Глава 9

Второй поход Петра под турецкий город Азов. Предложение гетмана царю Петру о построении для плавного похода судов. Отход в Черное море атамана Чалого и ватаги запорожских казаков. Приезд в Сечь гетманского посланца с предложением идти в поход против басурман. Жалоба запорожцев на недостаток судов и на грабежи со стороны басурман. Донесение о том царю Петру. Письмо запорожских казаков к гетману о присылке хлебных запасов ввиду предстоящей с басурманами войны и ответ на то гетмана казакам. Движение гетмана Мазепы с князем Долгоруковым из украинских городов вниз по Днепру и вести, полученные ими о действиях басурман. Подвиги запорожцев против басурман до прибытия русско-казацких войск. Ватаг Чалый и кошевой Мороз у берегов Крыма, на Черном море и в лимане Днепра. Трагическая кончина Чалого и мужественные подвиги Мороза. Поездка запорожских добычников в Москву. Запрещение гетману о допущении в большом количестве запорожских посланцев в Москву

Первый поход русских под турецкий город Азов окончился торжеством для басурман и бесславием для русского царя Петра: Петр принужден был покинуть Азов, успев разрушить в нем лишь две-три крепостные каланчи. Но в то время ни соседние державы, ни сами подданные русского царя не знали еще, что над Россией занялась новая заря и что молодой русский царь с настойчивостью, свойственной всем гениальным людям, не положит оружия до тех пор, пока не одолеет врага. Усилив свои войска, настроив новых кораблей, вызвав к себе заграничных мастеров, заготовив большое количество различных боевых средств, царь Петр Алексеевич объявил второй поход на город Азов. Все малороссийские и запорожские казаки также призывались к походу против басурман. На этот раз гетман Мазепа, желая угодить царю, выказал готовность соорудить морской и речной флот из 2000 человек запорожцев, которые, плавая по морю, не будут допускать турок под город Азов; а также, заняв места в низовьях Днепра, будут защищать владения малороссийских и запорожских казаков. На такое дело гетман просил 2000 четей хлебных запасов да одну тысячу рублей, а местом для построения судов указывал город Брянск. Царь с радостью принял план Мазепы, но нашел нужным поставить ему на вид, чтобы в случае замедления постройки судов в далеких брянских лесах гетман озаботился приготовить их в украинских городах и доставить мимо Переволочны, устья Орели, Кодака до самого Очакова Днепром[335].

В это время кошевым атаманом запорожских казаков был Иван Гусак. Оставаясь на Кошу в ожидании получения гетманской казны на постройку судов, Иван Гусак в апреле месяце 1696 года отпустил в море атамана Чалого с 500 отборных казаков[336]. Сам же известил гетмана письмом, что между низовым товариством есть еще несколько человек охотных казаков идти в море против басурман, для чего просил гетмана, за неимением денег в Сечи, прислать для построек судов царской казны.

Получив такое заявление со стороны кошевого Гусака, гетман Мазепа, желая доподлинно узнать боевые средства запорожских казаков, отправил в Сечь с листом батуринского сотника Сидора Горбаченка и велел ему обо всем низовое войско основательно расспросить и немедленно о том в Батурин сообщить.

Сидор Горбаченко прибыл в Сечь апреля 25-го дня, ночью, а наутро следующего дня был уже в раде с гетманским листом, вручив его кошевому атаману Ивану Гусаку. Кошевой Гусак, приняв гетманский лист, приказал читать его всем казакам. Выслушав гетманский лист, в котором предлагался низовому войску в предстоящее лето поход на Черное море против неверных басурман, все казаки единогласно дали ответ, что они готовы предложение гетмана с радостью принять, но затрудняются лишь тем, что не имеют у себя в наличности надежных судов. Во всей Сечи только и есть 50 челнов, да и те без починки не могут в дело идти: для них нужны и смола, и пенька, и другие припасы. Десяток же другой судов, добытых казаками перед тем у басурман, можно найти и возле самой Сечи, но они слишком расшатаны от частого плавания по водам и потому требуют слишком большой починки и упорного труда. Правда, во всем Запорожье имеется достаточное число судов, но на них выплыли из Сечи и из Таванского городка в море до 1000 человек запорожских промышленных казаков; они сели по 30 человек в каждый челн и захватили с собой три пушки в поход.

