Разведывательным управлением Красной армии, выполняла отдельные задания военной разведки во Франции и Берлине, где и познакомилась с «Доктором Бошем».

В 1933 году Рене Марсо прибыла в Москву для обучения на разведывательных курсах, где успешно, так же как и Урсула Кучински (Соня), завершила подготовку и стала радисткой.

В 1935 году Рене Марсо получила советское гражданство.

«Элли» прибыла в Шанхай не по просьбе «Абрама». Но резидент вполне обоснованно потребовал от Центра заменить двух радистов, которые ему подчинялись. Первый слишком много себе позволял, нарушал дисциплину, иногда проводил время в китайских барах и много выпивал спиртного. «Абрам», изучив пристрастия этого радиста, приказал ему приобрести билет на теплоход, который отправлялся во Владивосток и в один день избавился от потенциальной опасности, которая угрожала всей резидентуре.

То ли в Центре не было «чистого» радиста, то ли из каких-то других соображений, но в Шанхай прибыл специалист из Парижа. Во Франции произошел провал одной из резидентур советской военной разведки, вот и было принято решение радиста этой резидентуры направить на работу на другой конец света — в Китай. Расчет был прост и примитивен — полагали, что в Шанхае никто не знает о провале советской разведки в Париже и уж точно никогда не узнает, что радист этой резидентуры окажется в одном из китайских крупных городов. Но в Шанхае, несмотря на его многочисленное население, подгоревшую соломинку спрятать было трудно. От нее могли сгореть и окружавшие его товарищи.

Вскоре один из агентов «Абрама», работавших в американском посольстве, сообщил ему о том, что из Вашингтона руководителю резидентуры американской разведки пришла ориентировка. В ней сообщалось о провале резидентуры советской военной разведки в Париже и высказывалось предположение, что избежавший ареста радиет, по национальности американец, мог быть направлен советской разведкой в Китай. Предлагалось внимательно изучать всех прибывающих в Шанхай американцев и выявить Чарли (имя изменено). Видимо, этот человек мог представить для американской разведки определенный интерес.

«Абрам» понял, что Центр совершил недопустимую ошибку, направив к нему радиста из парижской резидентуры, которая была выявлена французской контрразведкой. Каким образом американцы узнали подробности дела и получили установочные данные на Чарли, его нового радиста, «Абрам» не знал. Своевременное предупреждение агента, который работал в американском посольстве, требовало принять незамедлительные действия по предупреждению приближавшегося провала.

«Абрам» принял трудное решение — он запретил Чарли покидать укрытие и написал в Центр специальное донесение. В нем резидент докладывал: «13 марта 1935 года.

Нами получено сообщение американского государственного департамента консулу о Чарли. Сообщение датировано 6 февраля сего года и получено консульством 6 марта. Указывается, что государственным департаментом получены сведения американского консульства в Лондоне, что Чарли, предположительно, работает в Шанхае в качестве важного агента Большого Дома».[163]

Далее в американской дипломатической ориентировке говорилось: …Если указанное сообщение подтвердится, то это означает, что Чарли, американский подданный, принимает участие в создании коммунистической организации в Китае по примеру той группы американцев, которая в свое время работала с Нулансом»[164].

«Абрам» сообщал в Центр: «…Американцы теперь будут искать Чарли. В случае удачи — начнут расследование его коммунистической деятельности и если даже ничего не найдут и подозрения не подтвердятся, то он попадет в их поле зрения и подозрения у них останутся. Принял решение сократить все контакты с Чарли, приказал ему сменить место проживания, принял меры по добыванию новых материалов о Чарли, которыми будут располагать американцы. Чарли уедет в Висбаден первой лодкой. Абрам».

Центр одобрил действия «Абрама» и направил ему нового радиста. На этот раз — «Элли».

К этому времени Рене Марсо, которую «Абрам» узнал по совместной работе в Берлине, завершила подготовку в школе радисток и уже была готова к самостоятельной работе. Она получила задание и отправилась в длительный путь — из Москвы в Китай через Европу, Индийский и Тихий океаны.

