Мы были политбойцами

Александр Семенович Михайлов в прошлом году отметил свое шестидесятилетие. А тогда ему было девятнадцать. В гимнастерке, чуть великоватой пилотке с красной пятиконечной звездочкой, на плечах портупея – таким запечатлел его безвестный фотограф. Командир отпустил по делам в Тулу, и он успел забежать в фотографию. Подождал немного и получил снимки, еще влажные. А вечером показывал их товарищам по взводу, и те завидовали ему – хорошо получился, будет память.

Память… Она цепко хранит воспоминания о той далекой уже фронтовой поре и особенно – о событиях первого военного лета. На этом старом: снимке вы не увидите ни лычек, ни «кубарей», ни каких-то других знаков отличия? И звание, которое он носил тогда, тоже звучит в наши дни непривычно: политбоец.

Что оно означало?

Так называли бойцов Тульского добровольческого коммунистического полка. Он был создан в первые дни войны, и о нем, к сожалению, написано очень и очень мало. И нас осталось меньше двадцати. А было около трех тысяч…

Как вы оказались в этом полку?

Сам я туляк. Отец был участником первой мировой и гражданской войн, полным георгиевским кавалером. Мне всегда хотелось быть таким, как он, мечтал стать военным. Окончил профтехшколу, вступил в комсомол, стал работать на оружейном заводе слесарем-лекальщиком. В воскресенье, 22 июня, был на заводе, какое-то срочное дело дали. И тут вдруг, всех позвали из цехов на территорию – там у нас динамики были установлены. Сказали, что будет важное правительственное сообщение… Потом состоялся митинг. После него вернулись в цеха, стали писать заявления с просьбой отправить на фронт. На другой день – в Центральный райком комсомола: «Отправляйте, и все тут». А нам в ответ: «Идите и работайте».

А 26 июня всех, написавших заявления, собрали в помещении драматического театра имени Горького (в этом здании сейчас филармония). Заполнили анкеты, написали автобиографии. Полный зал народу – и юнцы зеленые, и старики седые. На сцене – члены бюро обкома партии. Вызывали туда по одному, задавали вопросы: «Кем работаешь, каково семейное положение, почему идешь добровольцем?»… Василий Гаврилович Жаворонков, первый секретарь обкома, спрашивает меня: «Не боитесь? Ведь это война, могут убить». Я ответил: «Я их сам убью!». Он и говорит: «Ваша просьба будет удовлетворена. Пока работайте. Сейчас нужно работать за двоих и за троих».

30 июня нас собрали в оружейно-техническом училище, постригли, и мы колонной пошли на Косую Гору, в лагерь «Осоавиахима». Там сформировали двенадцать рот, в каждой по 200–250 человек. Я попал в десятую. Нам объявили, что отныне мы называемся политбойцами.

Кто ими становился?

Недавно в партийном архиве обкома КПСС мне дали копии списков политбойцов – косогорцев и оружейников. Вот смотрите; слесарь, грузчик, кочегар, заведующий складом, ревизор, студент… Люди разных профессии и возрастов. Но главное – все они были коммунистами, комсомольцами, потому и полк назывался коммунистическим. Командирами рот назначали старых большевиков, участников гражданской войны: Кузнецова, Русакова, Моторина… А у остальных не было ни военных званий, ни боевого опыта, иные винтовку впервые в руках держали. И вас стали учить?

Как еще стали! Жили в палатках.

Выдали нам темно-синие брюки и гимнастерки, а перед самой отправкой на фронт переодели в форму цвета хаки, как и положено в армии. От зари до темна – занятия. Изучали винтовки, гранаты, пулеметы, ротный миномет, рыли окопы, ползали попластунски… Марш-броски до седьмого пота… Патрульная служба… Дозоры… В общем, если солдатами не рождаются, то ими становятся, И мы стали ими в считанные дни. Тяжело было, но никто не роптал, все понимали, что без такой подготовки на фронте делать нечего. Все это нам потом пригодилось. Придешь, бывало, после занятий в палатку – сапоги снять сил нет.

И когда вас отправили на фронт?

