ДОНСКИЕ КАЗАКИ НА ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОМ ТЕАТРЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
ДОНСКИЕ КАЗАКИ НА ВОСТОЧНО-ЕВРОПЕЙСКОМ ТЕАТРЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ
Весьма значительные военно-организационные изменения происходят в составе донской артиллерии. Ответом на оперативно-тактический вызов Великой войны о непременном усилении огневой поддержки кавалерийских подразделений стало комплектование новых донских артиллерийских дивизионов и донских казачьих батарей. Однако в довольно ограниченных условиях военного снабжения полностью укомплектовать совершенно новые воинские подразделения оказалось практически невозможно. Поэтому наше командование пошло более экономичным и более простым путем переформирования, когда из уже имеющихся частей за счет изменения штатного расписания создавались новые боевые единицы.
Такая структурная перестройка позволила сэкономить силы и средства, значительно сократить требующиеся сроки на сколачивание новых частей, поскольку не приходилось затрачивать много времени на необходимое обучение больших масс людей, и тем самым снимался главный вопрос — вопрос о боеспособности нового формирования, так как в боевых расчетах находились в основном проверенные в многочисленных сражениях воины, к тому же неоднократно отличившиеся в реальных столкновениях с противником на поле брани. Также отчасти усиливалась мобильность донских казачьих батарей ввиду сокращения их штатной численности, и одновременно росла огневая мощь донских артиллерийский дивизионов, в состав которых включалась третья по счету батарея.
Процесс переформирования донских артиллерийских подразделений происходил в конце 1916 — начале 1917 г. Постепенно производился переход донских батарей с 6-орудийного состава на 4-орудийный. В результате названных военно-организационных мероприятий удалось дополнительно развернуть несколько батарей. Так, 5 ноября 1916 г. из двух огневых взводов 2-й и 21-й Донских казачьих батарей сформирована 25-я батарея. Она вместе с 21-й образовала 12-й Донской казачий артиллерийский дивизион, а 11-й Донской казачий артиллерийский дивизион составили 22-я и 23-я Донские казачьи батареи. 24 декабря 1916 г. из двух огневых взводов (4 орудий) 4-й и 5-й Донских казачьих батарей была сформирована 26-я Донская казачья батарея, в дальнейшем присоединенная к 12-му Донскому артиллерийскому дивизиону. 6-я и 7-я Донские казачьи батареи передали орудия на укомплектование 27-й Донской казачьей батареи, предназначавшейся для 1-го Донского артиллерийского дивизиона. Из орудий 10-й и 11-й Донских казачьих батарей была создана 28-я Донская казачья батарея, вошедшая в состав 5-го Донского артиллерийского дивизиона. Наконец, 16-я и 20-я Донские казачьи батареи стали основой для комплектования 29-й Донской казачьей батареи, предназначавшейся для 8-го Донского артиллерийского дивизиона. Несколько позднее, в январе — феврале 1917 г., аналогичным образом сформировали 4-орудийные 30-ю, 31-ю и 32-ю Донские казачьи батареи.
Однако процесс переформирования донских казачьих частей вовсе не заканчивается. Он приобретает ранее не использовавшуюся направленность. На завершающем этапе войны заметно усиливается тенденция к укреплению донских казачьих частей, в том числе и в далеком тыловом районе Тихого Дона. С одной стороны, это является отражением изменений в мобилизационной политике русского командования, а с другой стороны, планирование наступательных операций неизбежно требовало подготовки ударных группировок конницы с соответствующими резервами для развития успеха в наступлении. В частности, именно поэтому в 1917 г. из 18 конных и 3 пеших запасных сотен на Дону было последовательно сформировано 5 запасных Донских казачьих полков, а Донскую запасную артиллерийскую батарею поэтапно развернули в Донской конно-артиллерийский дивизион 3-батарейного состава. На осуществление этих военно-организационных мероприятий из отпущенных 13 января 1917 г. правительством денег Казачий отдел Генерального штаба выделил Донскому войску 1 230 250 рублей{202}.