«Абрам» и «Элли» вновь встретились, но теперь не в Берлине, а в Шанхае.

Вспоминая работу в Китае, Рене Марсо много лет спустя писала: «Работы было много. Я должна была обеспечивать радиосвязь и переснимать шедшие к нам непрерывным потоком документы. Мы помогали Красной армии Китая, которая находилась тогда в трудном положении: теснимая гоминдановскими войсками из южных районов, она готовилась к Великому Походу в северные провинции. Китайские товарищи помогали нам в вербовке информаторов, указывали либо на наших идейнъих сторонников— людей, сочувствовавших коммунистам, либо тех, кто за деньги готов был продать любые тайны— таких было много среди китайских чиновников…»[165]

В своих воспоминаниях Элли Ивановна подтверждает поездку в Токио на встречу с Рихардом Зорге. Как радистка, она оказала ему помощь в налаживании радиосвязи связи с Висбаденом (Владивостоком).

Такие поездки в Токио были редкими. Скорее всего, это был единственный случай, который и запомнился Элли Ивановне. Из Японии она доставила и фотопленки Зорге, на которых были засняты документы германского посольства.

Главная задача «Элли» в Шанхае состояла в поддержании устойчивой связи с Москвой. С этой задачей она справлялась виртуозно. В Центр ежедневно отправлялись донесения «Абрама» и о тревожном положении в Китае, и о противоборстве китайских сил, претендовавших на власть в центре, на севере и на юге, а также, и главным образом, о действиях японцев на китайской территории. 27 марта 1935 года, например, «Абрам» докладывал в Москву: «…Профессор военной академии в Нанкине сообщил, что японцы предложили нанкинскому правительству присоединиться к Японии в случае войны против СССР. В противном случае они угрожают занять Северный Китай. Поездка товарища министра иностранных дел Ганг Юсина в Токио связана с изучением этого предложения. Сведения проверяются «Абрам»[166].

Резидент подобрал для своей радистки подходящий коттедж, в котором были оборудованы тайники для радиопередатчика и других агентурных материалов. Все складывалось как нельзя хорошо и для дела, и для «Абрама», и для «Элли».

Прошло несколько месяцев. Неудивительно, что молодые симпатичные соратники, познакомившиеся еще в Берлине, объединенные общим опасным делом, сблизились. Между ними возникла любовь. И Рене Марсо стала Эли Ивановной Брониной. Де-факто. Брак им еще предстояло оформить в Москве после завершения специальной секретной миссии в Шанхай. Но этим планам если не помешал, то отодвинул их реализацию на длительное время непредвиденный, но всегда возможный в разведке, случай. Бронин попал в поле зрения английской полиции и 5 мая 1935 года был арестован.

Узнав об аресте мужа, «Элли» подумала, что полиция может установить их место жительства, где в тайнике хранились кое-какие документы «Абрама». Не теряя ни минуты, она направилась на эту квартиру, не открывая парадных дверей, за которыми, как она предполагала, могло быть установлено наблюдение полиции, она через окно в саду влезла в дом, вскрыла тайник, забрала все документы «Абрама» и вынесла их из дома. Проделала она этот «поход» дважды.

«Элли» устроилась на своей радиоквартире, о существовании которой знал только один человек — резидент «Абрам».

7 мая начальник военной разведки получил из Шанхая донесение следующего содержания: «…Москва. Генералу Урицкому. «Абрам» вышел из квартиры и пошел навстречу китайцу, брат которого наш источник «203-й» был несколько дней тому назад арестован в Ханькоу. Оказалось, что этот брат был 5 мая тоже арестован английской по лицией в Шанхае и на допросе сообщил, что в 19 часов должен встретиться с важным человеком, иностранцем, имя которого он не знает».

Наряд английской полиции выехал на место встречи с задачей захватить иностранца. Так был арестован «Абрам». При нем были четыре бланка советских паспортов, которые он должен был возвратить «С». Пока полиция не может установить имя и адрес проживания «Абрама».

