Буйничское поле: «Полковник Кутепов против генерала Моделя»
9 июля немцы, перебросив на восточный берег Лахвы свои мелкие разведгруппы и отряды, вплотную приблизились к основной линии обороны и вели разведку подступов к городу со стороны Бобруйска.
2-й батальон капитана Давыдова на участке Затишье, Бутримовка;
1-й батальон майора Н.Л. Волкова на участке Бутримовка (иск.), Титовка;
3-й батальон капитана Д.С. Гаврюшина прикрывал основное направление по Бобруйскому шоссе на участке Тишовка, Буйничи, Бураковщина. В тылу у него за оврагами у Днепра и противотанковым рвом заняли оборону ополченцы шелковой фабрики, вооруженные винтовками и бутылками с зажигательной смесью.
Группа бойцов 172-й стрелковой дивизии на рекогносцировке под Могилевым. 1941 г.
Сводный батальон старшего лейтенанта Пешеванова при 388-м полку занял позиции в глубине обороны полка в районе д. Тишовка и кирпичного завода № 7.
Все стрелковые батальоны поддерживались артиллеристами из батарей и дивизионов 493-го, 632-го (161-й стрелковой дивизии) гаубичных и 340-го легкоартиллерийского полков, 200-го (110-й стрелковой дивизии), 174-го (до 10 июля) отдельных противотанковых и 341-го отдельного зенитного артиллерийских дивизионов [3]. Известно, что 10 июля 174-й отдельный противотанковый дивизион из боевого участка № 2 убыл.
Особенностью обороны города на всех боевых участках было то, что начальник артиллерии 172-й стрелковой дивизии полковник Ф.И. Соловьев для более эффективного усиления стрелковых подразделений создал группы поддержки пехоты. Они состояли из батарей тяжелой (орудия калибра 152-мм, 122-мм), средней (76-мм) и противотанковой (45-мм) артиллерии. Это позволяло вести огонь, поражая бронетехнику и живую силу на всю глубину наступления противника.
388-й полк полковника С.Ф. Кутепова к 10 июля занимал позиции на участке Затишье, Тишовка, Буйничи следующими силами:
11 июля 2-й дивизион 340-го легкоартиллерийского полка полковника И.С. Мазалова занял оборону на северо-восточной окраине города на участке р. Днепр, д. Николаевка, а 3-й дивизион 493-го гаубичного артиллерийского полка полковника И.Ф. Живолупа был передан в 747-й стрелковый полк для усиления обороны на восточном берегу Днепра [9]. Туда же вскоре был передан и 3-й дивизион 632-го гаубичного полка 161-й дивизии.
Обустройство обороны полка С.Ф. Кутепова к тому времени было в основном закончено. Саперная рота сдала под охрану стрелковым подразделениям заминированные перед позициями участки. Противотанковые минные заграждения саперы установили на полях между Бобруйским шоссе и железной дорогой, в районе деревень Бутримовка, Тишовка и на всех проселочных дорогах. Был установлен строгий контроль в отношении хождения и езды по запретным участкам. Оборону усиливали противопехотные заграждения из колючей проволоки, установленные к 4.00. утра 10 июля, и противотанковый ров [8, 13].
Полк и артиллерия зарылись в землю и приготовились к обороне. Командир полка говорил приехавшим к нему в полк фронтовым корреспондентам К. Симонову и П. Трошкину: «… У меня здесь двадцать километров окопов и ходов сообщений вырыто. Это точно. Если пехота решила не отходить и зарылась, то никакие танки ничего с ней сделать не смогут, можете мне поверить» [72].
Вместе с тем, каким бы строгим ни был порядок и боевая дисциплина в воинском подразделении (а 388-й стрелковый полк, лучший в дивизии, был именно такой частью), жизнь и рядового красноармейца, и командира на переднем крае шла своим чередом. Ко мандир полка в своем приказе от 9 июля 1941 года отмечал, что «во многих подразделениях командиры и бойцы халатно обращаются с оружием, в результате чего в 8-й роте 3-го батальона разорвавшейся гранатой ранено 3 человека. В 3-й пулеметной роте один красноармеец ранил другого из револьвера. В этом же батальоне разбили бутылку с жидкостью «КС» и сожгли красноармейца. Во 2-м стрелковом батальоне разрывом гранаты ранен 1 человек, в 1-м батальоне нанесли сильный ожог жидкостью «КС» красноармейцу».