Находясь в Сечи, гетманский гонец сам видал, как туда шли многие городовые казаки, прослышавшие о имеющей быть раздаче царской казны всем охотникам до воинского похода против басурман. Там же гетманский гонец узнал и о набегах татар на области Запорожья: в первый раз татары, в числе 500 человек, делали подбег к самарским городкам и захватили в них несколько человек людей и несколько голов лошадей: в другой раз, перед праздником святого Георгия, татарский чамбул захватил на рыбной ловле, ниже Таванского городка, на Днепре, 80 человек запорожских казаков. Христианские же выходцы принесли из Крыма такую весть, что турецкий султан уже отдал было приказ крымскому хану идти в Венгерскую землю войной, но хан на указ султана дал ответ, что предпринимать ему далекий поход ни в коем случае нельзя, потому что он ждет прихода на Крым московских и казацких войск и что запорожцы уже разгуливают по Черному морю на своих челнах.

Отпуская от себя гетманского гонца, казаки вручили ему для передачи Мазепе собственное письмо, в котором, поблагодарив гетмана за его желание «расширить и умножить честь всего православного христианского воинства», с тем вместе просили его прислать в Сечь хлебные запасы и денежную казну, за что обещались за монаршеский престол, за счастливое панование гетмана и за всех православных христианских людей, сколько Бог подаст им помощи и сил, воевать против неверных басурман. Все войско и теперь готово воевать против своих исконных врагов, но для этого требуется иметь несколько морских челнов. Хотя запорожцы и сами имеют кое-какие под рукой челны, но те челны слишком мелки и годны только для Днепра; пускаться же в них в «столь мятежное море» никак нельзя. Правда, было у запорожцев 10 легких водных судов, но в них вышли в море 500 человек промышленных казаков. Поэтому войско просит гетмана приложить старание изготовить подошвы и дерево для 40 морских стругов, а к тому дереву закупить железа, канатов, смолы, конопати, полотна и якорей, и все то доставить в самую Сечь, а вместе с тем прислать хлебные запасы и царскую казну на раздел между казаками «для мушкетной стрельбы».

Сильно не понравилась Мазепе такая речь запорожцев, и потому едва Сидор Горбаченко вернулся в Батурин, как гетман вновь послал в Сечь своего гонца с обширным листом. В этом листе он писал, что не такой надеялся получить от них ответ, как получил: он рассчитывал, что запорожцы безотлагательно пойдут в поход и тем немедленно чинят помешку против басурман и не позволят им подать помощи под город Азов. И вместо всего того запорожцы поют одно, что у них не на чем в море уйти, и потому требуют сооружения сорока морских челнов со всякими принадлежностями к ним. Но пока будут сделаны требуемые струги, чрез то уйдет немало времени и удобная минута для нападения на врагов невозвратно минет. По всему этому гетман находит «непристойною речью» речь запорожцев о требовании ими хлебных запасов и денежной казны, в припасах и в казне впредь до монаршего распоряжения, дает им отказ; относительно морских челнов советует самим изготовить их и, как можно скорее, идти на них в море против басурман[337].

