Заключение

Формирование и развитие оборонной политики коммунистических государств Балканского полуострова на протяжении с середины 50-х гг. и до начала 80-х гг XX в. проходило в условиях холодной войны и межблокового противостояния. Тесная взаимосвязь идейно-политических установок созданных в странах региона коммунистических режимов с их внешнеполитической ориентацией, включая степень близости с СССР, характер взаимодействия с возглавлявшимся им военно-политическим блоком – Организацией Варшавского Договора, а также эволюция самой военной доктрины этих государств выявили в течение более 25 лет, при сохранении национальных особенностей, много общих черт на каждом из условных этапов.

Первый из них, хронологически охватывающий период с середины 50-х гг. – времени создания Организации Варшавского Договора и до августа 1968 г., момента коллективной интервенции государств – его членов в Чехословакию, характеризовался, во-первых, вхождением в военно-политический блок – ОВД – трёх коммунистических балканских стран: Албании (вышедшей из Варшавского пакта de jure в сентябре 1968 г.), Болгарии и Румынии, во-вторых, созданием трёхстороннего оборонительного союза – Балканского пакта, членами которого, наряду с входившими в НАТО Грецией и Турцией, являлась также и коммунистическая Югославия, и прекращение его существования, наконец, в-третьих, образование Движения неприсоединения как внеблокового межгосударственного невоенного объединения, в котором одну из ведущих ролей играла Югославия.

Вплоть до конца 50-х гг. – начала 60-х гг. особое место в формулировании оборонной политики коммунистических стран региона особое место занимало идейно-политическое обоснование их формировавшегося национального интереса, облекавшегося в соответствовавшую времени коммунистическую догматику. Юго-Западный театр военных действий ОВД, призванный играть вспомогательную роль по отношению к центральному – Западному, тем не менее охватывал широкое сухопутное пространство как Балканского полуострова, так и Восточного Средиземноморья, имевшее выходы на стратегически важные для СССР черноморские проливы и регион Ближнего Востока. Формирование Юго-Западного ТВД с точки зрения расширения зоны ответственности потенциально используемых на нём сил и средств Варшавского пакта усиливало зависимость СССР от его балканских союзников. Советско-китайский конфликт и последовавшее за ним ослабление Варшавского пакта после замораживания членства в нём Албании сопровождался фактической ликвидацией Балканского пакта и созданием при активном участии коммунистической

Югославии новой внеблоковой организации – Движения неприсоединения. Именно это время стало началом открытого проявления различий по вопросам оборонной политики Балканских государств, как входивших в состав ОВД, так и находившихся вне его. Формирование особой позиции Румынии и особого курса Албании, югославской концепции неприсоединения и болгарской политики тесного сотрудничества с СССР во многом предопределили формулирование и соответствующих военных доктрин в рамках проводившейся этими странами оборонной политики. Окончательная легитимация данного процесса произошла осенью 1968 г. после интервенции Варшавского пакта в Чехословакию. Выход из ОВД Албании, опасения Югославии и Румынии (осудивших действия Варшавского блока) относительно возможных аналогичных действий пакта под руководством СССР и против них создали новую политическую реальность в условиях применения советским руководством так называемой «доктрины Брежнева», направленной на ограничение суверенитета советских союзников по ОВД. В определенной степени ответом на неё стало появление «доктрины Чаушеску».

Период 1968-1975 гг., т. е. с момента подавления «пражской весны» и до подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, стал для развития оборонной политики балканских коммунистических государств временем определения их приоритетов в вопросах военной безопасности, источников внешних угроз и формулирования планов по противодействию возможной внешней агрессии. Практически все три коммунистических страны региона – Албания, Румыния и Югославия определили концептуальные основы военной доктрины «всенародной войны», в основе которой лежало сочетание действий регулярной армии, «параллельных» военных структур в виде албанских Добровольческих сил, румынской Патриотической Гвардии, югославской Территориальной Обороны и организационно подготовленного, вооруженного массового партизанского движения. Несмотря на национальные различия подобного подхода к формулированию военной доктрины, существовала общая и доминировавшая черта: коммунистические режимы трёх государств рассчитывали на использование в критический для них момент для организации обороны широко популяризировавшегося марксистско-ленинского принципа «армия – это вооруженный народ». Создание параллельных с вооруженными силами военизированных структур в условиях мирного времени использовалось также для понижения политической роли военного истеблишмента как опасного конкурента власти узкого круга лиц во главе с коммунистическим диктатором, но, при определенных обстоятельствах, влияло на расстановку внутриполитических сил в соответствующих государствах. Это нашло своё отражение в ряде событий, повлиявших на внутриполитическое положение в трёх коммунистических странах —