Воспользовавшись длительным относительным затишьем, воцарившимся на фронте зимой 1916–1917 гг., русское командование постепенно начинает вывод с фронта на Дон казачьих частей. 9 марта 1917 г. последовал приказ о формировании трех новых дивизий из донских полков, отведенных на отдых в Область Войска Донского. Началось планомерное комплектование 7-й, 8-й и 9-й Донских казачьих дивизий. Однако, несмотря на ускоренное сколачивание новых войсковых соединений, они не выдвигались к новому месту службы. Предназначавшиеся для переброски в 1917 г. на Кавказский фронт дивизии оставались на Дону до конца войны{203}. В мае 1917 г., проведя в непрерывных боях на Кавказском фронте два года, на Дон была отведена Донская казачья пешая бригада{204}.
Говоря об относительном затишье на фронтах, мы имеем в виду лишь отсутствие крупных сражений и сохранение более или менее стабильной фронтовой полосы в вооруженном противостоянии между армиями воюющих держав. В этот период стороны готовились к новой военной кампании 1917 г. Именно в рамках обозначенных приготовлений зимой 1916–1917 г. русское командование осуществило Митавскую наступательную операцию, имевшую крайне ограниченный характер и продолжавшуюся семь дней с 23 по 29 декабря 1916 г. (5–11 января 1917 г.). Наступление проводилось силами 12-й русской армии (командующий — генерал Д.Р. Радко-Дмитриев), почти вдвое превосходившей по численности противостоявшую ей 8-ю германскую армию. Операция была очень хорошо подготовлена, но необычайно бездарно осуществлена. Достигнутый тактический прорыв Бабитской группы (Бабитская оперативная группа русских войск. — Примеч. ред.) русскими войсками не удалось развить в оперативный, а первоначальный элемент внезапности оказался утерян. Весь результат, к сожалению, свелся к овладению нашими частями небольшим выступом германской позиции.
После неудачной Митавской военной операции русское командование продолжило подготовку военной кампании 1917 г., план которой был утвержден 24 января (6 февраля). Согласно этому плану, главный удар наносился Юго-западным фронтом на Львовском направлении с одновременными вспомогательными ударами на Сокаль и Мармарош-Сигет (в 130 км юго-восточнее Ужгорода, Австро-Венгрия). Румынскому фронту ставилась задача занять Добруджу (историческая область в Европе, северная часть ныне принадлежит Румынии, а южная — Болгарии). Северный и Западный фронты должны были произвести вспомогательные удары на своих участках по выбору каждого главнокомандующего. Летнее наступление русских войск началось артиллерийской подготовкой на Юго-западном фронте 16 (29) июня 1917 г.
Выясним, как же были представлены на этот момент на Восточно-Европейском театре боевых действий донские казачьи части. Изучение архивных материалов свидетельствует, что к середине 1917 г. численность донских частей и количество казаков на фронтах заметно сокращается. На Северном фронте имелось 10 шестисотенных полков, 6 отдельных и особых сотен, 3 Донских батареи (в том числе новая — 28-я). Во всех вместе взятых донских воинских подразделениях состояло около 13 тыс. казаков{205}. На Западном фронте численность уменьшилась до 3 донских казачьих полков, 12 отдельных сотен, 8 отдельных полусотен и 6 батарей, т.е. всего насчитывалось до 7 тыс. казаков. Юго-западный фронт располагал самой крупной группировкой донских казачьих частей. В его боевых порядках находились 21 полк, 20 отдельных и особых сотен, ряд отдельных полусотен и 9 батарей. В них числилось около 28 тыс. казаков. На Румынском фронте воевали 16 донских казачьих полков, 10 отдельных сотен, отдельные полусотни, 10 батарей, а всего в вышеназванных частях насчитывалось до 24 тыс. казаков{206}. Остальные 7 донских казачьих полков и 26 особых сотен к середине 1917 г. несли службу в гарнизонах и находились в прифронтовой полосе.
Летнее наступление войск Юго-западного фронта развивалось неравномерно. 18 июня (1 июля) 1917 г. в атаку были брошены пехотные подразделения 11-й и 7-й русских армий. Первые два дня боев принесли наступавшим некоторый тактический успех. На отдельных участках фронта русским войскам даже удалось захватить две-три линии неприятельских окопов. Но затем дальнейшее продвижение остановилось. Во многих частях стали обсуждать приказы командования и митинговать. Значительный успех выпал на долю 8-й русской армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова. Части этого войскового соединения прорвали оборону противника южнее и севернее города Станислава. Русские захватили в ходе наступления 48 орудий и свыше 7 тыс. пленных. Корпуса 8-й русской армии последовательно заняли Галич (примерно в 20 км севернее Ивано-Франковска), а затем — Калуш (примерно в 26 км северо-западнее Ивано-Франковска; оба города ныне относятся к одноименной, Ивано-Франковской области). Но достаточно боеспособных частей для продолжения наступления не оказалось. В этих условиях противник тоже не сидел сложа руки. 6(19) июля 1917 г. Злочевский отряд германских войск под командованием генерала Винклера нанес контрудар в районе Тернополя (ныне областной центр, Украина). Уже 12 (25) июля немцы заняли этот город. Возникла реальная угроза флангу и тылу 7-й и 8-й русских армий.
