Немецкая история и культура в изданиях РОД
Немецкая история и культура в изданиях РОД
Во власовских газетах «Заря» и «Доброволец» появлялось немало материалов о деятелях немецкой истории, науки и культуры, которые рисовались исключительно в позитивных тонах, как приверженцы немецкой национальной идеи и друзья России. Как правило, статьи на эту, равно как и другие общеполитические и общекультурные темы, появляясь первоначально в «Заре», потом перепечатывались «Добровольцем».
В статье о Пауле фон Гинденбурге, опубликованной в «Добровольце» 4 апреля 1943 года, Н. Герасимов расценивал победу фельдмаршала под Танненбергом едва ли не как благо для России и фактически солидаризовался с пораженческой позицией большевиков — нынешних врагов власовцев: «Тогда, в 1914 году, в Танненбергских лесах, русские и немцы встретились с оружием в руках, но и тогда, как и теперь, интересы России и Германии не были противоречивыми. В то время, как и теперь, Россия выступила на стороне Англии. Обманутая, она истекала кровью во имя чужих интересов. Тот яркий факт, что русский царизм вовлек народ в противную его интересам войну, лишний раз подчеркивает его антинародность. И то обстоятельство, что Гинденбург, как честный солдат, был вынужден с оружием в руках остановить кровавую авантюру царизма, должно нами рассматриваться как необходимость».
Одной из главных заслуг Гинденбурга в статье называлось то, что он назначил рейхсканцлером Гитлера: «Он дождался торжества. Народившееся новое национал-социалистическое движение, созданное Адольфом Гитлером, вывело Германию из состояния угнетения на широкую дорогу национальной чести. Престарелый президент навеки успокоился 2 августа 1934 года, успев передать руль правления новому вождю, беззаветно преданному интересам Германии. Он мог умереть спокойно, видя, как его великий преемник твердой рукой ведет дорогую ему Отчизну по предначертанному ей славному пути».
В статье Г. Муромцева «Железный канцлер Отто Бисмарк» («Доброволец», 11 апреля 1943 года) подчеркивались стремление Бисмарка к дружбе с Россией и его роль как предшественника Гитлера в создании Германской империи, призванной господствовать в Европе: «Отго Бисмарк — один из достойнейших вождей немецкого народа на его трудном пути организации справедливого сожительства народов на Европейском континенте. Бисмарк сделал первый шаг в этом направлении, создав в лице Германии первостепенную континентальную державу. Завершением исторического пути германского народа является великая борьба Адольфа Гитлера».
Статья о знаменитом прусском военном теоретике Карле Клаузевице появилась на страницах «Добровольца» 6 июня 1943 года, Г. Муромцев вспоминал, что Клаузевиц «вместе с русскими солдатами и офицерами мужественно сражался на полях Бородина». Фигура Клаузевица неожиданным образом оказалась связана с задачами РОД: «Мы чествуем имя Клаузевица, ибо видим в великом немецком стратеге ученого и учителя, который разъяснил смысл и законы войны, такого пламенного патриота своей родины, каким мы хотим видеть всех русских людей, и искреннего друга России, помогавшего ей в тяжелые минуты не только словом, но также делом и оружием, ставя на карту собственную жизнь».
И в казачьих изданиях особо акцентировались факты, так или иначе связывающие казачество с Германией. В частности, упоминался «донской казак, немчин родом, Иоган (Иван) Ардов», сделавший во время осады казаками Азова в начале XVII в. подкоп под стену крепости{504}. Рассказывалось и об эскадроне немецких казаков, созданном по приказу прусского короля в 1813 году. Эскадрон гвардейской кавалерии комплектовался из немцев, но обмундирование у них было такое же, как у донских казаков. Впоследствии гвардейский казачий эскадрон был преобразован в 4-й эскадрон гвардейских кирасир{505}.
В статье о Иоганне Готлибе Фихте, опубликованной «Зарей» 23 мая 1943 года, Н. Донской указывал, что «общественно-политические, и особенно философские, идеи Фихте оказали сильное влияние на наиболее прогрессивную часть русской интеллигенции 40–60-х годов. Так называемые «западники» во многом исходили из Фихте. Особенно много в деле распространения фихтеанства в России сделал Виссарион Белинский, создавший на его собственной основе более отвечающую русским условиям оригинальную философию».
