Внутренние противоречия

Внутренние противоречия

Кое?кто полагает, что арена действий ФБР — территория Соединенных Штатов. Но на протяжении многих лет под различными предлогами и при помощи лазеек в законодательстве США бюро распространяло свою деятельность и на другие страны. Естественно, что ЦРУ противилось вторжению в свою сферу, хотя развертывало свою деятельность на территории США, подменяя функции ФБР. Зарубежные тенденции ФБР соответствовали пожеланиям американского правительства. Скрывая из?за боязни международных осложнений свои истинные намерения, правительство приняло предложение госдепартамента включить в состав АИД отделы безопасности, известные в каждой стране как управления общественной безопасности.

Большинство членов нового управления было набрано из числа кадровых работников ФБР — как действующих, так и «спящих». Формально подчиняясь госдепартаменту, АИД в своей политике проявляет различный подход к проблемам госдепартамента и ЦРУ. Одно из противоречий — различное отношение к форме влияния на репрессивные силы страны.

В стиле ЦРУ — осуществлять прямой и незамедлительный контроль, принимать на себя, когда необходимо, прямое руководство операциями. Госдепартамент предпочитает повышать эффективность местных репрессивных сил и косвенно или путем экономического давления воздействовать на них, сотрудничая с формально независимыми, но подчиняющимися ему правительствами.

Шеф миссии Адольф Саенс, с его болезненной психикой и постоянным страхом за свой авторитет, знал, что его советник по следственным делам — агент ЦРУ, но на первых порах не придавал этому значения, так как считал это естественным элементом системы. Кантрелл очень скоро проявил свою независимость как в суждениях, так и в действиях. Все указания Саенса по делам миссии он исполнял неукоснительно, но не давал ему возможности даже в малейшей степени знакомиться с деятельностью политического отдела посольства.

В то время, когда началось создание нового разведывательного управления, кризис в их отношениях стал явным. Хотя новый отдел полностью подпадал под юрисдикцию ЦРУ, вместе с тем он создавался в рамках и на базе кадров Главного полицейского управления, которое курировали АИД и Саенс. Саенс, как шеф миссии, считал, что с ним должны были консультироваться.

Вначале возникли незначительные трения. Еще до президентских выборов 1966 года Саенс сделал замечание Кантреллу, что тот больше времени проводит в посольстве, чем в Главном полицейском управлении.

Кантрелл учел замечание, однако его показное смирение было вызывающим и отличалось от услужливости Бернала. Саенс это прекрасно понимал. Конфликт обострился во время конференции президентов в Пунта — дель — Эсте. Саенс организовал из числа работников управления ударный отряд. Переодетые в штатское полицейские устраивали провокации в Монтевидео. Саенс мог оправдать эти действия тем, что они выполняются по указаниям, данным ему послом.

Напряженность несколько ослабла после временного отсутствия Кантрелла.

Трения с ЦРУ продолжались во время подготовки к конференции, но с прибытием агентов секретной службы дело до открытой войны не дошло. Для обеспечения личной безопасности президента Соединенных Штатов секретная служба пользуется неограниченной властью, ее приказы должны выполнять все подразделения безопасности, ответственные лица, включая членов кабинета и высших военачальников. За несколько дней до приезда Джонсона секретная служба взяла руководство операциями в свои руки и приостановила раздоры.

Саенсу стало, наконец, понятно, что ему не дадут вмешиваться в дело создания нового управления. Открыто противодействовать он не осмелился, но зато нагрузил Кантрелла дополнительными обязанностями до такой степени, что Нориеге пришлось ему помогать в проведении специальных занятий в помещении музея полиции, а затем и в девятом участке.

Саенс попытался организовать параллельную разведывательную службу. Зная, что конкуренцию ЦРУ не составит, он все же надеялся показать послу, как сам проводит сбор информации. Но такой ход являлся нарушением традиционного разделения сфер между службами.

Если со стороны политического отдела посольства высказывалось недовольство, Саенс ссылался на естественное стремление расширить объем действий полицейского управления. Шефа миссии обычно всегда поддерживал посол Хойт, а посол, как известно, осуществляет высшую власть в стране пребывания. Конечно, ЦРУ могло игнорировать это, но при таком сильном государственном секретаре, каким был Раск в администрации Джонсона, с мнением посла следовало считаться.

Когда в 1968 году Хойт умер и его сменил посол Сайр из ЦРУ, продолжавший поддерживать связи с агентством, позиции Саенса снизились.

Находясь в самом центре передряг, я приобрел определенное значение для враждующих сторон. Причиной тому явилась внутренняя структура Главного полицейского управления.