В результате русские войска совершили вынужденный отход. Только к 15 (28) июля отступление прекратилось, и русские армии закрепились на рубеже Броды (примерно в 80 км восточнее Львова, ныне в Львовской области), Збараж, Гржималов, Бонн, восточнее Кимполунга (ныне Кымпулунг-Молдовенеск, Румыния, примерно в 80 км юго-западнее г. Черновцы, Украина). Тем самым менее чем за полмесяца русские части оставили почти всю Галицию, с таким трудом завоеванную ранее.
Летнее наступление на Северном и Западном фронтах, к сожалению, не вышло за рамки боев местного значения. Наступательный порыв был исчерпан в течение нескольких летних дней с 6 (19) по 10 (23) июля 1917 г. На Румынском фронте наступление началось 7 (20) июля силами 4-й и 6-й русских, 1-й и 2-й румынских армий. Войска добились здесь значительных успехов, но их уверенное продвижение в направлении Фокшан (примерно в 190 км юго-западнее Кишинева, Румыния) и планируемое занятие Добруджи были прекращены по приказу министра-председателя Временного правительства А.Ф. Керенского 12 (25) июля, ввиду неблагоприятной обстановки на Юго-западном фронте. Однако и контрудар армии фельдмаршала Августа Макензена 24 июля (6 августа) не принес неприятелю весомых результатов. Ожесточенные бои закончились 30 июля (12 августа) незначительным продвижением противника. Итак, летнее наступление русских армий потерпело полную неудачу. К нему основательно готовились шесть месяцев и, как оказалось, совершенно безуспешно. Результат говорил сам за себя: отступление войск Юго-западного фронта, малозначительный успех на Румынском фронте, топтание на месте войск Северного и Западного фронтов.
Последней операцией русской армии в войне стала Рижская военная операция, продолжавшаяся с 19 августа (1 сентября) по 24 августа (6 сентября) 1917 г. В ходе развернувшегося сражения войска 12-й русской армии оборонялись против наступавшей 8-й германской армии. Но и здесь неудачи вновь сопровождали русских. В ночь на 21 августа (3 сентября) русские оставили Ригу и Усть-Двинск (крепость в устье Даугавы, или тогда Двины). И только отвлечение сил германским командованием на Западный (англо-французский) фронт и в Италию заставило немцев отказаться от вполне возможного похода на Петроград. Однако, несмотря на общий проигрыш сражения, германский план разгрома частей 12-й русской армии был сорван.
Первая мировая война по существу оказалась законченной для России. Она была уже не в состоянии вести крупномасштабные операции, хотя ее военная машина продолжала относительно исправно работать. Пока еще выполнялись многие приказы русского командования и планомерно перемещались войска. Так, к концу ноября 1917 г. была переброшена на Дон 5-я Донская казачья дивизия, полки которой разместились в станицах Митякинской, Каменской, Калитвинской и Усть-Белокалитвинской.
