НАСТУПЛЕНИЕ ЭЛЬБСКОЙ И 1-й АРМИЙ К ГРАНИЦАМ БОГЕМИИ

НАСТУПЛЕНИЕ ЭЛЬБСКОЙ И 1-й АРМИЙ К ГРАНИЦАМ БОГЕМИИ

16 июня н. ст. эльбская армия вступила в Саксонию западнее Эльбы тремя колоннами: на Стрела и правее этого пункта. Она не встретила сопротивления; саксонская армия, уничтожив мосты через Эльбу у Риза и Мейссена, а также перепортив железную дорогу Лебау — Циттау, предприняла отступление в Богемию, на соединение с I корпусом. Мосты на Эльбе были исправлены весьма скоро, благодаря тому, что о вероятности их порчи подумали заранее; 17-го Герварт продолжает наступление по западной части Саксонии, занимая постепенно важнейшие ее пункты и забирая в свое распоряжение железные дороги. 18-го занят Дрезден, между тем как первая армия, со своей стороны, заняла Бишофсверд, Бауцен и Циттау. Занятие Саксонии сократило фронт действий пруссаков с 270 на 190 верст.

Затем Герварт, переправившись через Эльбу у Пирны, двинулся к горному проходу Шлюкенау.

Таким образом, две северные массы прусских сил стояли уже на границе Богемии около 20-го, но остались в бездействии до 23-го. Причину этой остановки, как кажется, можно объяснить тем, что хотели дать время II армии, стоявшей, как уже сказано, у Нейссе, перейти к богемской границе.

Марш II армии к Ландсгуту и в графство Глац. 19 июня, вероятно вследствие получения сведений о начале движения австрийских корпусов из Моравии в Богемию, в главной квартире II армии получено было приказание короля: оставить один корпус у Нейссе, 1-й корпус двинуть к Ландсгуту, а остальные два расположить в центральной позиции, так, чтобы они могли, смотря по обстоятельствам, или наступать в Богемию вместе с 1-м, или же поддержать корпус, оставленный у Нейссе. Это уже служило довольно ясным указанием на то, что Бенедек, по всей вероятности, спешит в Богемию; тогда мысль предупредить его там начала облекаться мало-помалу в осязательную форму в главной квартире II прусской армии, и все последующие распоряжения составляют уже ее осуществление. 6-му корпусу, оставляемому в исполнение приказания, у крепости Нейссе, предписано было перейти на правый берег Нейссе и сделать демонстрацию наступления в Австрийскую Силезию. Вместе с тем послано приказание в Верхнюю Силезию о заготовке квартир на всем пространстве правого берега Одера. Все эти меры имели целью скрыть истинное намерение вторгнуться в Богемию.

21-го, т.е. день спустя после того, как войска приступили к исполнению указанных передвижений, получено предварение, что поведение Австрии на франкфуртском сейме равносильно объявлению войны, с чем прусские войска и должны сообразоваться. То же сообщено и в северную массу. В тот же день передовые части 6-го корпуса, достигнув австрийской границы, имели на дороге в Фрейвальдау столкновение с неприятельскими аванпостами, в котором одна из фузилерных рот пехотного № 10-го полка отразила с уроном атаку австрийских гусар.

22 июня из Берлина получена телеграмма о наступлении всеми силами в Богемию, на Гичин. В это время опасение потерять благоприятную минуту для наступления возросло в главной квартире II армии уже до того, что, кронпринц, еще до получения депеши, просил разрешения начать наступление и подвинуть 6-й корпус к графству Глац, дабы его легче было притянуть в Богемию. Разрешение на последнюю меру получено было 23-го, по телеграфу.

Результатом всех этих распоряжений было то, что 25 июня II армия подвинулась к границе Богемии и стояла в следующих пунктах:

1-я линия.

1-й корпус (Бонин) у Шёмберга.

5-й корпус (Штейнмец) между Глацом и Рейнерцом.