Далее в приказе отмечается, что командиры потеряли чувство ответственности за своих подчиненных. Не требуют внимательного и осторожного отношения к оружию, а подчас и сами нарушают дисциплину.
Так, командир 3-й пулеметной роты лейтенант Н.М. Айвазян устроил стрельбу из нагана по каске. По всем случаям приказывалось произвести расследование и виновных привлечь к судебной ответственности.
В том же приказе обращается внимание на маскировку частей в районе обороны полка. В частности, начальник боевого участка № 2 С.Ф. Кутепов указывал: «Несмотря на то, что отдельные танки противника подходят к переднему краю и разведывают систему нашей обороны, в подразделениях не соблюдается маскировка: люди днем выходят из блиндажей, ходят по полю, выезжают на лошадях к переднему краю, кухни ездят вдоль фронта и т. д.
Схема обороны 388 сп на Боевом участке № 3
Это преступление, это выдает противнику всю нашу оборону. В особенности плохо налажен этот вопрос в районе КП, в тылах, в районе передков и зарядных ящиков (у артиллеристов)». Далее командир полка приказывает «соблюдать жесткую маскировку как от воздушного, так и от наземного наблюдения противника. Днем ходить только по ходам сообщения. Подвоз огнеприпасов производить ночью и носить по ходам сообщения. Кухни устанавливать в укрытии и пищу подносить укрыто по ходам сообщения» [4].
В ночь на 10 июля в районе Барколабово, Следюки противник переправил на восточный берег Днепра до 100 танков. 388-й стрелковый полк получил приказание отрезать тылы переправившейся немецкой группировки и содействовать ее уничтожению с западного берега. Полковник С.Ф. Кутепов для выполнения этой боевой задачи решил использовать 1-й батальон капитана Давыдова, а его участок обороны в районе д. Тишовка-2 передать сводному батальону старшего лейтенанта Пешеванова.
В 14.30. 10 июля 2-й батальон (без 6-й стрелковой роты) с ротой сводного батальона был направлен по Старо-Быховской дороге вдоль западного берега реки, через Салтановку, Дашковку к ст. Барсуки с задачей отрезать пути отхода прорвавшейся за Днепр танковой группе противника. Батальону, вооруженному только стрелковым оружием, без артиллерии и какого-либо другого усиления одновременно ставилась задача уничтожить немецкие танки.
Выдвинувшись из Буйнич, стрелковые роты батальона смогли дойти только до Салтановки. Немецкая разведка не упустила того, что одна из частей Могилевского гарнизона вышла из города и движется в южном направлении на Быхов. Враг разгадал цель этого перемещения – ударить по скоплению бронетехники на Старо-Быховской дороге, у переправ и отрезать тылы немецкой группировки за Днепром. По батальону был нанесен сильнейший удар немецкой авиации с воздуха и не менее организованный и мощный артиллерийский налет противника из д. Межисетки. В дополнение к этому стрелковые роты батальона попали под огонь тяжелых гаубиц нашего 601-го артиллерийского полка, который вел огонь с закрытых позиций на восточном берегу по предполагаемым скоплениям немецкой артиллерии и бронетехники на западном.
В результате стрелковый батальон Давыдова от такого авиационного и артиллерийского огня понес серьезные потери. Его подразделения укрылись в лесу на северной окраине Салтановки в ожидании дальнейшего приказания [9].
В ночь с 10 на 11 июля в лесах у деревень Дашковка и Салтановка, по данным нашей разведки, немцы сконцентрировали большое количество танков (части 3-й танковой дивизии) и готовились к наступлению на Буйничи.
11 июля началось наступление передового разведывательного отряда противника по Старо-Быховской дороге. Земля содрогнулась от грохота артиллерийских взрывов на позициях 2-го батальона капитана Давыдова. Его стрелковые роты находились южнее Буйнич и удерживали танкоопасную дорогу на Салтановку, Дашковку, Быхов [52]. Дым и пыль стояли сплошной стеной над нашей обороной. Батальон, оказавшийся на пути 7-й танковой роты 6-го полка 3-й танковой дивизии противника, был рассеян, и немцы вышли непосредственно к Буйничам. Погибли командир 2-го батальона, его начальник штаба, большинство офицеров, младших командиров и красноармейцев. Оставшиеся в живых либо попали в плен, либо небольшими группами пытались организовать оборону, отходя на основные позиции полка.