Отправив такой внушительный лист в Запорожский Кош, гетман Мазепа вслед за тем, мая 6-го дня, отправил «нижайшее» письмо в Москву. В этом последнем письме Мазепа сообщал, что он посылал своего нарочного гонца в Запорожскую Сечь и через того гонца приглашал казаков идти в морской поход, объявив им о пожаловании из монаршей казны тысячи рублей на закупку хлебных запасов и на постройку морских челнов. На это предложение запорожские казаки «показали охоту и обещали особенное тщание к тому приложить», но в то же время объявили о том, что у них нет для морского похода никаких средств, и потому просили доставить к ним из городов подошвы, доски, железо, смолу, конопати, полотно и несколько якорей для сорока челнов, а кроме того, требовали немедленно прислать в Сечь пожалованную государем тысячу рублей на военные запасы и на флот. Однако гетман нашел за лучшее царских денег и хлебных запасов к запорожцам не посылать из опасения того, чтобы они без дела не издержали казны и не разобрали хлебных запасов «без оказания службы» по куреням и чтобы «чрез то самому гетману такое дело в нерассмотрение не было причтено». К тому же и некоторые из самих запорожских казаков, «доброратные и усердные к государю и к самому гетману», также не советовали посылать в Сечь ни хлебных запасов, ни жалованной казны. Но гетман просит самого государя разрешить этот вопрос: то есть задержать ли жалованные казакам хлебные запасы или же немедленно их в Сечь отослать.

Ставя Петру на разрешение такой вопрос, гетман Мазепа в то же время спрашивал государя, в какую пору выходить ему с полками и где соединиться с воеводой Борисом Петровичем Шереметевым, чтобы в предстоящее лето на службе великого государя состоять: «В кои числа из домов подниматься и где с боярином и воеводой соединиться имеем, а если под Очаковом промыслы военные можно чинити будет, то о том тщание наше будет прилежное; только ж сего лета река Днепр такая быти оказуется, что ныне даже раннею весной в ней очень мало воды, а погоды скуднейшие быть имеют, – трудно будет переправлять через пороги водяные суда: для того нужны большие суда. Доносят мне приднепровские побережные люди, что как еще с зимы в Днепр оказалось мало воды, так и теперь час от часу все уменьшается».

Ответ на гетманский запрос последовал мая 20-го числа. Царь Петр Алексеевич вполне одобрял гетмана за его распоряжение относительно сбора всех войск у реки Псел, но касательно времени выхода в воинский поход оставлял это дело на рассуждение его самого и воеводы Бориса Петровича Шереметева. К запорожским же казакам царь приказал написать письмо с тем, чтобы они в предстоящее лето шли на Черное море для чинення воинского промысла над басурманами и для отвращения неприятельских сил от турского города Азова. Тем же из них, которые находились вместе с русскими ратниками в Таванском городке, велел послать из Киева на Переволочну 3000 четей хлебных запасов и ржаной муки[338].

В то время, когда шли эти пересылки между гетманом и царем, запорожцы в числе 500 человек под начальством атамана Чалого[339] выплыли в море против басурман. Разгуливая по морю на своих чайках, сечевики напали на турецкие суда, сцепились с теми судами в абордаж, взяли 8 судов, шедших с хлебными запасами в Очаков, и 9 с разными товарами, многих турок отдали морским волнам, многих забрали в полон и привели в Запорожскую Сечь[340].

И гетман Мазепа только теперь нашел нужным послать в Запорожскую Сечь через батуринского сотника Дмитрия Нестеренка милостивый царский указ, 1000 рублей денег на постройку морских судов, несколько бочек хлебных запасов валкой в двести подвод и, кроме того, в подмогу для борьбы против басурман снарядил полковника Константина Мокиевского с киевским полком, но за все то потребовал от запорожцев немедленного выхода в днепровский лиман.