Очень часто решение вопроса зависит не от приказов командования или усердия офицеров, а от доброй воли мелкого служащего, непосредственного исполнителя. Если надо быстро отремонтировать машину в полицейских мастерских, требуется распоряжение инспектора Каррераса, но проще — договориться со слесарем — механиком, и все будет в порядке. Командование заказало дубинки для тренировок полицейских в департаменте Сальто, однако столяры не торопились выполнить заказ, и чуть было не сорвали занятия.

Таких примеров можно было бы привести множество по каждому отделу или службе, будь то мастерские, буфет или главный архив.

В нашей конторе хорошо обстояло дело с уборкой помещений не благодаря Саенсу или его помощникам, а потому, что фахинерос [26]с уважением относились к одной из служащих миссии.

Американцы всегда стремились иметь услужливых мелких чиновников, особенно это удавалось Берналу, но и он часто наталкивался на непреодолимый барьер, так как был американским советником, а даже полицейские чиновники не любили советников за их высокомерие.

Мне, кубинскому эмигранту, трудно было рассчитывать на расположение даже в полицейском управлении, но ко мне, как к латиноамериканцу, обслуживающий персонал относился как к своему человеку, тем более что общаться со мной они могли просто и естественно. А Бернал, например, не позволял себе выпить рюмку граппы на углу в забегаловке, рассказать анекдот и держаться на равных.

Возглавляя канцелярию, я был связующим звеном между советниками и полицейскими чиновниками. Я был служащим миссии, но не был советником, я не был уругвайцем, но, по крайней мере, не был и янки. Я понимал образ мыслей уругвайцев, работавших в миссии. Я мог без всяких трений командовать ими и проверять их работу. У меня было дополнительное преимущество, заключавшееся в давних связях со старыми кадровыми работниками министерства внутренних дел, а также с политическими и общественными деятелями. Сотрудники министерства привыкли ко мне еще в пору Микале, и они вспоминали о «тех добрых временах».

Если в министерстве требовалось что?либо решить, Саенс обращался ко мне. Он мог бы справиться со своим делом обычным путем, у него там могли быть свои подкупленные люди, но он предпочитал решать такие дела на основе дружеских связей. Зная характер Саенса, понимаешь, почему он считал меня относительно важной деталью в механизме миссии. Я мог справляться с хозяйственными делами, похлопотать о чем?либо, вести деликатные телефонные переговоры, наконец, в какой?то степени решать вопросы в отсутствие Саенса или советников.

В глазах Саенса то, что я не был уругвайцем, освобождало меня от уз верности кому?либо из местных деятелей, а то, что я не был янки, — от потенциального соперничества с ним.

Последнее обстоятельство было особенно важным. Бернал, Кантрелл, каждый советник, каждый американец был для Саенса претендентом на его должность. Было еще одно обстоятельство. С Саенсом мы познакомились два года назад, во время приезда американских радиоспециалистов. Он узнал, что я дружен с Микале, с ним он тоже поддерживал дружеские отношения и продолжал вести коммерческие дела.

Зачастую поступки Саенса не поддавались объяснению. Иногда просто по глупости он мог наговорить на человека невесть что, в другой раз мог организовать интригу или причинить более серьезные неприятности. Трудно было сохранять хорошие отношения с этим параноиком. Однажды, когда он вернулся из отпуска, мое положение несколько пошатнулось. Кантрелл, временно исполнявший обязанности Саенса, решил кое?что упорядочить в нашем хаосе и провел небольшую перестройку в конторе. Саенс был взбешен и говорил, что, будь он мстительным человеком, устроил бы Кантреллу, Берналу и мне скандал за самоуправство.

После возвращения он стал более уверенным в себе. Это связывали с его остановкой в Боливии, где он выполнил какое?то специальное задание. В скором времени, правда, признаки уверенности исчезли. В отсутствие Саенса я по просьбе Кантрелла сделал несколько переводов для политического отдела американского посольства. Переводы мне поручили, конечно, после проверки на детекторе лжи. Кантрелл оплачивал эту сверхурочную работу за счет фондов миссии. Когда шеф вернулся из отпуска, Кантрелл спросил, не будет ли он возражать, если мне за сверхурочную работу будет платить политический отдел посольства. Саенс сказал, что он разрешает мне заниматься сверхурочной работой только за счет миссии. Таким образом он хотел сохранить какую?то форму контроля надо мной.

В марте 1968 года Кантрелл предложил мне перейти на работу в политический отдел американского посольства. Он указал на важность моей новой должности, а кроме того, сказал, что долго с Саенсом я не выдержу. Вот таким образом была официально закреплена моя работа в параллельном аппарате.