На следующий день наступление на Буйничи по Старо-Быховской дороге начали танковые взводы 7-й роты противника. С наблюдательных пунктов докладывали, что, развернувшись в боевой порядок, к позициям приближаются вражеские танки. За ними двигалась пехота. По воспоминаниям участников боя, «танки двигались с открытыми люками, в которых были видны головы командиров машин».
1-й дивизион 340-го артиллерийского полка открыл заградительный огонь. Несколько танков загорелось, но остальные безудержно продолжали катиться вперед [3]. 3-я батарея лейтенанта Патлаха из 122-мм гаубиц с закрытых позиций открыла огонь, подбив 3 танка и несколько бронетранспортеров. Как только появлялись цели, артиллеристы тут же накрывали их серией разрывов. Четыре гаубицы батареи давали 32 разрыва снарядов в минуту и успешно поражали цели [50]. В первых боях снарядов не жалели и расходовали значительно больше положенного. Появились потери и у наших артиллеристов. В первый день боя прямым попаданием снаряда в своем блиндаже был убит командир батареи лейтенант Патлах.
…Когда до основных позиций батальона капитана Гаврюшина оставалось примерно полкилометра, вверх взлетела красная ракета. Тут же в бой вступила система огня противотанкового и стрелкового оружия. Застывали на поле боя вражеские танки. Пехота, также понеся значительные потери, залегла. Но уцелевшие машины уже подходили к переднему краю, подминая проволочные заграждения, за которыми находились минные поля. Еще несколько танков подорвалось на минах и попало в сектор огня 1-й батареи 200-го отдельного противотанкового дивизиона. Вражеская пехота опять поднялась в атаку, но огонь наших пулеметов и минометов вынудил ее в беспорядке отойти. Возвратились на исходные позиции и уцелевшие танки.
Перед обороной батальона остались лежать убитые немцы, замерло несколько танков и бронемашин. Часть из них, потеряв ход, превратилась в огневые точки. Подбитые машины с легкими повреждениями противник смог вытащить и отправить в тыл.
Вечером бой затих. Бойцы восстанавливали нарушенную систему обороны, пополняли боеприпасы. Здесь же на позициях хоронили убитых, раненые были отправлены в госпиталь. Все понимали, что немцы, расстроенные неудачным наступлением, продолжат штурм, чтобы сломить нашу оборону. Но на другой день случилось непредвиденное. 6-й танковый полк и вся 3-я танковая дивизия генерала Моделя ушли из-под Буйнич…
В последние годы, работая в Федеральном военном архиве Германии в г. Фрайбурге, минский историк С.Е. Новиков обнаружил документы (сводный отчет 6-го танкового полка), из которых стало известно, что наступление 12 июля под Буйничами вели три танковые роты 2-го батальона 6-го полка 3-й танковой дивизии В. Моделя [105].
Вот как выглядит этот бой на Старо-Быховской дороге в рапорте командира 7-й танковой роты противника: «Приближаясь к Буйничам, мы увидели отходившую пехоту русских. На занятых позициях остались разрушенные окопы и ходы сообщений. Во время боя, который начался при взаимодействии со 2-м взводом 3-го пехотного полка, на правом фланге появилось противотанковое орудие, сразу же ликвидированное 1-м взводом.
С началом сильного обстрела противотанковыми орудиями… для усиления обороны левого фланга рядом с 3-м взводом вводится 4-й взвод. Это подразделение сумело уничтожить слева от дороги два противотанковых орудия и танк Т-26. В то же время на правом фланге один за другим появились четыре танка Т-26 и Т-37, которые уничтожил 1-й взвод. На протяжении всего боя рота была под огнем не только противотанковых орудий, но и прицельного огня другой артиллерии…
Рота технического обеспечения, действовавшая слева… из укрепленных позиций и блиндажей с помощью ручных гранат захватила около сотни пленных.