Одновременно продолжается начавшийся на завершающем этапе войны процесс укрупнения казачьих частей, как наиболее боеспособных подразделений русской армии. Естественно, в него оказались включены и донские казачьи части. Согласно приказу Ставки от 13 ноября 1917 г., все отдельные и особые сотни по всем фронтам военного противоборства начали целенаправленно сводиться в самостоятельные казачьи отряды. На Северном фронте удалось сформировать 1-й Донской казачий отряд из 9 донских сотен. На Западном фронте 7 донских сотен объединили во 2-й Донской казачий отряд. На Юго-западном фронте 12 донских сотен образовали сразу два новых донских подразделения — 3-й и 4-й Донские казачьи отряды. Кроме того, здесь же, в этом войсковом соединении, в 1-й Сводно-Казачий отряд вошли еще три донские сотни. На Румынском фронте 13 донских сотен составили также два новых донских воинских подразделения — 6-й и 7-й Донские казачьи отряды. На Кавказском фронте в Сводно-Казачий Кубанский отряд, основу которого обеспечивали 4 кубанские сотни, вошли две донские сотни. Помимо этого, согласно вышеназванному приказу, из 1-го Донского казачьего Генералиссимуса Князя Италийского Графа Суворова-Рымникского полка, 4-го Донского казачьего Графа Платова полка, 4-го Донского казачьего Войскового Атамана Ефремова полка и 43-го Донского казачьего полка надлежало сформировать совершенно новую 10-ю Донскую казачью дивизию, с последующим ее включением в состав III Казачьего корпуса{207}.
Таким образом, несмотря на многочисленные проблемы, русская армия была довольно сильным противником, способным оказывать серьезное сопротивление агрессивным поползновениям неприятеля. В то же время осенью 1917 г. Россия еще оставалась верным и достаточно могущественным союзником Антанты. Даже к декабрю 1917 г. русский фронт все еще привлекал к себе 74 германских дивизии, составлявшие 31% всех немецких сил{208}. Естественно, выход России из войны повлек бы немедленную переброску этих дивизий против союзников.
В такой сложной геополитической обстановке весьма нелегкой оказалась дорога к миру, которого ждала страна. Ждал своих сыновей и Тихий Дон. Однако в декабре 1917 г. на театре военных действий все еще оставались следующие донские казачьи части: на Северном фронте — 13 полков, 2 батареи, 10 отдельных и особых сотен; на Западном фронте — 1 полк, 4 батареи и 4 сотни; на Юго-западном фронте — 15 полков, 7 батарей и 15 сотен; на Румынском фронте — 11 полков, 2 батареи и 15 отдельных и особых сотен{209}. Некоторые донские части продолжали честно исполнять свой воинский долг на фронтах войны даже в феврале 1918 г. Так, на Юго-западном фронте несли службу 46-й и 51-й Донские казачьи полки, 21-я и 25-я Донские казачьи батареи, 36-я отдельная и 2-я, 15-я, 19-я, 23-я, 24-я, 34-я, 35-я и 37-я особые Донские казачьи сотни{210}.
Политическая победа большевиков в октябре 1917 г. ускорила политический выход России из войны. Они быстро стали устанавливать жесткий контроль над русской армией, точнее, над многомиллионной массой людей, жаждавших мира. Назначенный Верховный главнокомандующий Н.В. Крыленко 13 (26) ноября 1917 г. из Двинска спешно направил своих парламентеров к немецкому командованию с ответственным поручением: узнать, согласно ли оно начать сепаратные переговоры о перемирии. 2 (15) декабря 1917 г. был заключен договор о перемирии между Советской Россией и Четверным союзом. Война для нашей страны окончилась, но одновременно разгоралась политическая борьба вокруг мирного договора.
Таким образом, мы подводим черту в нашем исследовании именно заключением перемирия как актом, завершающим использование донских казачьих частей в военных операциях Первой мировой войны 1914–1917 гг.
Рассматривая же общие итоги завершающего периода Великой войны для донского казачества, хронологически обозначаемого нами 1916–1917 гг., необходимо отметить, что в нем рельефно выявились две разнонаправленные тенденции. Первая из них состоит в достижении кульминационного положения в боевом развертывании донских казачьих частей на Северном, Западном и Юго-западном фронтах вооруженного противостояния русской армии войскам союзников по противоборствующей коалиции — Германии и Австро-Венгрии. Вторая, соответственно, заключается в постепенном уходе, начиная с зимы 1916–1917 г., непосредственно с линии фронта значительной части донских воинских подразделений. В этом отношении достаточно назвать активное формирование 7-й, 8-й, 9-й и 10-й Донских казачьих дивизий.
