6.4. В Керченско-Феодосиискои Операции
6.4. В Керченско-Феодосиискои Операции
Несмотря на помощь осажденному городу войсками, техникой и боеприпасами, положение Севастопольского оборонительного района оставалось тяжелым. Чтобы оттянуть часть сил врага от Севастополя, а затем нанести удар по немецким войскам, осаждающим город, было решено осуществить высадку морского десанта на Керченский полуостров и создать новый фронт в Крыму, Ставка ВГК утвердила план операции, разработанный штабом Закавказского фронта, дополнив его предложением командования Черноморским флотом – кроме намеченных мест высадки в районе Керчи и у горы Опук высадить десант также в Феодосийский порт [414].
Директивой командующего флотом Ф. С. Октябрьского кораблям эскадры, участвующим в проведении операции, были поставлены следующие задачи: высадить передовой отряд десанта в составе двух полков в Феодосийский порт, подавить артиллерийским огнем противодействие врага на участках высадки, поддерживать артиллерией действия десанта. Для решения этих задач было сформировано два отряда кораблей под общим командованием капитана 1 ранга Н. Е. Басистого. В отряд высадки и артиллерийской поддержки, которым командовал капитан 1 ранга B. А. Андреев, вошли крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Незаможник», «Железняков» и «Шаумян», а также транспорт «Кубань». Отряд высадочный средств под командованием капитан-лейтенанта А. И. Иваном был сформирован из тральщиков «Щит», «Взрыв» и двенадцати катеров типа МО [415] На борту кораблей этих отрядов доставлялся первый эшелон десанта – 251-й горнострелковый и 633-й стрелковый полки численностью более 5 тыс. бойцов н командиров. После высадки первого эшелона два отряда транспортов с силами охранения должны были доставить в Феодосию основные силы 44-й армии – 263-ю стрелковую и 63-ю горнострелковую дивизий. Командиром высадки был назначен Н. Е. Басистый.
Общий замысел боя за высадку, доведенный до командиров всех звеньев, был прост и конкретен. Корабли с первым эшелоном десанта на борту совершают переход из Новороссийска к Феодосии с таким расчетом, чтобы начать высадку сразу после полуночи и закончить ее до наступления рассвета. Артиллерийская подготовка осуществляется на ходу, когда расстояние до берега достигнет дальности стрельбы. Под прикрытием огня крейсеров к эсминцев первыми врываются в ворота порта катера МО и высаживают на причалы штурмовые группы. Захватив причалы, они помогают швартоваться тральщикам и эсминцам, которые входят в порт вслед за катерами МО. Крейсер «Красный Кавказ» швартуется к внешней стороне Широкого мола левым бортом и производит выгрузку десанта и боевой техники непосредственно на мол. «Красный Крым» становится на якорь на внешнем рейде на рас-стоянии 2-3 кабельтовых от ворот порта и ждет, пока катера МО не начнут перевозку десанта с корабля на берег. Затем катера МО и тральщики обеспечивают вход в порт и швартовку транспорта «Кубань», груженного тяжелой боевой техникой, боеприпасами и продовольствием. Во время высадки все корабли ведут артиллерийский огонь по огневым точкам противника. Окончив высадку, все корабли отходят в Феодосийский залив.
На рассвете 28 декабря 1941 г. начались посадка десанта и погрузка боевой техники на корабли. Первым закончил погрузку транспорт «Кубань». Он вышел в море в сопровождении двух катеров МО в 13 ч, на несколько часов раньше остальных кораблей, так как из-за тихоходности не мог следовать вместе с отрядом. К вечеру 28 декабря закончились посадка людей и погрузка боевой техники на остальные корабли. Они приняли на борт 5119 человек десанта, 14 орудий, 30 автомобилей, 6 минометов, а также боеприпасы, продовольствие и другие грузы.
Из Новороссийска оба отряда вышли в 18 ч 28 декабря с таким расчетом, чтобы засветло пройти фарватерами через минные поля и прибыть к Феодосии в назначенное время – к 3 ч следующих суток. Первыми вышли эсминцы, за ними – крейсера, кильватерную колонну замыкали два тральщика и двенадцать сторожевых катеров МО.