…Рота атакует в направлении железной дороги с расстояния 1200 м. Здесь, северо-западнее Буйнич, появилась пехота, которая с тягачами, артиллерией и танками занимала подготовленные позиции в районе противотанковых рвов. Во время наступления танк Т-Ш попадает на мину, от взрыва которой ранены водитель и радист. Серьезные повреждения получили корпус, коробка передач и ходовая часть, танк можно считать полностью потерянным.
Второй танк Т-III еще до этого был выведен из строя в результате попадания [снаряда] и сполз в траншею. Оба командира пробовали эвакуировать свои машины, но были ранены снайперскими выстрелами…»
А на Бобруйском шоссе 11 июля в 10 км к югу от Буйнич 2-й батальон старшего лейтенанта А.П. Волчка с приданными артбатареями сдерживал около 20 танков и мотопехоту противника в районе Красница-2 – вилка железной и шоссейной дорог [9]. К ночи батальон А.П. Волчка с боем отошел на второй рубеж обороны 388-го стрелкового полка.
После обеда 11 июля усиленный взвод полка, находившийся в боевом охранении на шоссе Могилев-Бобруйск, встретил просочившийся по полевым дорогам немецкий дозор. Мотоциклисты без касок, с закатанными рукавами беззаботно, словно на прогулку, ехали по дороге. Подпустив их поближе, наши бойцы в упор расстреляли немцев из пулеметов. Убрав с дороги мотоциклы и убитых, красноармейцы подготовились к встрече основных сил врага. С немцев поснимали автоматы, с мотоциклов – пулеметы, запаслись трофейными боеприпасами, а в штаб полка послали нарочного с донесением.
С.Ф. Кутепов приказал передовым частям отойти ближе к основному району обороны полка, с тем чтобы их можно было прикрыть огнем артиллерии. Вечером 11 июля на шоссе со стороны Бобруйска появилась колонна танков. В наступающих сумерках немцы не рискнули атаковать наши позиции [57]. Передовые танковые части 2-го батальона дивизии генерал-лейтенанта В. Моделя вплотную подошли к нашей обороне.
Из разведывательной сводки штаба 172-й дивизии видно, что в ночь на 12 июля в район Могилева с западных направлений подошли «крупные мотомеханизированные части противника», которые сосредотачивались в районах Межисетки, Севостьяновичи, Княжицы, Сеньково. Всего разведчики дивизии насчитали более 100 автомашин и до 300 танков противника. В районе Княжиц между Лубнищем и Каменкой на аэродроме происходила посадка вражеских самолетов [103].
В немецких архивах сохранился дневник боевых действий 6-го танкового полка, который датируется 20 июля 1941 года. 2-й батальон этого полка как раз и вел бои 11–12 июля у Буйнич [104]. В рапортах командиров 5, 7 и 8-й танковых рот батальона хорошо прослеживается их дислокация перед боями, состав и задачи, которые они получили на 12 июля 1941 года, подробно расписан бой в тот день на юго-западных подступах к Могилеву. В соответствии с ними, 7-я танковая рота вела наступление на Буйничи с юга вдоль Днепра по Старо-Быховской дороге, 8-я рота – с юго-запада между Бобруйским шоссе и железной дорогой Могилев-Жлобин, 5-я рота была нацелена на западную окраину Могилева в полосе треугольника железных дорог на Осиповичи и Жлобин.
День 12 июля начался в 6.30. утра жестокой бомбардировкой и артиллерийским обстрелом. Полковник С.Ф. Кутепов и командир 340-го артиллерийского полка полковник И.С. Мазалов вынесли свои наблюдательные пункты на высоту за железнодорожной станцией Буйничи. Отсюда хорошо просматривались поле и поселок Веккер.
Передовые наблюдатели донесли, что вдали, в березовой роще сконцентрировалась большая группа немецких танков. И.С. Мазалов дал команду провести упреждающий артиллерийский налет. На опушке загорелось несколько танков, но более 20 вышли из леса и начали обстреливать передовые позиции из пушек и пулеметов. Через некоторое время, развернувшись в боевой порядок, передовые группы 5-й танковой роты лейтенанта Хинцпетера и мотопехота противника пошли в наступление вдоль железной дороги Могилев-Жлобин.