Безусловно, без казачьей конницы сложно себе представить знаменитый Луцкий прорыв. В конном и особенно пешем строю донские казаки, несомненно, в полную меру своих сил выполнили оперативно-тактические задачи, возложенные на них в данный хронологический промежуток русским командованием. Доказанная подразделениями войсковой группировки Юго-западного фронта возможность широкого прорыва позиционного фронта вновь вернула русскую военную мысль к постепенному переосмыслению роли конницы в современной войне. Вовсе не случайно вначале появляются армейские конные корпуса, а затем осуществляется запоздалое реформирование казачьей конницы. Правда, здесь никак не обошлось и без нелепейших ошибок. Мы имеем в виду историю о спешивании пятых и шестых сотен казачьих полков. Завершающий период Первой мировой войны однозначно подтвердил тезис о том, что даже самое совершенное вооружение абсолютно не решает судьбу сражений. Очень многое, если не все, зависит от уровня самоорганизации воинских подразделений. В этом плане весьма интересен факт реформирования казачьей конницы, когда из одного и того же «человеческого материала» и приданного ему военного снаряжения шаг за шагом возникают новые войсковые соединения — дивизии, отряды, батареи. Тем самым при довольно ограниченных военных ресурсах русское командование несколько поздновато находит (находит же!) новую возможность для повышения боеспособности армии. Усиление боевого потенциала происходит за счет возрождения русской конницы, и в том числе казачьей, как самостоятельного вида вооруженных сил.
Русское командование обращает особое внимание именно на казачью конницу. Чувствуя этот нарастающий интерес, казачьи военачальники высказываются о значительном наращивании ударных группировок казачьей конницы. В частности, известный генерал П.Н. Краснов (в то время начальник 1-й Кубанской казачьей дивизии) со всей убежденностью ставил вопрос о скорейшем создании Особой Казачьей армии. В этой естественной гиперболизации присутствовал вполне определенный оперативно-тактический смысл. Укрупнение казачьих воинских подразделений в 1917 г. развивалось полным ходом.
Реформирование казачьей конницы и серьезное повышение внимания к ней со стороны русского командования в значительной мере обусловливаются высокой степенью надежности, в частности, донских казачьих частей, их непременной верностью принятой присяге и удивительной способностью выполнять приказы командиров и начальников даже в сложнейшей обстановке общего развала русской армии. У выдвигаемого нами постулата надежности донских воинских подразделений есть две стороны. Во-первых, донские казаки отлично несли службу при штабах всех русских армий. Казачьи сотни стояли в годы войны в воинских гарнизонах многих городов России, и практически во всех из них они имели военно-стратегическое значение. Вспомним также, что именно донским казакам традиционно поручалось самое ответственное задание — охрана Ставки ВГК. И этот достаточно существенный перечень, где неизменно пригодилась надежность донских казачьих частей, можно продолжать.
Во-вторых, как ни прискорбно осознавать, донцы, помимо всего прочего, традиционно бросались политическим режимом на подавление внутренней смуты. Общеизвестен исторический факт, когда первоочередные 1-й Донской казачий Генералиссимуса Князя Италийского Графа Суворова-Рымникского полк и 4-й Донской казачий Графа Платова полк «наводили» порядок во время июльских событий 1917 г. в Петрограде. Кстати, в сентябре 1916 г. именно 4-й полк получил высокую оценку на личном военном смотре Походного Атамана при Его Императорском Величестве Великого Князя Бориса Владимировича{211}. Далее, в составе III конного корпуса генерал-лейтенанта Александра Михайловича Крымова, двигавшегося на столицу страны в период выступления генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, была и 1-я Донская казачья дивизия. Подобные примеры также можно продолжить.
Последний сюжет подталкивает нас к мысли об особой роли офицерского корпуса в политической жизни страны в годы ее неустойчивого развития. В этой связи мы можем констатировать, что завершающий период Первой мировой войны постепенно выводит на авансцену истории целую группу, вне всякого сомнения, талантливых казачьих военачальников из числа донских казаков, которые позже играли ведущие роли в Гражданской войне. Достаточно назвать имена Алексея Максимовича Каледина (казак из хутора Каледин Усть-Хоперской станицы), Петра Николаевича Краснова (казак из станицы Каргинской), Константина Константиновича Мамонтова (приписной и почетный казак станиц Усть-Хоперской и Нижне-Чирской).
В более широком смысле можно говорить о казачьем офицерстве, буквально ворвавшемся в политику. Как бы к ним ни относились в целом и к каждому из них, равно как бы их ни оценивали современники и потомки, это, безусловно, были именно Личности с большой буквы. Их сложные судьбы вполне заслуживают специальных монографических исследований, и уже появляются книги, авторы которых постепенно отходят от традиционной предвзятости советской историографии в научном анализе личностного фактора в конкретно-исторических событиях тех давно ушедших лет.
