Группа армий «Юг» в Австрии
Группа армий «Юг» в Австрии
С 1 апреля 1945 года положение на фронте группы армий «Юг» все более обострялось. Русским удалось в пяти местах прорвать линию обороны группы армий, и весь фронт оказался под угрозой окончательного коллапса. В то время как потерявшая всякую связь с районом озера Балатон 2-я танковая армия еще вела сражения на венгерской территории, по крайней мере, ей еще удавалось удерживать Надьканижу (взята Красной армией 2 апреля. – Ред.), город Шопрон и область вокруг озера Нойзидлер-Зее были оставлены германскими войсками.
Приграничные укрепления, так называемый Юго-Восточный вал, оказались целиком и полностью непригодными для обороны. К этому времени они еще не были достроены, не имели гарнизонов и оказались во многих местах – параллельно с отходом немцев – прорваны танковыми клиньями русских.
Реорганизация германской обороны также была из-за хаоса на дорогах в значительной степени блокирована. Прорыв сил Толбухина и Малиновского оказался для скопившихся в Западной Венгрии беженцев и для большей части населения полной неожиданностью. «Русские находились всего в нескольких километрах от Кёсега, когда там состоялось последнее заседание кабинета министров. Веезенмайер сообщил присутствующим, что правительство Германского рейха предоставило правительству Венгрии в качестве местопребывания «Австрийский двор» в Зальцбурге. Премьер-министр правительства Ено Сёллоши, однако, остался при своем мнении, что правительство должно «временно» перебраться в район Земмеринга, совершенно игнорируя тот факт, что перевал Земмеринг находится всего в 30 (60 по прямой. – Ред.) километрах от венгерской границы и не было никаких признаков того, что Красная армия остановится у Земмеринга. Отдельные партийные функционеры, которые принимали участие в этом заседании, настаивали даже на том, что необходимо как можно скорее перебираться в Земмеринг, поскольку все остальные решения были бы пораженчеством, а скорое применение германского чудо-оружия вскоре положит конец войне. Большинству же присутствующих решение о «временном местопребывании» правительства было совершенно без разницы, поскольку они прекрасно понимали, что все и так окончательно потеряно…»
В течение буквально нескольких часов в венгерских приграничных городах вспыхнула паника, вызванная видом отходящих германских и венгерских войск. Гражданские беженцы, которые, в большинстве своем, уже несколько месяцев кочевали с одного места на другое, отдохнув несколько дней здесь, буквально запрудили все ведущие на запад дороги. Уполномоченные правительства и члены местных органов управления не могли ничего поделать с воцарившимся хаосом. Все органы правопорядка исчезли, партийное и армейское руководство тут же «растворилось» в происходящем. Солдаты-гонведы просто-напросто поодиночке и группами уходили на запад. Теперь, когда они покидали последние клочки отеческой земли, все дальнейшее сопротивление представлялось им бессмысленным делом. Некоторые переодевались в гражданскую одежду, другие сдавались наступавшим русским войскам.
В одной из своих корреспонденций праворадикальный журналист Л. Маршалко, переживший панику и хаос в Кёсеге, описывает некоего венгерского подполковника, которого гражданские беженцы просили хотя бы навести порядок на дорогах. «Я должен давать вам указания? – устало усмехнулся офицер. – Фронт рухнул, солдаты пьяны или бегут. Даже жандармы уже тронулись в дорогу. Ничего уже просто нельзя сделать!» А один юный салашист, функционер партии, который собственными глазами видел, как отходящие солдаты войск СС грабят по дороге брошенные дома, играя желваками, посоветовал своим людям направить еще имеющиеся у них пулеметы на восток и на запад, «поскольку врагов Венгрии можно найти и в том и в другом направлении!».
