Новая панорама
Новая панорама
Президентские выборы 1966 года стали поводом для интересных разговоров. У каждого американского советника или дипломата было свое твердое мнение, отличное от мнения другого, Любопытно было наблюдать, как в зависимости от уровня культуры или широты взглядов на политическую жизнь страны менялись симпатии американцев в отношении кандидатов.
По степени предпочтения, отдаваемого кандидату, всех американцев можно было разделить на три группы. На самом низком уровне, как в смысле культуры, так и перспективы, находились Саенс и Бернал. Их заботило лишь то, как бы после выборов не возникло каких?либо осложнений в их работе. Они говорили, что любые изменения вызывают у них отвращение, поскольку пришлось бы заново искать личные знакомства, прощупывать новых руководителей, узнавать их реакцию, находить их слабости. Саенс и Бернал делали не более того, на что им указывали сверху. Так как машина уже была налажена, им хотелось единственно того, чтобы у власти осталась партия «Бланко», а среди «бланкистов» — Эбер.
Но почему Эбер?
Мы уже видели, что Микале тесно сотрудничал с миссией, но в конце концов погорел. Его длительное пребывание в министерстве развило в нем неуемное хвастовство. Он стал считать себя незаменимым и даже начал борьбу с политическими деятелями, которые по своему положению были значительно выше его. Кроме того, он позволял себе злословить по поводу некоторых бывших министров, с которыми работал. Он дошел до того, что перестал относиться с уважением к лицу, которому был обязан своей карьерой. Вот таким было его положение, когда за несколько месяцев до выборов разразился профсоюзный кризис. Титито Эбер заявил о советском вмешательстве в профсоюзы Уругвая. Под влиянием Саенса Техера и Микале заявили, что два профсоюзных руководителя прячутся в советском посольстве. Вспыхнул скандал. Была доказана абсолютная лживость выдвинутых обвинений.
В связи с этим Техере пришлось уйти в отставку, а ослабленный борьбой с путчистами Микале вынужден был попросить бессрочный оплачиваемый отпуск. Хотя он и оставался номинально генеральным директором, но вернуться на свою должность ему так и не удалось. Временно исполняющим обязанности генерального директора был назначен Родриго Акоста.
Эберу было нетрудно пожертвовать Микале. Его борьба с Агеррондо и его сообщниками тяготила Титито, который, возможно, после переворота стал бы гражданским руководителем правительства де — факто. В то же время он был партийным вожаком группировки, к которой принадлежал Микале.
Стораче Арроса, заменив Техеру, дал миссии зеленый свет, позволяя ей делать все, что вздумается. Его просьбы сводились только к обеспечению стипендиями в Вашингтоне кого?либо из своих друзей или сообщников.
Американцы жалели об уходе Микале, но министр для них был важнее генерального директора. Поэтому Саенс и Бернал были сторонниками статус — кво. Им хотелось, чтобы «год Эбера» [18]растянулся еще на пять лет.
Кантрелл и Нориега теперь действовали более осмотрительно. Ни к кому из кандидатов они не относились с предпочтением — ко всем у них было отношение отрицательное. Мичельини [19]был для них неприемлем, однако его кандидатура их не волновала, так как они считали его шансы ничтожными.
На этом же основании отметалась кандидатура Васконсельоса. Даже в отношении Хорхе, из?за его некоторых демагогических позиций, высказанных в «Аксьон», у них закрались сомнения, правда, вскоре они отпали. Известную озабоченность вызывала у них кандидатура генерала Хестидо. Их пугал не столько генерал и не столько силы, стоящие за ним: сторонники Батльистского союза «Колорадо», а также те, кто группировался вокруг архиреакционной газеты «Эль Диа», возглав — ляемой Пачеко Ареко [20].
Нет, их отпугивало то, что решающий вклад в кампанию по его избранию могла внести группа сенаторов, которая отделилась от «15–го списка» (в их числе находилась сенатор Робальо), и ее влияние могло поэтому в будущем стать значительным. Кантрелл и Нориега рассматривали Робальо чуть ли не как фанатичную террористку с ножом в одной руке и бомбой в другой.
Не был в фаворе и Титито. ЦРУ считало его человеком очень неуверенным, несерьезным, способ — ным совершить любой необдуманный поступок. Некоторые его заявления были смехотворны.
Кантрелл и Нориега, хотя были несколько выше по уровню развития, чем Титито, обращали на себя внимание тем, что часто говорили банальности.
— Тот, кто кажется красным, — говорил мне Кантрелл, — и говорит как красный и поступает как красный, должен быть красным. Васконсельос поэтому — красный.
Прикидываясь наивным, Нориега так говорил о Батлье — и-Ордоньесе:
— Это только снаружи он старый мечтатель, привезший из Европы четыре анархических мысли, украсивший их французским рационализмом, чтобы предложить несуществующей стране. Батльизм не более чем попытка придать идеологическое содержание этому салату. В конечном итоге Батлье и Эррера являются разными сторонами одной и той же медали: они представляют народ, который не хочет быть аргентинским или бразильским, но не может жить как уругвайский.
Как ни старался Нориега показаться мудрым, иногда он просто терял чувство меры. Так, однажды увидев на улице большое количество красных флагов, он чуть было не затеял по этому поводу специальное расследование, пока я ему не объяснил, что это эмблема партии «Колорадо».
Наконец, к работникам самого высокого класса относился поверенный в делах мистер Топпинг. Это был опытный дипломат, карьерист, остерегавшийся открыто выражать свое мнение, если допустить, что он вообще его имел.