В исторической литературе один из сюжетов кампании 1916 г. — о Луцком (Брусиловском) прорыве — считается наиболее изученным. Поэтому не случайно возникают дискуссии историков вокруг тех или иных нюансов осуществления русской армией данной операции. В частности, давно ведется дискуссия о том, кто же предложил план наступления. Не пытаясь анализировать возникший спор, детально описанный в монографии Г.В. Марченко{212}, мы основываемся на анализе документов из фонда 344 Ростовского облгосархива, где подтверждается причастность A.M. Каледина к разработке плана операции, знание им таких деталей, которые могут быть известны только хорошо осведомленному человеку. К каким бы результатам ни привела дискуссия историков, достоверным остается факт, свидетельствующий о том, что основной успех Луцкого прорыва приходится на 8-ю армию под командованием А.М. Каледина.
В ее составе находились 5 донских казачьих полков, 7 особых донских казачьих сотен и 10-й Донской артиллерийский дивизион. Общеизвестен итог Луцкого прорыва. Историки детально перечисляют военные трофеи русской армии, но для казачьих частей успешная операция русских войск имела и негативное последствие. То, что кавалерийские части застряли в лесах под Ковелем и не сумели развернуть планируемые наступления, в очередной раз поставило вопрос о целесообразности наличия в составе русской армии большого числа кавалерийских соединений. Проведенный сравнительно-исторический анализ убедительно доказывает, что дело не в способности кавалерии, в том числе и казачьей, прорвать фронт противника, а в несогласованности действий пехотных и кавалерийских соединений в ходе наступления. Более того, наличие в составе войск Юго-западного фронта самой крупной группировки донских казачьих соединений (17 донских казачьих полков и 19 отдельных и особых донских казачьих сотен) обеспечивало успех осуществленных военных операций. В них донцы использовали традиционные военные приемы, в частности рейды по глубоким тылам противника. Так, в мае 1916 г. 1-я Донская казачья дивизия в районе Ошехлоб осуществила подобный рейд.
Однако поставленное под сомнение использование казачьих частей по прямому военно-оперативному назначению привело к тому, что в 1916 г. меняется даже привилегированное положение казачьей гвардии. Казачьи гвардейские полки также сражаются в пешем строю. В июле — октябре 1916 г. непривычный образ ведения боевых действий освоила Гвардейская казачья бригада под командованием генерал-майора И. Орлова, в нее входили гвардейские казачьи полки (Лейб-Гвардии Казачий Его Величества полк, Лейб-Гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полк).
Военная кампания 1916 г. заканчивается в условиях переформирования донских казачьих частей. Этому способствовала обстановка на фронтах, когда значительные контингенты кавалерии находились в резерве, а успешное развитие обстановки на Кавказе в пользу России поставило перед русским командованием задачу создания ударной кавалерийской группировки. В тыл отводится целый ряд донских казачьих полков, и из них формируются 7-я, 8-я, 9-я, а затем и 10-я Донские казачьи дивизии.
Процесс переформирования донских казачьих частей выявил две основные тенденции. Во-первых, происходит укрупнение донских казачьих формирований. Из мелких подразделений формируются сводные казачьи отряды практически на всех русских фронтах. К осени 1917 г. русская армия имеет в своем составе уже чисто казачьи конные корпуса. Один из них, III Казачий корпус под командованием генерала П.Н. Краснова, участвовал в известном походе А.Ф. Керенского на Петроград в ноябре 1917 г. Во-вторых, процесс переформирования казачьих частей был четко направлен на усиление такой традиционной черты казачьих воинских формирований, как мобильность. При этом учитывались реалии войны. Казачьи части получают огневую поддержку за счет дробления существовавших казачьих батарей и формирования новых артиллерийских дивизионов из батарей меньшего орудийного состава. В-третьих, война поставила перед казачьими формированиями проблему сочетания подразделений различных родов войск в самих казачьих соединениях. Одним из способов разрешения этой проблемы стало создание Донской пешей бригады, переформирование которой приходится на конец 1916 — начало 1917 г.