«Журнал боевых действий» Верховного главнокомандования вермахта так зафиксировал ситуацию на 3 апреля на фронте группы армий: «Бои под руководством командования 2-й танковой армии в районе города Надьканижа. Неприятелю удалось осуществить прорыв на широком фронте. Танковая армия отошла и образовала фронт, проходящий с северо-запада на юго-восток. Атаки против его левого фланга, при этом наши контрудары своей цели не достигают. На фронте образуются бреши; [после чего] 6-я армия занимает оборону вдоль границы. Она отбивает атаки на ее правый фланг и наносит удар в долине реки Раба. Однако южнее образуется брешь на участке фронта 6-й танковой армии СС. Севернее Вены имеются лишь незначительные боевые группы; крупные части скапливаются в предместьях города при отходе. В этот же район направлена предназначавшаяся ранее для отправки в район Гёрлица гренадерская дивизия. Приказано принять все меры для удержания города. Снова образовалась брешь между Винер-Нойштадтом и озером Нойзидлер. Оттуда и до Дуная враг отбит. <…> Однако ему удалось осуществить прорывы на участке фронта от Братиславы на северо-восток. Удары неприятеля в долине реки Ваг пока отражаются, как и у Кремницы и Банска-Бистрицы…»
Распад германской группы армий «Юг» после провала операции «Весеннее пробуждение»: с 16 марта по 4 апреля 1945 г. войска Красной армии сокрушили германские оборонительные позиции южнее и севернее озера Балатон, в районе Дьёра, а также на реке Ваг севернее Дуная. С боями советские войска взяли Винер-Нойштадт и Братиславу. После взятия Вены (13 апреля) и Санкт-Пёльтена (15 апреля) весь фронт – за исключением северного его участка – замер вплоть до подписания капитуляции 7 (8. – Ред.) мая 1945 г.
Кризис на фронте привел и к кризису в высшем командовании. Гитлер неистовствовал, когда узнал о прорыве фронта на Дунае. «Теперь даже мои генералы СС стали предателями» – так выразился он о Зеппе Дитрихе в бункере рейхсканцелярии. Не избежал опалы и командующий группой армий «Юг» Вёлер. Потрясая воздетыми в воздух кулаками, Гитлер 27 марта кричал Гудериану: «Вёлер всегда относился к национал-социализму с высокомерной надменностью. Он не вдохновлялся этой идеей. Как можно ожидать от такого человека, что он выстоит в час испытаний?» Вёлеру пришлось уйти. Его преемником, третьим с лета 1944 года командующим группой армий «Юг», стал выходец из Остмарка (Австрии) генерал-полковник Рендулич, который до 4 апреля командовал германской группой армий в Курляндии и был известен в особенности своей упорной оборонительной тактикой.
6 апреля Рендулич вылетел в Берлин, где сразу же был принят Гитлером. «Его телесный облик стал неузнаваемым. Он согнулся, левую ногу подтягивал при ходьбе. Правой рукой он постоянно поддерживал кисть левой. <…> Во время моей аудиенции по ходу обсуждения было заметно, что его физическое состояние также оказывает влияние и на его дух». Гитлер ввел генерал-полковника в курс его нового назначения. Главнейшей задачей группы армий «Юг», сказал он, является остановка продвижения противника. Необходимо предотвратить выход русских к Альпам и в долину Дуная. Вену следует удерживать при всех обстоятельствах. В общем же в разговоре с Рендуличем фюрер оценил обстановку как обнадеживающую и подчеркнул, что русским должно быть оказано решительное сопротивление.
Новый командующий группой армий «Юг» в ночь на 8 апреля появился в городке Санкт-Леонхард-ан-Форст в Нижней Австрии к западу от Вены, куда была перебазирована штаб-квартира группы армий. К этому времени ему уже было вполне ясно, что Вену, против которой уже несколько дней были направлены удары русских войск, едва ли можно продолжать оборонять. «Вена оказалась непосредственно на линии фронта. Я чувствовал весь трагизм положения этого единственного в своем роде, столь близкого мне города, который снова, уже в который раз в своей истории, подвергался нашествию вражеских войск. Но на этот раз обстоятельства складывались по-другому. От обороны Вены зависела не только будущая судьба самого города. Немедленная сдача Вены была невозможна, поскольку этому препятствовал полученный мной приказ, а также потому, что в случае ее сдачи занимавшая позиции северо-восточнее Вены 8-я армия была бы обречена. Однако для себя я решил сделать борьбу за город, если позволят обстоятельства, как можно более краткой».
Рендулич позволил себе сообщить командующим подчиненными ему армиями правду о положении войск. Особенно подробно, со всеми многочисленными проблемами и трудностями, он довел информацию до 6-й танковой армии СС и 6-й армии. Дисциплина в войсках тут же заколебалась. Измотанный личный состав стал угрожать занять новую линию обороны. Недостаток горючего губительно действовал на боевую технику отдельных дивизий. Из-за отсутствия горючего приходилось время от времени взрывать танки и грузовики. Так, например, из 20 танков 128-го истребительно-противотанкового батальона (23-й танковой дивизии) 14 танков были взорваны самими экипажами из-за технических повреждений и недостатка горючего. 509-й танковый батальон (имевший на вооружении тяжелые танки T-VT «Тигр» и T-VTB «Королевский тигр») на конец марта 1945 года по дороге в Австрию потерял 20 танков, которые пришлось взорвать. «Повсюду одно и то же: отказы моторов, отсутствие горючего. <…> Если бы не всеобщая катастрофа, мы, по всей вероятности, потеряли бы только 2 вместо 20 машин!» Чтобы спасти то, что еще можно было спасти, в конце марта все командиры дивизий были вынуждены превратить все транспортные средства – кроме командирских – в буксируемые колонны, что сделало из мобильных подразделений медленно тянущиеся на запад эшелоны, лакомую приманку для штурмовиков русской авиации.