В море экипажам кораблей и десантникам объявили о предстоящей операции. Отряд перестроился в походный ордер – трехкильватерную колонну. В средней колонне головным шел «Красный Кавказ», за ним «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Железняков» и «Шаумян». С правого и левого бортов колонны следовали по шесть катеров МО, возглавляемых тральщиками. С проходом Мысхако ветер усилился до семи баллов и перешел к северо-западу. Он нес с собой снежную крупу, которая больно секла лица моряков и десантников. Ночь была безлунная, ветер развел большую волну, корабли сильно качало. Когда корабли, перестроившись в походный ордер, легли на курс 273°, флагман капитан 1 ранга Н. Е. Басистый приказал офицерам штаба собраться в кают-компании крейсера. «Начавшаяся высадка десанта Азовской флотилии и Керченской ВМБ на Керченский полуостров, сказал он,- из-за штормовой погоды идет с большими трудностями, есть потери» [416] Особенно огорчило сообщение Н. Е. Басистого, что пришлось отказаться от высадки в районе Арабатской стрелки. Это нарушало общий замысел операции, который предусматривал соединение десанта, высаженного на Арабатской стрелке, с десантом, высаженным в Феодосийском порту. Перерезав Ак-Монайский перешеек протяженностью всего лишь 15 км, совместными действиями десанты могли бы окружить керченскую группировку противника, а затем вместе с частями 51-й армии уничтожить ее.
Примерно до меридиана Феодосии корабли шли курсом, каким обычно ходили в Севастополь, после чего повернули на норд. К этому времени погода резко ухудшилась, ветер усилился до 6-7 баллов, волнение моря увеличилось до 4-5 баллов. В этих условиях катера МО уже не могли удерживать назначенную скорость 18 уз, Отряду пришлось сбавить ход до 14 уз, что привело к запаздыванию начала высадки. В 3 ч 5 мин корабли отряда прошли мимо подводных лодок «Щ-201» и «М-51» и, ориентируясь по их огням, легли на входной фарватер, ведущий к воротам порта.
При подходе к порту корабли перестроились в однокильватерную колонну. Впереди следовали эскадренные миноносцы, затем крейсера, колонну замыкали тральщики и сторожевые катера МО. На мостике «Красного Кавказа» в это время находились командир высадки Н. Е. Басистый, командир отряда В. А. Андреев, флаг-штурман А. Н. Петров и командир корабля А. М. Гущин. Берег молчал, было ясно, что немцы не обнаружили наши корабли. В 3 ч 48 мин Н. Е. Басистый отдает приказ начать артподготовку. Первыми дали залп осветительными снарядами эскадренные миноносцы, за ними открыли огонь крейсера. «Звуковой и световой эффект был безусловно потрясающим,- вспоминал А. Н. Петров,- и все-таки у многих из нас тогда мелькнула мысль – разбудили немцев. Пятнадцать минут (продолжительность артподготовки. – И. Ц.) получают они на то, чтобы приготовиться к отражению десанта…»
Разрывы первых снарядов ошеломили немцев, фашистские солдаты выскакивали из домов полураздетыми, многие из них были без оружия. В 04 ч 03 мин артподготовка была закончена. Сразу же отряду высадочных средств флагман приказал; «Катерам следовать в порт!» Боковое заграждение ворот порта оказалось открытым, отсутствовали и дозорные катера противника. Первым в акваторию Феодосийского порта ворвался катер «МО-0131» (командир лейтенант И. Г. Черняк), вторым – «М0-013» (командир лейтенант Н. Н. Власов) с командиром отряда высадочных средств капитан-лейтенантом А. И. Ивановым на борту. Вслед за первыми двумя в порт прорвались остальные катера и тоже высадили штурмовые группы в назначенных местах.
Получив сигнал «Вход свободен», Н. Е. Басистый отдал приказ о прорыве в порт тральщиков и эсминцев. Прошло всего лишь полчаса, как начался бой за высадку, но обстановка в районе порта начала быстро меняться. По мере захвата территории порта десантниками по его причалам и внутренней акватории открывали стрельбу немецкие береговые батареи, расположенные на окружающих высотах. Противник подтягивал к порту полевые орудия и армейские минометы. Возникшие пожары ярко освещали причалы и входные ворота порта, что создавало возможность вести прицельный огонь. Сопротивление врага становилось сильнее с каждой минутой.