Танки 1-го взвода танковой роты вышли на хлебное поле, которое располагалось на высоте северо-восточнее Тумановки. Наши артиллеристы, выжидая, молчали. Медленно продвигаясь, немецкие машины прошли около 800 метров от высоты, вышли на минное поле, где сразу же последовали взрывы. Загорелось несколько танков и сопровождавших их бронетранспортеров. Немцы приостановили атаку. Вновь налетела авиация противника и устроила массированную бомбардировку. Взрывы следовали на расстоянии 4–5 м один от другого. От осколков бомб пехотинцы спасались в глубоких, заранее подготовленных траншеях. После авианалета, стреляя на ходу, вперед снова пошли танки. Они неумолимо приближались к противотанковому рву [36], но были «встречены сильным огнем артиллерии и танков» (здесь впервые командир 5-й танковой роты лейтенант Хинцпетер упоминает о советских танках, действовавших у Буйнич).
У железнодорожной насыпи в кустарнике притаилась батарея 76-мм полковых орудий. Прямой наводкой, в упор, пушки ударили по танкам. Некоторые из машин остановились, но остальные неумолимо приближались к батарее. Умолкла одна пушка, погиб расчет другой. Оставшиеся артиллеристы продолжали огонь. Не выдержав удара артиллерии и потеряв 3 машины, немецкие танкисты повернули к железнодорожной станции. Неподалеку находились позиции батареи противотанковых орудий младшего лейтенанта Прощалыкина. Получилось так, что, повернув, танки подставили свои борта под огонь противотанковых орудий. В результате уничтожающего огня батареи еще несколько танков было подбито.
М.В. Хорошев.
Описывая действия своих подразделений, лейтенант Хинцпетер отмечал: «2-й и 4-й взводы не отвечали на радиозапросы, потому что все танки обоих взводов были выведены из строя огнем артиллерии и противотанковых орудий. Часть танкистов возвратилась назад через Голынец под прикрытием дымовой завесы…»
Следом за сильно поредевшим 1-м взводом к Буйничам подходили машины 3-го взвода противника. Две из них прорвали проволочное заграждение, ворвались на линию обороны 388-го полка и перевалили через траншеи пехоты. Но здесь они попали под огонь прямой наводкой батареи лейтенанта Возгрина, который велся «с близкого расстояния слева и справа из восьми видимых противотанковых укреплений». Загорелось еще несколько немецких машин. Оставшиеся разделились на две группы и пошли в обход противотанкового рва.
Одна из них направилась вправо, пересекла Бобруйское шоссе и двинулась к Днепру, где противотанковый ров соединялся с глубокими обрывистыми оврагами. Столкнувшись с преградой, танки повернули назад, но их забросали бутылками с зажигательной смесью бойцы отряда ополченцев шелковой фабрики. Две машины загорелись.
Вторая группа танков попала на минное поле, где большинство из них подорвалось.
Нескольким танкам все же удалось прорваться на наши позиции. Они обрушились на окопы пехоты, поливая все вокруг свинцовым огнем из пулеметов. В единоборство с немецкими танкистами вступили стрелки-пехотинцы. Они забрасывали танки бутылками с зажигательной смесью, расстреливали пытавшихся выбраться из пылающих машин танкистов. Чтобы не попасть в своих бойцов, орудия с нашей стороны перестали стрелять.
Решив, что путь вперед открыт, немцы ввели в бой мотопехоту, за которой двигались танковые взводы 8-й роты лейтенанта Келлера. На шоссе появилась командирская машина, за которой шло около десятка грузовиков и бронетранспортеров с автоматчиками. 8-я стрелковая рота лейтенанта М.В. Хорошева из 3-го батальона капитана Д.С. Гаврюшина встретила колонну шквальным огнем. Немецкие солдаты соскочили с машин, рассредоточились, но, не выдержав огня, отошли в лес. Дорога у опушки оказалась усеянной трупами. Однако и 8-я стрелковая рота в тот день потеряла половину своего состава [73].
