ГЛАВА V Император на биваке

ГЛАВА V

Император на биваке

27 июля. Адъютанты один за другим скачут вправо от нашей позиции; при виде этого начинают думать, что оттуда ожидается прибытие вестфальцев; сам вице-король поскакал в ту же сторону. Через некоторое время он возвращается, весь в поту и тяжело переводя дыхание. Император резко говорит ему: «Вы были проворнее, когда были только полковником моей гвардии!» Нас всех удивило это неожиданное замечание, оно было сделано очень громко и сейчас же стало передаваться. Чем заслужил его вице-король? По всей вероятности, Наполеон приписывал неполный успех кампании нерешительности своих заместителей и теперь изливает свое недовольство на одного из них. Так, по крайней мере, мы предполагаем.

В два часа пополудни мы опять видим, как от группы, все еще окружающей императора, поскакали к разным частям адъютанты.

Лица солдат сияют от радости. Барабаны бьют. Оружие у всех наготове. Молчание прерывается только частой пушечной пальбой со стороны русских.

Войска в энтузиазме устремляются вперед. Но вдруг приходит известие, что мы будем не атаковать, а располагаться лагерем. Вольтижеры получают приказ отступить с занятых позиций и прекратить перестрелку, и военные действия сменяются отдыхом солдат, настроение которых сильно понижается. Мы раздражены и с горьким недоумением переглядываемся между собой. Как! мы, несмотря на страдания и голод, сделали столько непрерывных переходов только затем, чтобы найти врага; и теперь, когда мы, наконец, видим, почти касаемся его, когда все обстоятельства складываются благоприятно, вдруг эти несвоевременные колебания, эта ненужная оттяжка. Из рук у нас вырывают победу! Изумление написано на всех лицах; и мы молча ищем ответа на лицах наших начальников, чтобы угадать причину этой непостижимой помехи.

Войска расположены в следующем порядке: в первой линии Ней и итальянская армия; императорская гвардия, три дивизии корпуса Даву и кавалерийский корпус Нансути— занимают вторую и третью линии. Корпус Латур-Мобура остается на правом берегу Двины, недалеко от Витебска. Между обоими лагерями по молчаливому соглашению царит перемирие.

Вечерние огни поддерживают в нас уверенность, что русские не собираются уходить. Вице-король разбил свою палатку среди полка велитов, расположенных около берега Лучесы.

Ночь с 27-го на 28 июля. В полночь нас будит шум приближающихся шагов и крики часовых. Это император в сопровождении нескольких офицеров прибыл к вице- королю. Мы его узнали, когда он приблизился к королевской палатке, по повелительному восклицанию, которое он один мог себе позволить: «Что это? Разве здесь все спят?» Вице-король проводил Наполеона вдоль фронта цепи лицом к неприятелю. От офицеров, находившихся при этом осмотре, я узнал, что он дал распоряжения относительно сражения, которое он надеется дать сегодня. Затем мы разошлись по своим палаткам.

28 июля. Как только занявшаяся заря расчистила горизонт, мы все, точно по общему соглашению, не говоря ни слова, устремляем взгляд на расстилающуюся перед нами громадную равнину, вчера еще усеянную врагами, на которых нам так хотелось напасть. Сегодня она лежит перед нами пустынная, покинутая. Неприятель не только исчез; неизвестно даже, по какой дороге он пошел. Мюрат первый переправляется через Лучесу, за ним идет сначала итальянская армия, потом и все войско; он отправляет во всех направлениях отряды, чтобы обыскать всю местность и найти след русских, — но бесполезно! Невозможно даже получить какие-нибудь указания от жителей, так как все ушли. Мы находимся в полной неизвестности относительно того, что происходит вокруг нас. Император переправляется через Лучесу одновременно с армией, потом принимает депутацию от города Витебска. Она приносит ему ключи и умоляет о милосердии.

Мы проходим через Витебск. Он тоже оставлен жителями. Мы встречаем только нескольких грязных евреев и нескольких иезуитов. Они не могут или не хотят дать нам указаний о направлении, в каком ушла русская армия. Кстати, следует отметить, что к Витебску ведут 5 дорог: из Петербурга, из Смоленска, из Орши, из Полоцка и из Вильны. Мы пришли по Виленской дороге.