Резерв.

Гвардия (принц Виртембергский) у Шлегеля (к сев. от Глаца, верстах в 12).

Кавалерийская дивизия (Гартмана) у Вальденбурга.

6-й корпус (Муциус): бригада у Глац, остальные силы у Пачкау, верстах в 30 за Глацом, по линии Нейссе.

Главная квартира — Эккерсдорф, между Шлегелем и Глацом.

Расположение это занимало по фронту, не считая гор, около 35 верст; гвардейский корпус находился от 1-го верстах в 35, от 5-го, которому, как ближайшему к австрийцам, угрожала и большая опасность, в 15. Генералу Штейнмецу не случайно выпал на долю самый опасный пост: на его энергию рассчитывали и, как вскоре увидим, не ошиблись.

Современное положение австрийской армии. Просьба саксонцев о помощи вывела австрийскую армию из неподвижности: 17-го, корпуса, расположенные в Моравии, двинулись к Иозефштадту и в окрестности. Следовательно, совершилась первая перемена операционного плана, если только первоначальное расположение предполагало какойлибо план. Сосредоточение у Иозефштадта показывало намерение Бенедека, держа свои силы в Богемии сосредоточенно, действовать против неприятеля, разрозненного и тактически, и стратегически, т.е. и дебушированием через горные дефиле, и наступлением по двум операционным направлениям.

Движение совершено под прикрытием II корпуса, который для этой цели и для обеспечения железной дороги переведен в Чешскую Тржебову. Приняв в расчет расстояния и положив дневку на каждые четыре перехода, окажется, что

II корпус (Тун) мог прибыть к Иозефштадту 19-го; IV (Фестетич) и VI (Рамминг) — 24-го; III (эрцгерцог Эрнст) и X (Габленц) — 25-го; наконец VIII (эрцгерцог Леопольд) — 26 или 27 июня. Итак, время для сосредоточения австрийской армии с целью действия против II прусской, собственно, потеряно не было.

Армия, около 25 июня, действительно была готова к встрече противника, по крайней мере с востока.

1-я линия.

I корпус (Кдама), с бригадой Калика, стоял на левом берегу Изера, между Мюнхенгрецом и Турнау. Х-й в Краледворе, VI в Опочно.

2- я линия.

IV и VIII, с 1-й резервной кавалерийской дивизией, у Иозефштадта, где и главная квартира.

Резерв.

III, с двумя резервными кавалерийскими дивизиями, к северу от Пардубица.

II, со 2-й легкой кавалерийской дивизией, на марше от Чешской Тржебовы к Опочно.

Расположение главной массы сил (не считая I и II корпусов), т.е. пяти корпусов, занимало, следовательно, около 30 верст по фронту и 40 в глубину, при полном удобстве сообщений по всем направлениям.

Итак, задавшись вопросом, была ли возможность подавить II прусскую армию превосходными силами, должно разрешить его утвердительно. Посмотрим же, как австрийцы воспользовались этою возможностью.

Действия на севере Богемии. Продолжение наступления пруссаков. 23 июня I прусская армия, не встретив никакого сопротивления, вступила в Богемию в двух колоннах: правая — 4-й и 2-й корпуса, с кавалерийским корпусом — от Циттау через Гротгау на Рейхенберг, имея в авангарде 8-ю дивизию (Горна); левая (3-й корпус) от Марклины и Зейденберга через Фридланд и Нейштедтль, тоже на Рейхенберг, имея в авангарде часть 5-й дивизии (Тюмплинга). Артиллерийский резерв и обозы втягивались за колоннами в горы в течение 23 и 24 июня. 24 июня Рейхенберг был занят, после незначительного кавалерийского дела.

23-го же эльбская армия, через Шлкженау, также вступила в Богемию в одной колонне, имея в авангарде бригаду Шёлера[28] и направляясь на Гюннервассер; от Габеля 14-я дивизия[29] направлена влево, на Бёмиш Айха, для восстановления связи с I армией; 8-й же корпус продолжал движение на Гюннервассер.

