На протяжении сорока пяти лет разделенный надвое Берлин являлся центром того, что Дэвид Клэй Лардж назвал «сюрреалистической игрой, известной под именем "Холодной войны". Но за это время, как и во многих других случаях, не раз и не два возникали ситуации, когда игра могла вылиться в совсем иные формы. Ниже Дэвид Лардж рассматривает ряд наиболее серьезных вариантов такого рода сценария. Что, если бы немцы и русские заключили в 1944 году второй «пакт о ненападении»? Могли ли мы попытаться опередить русских и самим захватить Берлин в апреле 1945 года? Был ли у такой попытки шанс на успех? Насколько реальной была угроза вторжения Советов в Западную Европу в конце 1940-х годов? Чем могла бы обернуться наша попытка силой воспрепятствовать блокаде Берлина в 1948 году? С другой стороны, к чему привело бы решение западных держав оставить город? В чем заключалась опасность превращения Германии в «нейтральную» страну с самостоятельной армией — вариант, предлагавшийся Сталиным в 1952 году? Что, если бы президент Эйзенхауэр не позволил Фрэнсису Гэри Пауэрсу отправиться в свой роковой полет на U-2? Или если бы он прибегнул к силе, чтобы помешать восточным немцам воздвигнуть «Берлинскую стену»? Итак, мог ли Берлин стать Сараево Третьей Мировой войны?

Дэвид Клэй Лардж, профессор истории университета штата Монтана, является автором таких книг, как «Меж двух огней: Европа в 1930-х годах», «Там, где блуждали призраки: Мюнхенская дорога к Третьему Рейху» и готовящаяся к печати работа «Берлин: Роль столицы в созидании современной Германии».

«Холодная война» длилась так долго, что в обоих лагерях разделенного мира многие люди привыкли воспринимать ситуацию как нечто «нормальное» и даже неизбежное. Они не верили ни в наступление перемен, ни в то, что исторические обстоятельства могли сложиться как-то по-иному. Однако на самом деле сорокалетнее противостояние, известное нам под названием «Холодной войны», отнюдь не было исторической неизбежным — во всяком случае, в той форме, в какой оно нам известно сейчас. Возможности для осуществления других вариантов развития событий появлялись неоднократно, особенно на ранних стадиях конфронтации.

Чаще, чем где бы то ни было, они возникали там, где завершилась война в Европе — в Германии, и прежде всего в Берлине. В этом месте недавние союзники, превратившиеся в соперников, сошлись лицом к лицу и танк к танку.

Но существовала вполне реальная возможность того, что сюрреалистическая игра, названная «Холодной войной», могла не начаться совсем, а Германия вполне могла избежать участи главного игрового поля и наиболее желанного приза в этом матче. А окажись она выведенной из игры, сама природа состязания, равно как и соотношение сил его участников, стали бы совсем иными.