Вдруг слышится канонада: неаполитанский король в сопровождении кавалерии Нансути и Монбрена, а также батальона 2-го легкого итальянского полка настиг часть арьергарда Палена на большой дороге, ведущей в Поречье. Император спешит сюда с частью гвардии. Мы идем с самого рассвета, и теперь прибытие императора дает нам возможность сделать привал. Неаполитанский король располагается на перекрестке дорог на Сураж и на Яновичи, размещая свой авангард по обоим путям. Итальянская армия становится по обе стороны почтовой дороги за кавалерией.

По разным дорогам отправлены разведчики, и император, желая слышать их донесения, располагается в бедном деревянном доме влево от большой дороги; немного позже он велит разбить свою палатку на вершине холма, сзади центра итальянской армии; королевская гвардия образует кругом двойное каре.

В первый раз с начала похода мы получаем подобное отличие, на которое, впрочем, наша гвардия, при отсутствии императорской, имеет полное право. Очень длинный переход этого дня сделан нами быстро, в течение шести часов. Шли мы по разрытой песчаной почве, до такой степени раскаленной солнцем, что она ослепляла нас своим блеском; густые тучи пыли поднимались под нашими ногами, жара стояла страшная, термометр поднялся до 29°, наконец, был полный недостаток воды. День поэтому оказался в высшей степени тяжелым. В лагере отмечают много заболеваний лихорадкой и воспалением глаз. Правда, наш бивак представляет живописную картину. Но красивый внешний вид не возмещает всего, чего нам недостает. Нам удается, и то с трудом, добыть только немного грязной и нездоровой воды.

Покуда каждый старается, как может, поддержать огонь и отыскать себе хоть какую-нибудь пищу, мы видим, что в палатку императора входят несколько самых видных наших генералов. Мы заключаем из этого, что будет созван совет, на котором решат, что делать дальше[6].

Кавалерия и одна дивизия итальянской армии продолжают под предводительством неаполитанского короля преследовать графа Палена по дороге в Поречье.

Сураж, 29 июля. Сегодня на рассвете на нашем биваке в Агапоновщине первая бригада дивизии Пино получает приказ двинуться в направлении к Суражу. Около 6 часов утра император выходит из палатки. Королевская гвардия приветствует его обычными восклицаниями. Наполеон без шляпы, со шпагой на боку. Он садится на складной стул, который ему принесли, и обращается с расспросами к двум велитам, стоящим на часах при входе в палатку. Черты лица его выразительны, носят отпечаток силы и здоровья. Об ращаясь к офицеру тех же велитов — тому, который стоит всех ближе к нему, он спрашивает, какова действительная численность его полка; сколько людей потерял он при переходе; много ли больных. Офицер отвечает ему:

— Ваше Величество, у нас есть роты, которые от самой Италии не потеряли до сих пор ни одного человека.

Не выказывая изумления, император говорит в ответ:

— Как! Они так же сильны, как были, уходя из Милана?

— Да, Ваше Величество.

Потом, после небольшой паузы:

— Ваш полк еще не мерился силой с русскими?

—  Нет, государь, но он страшно желает этого.

—  Я это знаю, — прервал император. — Он покрыл себя славой в Испании, Далмации, Германии, — всюду, где только ни был. А, вот они, старые аустерлицкие усы! (этот шутливый намек относился к гренадерам гвардии). Итальянцы храбры... У них такие славные летописи!.. У вас в жилах течет кровь римлян... Вы не должны никогда этого забывать.

Слова императора всегда оставляли глубокое впечатление. Мы внимательно слушали его, как вдруг явился австрийский штаб-офицер, курьер из главной квартиры князя Шварценберга. Он передал императору конверт, затем последовал за ним в палатку. Потом среди нас говорили, что он принес известие о соединении Рейнье и Шварценберга и о скором прибытии этого австрийского генерала. Но мы так много в течение долгих лет воевали с австрийцами, что присутствие среди нас штаб-офицера этой национальности вызвало общее удивление. Его простой белый мундир составляет странный контраст с богатым платьем офицеров, окружающих императора.

Последний вскоре сел на лошадь и отправился к Витебску. Тогда королевская гвардия последовала за 13-й и 15-й дивизиями в обход Суража. Она расположилась в этом городе, где вице-король поместил свою главную квартиру