Положение против них австрийцев. Против этих армий, представлявших силу в 138 000, стояли только I австрийский корпус и легкая кавалерийская дивизия Эдельсгейма, т.е. никак не более 35 000 или 40 000. К ним должны были присоединиться еще саксонцы, которые усилили бы северный австрийский отряд до 60 000 или 65 000. I корпус имел первоначальным назначением покровительствовать отступлению саксонцев и замедлить, по возможности, наступление прусских сил. К тому времени, в которое происходили описываемые события, большая часть I корпуса была сосредоточена западнее Мюнхенгреца; только бригада Пошахера выдвинута к Либенау, на путь, ведущий от Рейхенберга к Гичину; а бригада Рингельсгейма, с гусарским полком, оставлена у Теплица, для того, чтобы скорее войти в сообщение с саксонской армией. Дивизия Эдельсгейма, расположенная у Турцау, должна была, по-прежнему, выслеживать направление колонн неприятеля.

18 июня первые саксонские колонны прибыли к богемской границе. Относительно саксонской армии было уже получено приказание, немедленно по прибытии, перевезти возможно скорее по железной дороге в окрестности Пардубица саксонскую пехоту, артиллерию и обоз; кавалерии же, вместе с бригадой Рингельсгейма, присоединиться к

I корпусу, чтобы вместе с ним, тоже по железной дороге, переехать к Кениггрецу. Это приказание обнаруживало намерение, оставив почти без всякого внимания левое крыло, сосредоточенными силами обрушиться на кронпринца. Но на этой решимости остановились недолго. 21-го, когда уже две трети саксонской армии было перевезено в Пршелауч, получено приказание I корпусу и саксонцам сосредоточиться у Юнг-Бунцлау.

К 25 июня это приказание было исполнено: I корпус сосредоточен у Мюнхенгреца, саксонцы западнее, у Юнг-Бунцлау и Бакофена. Положение этого отряда против неприятеля, более чем вдвое сильнейшего, было критическое. Тем не менее приходилось держаться, так как самый возврат саксонской армии указывал на то, что главнокомандующий придает значение задержанию противника с этой стороны, хотя, судя по последующим фактам, он и не потщился выразить определительно своих намерений на этот счет.

Продолжение наступления пруссаков. 25-го авангард дивизии Горна, пройдя Либенау, наткнулся на бригаду Пошахера, занимавшую позицию южнее этого пункта, на высоте у Гилловей. После довольно продолжительной перестрелки австрийцы отступили на Подол, для сближения со своими главными силами.

Мост у Подола был подготовлен к уничтожению, но не уничтожен; для охраны его поставлен слабый оборонительный пост из одной роты полка Мартини (№ 30)[30]. Эта рота, по австрийскому обычаю, расположилась впереди моста и заняла деревушку Подол.

1-я кавалерийская дивизия не могла задержать пруссаков на местности, представляющей весьма редко возможность употребить кавалерию. Отступив от Либенау, Эдельсгейм мог остановиться только на одной позиции, представлявшей небольшую площадку для развертывания. Это было у Зихрова, на половине пути между Либенау и Турнау. После артиллерийского дела он отступил к Турнау и оттуда с большей частью своей дивизии к Мюнхенгрецу, куда прибыл 26-го. Только два эскадрона, составлявшие правый боковой отряд его у Эйзенброда, и две егерские роты, отделенные случайностями боя, отступили через Ломниц в Гичин.

Таким образом, прямая дорога на Турнау была открыта, благодаря тому, что Бенедек не отдал никакого положительного приказания насчет цели, какую должен иметь в виду Клам; этот же последний, как кажется, упустил сам себе отдать отчет в своей роли. Понятно, что, с переходом Турнау в руки пруссаков, не только не представлялось возможности оборонять линию Изера, но даже можно было рисковать быть отрезанным от Гичина.

