Военные преступления

Военные преступления

Угрозы были не пустыми. Советским военным прокурорам в Афганистане приходилось иметь дело с целым букетом преступлений: убийствами, мародерством, изнасилованиями, употреблением наркотиков, дезертирством, нанесением себе увечий, кражами и насилием в отношении местного населения. Виновным выносили суровые приговоры, включая тюремное заключение, отправку в дисциплинарные батальоны в СССР, а в ряде случаев расстрел. Был момент, когда в печально известной тюрьме Пули-Чархи под Кабулом содержалось две сотни советских солдат, обвиняемых в разного рода преступлениях против афганского населения, в том числе убийствах. К концу войны больше двух с половиной тысяч советских солдат отбывали заключение, более двухсот — за умышленное убийство^{376}.

Пока архив военной прокуратуры не будет опубликован, какие-либо надежные оценки давать невозможно. А доступная статистика довольно неоднородна. Генерал, выступавший перед командирами 40-й армии в 1988 году, заявил, что в 1987 году число преступлений сократилось с 745 до 543. Он назвал несколько частей, где ситуация была совсем тяжелой: разведотряды, известные нетрепетным отношением к дисциплине, ВВС, 108-я и 201-я мотострелковые дивизии, 66-я и 70-я отдельные мотострелковые бригады, 860-й отдельный мотострелковый полк. По другим данным, в отношении советских солдат в Афганистане было возбуждено 6412 уголовных дел, в том числе 714 по обвинению в убийстве, 2840 — в продаже оружия афганцам и 534 дела, связанных с торговлей наркотиками^{377}.

Невзирая на санкции, солдаты совершили множество жестокостей как поодиночке, так и коллективно. Виновники оправдывали себя: «Они поступили так с нами, поэтому у нас есть право поступить так с ними». Советские командиры считали нужным доносить до подчиненных истории о том, как моджахеды казнят и пытают пленных.

Рассказы эти имели под собой основание: в конце концов, такова была давняя афганская традиция, свидетелем которой был еще Киплинг. Второстепенный лидер моджахедов хвастался, что ввел в практику сдирание кожи с русских, попавших в засаду, после чего их, еще живых, окружали минами, чтобы поймать в ловушку и спасателей^{378}. Варенников описывал катастрофу, которой обернулась в апреле 1985 года операция одной роты 22-й бригады спецназа. Дело было в восточных горах провинции Кунар, где двадцать лет спустя вели ожесточенные бои американцы. Рота не ожидала сопротивления. На них напали из засады, и тридцать один человек погиб. При попытке забрать тела павших советские силы потеряли еще троих. Оказалось, что семь солдат покончили с собой, лишь бы не сдаваться. Остальных изувечили или сожгли заживо. Варенников встречался с одним из выживших, сержантом — тот сошел с ума^{379}.

Иногда солдаты совершали преступления хладнокровно, иногда — в пылу битвы или сразу после боя. «Жажда крови, — писал один из них, — это страшное желание. Оно настолько сильно, никаких сил сопротивляться. Я сам был свидетелем, как батальон открыл шквальный огонь по группе, спускавшейся с холма к колонне. И это были НАШИ солдаты! Отделение разведки, отходившее с прикрытия! Расстояние было метров двести, и то, что это свои, все понимали процентов на девяносто. И тем не менее — жажда смерти, желание убить во что бы то ни стало. Десятки раз я видел собственными глазами, как “молодые”, “приложив” своего первого “чувака”, орали и визжали от радости, тыкали пальцами в сторону убитого противника, хлопали друг друга по плечам, поздравляли; и всаживали в распростертое тело по магазину, “чтобы наверняка”… Не каждому дано перешагнуть через это чувство, через этот инстинкт, задавить в душе этого монстра».

Иван Косоговский из Одессы, служивший в 860-м отдельном мотострелковом полку, был веселым парнем, и его все любили. Его роту отправили вертолетами проверить информацию разведки о кишлаке, находившемся в 25 километрах от полковой базы. По дороге пулеметчики развлекались тем, что расстреливали стада коров и овец. Оправданием им служило то, что они якобы лишают моджахедов их запасов продовольствия. Расстреляв кишлак, солдаты приземлились и стали прочесывать его. В одном из домов Косоговский заметил маленькую дверь и услышал дыхание за ней. Над дверью был небольшой проем. Он выдернул чеку, протолкнул гранату в дыру и сопроводил взрыв очередью из автомата. Выбив дверь, он увидел результаты своего труда. Пожилая женщина была мертва, молодая — еще дышала, а рядом лежали семеро детей в возрасте от года до пяти, некоторые еще двигались. Косоговский выпустил магазин в шевелящуюся массу и бросил еще одну гранату. «Не знаю, — говорил он потом. — Понимаешь, не в себе был. Может, не хотел, чтобы мучились — все равно кранты! Да и особисты… Ты же знаешь». И действительно, он мог оказаться в дисциплинарном батальоне, если бы офицеры не замяли эту историю^{380}.

Четырнадцатого февраля 1981 года разведотряд — одиннадцать солдат 66-й отдельной мотострелковой бригады под командованием старшего лейтенанта — вломился в дом в кишлаке под Джелалабадом. Там солдаты обнаружили двух стариков, трех молодых женщин и пять-шесть детей. Женщин они изнасиловали и застрелили, а потом расстреляли всех остальных, кроме маленького мальчика, который спрятался и поэтому выжил. Генерал Майоров, главный военный советник в Кабуле с июня 1980 года по ноябрь 1981 года, тут же приказал провести расследование. Виновники сознались, и их арестовали. Опасаясь, что лидеры моджахедов воспользуются этим как поводом для общенационального джихада, Майоров потребовал усилить режим безопасности в крупных городах и принес извинения за инцидент афганскому премьер-министру Али Султану Кештманду.

Представитель КГБ в Кабуле, сотрудники Минобороны и КГБ из Москвы начали давить на Майорова, требуя изменить официальную версию. КГБ утверждал, что, по его информации, это провокация: мол, эту зверскую расправу учинили моджахеды, одетые в советскую форму. Почему, возмутился глава Генштаба Огарков, Майоров пытается очернить советскую армию? Министр обороны Устинов намекнул, что если Майоров не заговорит по-иному, его могут и не переизбрать в состав ЦК на грядущем XXVI съезде КПСС.

Майоров стоял на своем. Его не переизбрали в ЦК. Но Кармаль пожаловался Брежневу, который приказал назначить виновным заслуженное наказание. Их приговорили к смерти или длительным срокам заключения. Командующему бригадой полковнику Валерию Смирнову вынесли строгий выговор. Сама бригада оказалась на грани расформирования, и спасли ее лишь успехи во времена Второй мировой^{381}.

Даже высокопоставленных офицеров могли наказать за то, что они попустительствуют бесчинствам своих солдат. После пятой панджшерской операции в мае-июне 1982 года командира 191-го отдельного мотострелкового полка подполковника Кравченко полевой суд приговорил к десяти годам заключения за расстрел пленных. Командира 860-го отдельного мотострелкового полка полковника Александра Шебеду сняли с должности в апреле 1986 года — он пробыл на своем посту всего полгода. Во время боевых действий солдаты захватили двадцать пленных и привезли их на базу в Файзабаде. Шебеда оставил их на ночь под надзором разведывательной роты. Рота недавно понесла потери. Солдаты убили пленников и сбросили тела в реку Кочка. Поднялся скандал, и Шебеду сняли с должности^{382}.