В 4 ч 45 мин, став на якорь в 2-3 кабельтовых от ворот порта, начал высадку десанта «Красный Крым», Перевозка десантников на берег осуществлялась с помощью корабельных баркасов, затем к десантированию подключились катера МО и тральщик «Щит». В течение всей высадки крейсер вел огонь из орудий главного калибра по пригородам Феодосии и дорогам, ведущим в город. За время высадки в крейсер попало восемь снарядов и три мины. В 9 ч 30 мин «Красный Крым» закончил высадку десанта, снялся с якоря и отошел на огневую позицию в Феодосийском заливе. Эсминцы и тральщики, оставаясь на внешнем рейде, огнем своей артиллерии подавляли огневые точки врага и разрушали оборонительные укрепления в черте города.
В соответствии с планом высадки крейсеру «Красный Кавказ» предписывалось ошвартоваться левым бортом с внешней стороны Широкого мола, не заходя в ворота порта. Когда «Красный Кавказ» начал швартовку, в районе Феодосийского залива дул юго-западный ветер силой до 6 баллов. А. М. Гущину стало ясно, что отжимной ветер осложнит швартовку левым бортом. Сразу же созрело решение ввести крейсер в промежуток между волноломом и оконечностью Широкого мола, а потом, работая машинами «враздрай», прижимать правый борт к молу. Успех дела решала при этом боцманская команда, которая должна завести швартовы на стенку.
А. М. Гущин тут же доложил свои соображения капитану 1 ранга В. А. Андрееву, но тот, по-видимому, не захотел брать на себя ответственность и отменять заранее намеченный вариант швартовки. «Швартуйтесь левым бортом!» – приказал В. А. Андреев.
Для успешной швартовки при отжимном ветре левым бортом следовало развить достаточно большую скорость, но А. М. Гущин опасался, что не сумеет вовремя погасить инерцию корабля и выскочит на каменистую банку в основании мола.
На малом ходу А. М. Гущин пытался подойти к молу левым бортом. Но парусность надстроек, мачт, труб была настолько велика, что крейсер, не дойдя до мола, на мгновение останавливался, а затем нос корабля начинал медленно уваливаться под ветер. Моряки на стенке напрягали все силы, но не могли удержать швартовые концы, и они падали в воду. Крейсер сносило на минное поле, расположенное недалеко от Широкого мола. А. М. Гущин вынужден был дать задний ход и выйти в исходную точку.
Бой за Феодосию разгорался с каждой минутой. Вокруг крейсера вставали высокие всплески от разрывов немецких снарядов. По берегу вел огонь теперь не только главный калибр корабля, но и зенитный дивизион. Выстрелы сливались в сплошной гул. На борту уже были раненые, но никто не покидал боевых постов. По-видимому, гитлеровцы при свете ракет и пожаров сумели опознать характерный силуэт крейсера. Артиллерия и минометы врага сосредоточили свой огонь по кораблю. Над «Красным Кавказом» бушевал огненный смерч.
В 5 ч 48 мин в крейсер попали две мины. Взрывом было убито несколько человек, находившихся на верхней палубе. В районе первой трубы начался пожар. Вражеский снаряд взорвался у фок-мачты и вызвал пожар в штурманской рубке. Аварийные партии приступили к тушению пожаров. Через 7 мин пожары были ликвидированы. В 5 ч 23 мин очередной артиллерийский сна-ряд, пробив броню, взорвался внутри боевого отделения вто-рой башни. Большинство крас-нофлотцев орудийного расчета было убито, других контузило и обожгло газами. Находившиеся на лотке и в элеваторе боевые заряды загорелись. Создалась угроза взрыва артиллерийского погреба второй башни, что могло привести к гибели корабля. «На что решиться,- вспоминает А. М. Гущин,- затапливать или не затапливать погреб?» В этот момент пришел в сознание один из башенных комендоров – краснофлотец Василий Покутный. Рискуя жизнью, обжигая руки и лицо, он сквозь клубы удушливого дыма добрался до горящего заряда, схватил картуз руками, вытащил его из элеватора и, навалившись всем телом, начал гасить пламя. У него не хватило сил, чтобы открыть тяжелую броневую дверь башни и выбросить горящие заряды на палубу. За несколько секунд лицо и руки краснофлотца почернели от ожогов. Он снова потерял сознание. Но Покутный до конца выполнил свой долг, вытащив заряд из элеватора, он предотвратил распространение пожара в погреб. В это мгновение подоспела помощь – к башне бежали старший артэлектрик Павел Пилипко и комендор Петр Пушкарев. Но броневая дверь башни была задраена, тогда Пушкарев бросился к аварийному лазу и проник в башню. Открыв изнутри броневую дверь, он выбросил на палубу горящие заряды. Пулеметчики А. Власьев и А. Платонов подхватили их и швырнули за борт. Лейтенант Б. Гойлов вместе с аварийной партией окончательно ликвидировали пожар в башне.