…Бой продолжался. Более десятка танков 8-й роты по шоссе двинулись к мосту через противотанковый ров. Лейтенант М.В. Хорошев подождал, пока головной танк взойдет на заминированный мост, и подорвал его. Артиллеристы лейтенанта Возгрина подбили еще 4 машины. Одному из танков удалось прорваться на батарею и уничтожить орудие, но и сам он тут же запылал от бутылки с зажигательной смесью, брошенной сержантом Тарасевичем. Экипаж, выскочивший из танка, был уничтожен нашими бойцами.
Через некоторое время немцы повторили атаку. На этот раз пехота находилась на бронированных площадках, прицепленных к танкам. Часть из них уничтожили артиллеристы 1-го дивизиона 340-го артполка И.С. Мазалова, а часть, дойдя до окопов наших стрелков в глубине обороны, была подбита артиллеристами 200-го отдельного противотанкового и 341-го зенитного артиллерийских дивизионов.
Командир батареи зенитного артдивизиона приказал открыть огонь по танкам из зенитных орудий. После выстрелов бронебойными снарядами один из танков врага завертелся на месте, под ним растянулась подбитая гусеница. Выскочившие из него танкисты были убиты нашими пехотинцами. Загорелись еще три танка. Пять машин повернули назад… [81].
Развивая успех, капитан Д.С. Гаврюшин поднял 3-й батальон в контратаку. Вражеская пехота откатилась, а за ней отошли и уцелевшие танки.
В своем рапорте командир немецкой 8-й танковой роты лейтенант Келлер, танки которого наступали правее 5-й роты, докладывал: «Рота наступала клином между железной дорогой на Гомель и шоссе [Могилев-Бобруйск]. Уже через несколько сотен метров начался обстрел со стороны противника. Рота продолжала наступление, целью которого были кирпичный завод западнее Могилева и высоты с лесом…
Танк лейтенанта Нинабера получил попадание в командирскую башню, заряжающий был ранен, а башню заклинило. По связи рота слышала настойчивые просьбы от 5-й роты о помощи и получила приказ от командования 2-го батальона оказать ей помощь. Рота сразу же повернула к железнодорожной насыпи. Прямо на насыпи танк командира роты лейтенанта Келлера наехал на мину, которая пробила корпус, повредила гусеницу и тяжело ранила обер-ефрейтора Бюхлера. Вызванный для эвакуации подбитого танка легкий Т-И также наехал на мину и повредил гусеницу. Высунувшийся из башни лейтенант Келлер, чтобы сообщить о потерях и передаче командования ротой лейтенанту Якобсу, вместе с экипажем получил пулеметные ранения…
Отдельные танки наступали до самого противотанкового рва с укреплениями, в которых сидели русские. Огонь противника прекратился. Когда рота заняла местность, были уничтожены два [советских] танка и два противотанковых орудия… Помочь эвакуировать раненых [5-й роты] было невозможно, потому что высота железнодорожной насыпи не позволяла ее переехать.
Вскоре рота по радио получила приказ командира 2-го батальона на отход вместе с ранеными. Вначале в трех машинах эвакуировали многих раненых пехотинцев. Потом рота начала отходить, и хоть возвращались по старому следу, танк Т-IV, на который был пересажен лейтенант Келлер, наехал на мину и повредил ходовую часть. Второй танк также возвращался по знакомому пути, но наехал на мину и не мог двигаться. Под вражеским пулеметным и артиллерийским огнем рота в течение часа пробовала отбуксировать два танка, но под огнем сделать это не удалось. Эти два танка, которые наехали на мины… остались под охраной других машин до прибытия тягачей… В конце дня с помощью артиллерийских тягачей два поврежденных танка обер-фельдфебеля Вакера и фельдфебеля Зайферта были эвакуированы. Отступая, рота захватила в плен около 80 красноармейцев…»
(Основная тактическая единица танковых войск вермахта – танковый батальон, на 22 июня 1941 года состоял из трех рот легких танков Т-II, Т-III и одной роты средних танков Т-III, Т-IV, плюс взвод связи. В каждой роте легких танков было 4 взвода по 5 танков плюс 2 танка во взводе управления. Рота средних танков состояла из 3-х взводов).