Но запорожцы за несколько времени до получения указа уже действовали против басурман. В половине июня бывший кошевой атаман Иван Гусак с товариством в несколько сот коней вышел в «дикие поля для взятья языка» и, залегши на шляху на Конской реке, стал там подстерегать прихода татар. Тут натолкнулся на Гусака загон татар из 37 человек, высланный ханом для захвата «русского языка о малороссийских православных воех» под город Новобогородицк. Этот загон напрасно провел несколько дней под Новобогородицким городком и уже повернул назад. Запорожцы, увидев скачущий по степи татарский загон, погнались за ним вслед и добежали до урочища Токмача; тут они напали на басурман, нескольких человек убили, одного, по фамилии Булай, взяли в полон живьем. Вернувшись в Сечь, казаки представили Булая кошевому Морозу, а Мороз пленного татарина отправил с участниками дела, Костей Гордиенком и Федором Макляком с товарищами, к гетману Мазепе в табор на реку Коломак. Мазепа донес о том июля 4-го числа в Москву. Пользуясь таким случаем, гетман извещал государя о планах татар. Когда русские войска, писал Мазепа со слов пленного татарина Булая, стали собираться возле Белгорода, а сам гетман, переправившись с войском через реку Псел, направился прямо к Коломаку трактом, идущим на Самару, то крымский хан, захватив на реке Волчьей, впадающей в Самару, рыбных промышленников, узнав о движении русско-казацких войск, вышел на Сиваш между Перекопом и Чангарами, у Гнилого моря, и собрал там генеральную раду. На раде было решено ждать приближения русско-казацких войск к реке Конке и там дать им решительный бой, загородив дальнейший путь в Крым. Заняв позицию на Сиваше, хан под Азов отправил нурредин-султана с 10 000 войск. Независимо от хана под Азов послано было в три приема 45 турецких каторг. Сам турецкий султан несколько раз отправлял к крымскому хану приказ о том, чтобы он шел без всякой отговорки со всеми своими ордами в помощь туркам, против немецких войск. Но хан дал султану решительный отказ, ссылаясь на опасность со стороны русских, которые, идя под Азов, могли завернуть в Крым и попленить там у татар жен и детей. Хан послал только своего сына Казы-Гирея к Белогородской орде, занявшей положение около реки Днепра и ждавшей ханского приказания ввиду предстоявшей войны[341].

Но услуга запорожцев русскому царю и гетману этим не исчерпывалась. Получив денежную казну, а вместе с ней «поважную» царского величества грамоту и с тем вместе «певную» часть хлебных запасов, запорожцы отправили из Коша государю благодарственное от всего товариства письмо и в том письме объявили, что они «с охочим» сердцем выбрались (июня 30-го дня) в числе 1740 человек под предводительством кошевого атамана Якова Мороза к Черному морю на только что сделанных морских челнах в плавный поход и имеют искреннюю готовность, насколько подаст им Господь Бог сил, чинить промысел против басурман, врагов православной веры и святого креста[342].

В свою очередь, о выходе запорожцев в море известил царя Петра и гетман Мазепа[343]. Сам гетман отправил к Азову 15 000 войска под начальством Якова Лизогуба, июля 6-го дня сошелся на речке Коломаке с боярином Шереметевым, спустился оттуда до речки Берестовой, где простоял табором до последних чисел июля, оберегая границы Украины от внезапного набега татар.

Тем временем кошевой Яков Мороз, ватажный атаман Чалый и полковник Мокиевский, выйдя из Сечи, спустились вместе по Днепру до так называемого Козьего Рога, или Кызымыса[344]. У Козьего Рога Мокиевский отделился от запорожских казаков, но тут же скоро узнал, что часть оставленного им на острове Тавани войска восстала против него и выбрала полковником хорунжего Сергея Солонину. Тогда Мокиевский нашел нужным вернуться в Сечь и из Сечи немедленно гетману Мазепе о происшедшем в Тавани сообщил. Гетман Мазепа, для разузнания об истинном положении дел, отправил от себя генерального хорунжего Ефима Лизогуба, Солонину же от полковничьего чина велел отрешить и вместо него вновь Мокиевского восстановить.

Между тем кошевой Мороз, ватажный атаман Чалый и запорожские казаки продолжали свой поход в низовье Днепра. Уже в июле месяце, выплыв в открытое море из лимана Днепра, они разделили на две части весь свой флот, и одна часть, 340 человек с Чалым во главе, отправилась к крымскому городу Хозлеве, на казацком языке Козлов[345], а Яков Мороз остался в море гулять.