В тот же день «Элли» направила в Центр еще одно донесение следующего содержания: «Вечером пятого мая мне стало известно об аресте «Абрама», женой которого я являюсь. Я взяла все, что было необходимо, из нашей квартиры и незамедлительно переехала на другую квартиру. Сообщила о чрезвычайном происшествии нашим товарищам. Их квартиры чисты от компромата. Они не знают, где проживал «Абрам». И не знают моего места нахождения. Связь с ними буду поддерживать через «С» ночью на территории французской концессии. На французской территории мне ничего не угрожает. Могу продолжать работать. «Элли».

Урицкий запретил «Элли» выходить в эфир и приказал прекратить все контакты с иностранцами, которые так или иначе были связаны с «Абрамом».

У начальника разведки в Шанхае была еще одна резидентура, которой руководил «Эдуард». 8 мая «Эдуард» сообщил в Центр: «…По нашей рекомендации арестованный «Абрам» признался, что он случайно украл в советском консульстве бланки четырех паспортов. За этот поступок его могут осудить на 3–4 месяца, что, возможно, оттянет его передачу китайской полиции, что крайне опасно и нежелательно. Окончательное решение будет принято английской полицией 10 мая. «Абрам» держится крепко».

Далее «Эдуард» сообщал начальнику военной разведки: «…Меня беспокоит положение «Элли». Она должна будет рожать через два месяца. Всякие волнения могут вызвать преждевременные роды. Лучше всего отправить ее домой. Наш пароход прибудет сюда 20 мая».

Центр дал указание «Эдуарду» первым же пароходом отправить «Элли» в СССР.

В Москве делами Дальневосточного отдела руководил Федор Карин[167]. Он работал в Разведывательном управлении с 1934 года и прибыл в военную разведку из иностранного отдела ОГПУ. Опытный разведчик-нелегал, он в разные годы действовал в Румынии, Австрии, Болгарии и был в 1924–1927 годах резидентом в Харбине. Карину также довелось в 1928–1933 годах действовать в Германии и Франции.

В Москве в мае 1935 года Карин и его товарищи, посвященные в дело «Абрама», каждый день ждали донесений из Шанхая. Они поступали бесперебойно. Резидент «Эдуард» 24 мая сообщил: «Сегодня на нашем пароходе «Север» отправил «Элли» во Владивосток. Прошу указаний Владивостоку встретить ее. Целесообразно, чтобы она вылетела в Москву самолетом. Полиция допустила адвоката Премета к «Абраму». Провал локализован по плану»…

Вскоре «Элли» оказалась в Москве среди своих товарищей, которые понимали, в каком трудном положении она оказалась в начале мая, когда английской полицией был арестован «Абрам».

Начальник 2-го отдела корпусной комиссар Федор Карин написал докладную записку на имя начальника Разведывательного управления Красной армии. В ней сообщалось: «…Товарищ Бронина Э. И. работает в РККА с 1931 года. В последнюю командировку была направлена в марте 1934 года в качестве радистки. Уже в самом начале своей командировки т. Бронина, несмотря на молодость (родилась в 1913 году), показала исключительную выдержку и упорство при достижении цели. По ряду обстоятельств тов. Бронина оказалась в затруднительном положении и для того, чтобы достигнуть места назначения, она не задержалась для получения дополнительное средств, проделала морское путешествие из Европы на Дальний Восток на товарном пароходе. Прибыла к месту назначения без гроша в кармане, испытывая в дороге нелегкие лишения.

В начале мая 1935 года резидент «Абрам» был арестован и всей резидентуре грозил провал. Тов. Бронина в этот критический момент, проявляя исключительную выдержку, мужество и осмотрительность и понимая важность возложенной на нее обязанности радистки, немедленно связалась с Центром. Она бесперебойно, находясь под угрозой ареста, информировала нас о положении дел и получала от нас указания.

Наряду с этим она сразу же после получения сообщения о провале приняла все возможные меры, необходимые для того, чтобы предупредить всех работников и ценных источников, что ей и удалось сделать. Вместе с тем она успела очистить квартиру резидента от компрометирующего материала, для чего ей пришлось два раза проникать в квартиру «Абрама». Бронина, находившаяся в то время на седьмом месяце беременности, показала образец преданности делу, стойкости, мужества и понимания ответственности возложенных на нее задач. Ее действия в Шанхае могут служить примером для всех работников военной разведки.