Однако во время бесед он отдавал явное предпочтение Хорхе или Демократическому союзу «Бланко» доктора Гальинала. В действительности ему был сугубо безразличен как первый, так и второй. Он говорил о необходимости проведения бескорыстной политики, политики внепартийной. Он давал понять, что его подкупает патриотизм этих двух деятелей, каждый из которых высказывался в пользу другого, если терпел поражение на выборах. Поверенный в делах также часто выступал за будущий кабинет, составленный из представителей этих двух группировок.
Прошли выборы, и все изменилось. Победивший на них генерал Хестидо должен был занять свой пост через три месяца. Нам предстояло много дел. Прежде всего, нужно было как можно скорее узнать состав будущего кабинета и по возможности разузнать о его второстепенных фигурах.
У каждого подразделения посольства была своя цель. Миссии, конечно, поручалось получить сведения о министерстве внутренних дел и полицейских управлениях, особенно в Монтевидео.
Постепенно картина прояснялась. Саенс встретился с будущим министром внутренних дел доктором Аугусто Легнани. Устанавливались контакты с полицейскими чиновниками, принадлежавшими к партии «Колорадо». Одно случайное обстоятельство дало возможность познакомиться с данными, которые в подходящий момент могли ускорить налаживание связей с будущим заместителем министра Алехандро Ровирой. В то же время необходимо было предусмотреть и устранить проблемы, которые могли возникнуть в последний час.
Американцы, чтобы не упустить контроля над обстановкой, хотя и поддерживали контакты с различными группами путчистов, вместе с тем систематически выступали против государственного переворота, так как не хотели, чтобы Уругвай утратил свой образ страны представительной демократии. Они, кроме того, желали избежать развития непредвиденных действий, которые могли оказаться неблагоприятными для них. Спокойный, без особых волнений Уругвай их устраивал как база действий против сопредельных стран.
Переворот был бы резервным выходом в случае победы народных или прогрессивных сил. Следует иметь в виду, что события развивались в 1967 году. Пока еще прямо речь не шла о созревании революционной обстановки, которая является обычно естественной реакцией на ухудшение экономического положения и на разгул безграничных репрессий.
Американцы предпочитали держать страну под контролем при помощи институционных средств. Эта политика оставалась без изменений. Правда, когда я покидал Уругвай, уже намечались некоторые перемены.
После смерти в декабре 1967 года генерала Хестидо связной ЦРУ, имевший свою контору в одной из сопредельных стран, Вильям Хортон, предупредил доктора Манини Риоса, что тот немедленно должен заставить принести клятву вступления на пост президента республики вице — президента Пачеко Ареко и тем самым сорвать попытки переворота. Заговорщиками были военные — сторонники партии «Колорадо», причем многие из них затем составили оплот Пачеко Ареко.
Необходимо было контролировать сторонников Эбера, которые вновь вместе с Агеррондо плели нити заговора. Нестабильное положение партийного вожака эрреристов могло поставить под угрозу деликатное равновесие сил, которого американцам удалось добиться с целью сохранения в мире образа «американской Швейцарии».
Каждое американское учреждение и отдел приняли свои меры. Советники вступили в контакт с субинспектором Брайдой, который работал в Доме правительства. Брайда несколько лет назад по приказу Агеррондо руководил штурмом университета.
По официальным данным, штурм осуществили «неизвестные элементы», однако скандал принял большие размеры. Пришлось искать козла отпущения. Им оказался сам Брайда. Однако он пригрозил Агеррондо огласить все детали этого события, да и других действий, осуществленных по приказу тогдашнего начальника полиции.
Угроза спасла его, но он вынужден был оставить службу в Главном полицейском управлении. Теперь он уже не пользовался поддержкой своего начальника. Они использовали против него его болтливость в отношении коммерческих сделок. Однако спустя некоторое время его подобрал советник Бельтран, который взял его в свой секретариат при Доме правительства. В свою очередь Эбер, помирив Агеррондо с субдиректором, продолжал оказывать ему протекцию.
Я не знаю, о чем шла речь во время встречи с Брайдой. Известно только, что Брайда вернулся в
Главное полицейское управление и только бунт офицеров следственного отдела не позволил ему занять место заместителя директора.
В качестве одной из мер нейтрализации сторонников Эбера Кантрелл и Нориега пытались организовать прослушивание их официальных и личных телефонов. Для этого им понадобилась помощь отдела разведки и средств связи. Начальник отдела, комиссар Алехандро Отеро, таким образом, был поставлен перед трудной дилеммой.
Отеро поддерживал дружеские связи с Агеррондо, кроме того, в то время еще было очень опасным делом организовать подслушивание разговоров одного из руководящих деятелей, тем более президента Национального правительственного совета. Он высказал мнение о рискованности операции: помимо отсутствия материальных средств, она может стать достоянием гласности служащих УТЕ (Государственное телефонное предприятие), где работает много коммунистов.
Хотя я и не знаю конечных результатов этой операции, но, кажется, ЦРУ нашло средства осуществить ее, хотя и не полностью и не совсем успешно.
Наконец 1 марта 1967 года без каких?либо осложнений произошла смена правительства, а через несколько дней сменилось и руководство в Главном полицейском управлении: начальником стал полковник Рауль Барлокко, его заместителем — полковник Рамиро Чавес, начальником генерального штаба — полковник Сантьяго Акунья, начальниками столичной и республиканской гвардии — соответственно подполковники Алфредо Риверо и Анхель Барриос.
В лице нового министра Легнани американские советники нашли понимание и желание сотрудничать. Планы были большие, но их пришлось попридержать в связи с внезапным сообщением, что на курорте Пунта — дель — Эсте состоится конференция президентов американских государств.