Трюмные машинисты уже приготовились к немедленному затоплению погреба № 2 через кингстон и клапаны орошения и только ожидали приказания с мостика. Краснофлотцы, находившиеся в погребе, хорошо понимали, какая смертельная угроза нависла над кораблем. Внутренне каждый из них приготовился к смерти и был готов погибнуть под обрушившимися потоками воды. Но приказание о затоплении не последовало. «Еще не зная подробностей о случившемся,- рассказывал А. М. Гущин,- я рассудил так: если взрыва погреба сразу же после попадания снаряда не произошло, значит кто-то борется с огнем, и решил положиться на мужество и боевую выучку моряков». Конечно, решение А. М. Гущина не затапливать погреб основывалось не только на этом, он имел сведения, что температура в погребе не повышается. Через два часа поврежденная башня вступила в строй и снова открыла огонь по врагу.
А. М. Гущин еще раз обратился к В. А. Андрееву за разрешением швартоваться к молу правым бортом. В. А. Андреев считал, что постановка на якорь в воротах порта, а затем подтягивание кормы к Широкому молу – слишком сложный маневр, и приказал повторить швартовку с ходу левым бортом, но действовать более решительно и энергично.
Когда не удалась и вторая попытка, В. А. Андреев не выдержал и раздраженно сказал: «Швартуйтесь по своему варианту правым бортом, только быстрее!»
Шел уже седьмой час утра – близился рассвет. А. М. Гущин вывел корабль в исходную точку и начал третий заход на швартовку, теперь уже правым бортом. За это время огонь противника усилился. На крейсере то и дело вспыхивали пожары, трубы и надстройки были изрешечены осколками, имелись пробоины в корпусе корабля. Сил первого броска не хватило, чтобы выбить гитлеровцев из дотов и дзотов, расположенных на берегу, а более двух тысяч бойцов, находившихся на крейсере, не могли вступить в бой из-за неудачной швартовки. Тогда Н. Е. Басистый приказал части освободившихся катеров, перевозивших десантников с «Красного Крыма», подойти к «Красному Кавказу» и, не дожидаясь окончания швартовки, начать перевозку войск.
Наконец крейсер отдал якорь у головы Широкого мола, на баркасе завезли швартовные концы, а затем кормовым шпилем, медленно выбирая трос, начали подтягивать корму крейсера. Первыми выскочили на мол лейтенант Л. Д. Кудиш и несколько краснофлотцев из его подразделения. Боцманы мичман Т. Н. Суханов, главный старшина В. Д. Сафронов и старшина 2-й статьи Шкуро быстро закрепили швартовные концы. Как только корма коснулась мола, подали сходни и десантники, сойдя на берег, сразу же устремились в атаку. Многие из них падали, сраженные пулями и осколками на борту крейсера, так и не успев вступить в схватку с врагом [417] Около трех часов «Красный Кавказ» находился под непрерывным огнем противника. Из восемнадцати прямых попаданий снарядов и мин, которые получил «Красный Кавказ» во время швартовки, восемь пришлось на левый борт, причем располагались они у самой ватерлинии. Наиболее опасным было попадание снаряда в район носовых котельных отделений и кубрика котельных машинистов по левому борту. Пробоина имела внушительные размеры, ее диаметр достигал 1,0-1,5 м. Вода стала поступать в помещение, где находились бойцы десанта, приготовившиеся к высадке. В кубрике было настолько тесно, что пробраться к борту для заделки пробоины было невозможно. Тогда командир аварийной партии старшина 1-й статьи Ф. П. Кирушко, быстро оценив обстановку, властным голосом подал команду: «Ложись!» По спинам лежащих десантников краснофлотцам аварийной партии удалось быстро добраться до пробоины и заделать ее. Затопление первого и второго котельных отделений было предотвращено.__
Г. Л. Алхимов (слева) и В. А. Коровкин (справа) на фоне кормовых башен главного калибра крейсера «Красный Кавказ»
Другой снаряд разорвался в помещении носовых турбогенераторов.