Как видим, в рапортах командиров 7, 5, 8-й танковых и штабной рот 2-го батальона 6-го танкового полка упоминаются советские танки, принимавшие участие в боях под Буйничами. Можно предположить, что это были машины, оставленные при отходе за Днепр 20-м механизированным корпусом или находившиеся на танкоремонтной базе в Ямнице и переданные для усиления 388-му полку С.Ф. Кутепова. Кроме того, в 172-й и 110-й стрелковых дивизиях имелись отдельные разведывательные батальоны, в каждый из которых (штат стрелковой дивизии РККА № 04/100 от 05.04.41 г.) входило по 16 танков Т37, Т-38 или Т-40 и по 10 бронеавтомобилей. Напомню, что наличие наших танков в обороне Могилева упоминается впервые.
Д.С. Гаврюшин.
12 июля в 23.40. 3-я танковая дивизия генерала В. Моделя получила распоряжение «выйти из района Буйнич для переправы через Днепр слева от 10-й пехотной дивизии» (у Дашковки, Боровки). У Могилева остался армейский передовой «охранный» отряд (2-й полевой армии) под командованием Нойфиле, а с 15 июля сюда подтянулся передовой отряд 12-го армейского корпуса [28]. Бой 12 июля 1941 года продолжался весь день и закончился победой защитников города. Это был самый ожесточенный и результативный бой за всю оборону Могилева, что отчасти (кроме сил противника) и подтверждает сохранившийся документ:
«Оперсводка № 8. Штаб полка 388.
12.07.41 21.40. 1,5 км свхз/ Буйничи. Карта 50 000.
1. 388 стрелковый полк в течение 12.07.41 года продолжает оборонять участок Затишье – Буйничи.
2. Противник силой до роты танков в 6 час. 30 мин. 12.07.41 г. начал атаку переднего края обороны 388 стрелкового полка. До 9.00 противником было введено в бой до двух батальонов танков, поддержанных двумя батальонами пехоты, небольшого количества мотоциклистов при поддержке огнем одной батареи из района Пионер-Лагеря.
3. Сводный батальон 388 стрелкового полка, 1/388, 3/388 обороняют Затишье – Буйничи…
5. Артиллерия на старых оборонительных позициях…
6. За истекший день боя 12.07.41 г. по неполным данным 388 стрелковым полком и приданными поддерживающими подразделениями подбито и сожжено 39 танков противника, трофеи уточняются.
Начальник штаба капитан Плотников.
ПНШ-1» [9].
Это полковой документ. А вот что говорится в дивизионном, оперативной сводке штаба 172-й дивизии, составленной в 2.00. 13.07.41 г.: «б) 388 сп в течение 12.7. продолжает оборонять участок Затишье, Буйничи. Противник силою до роты танков в 6.30. 12.7. начал атаку переднего края обороны полка. До исхода дня противником вводилось в бой до 4-х батальонов, не менее двух батальонов пехоты с мотоциклистами при поддержке артогня…
В.Н. Зобнин комиссар 388 сп (умер от ран).
За истекший день боя 12.7. по неполным данным подбито и подожжено до 30 танков, сбито 3 самолета и [уничтожено] 3 автомашины. Данные о потерях уточняются…» [106].
Каким документам верить – дело читателя. Но, как видим, разница в донесениях немецких и советских командиров существенная. Особенно в оценке наступавших сил 3-й танковой дивизии Моделя. Более вероятно, что речь здесь идет не о «4-х немецких батальонах», а об одном 2-м танковом батальоне, который при поддержке мотопехоты наступал на Буйничи 12 июля. К тому же, если внимательно проанализировать фотографии, сделанные П. Трошкиным на Буйничском поле, то на них изображено не более 10 бронеединиц (семь танков Т-III, один – Т-II и два бронетранспортера). По-видимому, это и есть безвозвратные потери немецкого 2-го танкового батальона за тот день. Остальные подбитые танки немцы с поля боя смогли эвакуировать.
С наступлением темноты все смолкло. На той и другой стороне работали похоронные команды, подбирали раненых и хоронили убитых. Вместе с десятками танков немцы на участке С.Ф. Кутепова в тот день потеряли до двух рот пехоты, два грузовика и штабную машину [70].