Революционные демократы Белинский, Герцен и Чернышевский пользовались большим вниманием власовцев. О них появились статьи в «Заре» и «Добровольце», где все трое характеризовались с положительной стороны, причем по возможности подчеркивалась и их связь с Германией. Также и в статье о Фридрихе Шиллере цитировались слова Белинского: «Да здравствует великий Шиллер! Да здравствует солнце, да скроется тьма!» Подчеркивалось сходство немецких романтиков и русских революционных демократов, близких идеям утопического социализма, в стремлении обновить старое общество и просветить народ. Говорилось об их стремлении «сделать Россию культурной европейской страной». Также и в статье о Михаиле Ломоносове акцентировалось внимание на том, как много дало ему пребывание в Германии, но ни слова не говорилось о его резких столкновениях с немецкой профессурой в Петербургской Академии наук.
Мотивы, родственные с идеологией Гитлера, подчеркивались и в творчестве немецких деятелей культуры, далеких от национал-социализма во всех отношениях. Например, в статье А. Чайкина к 110-летию со дня рождения композитора Иоганеса Брамса, напечатанной в «Заре» 5 мая 1943 года, утверждалось, что «горячий патриот и сторонник идеи «Великой Германии» И. Брамс всеми силами стремился наиболее полно и отчетливо выразить в музыке национальное лицо немецкого народа».
В статье немецкого журналиста и филолога Карла фон Кюгельгена «Русские друзья юности Шиллера», напечатанной «Зарей» 12 мая 1943 года, утверждалось: «Не подлежит никакому сомнению, что Шиллер, стоящий по сей день в близкой духовной связи с русским народом, которому он также обязан темой своей последней незавершенной драмы «Лже-Дмитрий», был… не только поэтом, одарившим русский народ, но и принявшим от русского народа дар культуры». Тем самым фактически признавалось равноправие немецкой и русской культур, что шло вразрез с теорией о «сверхчеловеках» и «недочеловеках».
В статье об Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане («Заря», 4 апреля 1943 года) говорилось о его влиянии на творчество Полевого, К.К. Аксакова, А.К. Толстого и Гоголя, а в статье о Василии Жуковском («Заря», 25 апреля 1943 года) — о роли поэта в знакомстве русской публики с творчеством немецких романтиков. При этом, явно в угоду национал-социалистам, подчеркивалось, что «немецкие романтики в своих гениальных творениях высказали проснувшееся национальное самосознание германского народа, выразили силу и мощь своей нации». Жуковский же автором статьи В. Киселевым характеризовался как первый русский поэт, который «прорубил окно в Германию» и «зажег факел своего творчества от священного огня национальной немецкой романтики и осветил им путь всего дальнейшего развития русской культуры». Получалось, что все дальнейшее развитие русской культуры после Жуковского шло под сенью немецких романтиков. Здесь присутствует сознательное преувеличение, но направлено оно было, как кажется, не только на возвеличивание роли Германии, но и на то, чтобы сделать русскую культуру в таком виде приемлемым для идеологов национал-социализма и получить возможность пропагандировать ее среди русских пленных и перемещенных лиц, а также среди жителей оккупированных территорий.
Участники германского движения Сопротивления, в свою очередь, положительно относились к феноменам русской культуры, отделяя их от большевистского режима, столь напоминавшего национал-социалистический. Побывавший на Восточном фронте участник мюнхенской организации «Белая роза» Вилли Граф не только восхищался русскими пейзажами и ужасался тяжелыми условиями, в которых приходится жить русским крестьянам. Он, ранее находившийся под влиянием пропаганды, представлявшей русских «недочеловеками», в письмах домой с удивлением отмечал, что среди местных жителей встречается немало «очень интеллигентных лиц» и что «самые простые люди — крестьяне, рыбаки и ремесленники знают Достоевского, судят о нем не поверхностно, а сознательно… В Германии нет ничего подобного: там можно достаточно редко встретить людей, действительно знающих Гете, тогда как в России большие писатели и поэты не только популярны — их понимают»{506}.