«ДЯДЯ САША»

«ДЯДЯ САША»

Сообщение «наружки» о поездках Лоунтри в Текстильщики попало в 1-й отдел В ГУ КГБ, занимавшийся координацией работы по противодействию операциям ЦРУ на всей территории СССР, в том числе и в Текстильщиках. Особого энтузиазма в 1-м отделе ВГУ оно не вызвало. Зачем КГБ вербовать морских пехотинцев? Ведь этих ребят с бритыми затылками к большим секретам не допускали. Самое большее, что они могли, — отдежурить на входе в посольство или в спецзону.

Меж тем привязанность Лоунтри к Виолетте росла с каждым днем. И вскоре Виолетта знала наверняка: Клейтон не сможет ей отказать ни в чем.

КГБ постарался получить максимум информации об этой парочке. За встречами Лоунтри и Виолетты зорко следили агенты «наружки», домашний телефон девушки был поставлен на прослушивание. Все ее разговоры с сержантом записывались на магнитофон. Через некоторое время контрразведка пришла к выводу: Клейтона можно выводить на вербовку.

В один из студеных дней января 1986 года Виолетту вызвали в КГБ и предложили свести Лоунтри с одним приятным молодым человеком под видом ее дяди. Когда она сообщила Клейтону о горячем желании «дяди» увидеться с ним, тот удивленно вскинул брови. «Понимаешь, — принялась объяснять ему Виолетта, — просто я рассказала о тебе дяде Саше, и он очень заинтересовался. Он в восторге от того, что ты из глубинки, знаешь жизнь резервации. Кроме того, мой дядя — юрист, и, если мы вздумаем пожениться, он сможет оказать нам содействие».

«Дядя Саша» оказался дружелюбным малым, говорил только по-русски и держался свободно. Расспросы в основном касались житья Лоунтри в Соединенных Штатах, притеснения там коренных национальностей да Советского Союза. «Классный парень», — пришел к выводу Лоунтри в конце встречи и был прав: «дядя Саша» действительно классно знал свое дело.

На совещании у руководства 1-го отдела ВГУ было пересмотрено несколько вариантов дальнейших действий, пока, наконец, не остановились на том, что пришло время играть в открытую. Все без исключения были уверены, что после вербовки Лоунтри не пойдет к офицеру, отвечавшему за безопасность посольства, с повинной. Лоунтри были дороги, во-первых, Виолетта, во-вторых, собственная карьера, в-третьих, свобода. Если он признается, что встречался с офицером КГБ, то лишится и того, и другого, и третьего. Вместе с тем в ВГУ понимали и другое: Лоунтри — не совсем то, что нужно. Этот человек не мог принести важной информации. Его расовая принадлежность, чрезмерная эмоциональность и пристрастие к спиртному не давали повода надеяться, что когда-нибудь он сможет занять высокую должность.

На следующей встрече, в феврале, «дядя Саша» перешел в наступление. В этот раз он уже бегло говорил по-английски, был подтянут, собран и вовсе не напоминал того «свойского парня», каким показался сержанту на прошлой встрече: «Слушай, Клейтон… Если ты и в самом деле решил сюда вернуться после окончания срока службы и, может быть, даже остаться, есть люди, которые готовы в этом помочь. Виолетта говорила о тебе много добрых слов. Да и сам я вижу, что ты хороший, настоящий парень. Только моих слов мало. Ты должен убедить наших друзей в хороших намерениях».

Затем «дядя Саша» достал длинный список вопросов, которые, по его словам, составил для него друг, генерал КГБ. Вопросы посыпались один за другим. В вопроснике, в частности, содержалась просьба подтвердить или опровергнуть сведения о том, что Майкл Селлерс, второй секретарь посольства, был агентом ЦРУ. Лоунтри не знал наверняка, но по расположению его офиса и по контактам Селлерса с сотрудниками посольства мог догадаться. Через месяц Селлерс был выслан из СССР по обвинению в шпионаже. Одновременно Лоунтри назвал имена двух других сотрудников ЦРУ, но они никогда насильно из СССР выдворены не были. Так Клейтон Лоунтри стал советским агентом. Первоначально переданная им информация, как считают американцы, большой ценности не имела. Она уже была известна в КГБ благодаря операции с пишущими машинками и использовалась только для проверки правдивости и искренности Лоунтри.

Несколькими неделями позже Лоунтри нарисовал для «дяди Саши» план седьмого этажа, где располагался офис ЦРУ, а также подробно описал ему письменный стол посла. «Дядя Саша» попросил Лоунтри установить «закладки» в резиденции посла, его зама и ответственного за безопасность. Вопросов по поводу ПКП «дядя Саша», по словам Лоунтри, ему не задавал.

10 марта 1986 года срок службы Лоунтри в Москве истек. Его должны были перевести в Вену. К тому времени Виолетта, чтобы не привлекать лишнего внимания, уже уволилась из американского посольства и через УпДК устроилась работать переводчицей в другое дипломатическое представительство. А в 1-м отделе ВГУ полным ходом шла подготовка к отъезду сержанта. После долгих переговоров с ПГУ наконец удалось убедить его начальство в том, чтобы на первых порах на связь с Лоунтри продолжал выходить «дядя Саша», а не сотрудники венской ре-зидентуры советской внешней разведки. Для этих целей «дяде Саше» изготовили подложные документы на имя Алексея Ефимова, указали места в Вене, где удобнее всего было встречаться с агентами, провели с ним необходимый инструктаж.

«Дядюшка» приезжал в Вену три раза — в июне, сентябре и декабре 1986 года. За переданные «дяде Саше» несколько фотографий сотрудников венской резидентуры ЦРУ, поэтажный план дипломатической миссии США да старую посольскую телефонную книгу, которую он захватил из мусорного ведра, Лоунтри получил около трех тысяч долларов. Почти весь этот гонорар он потратил на подарки своим московским «друзьям». На последнюю встречу с сержантом «дядя Саша» явился не один. С ним пришел Юрий Лысов — сотрудник венской резидентуры ПГУ. Его холодный немигающий взгляд, тяжелая челюсть и солдафонские манеры полностью соответствовали расхожему стереотипу агента КГБ из американских шпионских кинофильмов. Лоунтри понял, что теперь он никогда не увидит ни Виолетту, ни «дядю Сашу». «Семейным» отношениям американского сержанта с советской разведкой пришел конец.

26 декабря 1986 года Лысов напрасно ждал своего агента в назначенном месте. В это самое время сержант морской пехоты США давал показания следователю в одном из номеров венского отеля «Интерконтиненталь». Но даже после признаний Лоунтри картина предательства доблестных морских пехотинцев США была еще далеко не полной.