На следующий день, 13 июля, по воспоминаниям ветеранов – участников боев под Буйничами и документам штаба 172-й стрелковой дивизии, бой продолжался уже с моторизованной пехотой. С утра немцы пробовали применить хитрость. На Бобруйском шоссе, со стороны Салтановки, появилась машина ЗИС-5 с солдатами в красноармейской форме.
Наш дозорный пытался остановить ее, но был убит. На большой скорости машина въехала в зону обороны полка. Там ее встретили пулеметным огнем. Было уничтожено 30 немецких автоматчиков, переодетых в нашу форму.
На протяжении дня вражеской пехоте удалось потеснить отдельные подразделения 388-го стрелкового полка и даже подойти к командному пункту С.Ф. Кутепова. В один из таких моментов, когда 3-й батальон капитана Д.С. Гаврюшина дрогнул и начал отходить, полковник Кутепов лично возглавил контратаку стрелковых рот батальона. В рукопашной схватке бойцы выбили немцев из своих окопов. Во время атаки командир 1-й пулеметной роты, подошедшей на помощь из 1-го батальона майора Н.Л. Волкова, старший лейтенант Аненков и младший политрук Шорников вывели вперед два пулеметных взвода и открыли огонь вдоль флангов противника, уничтожив около сотни вражеских солдат.
Во второй половине дня 13 июля враг предпринял очередную атаку. Из Ямницкого леса вышли цепи пехоты, развернутые во фронт. С.Ф. Кутепов приказал без команды огонь не открывать. Возле каждой из двенадцати 4-ствольных зенитных пулеметных установок 341-го зенитного дивизиона в боевой готовности застыли пулеметчики. Минометные расчеты уточнили наводку, поднесли ящики с минами. И когда немецкие солдаты вышли в открытое поле, на них обрушился шквальный огонь пулеметов и минометов. Немногим из немцев удалось уцелеть.
Большие потери понесли и воины полка. Еще 11 июля у Салтановки почти полностью погиб 2-й стрелковый батальон, осталась только его 6-я рота, которая в тот день не участвовала в бою.
Погибли командир батальона капитан Давыдов и начальник штаба старший лейтенант Марков.
Большие потери понес 3-й батальон.
Тяжелое ранение получил его командир капитан Д.С. Гаврюшин, погибло 49 красноармейцев и офицеров 9-й стрелковой роты батальона [12], десятки бойцов получили ранения и были отправлены в госпиталь в Могилев. Предположительно, в этом бою врагом были захвачены штабные документы батальона, которые ныне хранятся в ЦАМО РФ с короткими пометками немецких штабистов.
П.М. Звозников командир 9 стрелковой роты 524-го сп. В июле 1941 г. пленен под Могилевым.
Многие командиры штаба 388-го стрелкового полка также получили ранения, в том числе комиссар полка батальонный комиссар В.Н. Зобнин, но оставались в строю и продолжали руководить обороной.
Понесли потери и артиллеристы. Несколько орудий было уничтожено. Командиру орудия Мусину осколком снаряда раздробило левую руку, но, несмотря на это, он до вечера продолжал командовать расчетом. Наводчики Иващенко и Грищенко были отправлены в госпиталь только после того как, будучи ранеными, потеряли сознание [65].
В боях 12–13 июля погибли все командиры батарей 1-го дивизиона 340-го артиллерийского полка лейтенанты В. Лобков (посмертно награжден орденом Красного Знамени), Р. Рихтер и Д. Патлах.
Всего за 13 июля потери 388-го стрелкового полка составили: убито – 48, ранено – 89, пропал без вести 61 человек; орудий 45-мм – 3, станковых пулеметов – 2, винтовок – 43. Убито 49 лошадей.
Немцы в тот день на всем фронте обороны 172-й стрелковой дивизии потеряли 352 человека убитыми и ранеными, 6 пулеметов, 7 танков, 3 самолета, 2 бронемашины, 1 мотоцикл. Трофеи – 3 автомашины и мотоцикл [108, лл. 20, 21, 23].
С 14 июля 1941 года у юго-западных окраин города наступило затишье. Разведчики 172-й дивизии сделали вывод: «…Противник после неудачной попытки прорваться на гор. Могилев вдоль Бобруйского шоссе, по-видимому, обходит город с севера и с юга». Дальнейшее развитие событий показало, что они были правы.