Товарищ Бронина Э. И. вполне заслуживает представления ее к высокой боевой награде…»[168]

В 1935 году Бронина Элли Ивановна была награждена орденом Красной Звезды и у нее родился сын.

Мать Брониной Жоржет Салью и ее младшая сестра Жанна приехали из Парижа в Москву. Они стали помогать Элли.

Элли Ивановна находилась дома с сыном и родственниками недолго. Она была «золотым резервом» начальника военной разведки, имела опыт оперативной работы в Европе и в Китае, свободно владела французским, немецким, английским и испанским языками.

В начале 1936 года она была зачислена в кадровый состав Красной армии, ей было присвоено воинское звание «лейтенант». В середине 1936 года Элли Ивановна получила приказ готовиться к новой самостоятельной работе за рубежом. Ей был присвоен новый оперативный псевдоним: «Жером». Федор Карин вынужден был передать эту проверенную и опытную разведчицу в распоряжение начальника отдела западных стран корпусного комиссара Отто Штейнбрюка[169]. Оба они были направлены на работу в военную разведку из внешней разведки ОГПУ вместе с некоторыми другими товарищами.

Штейнбрюк родился в 1892 году в городе Оршово, в Австро-Венгрии. Латыш по национальности, он окончил кадетский корпус, принимал участие в Первой мировой войне в звании капитана австро-венгерской армии. В 1917 году находился в плену в России. Был освобожден из плена, что, видимо, было связано с его вступлением в партию большевиков. Штейнбрюк получил задание направиться в Венгрию для создания там венгерской Красной армии. Несомненно, он обладал хорошими организаторскими способностями. К такому заключению можно прийти, если знать, что в Венгрии Штейнбрюк с задачей справился. Вместе с другими венгерскими коммунистами он создал если не армию, то настоящий боевой корпус, заместителем командира которого он некоторое время и был. Штейнбрюк также был офицером для специальных поручений при руководителе венгерских коммунистов Белле Куне.

Когда Венгерская революция потерпела поражение, Штейнбрюк был арестован и сидел в тюрьме за коммунистическую деятельность. Произошло это в 1919–1920 годах. Был на подпольной работе в Германии, но опять его схватила полиция и выслала в Советскую Россию. В Москве заслуги и способности Отто были оценены высоко и он стал сотрудником ОГПУ.

Отто долго в Москве не задержался. В 1923 году он был направлен в Германию, где стал одним из руководителей военного аппарата Германской коммунистической партии. По заданию советской разведки он выехал в Швецию, где создал резидентуру и руководил ее работой.

В 1925 году Штейнбрюк возвратился в СССР и до 1934 года работал в О ГПУ на различных командных должностях.

В 1934 году был переведен в Разведуправление Красной армии вместе с А. X. Артузовым, который был назначен заместителем начальника военной разведки. В Разведывательном управлении О. Штейбрюк был назначен на должность начальника 1 — го отдела, сотрудники которого занимались организацией разведки стран Западной Европы.

Испанская революция и последовавшая за ней гражданская война между сторонниками республиканского строя и фашистами во главе с генералом Франко вызвали в Москве большое желание помочь республиканцам. В Испанию были направлены советские военные советники, летчики, добровольцы. Среди них оказались и разведчики — Ян Карлович Берзин, Федор Иосифович Кравченко, Алексей Коробицын и другие. Кравченко и Коробицын были военными переводчиками. Элли Бронина направлялась в Испанию с задачей создать там нелегальную резидентуру, снабдить ее рацией и установить связь с Москвой, которая хотела знать, что происходит в Испании. Несомненно, кроме «Жером» в Испанию были направлены и другие более опытные специалисты военной разведки.