Если не ошибаюсь, 15 июля ночью подняли по боевой тревоге. Накануне выдали винтовки «СВТ», каски, два комплекта патронов – с обычными и бронебойными пулями. Восемь рот из двенадцати направились в Тулу пешкам. Шел дождь… Это была первая партия, я в нее не попал. Нас отправили через несколько дней. На Ряжском вокзале было много провожающих, у многих на глазах слезы. Все желали нам победы и скорого возвращения. Но мало кто вернулся… В пути нас то и дело бомбили, немецкие самолеты проносились чуть ли не над самыми крышами вагонов, и мы стреляли по ним из винтовок. Ехали в сторону Ярцева: стало известно, что фашисты прорвали Западный фронт в районе Смоленска. Дорога возле Вязьмы оказалась перерезанной, мы выгрузились и двинулись в сторону Ярцева. По пути встречали беженцев, машины с ранеными… Встретили и земляков – туляки рыли окопы, противотанковые рвы… Семьдесят километров отшагали, почти без передышки, четырнадцать часов шли… И с ходу – в бой. Фашисты выбросили трехтысячный десант: пехоту, артиллерию, танкетки… В районе Ярцева, кроме регулярных частей Красной Армии, сражались Московский и Ленинградский коммунистические полки, и туляки себя проявили геройски. Совинформбюро потом сообщало: «В тылу наших войск близ города Я. немцы высадили крупный десант, в состав которого входило несколько танкеток… Во взаимодействий с танками, пехотой и артиллерией вражеский десант полностью уничтожен». К вечеру, когда бои утихли, смотрим – ведут пленных… Но и у нас были очень тяжелые потери… Нас, оставшихся, собрали, привезли в Брянск, оттуда пешком до станции Красный Рог, это недалеко от Почепа. Мы влились в 50-ю армию, я стал заместителем политрука роты в бывшей 280-й стрелковой дивизии. 10 сентября в бою за Почеп был ранен в лицо. С эшелоном раненых – в Брянск, госпиталь находился в лесу. Хотелось есть, но и не мог из-за раздробленной челюсти. А тут дали паек – сухари и таранку.

Как сложилась ваша дальнейшая фронтовая судьба?

Лечился месяц, потом был направлен в 21-ю курсантскую стрелковую бригаду, стал разведчиком в артдивизионе 57-миллиметровых противотанковых пушек. Участвовал в боях под Москвой, на Наро-Фоминском направлении, прикрывали шоссейную дорогу Москва – Минск. Потом Калининский фронт, бои на Селигере, на Псковщине… Долго рассказывать. После учебы в артиллерийском училище участвовал в штурме Перекопа, освобождал Севастополь, воевал в Белоруссии, Польше, штурмовал Кенигсберг. Там мы и отсалютовали, дырявили всё курляндское небо: кто из автомата строчит, кто из винтовки, кто из ракетниц. До пушек, правда, дело не дошло…

А после войны?

Работал на Рвовской, шахте под Тулой, а потом, почти двадцать пять лет, служил в милиции, был старшим инспектором уголовного розыска. Ушел на пенсию в звании майора.

За эту службу Александр Семенович Михайлов награжден орденом Красного Знамени. Сейчас он является председателем совета ветеранов Тульского добровольческого коммунистического полка, с честью и до конца выполнившего свой долг перед Родиной в самые трудные, самые тяжкие первые дни войны. О туляках-добровольцах помнят на Смоленщине. В Ярцеве есть улица Тульских Ополченцев, установлена мемориальная доска, здесь будет открыт мемориальный комплекс. Памятник политбойцам установлен и неподалеку от города, в поселке Яковлево. В лесочке возле Косой Горы, где был лагерь, а сейчас заводской санаторий-профилакторий, высится стела в честь воинов полка. Мечтают ветераны, чтобы одна из улиц поселка металлургов была названа его именем, а на здании филармонии появилась бы мемориальная доска со словами, обращенными к потомкам. Такими, например; «Здесь в первые дни Великой Отечественной войны формировался Тульский добровольческий коммунистический полк, героически сражавшийся с немецко-фашистскими захватчиками в 1941 году».

В. ВАРФОЛОМЕЕВ. «Коммунар» № 30, от 06.02.1983 г.