Албании (чистки в руководстве армии), Югославии (кризис федерации и переход сил Территориальной Обороны под республиканский контроль), Румынии (скрытое недовольство ряда представителей военной и партийной номенклатуры как общеполитическим курсом, так и оборонной политикой, конфронтировавшей с общим направлением развития ОВД). Изменения в законодательстве Албании, Румынии и Югославии, проведённые в начале 70-х гг. и ликвидировавшие любые юридические основания для создания ситуации, при которой было возможно образование в военных условиях параллельных существующим органов власти, с тем, чтобы не допустить заключения соглашений с противником, свидетельствовали о серьезных опасениях глав существовавших в трёх странах режимов, что события могут развиваться по «чехословацкому» сценарию августа 1968 г. Парадокс сложившегося положения заключался в том, что Румыния, в отличие от Албании и Югославии, являлась членом Варшавского пакта и наличие подобного положения в румынской конституции не оставляло сомнений относительно его «адресата». В свою очередь, Болгария, выступавшая за тесное сотрудничество с СССР и укрепление ОВД, оказывалась в определенной изоляции среди остальных коммунистических балканских стран, даже несмотря на то, что между ними существовали нередко враждебные отношения (в частности, между Албанией и Югославией), острота которых минимизировалась в случае существования угроз извне для одной из них. Стремление укрепить самостоятельные позиции на международной арене, что было характерно для Албании, Румынии и Югославии, сочеталось в политике Тираны с укреплением связей с Пекином – единственным и главным военно-политическим союзником. Румынская сторона продолжала всё более независимый курс внутри Варшавского пакта, хотя, как и югославская, стремилась не допускать обострения с СССР и получить определенные политические и экономические выгоды в интересах проводимой оборонной политики. Оборонная политика Софии сочетала фактор национальных интересов в том виде, как он понимался партийно-государственным руководством, с фактором коалиционного взаимодействия с СССР, что не предусматривало изменения военной доктрины в том смысле, как это было сделано в Албании, Румынии и Югославии. Подписание Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, проходившему 30 июля – 1 августа 1975 г. в Хельсинки, рассматривавшееся как начало детанта, повлияло на развитие оборонной политики балканских коммунистических стран. Во-первых, одно из этих государств – Албания – отказалось от участия в хельсинкском процессе, что дало впоследствии основания для различного рода предположений как относительно нежелания главы режима Э. Ходжи связывать себя какими-либо обязательствами по «гуманитарным вопросам» (опасения создать легальные возможности для борьбы с установленной диктатурой), так и существования у Тираны «скрытой повестки дня» по территориальным вопросам.

Третий этап развития оборонной политики коммунистических стран Балканского полуострова, рассматриваемый в монографии, охватывает период с 1975 г. до начала 80-х гг. XX в. Он вошёл в историю как время разрядки, хотя в действительности был отмечен усилением региональной конфронтации за пределами Европы. Для оборонной политики балканских коммунистических стран этот период стал значимым по совокупности причин регионального и международного характера. Во-первых, создались условия для активизации политики лавирования стран региона, включая и коммунистические государства (за исключением Албании и, в крайне своеобразном, непрямом виде, Болгарии), между двумя сверхдержавами и получения определенных политических и экономических дивидендов, в том числе в оборонный сфере, от подобного образа действий на международной арене. Во-вторых, произошли изменения роли и места СССР в коммунистическом мире, чему способствовало усиление КНР и возникновение феномена еврокоммунизма в европейских компартиях. Оборонная политика Албании, Румынии и Югославии испытывала на себе влияние происходивших изменений как в международной политике, включая экономические и политические кризисы в Восточной Европе, что нашло отражение в албано-китайском конфликте, нестабильных советско-румынских и противоречивых советско-югославских отношениях, так и во внутриполитических процессах (экономические кризисы). Для Болгарии, традиционно ориентированной на СССР, существовал удобный шанс подчеркнуть перед советской стороной свою лояльность как верного политического и военного союзника, выгодно отличающегося от других восточноевропейских партнеров Москвы. В-третьих, произошло усиление значимости «субъективного фактора» в виде смены руководства в Югославии после ухода её руководителя И. Броза Тито из политической жизни. Постоянное обсуждение в политических и военных кругах большинства стран, включая Балканские, предположений о возможных сценариях развития ситуации в СФРЮ «после Тито» повлияло на подготовку коммунистических стран региона (включая оборонную сферу) к этому событию. Окончание процесса разрядки в системе международных отношений к концу 70-х – началу 80-х гг. XX в. проявилось и в усилении алармизма при формулировании оборонной политики, прежде всего, в виде актуализации темы возможного внутрирегионального военно-политического конфликта. Это нашло своё отражение и в разработке конкретных военных планов, о чём свидетельствовали проводившиеся военные учения на национальном и блоковом уровнях. Противоречия между коммунистическими государствами Балканского полуострова, обусловленные историческим развитием региона, оказывались более значимыми с точки зрения формулирования как в целом их оборонной политики, так и конкретных национальных военных доктрин, чем принадлежность к «коммунистическому миру». Так называемый балканский «щит социализма» представлял собой достаточно противоречивое во всех отношениях явление международной жизни и межблокового противостояния.