Москву «Жером» должна была покинуть в ноябре 1936 года. Штейнбрюк в те дни докладывал начальнику военной разведки Семену Урицкому: «Прошу Вашего указания, когда Вы сможете принять тов. Жером (Элли), которая уезжает 15 ноября. Желательно принять ее 14 ноября…»

Урицкий принял разведчицу. Поинтересовался здоровьем. Обещал оказать родственникам всяческую помощь. Посоветовал быть предельно осторожной. И после выполнения задания разведки благополучно возвратиться на родину.

Москва будет ждать вас, — прощаясь с «Жером», сказал начальник военной разведки.

«Жером» выехала сначала в Португалию, затем оказалась в Испании. Во Франции все еще проживал ее отец, но Урицкий рекомендовал разведчице в Париж не заезжать. Он пообещал, когда она возвратится из командировки, пригласить ее отца в Москву.

В Испании «Жером» поставленные перед ней задачи выполнила, за что и была награждена орденом Ленина. Держать ее длительное время вдали от годовалого сына было бы неправильно. И «Жером» в середине 1937 года была отозвана в Москву из специальной командировки. В Москве в это время начали происходить события странные и необъяснимые: борьба с «врагами народа» проводилась во всех организациях. В Разведывательном управлении Красной армии тоже началась чистка. Одних разведчиков увольняли с работы, других арестовывали прямо на рабочих местах.

Начальником управления по-прежнему был Семен Урицкий. Он принял «Жером», обещал разведчице, которая уже была награждена орденом Красной Звезды и орденом Ленина, назначить на должность в Разведуправлении или направить на учебу. Во время встречи с начальником управления разведчица поинтересовалась судьбою мужа, Якова Бронина, который в 1935 году был арестован в Шанхае.

Начальник управления не стал в деталях обсуждать положение арестованного разведчика, но многозначительно пообещал, что они скоро встретятся. Завершая беседу с Брониной, Урицкий сказал:

Наши отношения с Китаем изменяются в лучшую сторону. Надеюсь, что Яков Григорьевич скоро будет в Москве. Мы принимаем соответствующие меры…

Бронина проживала в Москве. Когда закончился отпуск, она 10 ноября 1937 года направила начальнику Разведывательного управления личное письмо, в котором сообщала: «…Уважаемый товарищ начальник! Когда я приехала из командировки в мае этого года, я очень просила своего начальника тов. Стиггу дать мне возможность по ступить в школу, чтобы повысить свою политическую подготовку или дать мне регулярную работу. Я не хотела бы оставаться без работы.

Несмотря на его обещания и обещания бывшего начальника управления и его заместителя, что я обязательно начну учебу через 2 дня, несмотря на то, что я часто прошу товарища Стиггу решить этот вопрос, я уже шесть месяцев просидела дома без полезной работы и учебы. Я не могу выразить, как мне стыдно и непривычно такое положение, при котором я получаю высокую зарплату, кушаю советский хлеб, а пользы никакой не приношу…

Я бы хотела начать работать на все сто процентов. Я хочу стать лучшей разведчицей, принести как можно больше пользы нашей работе и нашей стране. Ясно, что мне нужно серьезное политическое и военное образование. Я готова учиться. Каждый раз, когда я возвращалась из командировок в СССР, я говорила об этом своим начальником. А они почему-то считают, что в этом нет необходимости. Ордена мне дали, а о самом важном, о политической подготовке кадров и их воспитании, они не беспокоились.

Мне еще 24 года. Я уверена в том, что я могу и учиться, и работать успешно, и очень этого хочу. Я обратилась к Вам, уважаемый товарищ начальник, потому что я больше не могу молчать о том, что я живу здесь без труда, и я Вас очень прошу решить этот мой вопрос. С коммунистическим приветом Элли Бронина».

Это письмо Элли Ивановны Брониной, бесстрашной разведчицы, дает возможность глубже понять не только время, в котором она жила, но и ее душу, ее любовь к России, ставшей для нее второй родиной, которой она служила беззаветно, перенося трудности, неудобства и разлуку с любимым человеком.

В 1937 году, когда Элли Ивановна писала письмо новому начальнику Разведывательного управления, Яков Бронин был далеко от Москвы и своей семьи…