Взрывной волной с фундаментов были сорваны насосы охлаждения подшипников турбовентиляторов котельных отделений.
Одновременно разрывом третьего снаряда был перебит трубопровод охлаждения подшипников турбовентиляторов первого, второго и третьего котельных отделений.
Вода из перебитого трубопровода стала поступать в котельные отделения, создавая впечатление, что корабль тонет. Но никто из краснофлотцев не покинул боевых постов. О случившемся доложили командиру электромеханической боевой части инженер-капитану 3 ранга Г. И.
Купцу, который принял меры по переключению системы охлаждения подшипников турбовентиляторов. Угроза потери хода миновала.
Мужественно оказывал помощь пострадавшим в бою морякам личный состав медицинской службы, возглавляемой военврачом 1 ранга В. И. Раквиашвили. Десятки раненых были эвакуированы с верхней палубы. В нижних помещениях, где были развернуты перевязочные пункты, им была оказана первая помощь. Много раненых вынес из-под огня санитар И. Гуменюк.
Только в 8 ч 15 мин, когда совсем рассвело, «Красный Кавказ», расклепав якорь-цепь и обрубив швартовы, отошел от мола. Артиллерийские орудия горнострелковых полков и автомашины так и не были выгружены на берег. Их переправили на берег только на следующий день, использовав для этого подошедший со вторым эшелоном транспорт «Азов».
Командир «Красного Кавказа» А. М. Гущин (слева) и военком Г. И. Щербак (справа) на ходовом мостике крейсера, 1942 г.
Выйдя в Феодосийский залив, «Красный Кавказ» занял огневую позицию в 8-10 милях к юго-востоку от Феодосии и сразу же открыл огонь, поддерживая продолжавшееся наступление. Вместе с «Красным Кавказом» огонь по берегу вели «Красный Крым», «Шаумян» и «Железняков». Корректировочные артиллерийские посты кораблей, высаженные вместе с первым броском десанта, вышли на связь только во второй половине дня 29 декабря. От них начали поступать заявки на артподдержку наступающих частей 44-й армии. Около полудня над кораблями появились самолеты противника. Четырнадцать «Ю- 88», разбившись на группы по три-пять самолетов, атаковали крейсера и эсминцы. Корабли встретили самолеты плотным зенитным огнем. Командир крейсера «Красный Кавказ» А. М. Гущин искусно маневрировал – бомбы взрывались за кормой, не причиняя вреда кораблю. В течение дня крейсер «Красный Кавказ» подвергся четырнадцати атакам с воздуха, а «Красный Крым» – одиннадцати. Всего было сброшено более ста бомб, но ни одна из них не достигла цели.
Вечером 29 декабря на крейсере «Красный Кавказ» была объявлена готовность № 2, на юте построились оркестр и свободный от вахты и боевого дежурства личный состав корабля. Моряки отдали последние воинские почести двадцати восьми краснофлотцам и командирам, погибшим при высадке десанта. Среди них были флаг-связист штаба эскадры капитан-лейтенант Е. Васюков, убитый осколком на мостике крейсера, и командир боевой части связи корабля лейтенант А. Денисов. В соответствии с Корабельным уставом была совершена церемония погребения в море. «Красный Кавказ» уменьшил ход, послышалась команда: «Флаг приспустить!» Над водой поплыли звуки траурного марша, караул произвел троекратный салют из винтовок. Когда тела погибших скрылись под водой, оркестр исполнил «Интернационал», и флаг снова взвился «до места».
В течение всего дня 29 декабря в Феодосии продолжалась разгрузка транспортов с частями 44-й армии. Сразу же после отхода «Красного Кавказа» от Широкого мола его место занял теплоход «Кубань». Следующим швартовался пароход «Фабрициус».
В ночь на 31 декабря из Туапсе прибыли транспорты со вторым эшелоном главных сил.
К концу дня 30 декабря крейсер «Красный Крым» и эсминец «Шаумян» ушли в Новороссийск, а 31 декабря огневую позицию покинул и «Красный Кавказ». Кораблям было необходимо пополнить боеприпасы и устранить повреждения. На смену им для огневой поддержки десанта пришли эскадренные миноносцы.
31 декабря все радиостанции Советского Союза передали сообщение: «29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта во взаимодействии с Военно-Морскими силами Черноморского флота высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боев заняла город и крепость Керчь и город Феодосию».