Изученные архивные материалы позволили зафиксировать момент наибольшего боевого развертывания донских казачьих частей, который приходится на декабрь 1916 г. После этого и начинается массовое переформирование донских подразделений с учетом новой военно-стратегической обстановки при подготовке к военной кампании 1917–1918 гг., которое так и не было завершено.
Вводимый в научный оборот архивный материал впервые позволяет зафиксировать численность казачьих полков к середине 1917 г. Установлено, что на Восточно-Европейском театре боевых действий к середине 1917 г. находилось 72 тыс. казаков. Кроме того, 7 донских казачьих полков и 26 особых донских казачьих сотен находились в прифронтовой полосе, а к моменту заключения перемирия всего на фронтах дислоцировалось 40 донских казачьих полков, 15 донских казачьих батарей, 44 отдельных и особых донских казачьих сотни. Более того, даже в феврале 1918 г. донские воинские подразделения не покинули боевые позиции. Так, на Юго-западном фронте несли службу 46-й и 51-й Донские казачьи полки, 24-я и 25-я Донские казачьи батареи, 36-я отдельная и 2-я, 15-я, 19-я, 23-я, 24-я, 34-я, 35-я и 57-я особые Донские казачьи сотни.
Изучение архивных материалов, непосредственно связанных с историческими картинами боевых действий казаков, позволяет сделать вывод о сохранении самобытного военного искусства донского казачества. История запечатлела многочисленные факты «самоотречения» донских казаков ради «достижения кавалерийской мечты: прорваться и уйти в глубокий набег». В этих неоднократных прорывах реализовывалось в полной мере особое молодечество донцов. В сочетании с высоким чувством долга они непреложно составляют одну из характеристик казачьего менталитета. Дополняя его параметры, можно также утверждать, что у донского казака неизменно присутствуют и прирожденные качества самоорганизации на поле боя. А уж в преследовании отступающего противника донцам равных и вовсе трудно подыскать.
В целом же на уровне различных донских воинских подразделений — полка, бригады, дивизии — мы приводили примеры подлинного военного мастерства, традиционной казачьей выучки, безмерной донской отваги в ведении боя с любым противником — отступающим и наступающим, обороняющимся и контратакующим, сильным (превосходящим) и слабым (малочисленным). Это позволяет нам утверждать, что казачье воинское искусство в осуществлении кавалерийского маневра в разных его ипостасях проявлялось во всем своем изяществе. Донской казак и в одиночку, и в малочисленной сотне, и в полковой лаве всегда чувствует себя самостоятельным воином, всечасно способным на многие подвиги. Кроме того, мы фиксируем на конкретно-историческом материале еще одно чисто казачье качество донцов: если уж громить своего врага, то до основания. Они по-прежнему, как и в предыдущие годы войны, берут много пленных, отправляя их в русский тыл. По большому счету, можно говорить о сохранении дуванной традиции (дуван — добыча, взятая у противника, военные трофеи. — Примеч. ред.), в том числе по захвату многочисленного вооружения и военного имущества.
Подтверждением этому служат многочисленные награждения донцов георгиевскими наградами (орденом Св. Георгия, Георгиевским оружием, Георгиевскими крестами и медалями). В ходе Первой мировой войны 193 донских офицера и более 37 000 нижних чинов донского казачьего войска были пожалованы этими высшими знаками воинской доблести и славы.
В рядах донских казаков вообще оказался первый Георгиевский кавалер среди низших чинов русской армии. Первым Георгиевским кавалером среди офицеров русской армии порадовал Дон и казачий офицерский корпус. Все это достаточно наглядно отражает высокую мобильность и профессиональную воинскую подготовку донского казачества, наиболее рельефно выявившуюся в годы войны.
В ходе военных действий на всех фронтах войны донские казачьи части обнаружили наибольшую степень надежности и мобильности, а сами казаки — высокий боевой дух и отменную воинскую выучку.
В годы Великой войны донские казачьи части понесли незначительные потери: убито в боях — 182 офицера и 3444 казака, ранено и контужено — 777 офицеров и 11 898 казаков, без вести пропало — 54 офицера и 2453 казака, попало в плен — 32 офицера и 132 казака{213}. Такого низкого процента боевых потерь не знал ни один род войск русской армии!
Однако, вопреки расхожему мнению, что незначительные потери донских казаков были следствием их слабого участия в боевых действиях, это объясняется другими обстоятельствами.