7 апреля было отмечено незначительное улучшение общего положения. Генерал Бальк в это время находился в рядах действующих войск. «Слева был потерян контакт с 6-й танковой армией СС, но на правом фланге связь с 2-й танковой армией снова восстановлена. В тылу моих частей тянулся поток венгерских беженцев, которые двигались вместе с подчиненной мне венгерской 3-й армией в Штирию и к еще заснеженным альпийским перевалам. Если бы дрогнула 6-я армия, то нам грозила бы неслыханная катастрофа, прежде всего балканским войскам, которые пока еще не все подошли сюда. <…> Венгерскую 3-ю армию я приказал разоружить и отправить в тыл…»
Уже в конце марта командующим германскими армиями стали массово поступать донесения о «полной ненадежности венгерских войск», которые «целыми подразделениями перебегают к неприятелю». Было отмечено также, как сообщалось в донесении от 30 марта из 6-й танковой армии СС, что «солдаты в венгерской воинской форме, вероятно также венгерской национальности, сражаются в рядах врагов». Далеко не единичные командиры германских частей были склонны объяснять свои поражения (справедливо или несправедливо) малой стойкостью венгров. Бальк, например, мог обосновывать свои обвинения якобы точными донесениями. Так, 31 марта он утверждал, что противнику удалось осуществить глубокое вклинение на левом фланге 6-й армии у селения Як южнее Сомбатхея по той причине, что оборонявшиеся там остатки одной венгерской дивизии, которая до этого момента стойко держалась, «целыми подразделениями перебегали к врагу, а затем вместе с прорвавшимся неприятелем пошли в наступление на запад».
Поэтому Вёлер в свое время отдал приказ, что армии «при явлениях ослабления или распада венгерских частей или же при обоснованном подозрении в намерении перейти на сторону врага имеют полную свободу произвести немедленное разоружение этих венгерских частей». Разоруженные подразделения должны по возможности использоваться в качестве рабочих батальонов либо же включаться в состав германских взводов и рот. Теперь генерал Бальк больше не ждал ни минуты. Введенный в заблуждение сфальсифицированным донесением («Венгерская дивизия «Святой Иштван» 30 марта 1945 года перешла на сторону русских и под командованием русских открыла военные действия против германских войск»), он уже 31 марта отдал приказ, согласно которому «все без исключения венгерские части на участке 6-й армии должны быть немедленно разоружены». Он позволил отобрать у венгров не только оружие и боеприпасы, но также и весь грузовой автотранспорт. Доведенным почти до уровня военнопленных гонведам теперь оставалось только идти пешком по дорогам на запад. И хотя они отваживались, пользуясь хаосом на дорогах, передвигаться только проселками, все же во многих встречавшихся им по дороге селениях их задерживали местные партийные функционеры и сотрудники общих СС[110].
Те венгерские части, которые проделали отступление в Австрию вместе с соединениями 2-й танковой армии или же 8-й армии, избежали столь позорной дискриминации. Они и в дальнейшем принимали участие в боевых действиях на фронтах и разделили – вплоть до дня капитуляции – судьбу своих немецких товарищей по оружию.
Все усилия генерала Балька в эти апрельские дни были направлены на то, чтобы любыми средствами стабилизировать положение на своем участке фронта. «Мне было совершенно ясно, что одним только тупым сопротивлением никак не удастся преодолеть сложившееся положение. Армию следовало по-новому организовать, вооружение и снаряжение привести в порядок. В этом нам оказали содействие промышленные предприятия, имевшиеся в Штирии. Куда труднее решался вопрос с горючим. <…> Сотрудничество с многими правительственными службами оказалось плодотворным. Исполнило свой долг и местное население, так что поступившее в наши войска шти-рийское пополнение отважно обороняло свою родину».
На долю Балька выпала еще не самая трудная задача. Напротив его участка фронта располагалась всего только одна русская армия, перед которой была поставлена задача связать германские силы. Основной же удар русского наступления был направлен севернее Земмеринга в Венскую котловину и севернее Дуная, где с одной стороны Толбухин намеревался взять австрийскую столицу, а с другой стороны Малиновский продвигался в северо-западном направлении, чтобы овладеть городом Брно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.