С утра 31 декабря фашистская авиация начала наносить массированные удары с воздуха по порту. Было решено срочно доставить в Феодосию зенитный полк в составе двенадцати 85-мм орудий. Выполнение этой задачи возложили на крейсер «Красный Кавказ».
Командир крейсера «Красный Крым» В. И. Зубков
В ночь на 4 января 1942 г. «Красный Кавказ», еще не успевший полностью устранить все повреждения, полученные при высадке десанта, приняв на борт зенитный полк, вышел в Феодосию. Несколько запоздав с прибытием в порт, крейсер заканчивал разгрузку техники, когда уже начало светать. «Красный Кавказ» стоял с внешней стороны Широкого мола, пришвартовавшись правым бортом. Утро выдалось пасмурное, налета авиации не ожидали. На вахту заступила третья смена. Краснофлотцы, свободные от вахт, завтракали. На верхней палубе шла разгрузка зенитного полка. В машинное отделение с мостика поступила команда: «Машины не нужны». Командир дивизиона движения приказал мичману Львову начать осушение и вывод главных турбин из действия. Главные котлы уже были отключены, манометры показывали, что пар в магистралях начал «садиться». Но полностью стравить пар в главный холодильник после разобщения не успели. «Раздался резкий, точно хлыстом, лязгающий удар по корпусу корабля,- рассказывает бывший командир дивизиона движения Г. Л. Алхимов,- всех подбросило вверх, погас свет». В лучах фонарика- жучка, который был в руках Г. Л. Алхимова, как снег падали хлопья асбеста лопнувшей изоляции паровых магистралей. Все находившиеся в машинном отделении с ужасом ожидали стреляющего звука пара из лопнувших паропроводов, но его не последовало – магистрали выдержали. С мостика сразу же последовала команда: «Товсь!» – и вслед за ней: «Средний назад!» Командир дивизиона движения приказал срочно продублировать приказание в машинные отделения, прекратить вывод из действия главных механизмов, снова подать пар в главную магистраль и поднять вакуум в главном холодильнике до нормального. Приказания исполнялись в темноте. Г. Л. Алхимов решил попытаться дать ход, не дожидаясь подъема давления пара в главной магистрали до полного. Правая носовая турбина с места не трогалась, а правая кормовая «понесла» [418]. Г. Л. Алхимов приказал мичману Н. П. Бабенко застопорить правую кормовую турбину и доложил на мостик, что у правой кормовой машины поврежден гребной вал или сорван винт. Когда правая носовая с большим трудом сдвинулась с места, давление пара в главной магистрали стало резко падать – 15, 14, 12… атмосфер. Г. Л. Алхимов доложил об этом на мостик и попросил разрешения вывести из действия обе кормовые машины и обеспечивать ход только двумя носовыми турбинами. Получив «добро», Г. Л. Алхимов скомандовал: «На кормовые пар разобщить!» Одновременно с мостика передали, что перешли на управление кораблем машинами, так как рулевое устройство вышло из строя. «Есть, пар на кормовые разобщить!» – ответил мичман Львов и передал приказание в машины. Наконец, пар на кормовые машины разобщили, и давление в главной магистрали стало приходить в норму. Но Г. Л. Алхимова беспокоило поведение правой носовой турбины, которая никак не могла набрать заданное число оборотов,- из-за борта слышался зловещий скрежет. Как потом выяснилось, на винт правой носовой машины был намотан стальной швартовный трос, а правый средний винт сорван.