Горн, отрядив в направлении к Подолу фузилерный батальон 72-го полка и две роты стрелкового батальона, продолжал со своей дивизией наступление к Турнау; 26-го занял этот пункт и вместо разрушенного навел понтонный мост через Изер. Таким образом, пруссаки на кратчайшем пути к Гичину не имели более серьезных препятствий.

К этому нужно прибавить, что остальные части первой армии к вечеру того же дня были у Дибенау и в окрестностях, т.е. не далее, как верстах в 10 от Турнау; 14-я дивизия достигла Бёмиш Айха, 8-й корпус стоял верстах в 20 от Мюнхенгреца, за Гюннервассером. Одним словом, 27-го, на линии Мюнхенгрец — Турнау, пруссаки, при небольшом усилии, могли сосредоточить все свои 135 000.

В таком положении были дела, когда Клам-Галлас получил 26-го (между 2–3 часами пополудни) приказание главнокомандующего держать Турнау и Мюнхенгрец во что бы то ни стало. Обстоятельства далеко не благоприятствовали его исполнению, так что Турнау перешел в руки пруссаков; но приказание было положительное. Клам решился попытаться его исполнить. Это и имело следствием ряд кровопролитных дел, нравственно подорвавших I корпус и не принесших в общем смысле никакой особенной выгоды австрийской армии.

Пассивная оборона за рекой была признана невозможной даже в том случае, если бы удалось вытеснить пруссаков из Турнау: такая оборона потребовала бы разброски сил на 14 верст[31], да вдобавок при недостатке поперечных сообщений. Поэтому решено было оборонять линию Изера впереди ее, именно 27-го, утром, двинуться на Зихров и занять позицию у Гилловея, ту самую, которая так легко была сдана 25-го.

Прежде всего предполагалось взять Турнау нечаянным нападением, так как, по сведениям, доставленным отрядами 1-й легкой кавалерийской дивизии, этот пункт занят был пруссаками слабо. Предварительные движения для этой цели назначены вечером 26-го; а чтобы не встретить препятствия переходу через Изер у Подола, вознамерились высоты у деревни Свиган, прилегающие к Подолу с севера и, следовательно, командующие переправой, занять бригадой Пошахера. Вместе с тем главнокомандующему было донесено о предположении, сделанном с целью исполнить его приказание «держать Турнау во что бы то ни стало».

Стычка у Подола. Но тут случилась неожиданность, расстроившая всю комбинацию австрийцев: ничтожный отряд, направленный за бригадой Пошахера и состоявший, если припомнят, из одного фузилерного и двух рот стрелкового батальона, вечером решился атаковать Подол: он без всякого труда, конечно, выбил оттуда австрийскую роту и занял деревню. Этого было достаточно, чтобы изменить первоначальное, в сущности хорошее, распоряжение; полк 30-й и 18-й егерский батальон, вместо того, чтобы направить на Свиган, двинули прямо на мост, дабы выбить пруссаков из Подола фронтально. Было уже часов около одиннадцати вечера. Атака удалась, но не без больших потерь и не надолго: пруссаки пустили в ход свои игольчатые ружья; поднявшаяся луна осветила место побоища, и частые залпы[32] в упор по густым массам австрийцев, ворвавшихся в улицу селения, производили губительное действие. Несмотря на то, пришлось отступить пруссакам. Граф Клам сам присутствовал при этой стычке и даже, говорят, был впереди, чтобы удобнее распоряжаться в сумраке и тумане. Он притянул бригады Абеля[33] и Пире, но, кажется, употребил из них только самую незначительную часть, ибо стычка окончилась все же в пользу пруссаков, благодаря тому, что они усвоили себе важную сноровку идти на выстрелы. Батальон 31-го и батальон 71-го полка, под начальством полковника Бозе, явились по этому боевому зову к Турнау, без приказания. Вслед за ними пришли и фузилерные батальоны тех же полков, и упорный бой, длившийся три часа, т.е. до двух часов ночи, наградил отвагу и упорство пруссаков. Австрийцы произвели отступление по всем классическим правилам, со сменой частей: полк Мартини и 18-й егерский батальон отступили за батальон полка Рамминга[34], который, в свою очередь, отступил за мост. Цель не была достигнута, но маневр удался, и тем легче, что пруссаки даже не думали преследовать: и того уже было довольно, что за ними осталось, при подобной обстановке, место побоища.