Во-первых, тем, что для России «война очень скоро стала позиционной, и конница в боях участвовала не так часто, как пехота и артиллерия». Во-вторых, «…сказалась хорошая профессиональная подготовка казаков и их офицеров, которые и врага били, и своих голов напрасно не подставляли»{214}.
Донские казачьи части широко использовались на всех этапах войны, поэтому донские казаки, на наш взгляд, несли незначительные потери в первую очередь благодаря прекрасной боевой подготовке.
В то же время трофеями донцов за годы войны стали: 74 орудия, 169 зарядных ящиков, 77 пулеметов, 23 250 винтовок, 3400 лошадей, 48 автомобилей, 116 повозок с военным имуществом и 95 вьюков с боевым снаряжением, 21 вражеский аэроплан. Казаки взяли в плен 460 офицеров и 29 650 неприятельских солдат, а в одном из сражений им удалось захватить даже вражеское боевое знамя{215}.
Справедливости ради следует отметить тот факт, что в ходе войны и донцами также было потеряно одно боевое знамя — знамя 42-го Донского казачьего полка (командир полка войсковой старшина Краснушкин). Однако это был третьеочередной полк, а почти все полки 3-й очереди, прикомандированные к армейским корпусам и дивизиям русской армии, использовались на фронте, как правило, посотенно. Их постоянно «раздергивали» для ведения разведки, охранения и прочих нужд корпусных и дивизионных штабов. Бывали нередкими случаи, когда командиры полков оставались без казаков, с одним боевым знаменем части.
Определенную эволюцию претерпели в годы войны военно-стратегические взгляды на место казачества в военной организации русской армии. Можно выделить четыре последовательно сменяющих друг друга тенденции в оценке боевого потенциала казачества, ибо элементы иного функционального предназначения всегда имелись в практике осуществления боевых операций.
Во-первых, донские воинские формирования в начальный период войны неизменно составляли войска прикрытия. Они надежно прикрывали боевое развертывание русских армий, а также войсковые соединения при осуществлении ими наступательных и оборонительных военных операций. При этом вопрос, какими средствами и с помощью каких кавалерийских и иных маневров, при такой глобальной характеристике неизбежно отходит на задний план.
Во-вторых, донские казачьи полки в ходе позиционного периода войны превращаются в некий субстрат для русских армейских корпусов, который современники окрестили как «ездящую пехоту». Казачьи подразделения оказались удобным средством для решения текущих тактических задач.
В-третьих, Луцкий прорыв возвращает казачеству значение самодеятельного вида вооруженных сил. В-четвертых, последний год войны ставит на повестку дня вопрос о стратегическом предназначении казачьих формирований. Однако вопрос этот был только поставлен и в полной мере реализован не был, хотя по существу Конная армия была создана еще в сентябре 1915 г., когда под начальством генерала Орановского удалось кратковременно объединить 1-й конный корпус, Сводный конный корпус генерала Туманова, конный отряд Казнакова, 3-ю Донскую казачью дивизию и отряд генерала Потапова. Общая численность этой армии достигала 20 с лишним тысяч человек, а ее огневую поддержку обеспечивали 67 орудий и 56 пулеметов{216}.
Война как началась для донского казачества успешно выдержанной проверкой на мобилизационную готовность, так и завершилась, по существу, новой мобилизацией его боевого потенциала, который, к сожалению, был позже перенесен на поля Гражданской войны. Угасающий военный конфликт практически без временного разрыва очень легко перерос в конфликт социальный. Война как явление национальной истории в его региональном самовыражении нуждается в дальнейшем обстоятельном исследовании. В этой книге мы только попытались приблизиться к полному развертыванию и глобальной реконструкции целостной исторической картины участия донского казачества в основных событиях в контексте такой темы, как Дон в годы Первой мировой войны.
Но что бы мы ни говорили, главным остается окончание самой войны. В декабре 1917 г. Россия прекращает вести боевые действия. Этот выход из войны был прежде всего политическим актом, хотя политическая стихия стала захлестывать страну, и Дон в том числе, намного раньше. Об этом нужно вести отдельный разговор. Мы же обратимся к относительно забытой странице войны — Кавказскому театру боевых действий. Несмотря на то что участие донского казачества в событиях на Кавказе менее значительно, нежели на западных (русских) фронтах, оно вполне заслуживает, с нашей точки зрения, отдельного рассмотрения.