Командир штурманской боевой части крейсера «Красный Кавказ» Н. П. Елисеенко
Командир электромеханической боевой части крейсера «Красный Кавказ» Г. И. Купец
Командир дивизиона движения крейсера «Красный Кавказ» Г. Л. Алхимов
Краснофлотец турбинист крейсера «Красный Кавказ» В. Г. Козлов
В тот день на «Красный Кавказ» было сброшено более десятка авиабомб массой от 500 до 1000 кг, но прямого попадания в крейсер фашистским летчикам достичь не удалось. Однако две бомбы упали в непосредственной близости от корабля – между Широким молом и кормовой частью крейсера. Глубина у мола была небольшой и взрывы получились мощными. В районе кормовой части образовалась подводная пробоина площадью 6X8 кв. м, деформировалась палуба, вышло из строя рулевое управление, были повреждены большой и малый рули, разбит ахтерштевень, оторван гребной вал правой кормовой турбины вместе с винтом и кронштейном, перебит кронштейн гребного вала левой кормовой турбины, выведено из строя кормовое шпилевое устройство. Но опасения о нарушении осевых зазоров главных турбин не подтвердились. Корабль сразу же принял около 1800 т воды, и корма погрузилась по верхнюю палубу. Оказались затопленными помещения погребов третьей и четвертой башен, кают-компания офицеров, буфет, помещения дизелей и кормовые каюты. Вода через разошедшиеся клепаные швы водонепроницаемой переборки на 104-м шп. и сальники гребных валов фильтровалась в кормовые машинные отделения. Восемь пробоин выше ватерлинии, полученные крейсером 29 декабря, были заделаны в мастерских Новороссийска не капитально из-за недостатка времени и на водонепроницаемость не испытывались. Осадка корабля вследствие поступления воды в кормовые отсеки с каждой минутой увеличивалась – пробоины могли оказаться ниже уровня ватерлинии и стать дополнительным источником поступления воды. Когда запас плавучести и остойчивости будет исчерпан, корабль неминуемо опрокинется или сядет на грунт у Широкого мола, превратившись в неподвижную цель для фашистских бомбардировщиков. В этих условиях командир корабля А. М. Гущин принял единственно правильное решение – немедленно отойти от стенки мола и одновременно продолжать борьбу за живучесть корабля.
Командир электромеханической боевой части корабля инженер-капитан 3 ранга Г. И. Купец срочно принял необходимые меры по выравниванию дифферента. Командиру отделения трюмных машинистов мичману Щербине было приказано перекачать топливо и воду из кормовых цистерн в носовые. Аварийные партии, водолазы и весь личный состав, свободный от вахты, направили в артпогреба № 3 и 4. Перед ними была поставлена задача заделать пробоины в артпогребах и через верхние люки переносными средствами начать откачку воды. Часть воды из погребов перепускалась в кормовые машинные отделения, с тем чтобы откачивать ее оттуда с помощью стационарных гидротурбинных насосов. Таким комбинированным приемом удалось осушить оба артпогреба и оттеснить воду от критического рубежа – водонепроницаемой переборки на 104-мм шп. Переборку подкрепили деревянными брусьями, швы, фильтровавшие воду, зацементировали. Перекачка жидких грузов и осушение кормовых помещений не замедлили сказаться – дифферент значительно уменьшился, корма всплыла. Эта первая победа над водой воодушевила командиров и краснофлотцев, придала им силы. Ведь до Туапсе нужно было пройти еще около 180 миль.
Когда крейсер «Красный Кавказ» вышел в открытое море, волнение достигало шести баллов. Волны с грохотом вкатывались в большую пробоину в корме, вода хлестала внутрь, еще больше разрушая набор корпуса и переборки в помещениях. Для смягчения ударов на пробоину был заведен так называемый кольчужный пластырь. Откачка забортной воды продолжалась. Водолазы спускались в затопленные помещения и в ледяной воде заделывали пробоины, уплотняли заклепочные швы, очищали приемные патрубки водоотливных средств. Под двумя носовыми турбинами крейсер не мог развить скорость более 7,5 уз, поэтому переход от Феодосии до Туапсе занял много времени – более суток.
Высадка и успешное продвижение частей 44-й армии поставило Керченскую группировку противника под угрозу окружения. В ночь на 30 декабря немецкие войска оставили Керчь. Фашистское командование, чтобы избежать окружения своих войск на Керченском полуострове, приняло срочные меры к отводу их на запад, за Ак-Монайский перешеек [419] Командование 51-й армии намеревалось перерезать пути отхода гитлеровских войск, высадив морской десант в районе Ак-Моная, но сильное волнение на море и ветер помешали десантным судам дойти до места высадки. Частям же 44-й армии с тяжелыми боями к 31 декабря удалось продвинуться только до Владиславовки. В результате гитлеровские войска вышли из-под удара и с большими потерями в течение 29-30 декабря отступили за Ак-Монайский перешеек, создав там новую линию обороны. Критическая ситуация, сложившаяся на Керченском полуострове, также вынудила противника временно прекратить наступление на Севастополь. В результате принятых немецким командованием мер продвижение 44-й и 51-й армий было приостановлено на рубеже Киет – Новая Покровка – Коктебель.