Это дело имело следствием, что пруссаки стеснили еще более расположение Клама, ибо, с овладением Подолом, преградили ему и другой путь на Гичин. В распоряжении австрийцев осталась теперь одна только дорога, ведущая туда от Мюнхенгреца; но у Субботки она соединяется с той, которая идет от Подола.

26-го же начались дела и с эльбской армией. Незадолго до полудня головной отряд бригады Шелера достиг Нидер-Группей и сбил австрийские аванпосты. В подкрепление им высланы были 33-й пехотный полк и 32-й егерский батальон[35], под командой графа Гондрекура. Этот отряд, 27-го утром, оттеснил пруссаков до Гюннервассера, но здесь наткнулся на главные силы бригады Шелера и принужден отступить. Пруссаки его не преследовали.

Так как вследствие ночной тревоги все войска были утомлены[36], мост у Подола потерян и дело у Гюннервассера указывало на приближение неприятеля и с этой стороны, то наступление на Зихров не могло уже состояться ни в каком случае; мало того: даже и у Мюнхенгреца оставаться долее было опасно, если хотели сохранить возможность попасть в Гичин, и бесполезно, так как, оставаясь у Мюнхенгреца, нельзя было надеяться задержать наступление неприятеля.

Несмотря на то, вероятно, из желания исполнить буквально приказание главнокомандующего — держать линию Изера, — у Мюнхенгреца продолжали стоять. Наконец, 27-го, около полудня, в ответ на посланные предположения о наступлении к Либенау, от главнокомандующего получено сообщение, что так как неприятель наступает в значительных силах со стороны Траутенау, то принцу Саксонскому предоставляется решить — будет ли уместно, или нет, движение на Либенау. Конечно, можно заметить, что по происходившему у Траутенау легче было принимать решение распорядителю всей операции из Иозефштадта, а не частному начальнику из Мюнхенгреца; но в главной квартире думали об этом, кажется, иначе и более всего, по-видимому, страшились определительных распоряжений в том именно, что только и может быть решено в общей главной квартире. Хорошо, что у Мюнхенгреца дело настолько уже разъяснилось, что не допускало колебаний: нужно было отступать к Гичину, и чем скорее, тем лучше.

8-й прусский корпус шел от Гюннервассера прямо на Мюнхенгрец; в долине Изера, на пространстве от Подола до Турнау, виднелись бивуаки масс I армии. Наконец, от разъездов было получено донесение, что пруссаки направили колонну по тичинской дороге от Турнау еще 26-го вечером; следовательно, было более нежели вероятно, что эта колонна будет усилена в течение 27-го. При таком положении всякий потерянный час мог привести за собой катастрофу.

Несмотря на то, хотя еще оставалось полдня впереди, решились начать отступление не ранее 28-го. Только бригада Рингельсгейма отряжена была 27-го, на дорогу из Подола в Субботку, к Подкосту, в виде бокового арьергарда. Предположено было с началом отступления двинуть дивизию Эдельсгейма через Субботку к Гичину; за ней бригады Пошахера и Пире, в арьергарде оставлены бригады Абеля, Лейнингена и часть бригады Пире, которые должны были прикрыть отступление, расположившись на позиции впереди Мюнхенгреца, на горе Муски.

Со своей стороны, саксонская армия должна была оставить арьергард у Мюнхенгреца и двинуться южнее I корпуса, на Либун и Гичиновец, тоже 28-го.