Не доходя пяти верст до города Хозлеве, атаман Чалый оставил все свои чайки у крымских берегов, сам же с ватагой вышел на материк и сделал набег на вежи оседлых татар. Разорив два татарских села и взяв в плен 62 человека мусульман, Чалый снова вернулся к своим челнам и, благополучно севши в них, поплыл назад морем в днепровский лиман. Уже казаки успели приблизиться к турецкому городу Очакову, но тут против них выстроилось несколько турецких каторг и фуркат, и они поспешили пристать к Казацкому острову и окопаться в нем. Два дня они отбивались от басурман, а в ночь со второго на третий день снова сели в лодки и поплыли вверх. Дойдя до Стрелицы и до урочища Сагайдачных кучугур, казаки увидали, что водным путем идти им дальше нельзя, а потому высадились на левый берег Днепра и пошли пешком в ольховый лес. Но здесь на них напали – крымский хан с одной стороны и гнавшиеся за ними по морю янычары с другой и, «обточивши их дробною, огнистою и арматною стрельбою», беспощадно разили со всех сторон. Казаки, по рассказу одного из соучастников дела, Данила Татарчука, мужественно защищались в течение всего августа 27-го дня, но под конец, обессиленные от недостатка воды и уставшие от потери физических сил, решили сдаться вместе с добытым ясырем в руки басурман. Чалый, убивший двух турок, зараныпе предсказал сам себе смерть от врагов. И действительно, по приходе к ним он был убит. Остальные казаки, числом 340 человек, были взяты живьем и отправлены в Очаков в плен. Хан, получив пленных казаков, даровал им жизнь и пожелал обменять их на пленных мусульман[346].

В то время, когда одна часть запорожских казаков подвизалась на низовьях Днепра, другая часть их действовала на Черном море против басурман. Здесь управлял сам властный кошевой атаман Яков Мороз, командовавший над казаками в 40 морских челнах. Заметив где-то на море турецкий флот, казаки внезапно бросились на него, разбили три турецких судна и при этом захватили 5 турецких писем, которые визирь вез с собой к хану в Крым. После всего этого казаки повернули с моря в устье Днепра, но тут им заступили место с двух сторон скопища басурман: на гирле турецкие войска, с поля хан со всей ордой. Басурмане стали делать «наступы» на казаков и много им «наскучать». Кошевой атаман сперва дал им бой, но потом, рассудив, что он не может с товарищами своими подняться вверх по Днепру, пристал до Стрелицы, все суда и вещи в реке потопил, а сам с войском и с языками, числом 27 человек, пеш ночью промеж ордами до Таванского острова и оттуда до Сечи в целости пришел. Из Сечи кошевой, собрав большую депутацию в 600 человек казаков, все турецкие письма с собственным листом гетману Мазепе отослал. В своем письме Яков Мороз писал так: «Получив высокопочтенную государскую грамоту и отцовское вашей вельможности повеление, посланное войску запорожских казаков, о выходе в Черное море против врагов, мы сделали то не словом, но по своему древнему отважному рыцарскому промыслу, совершили то самым делом, лишь только нам выпало к тому время. Выплыв на Черное море в 40 судах, которые могли сделать только от убожества своего, мы, не морща чела, знатно отвагами своими стали против неприятелей святого креста и, встретясь с каторгами на море, сильно ударили на них; однако, вследствие малости своих судов, не могли им сделать большого зла, хотя и одержали победу над некоторыми из них. После этого, повернув водным путем в гирло Днепра, мы увидели много поганских сил, оттого пристали к другой, со степи, стороне и пешие ушли вдоль Днепра. Ныне с нововзятым языками посылаем то знатное товариство наше с двумя полковниками, Григорием Сагайдачным, Петром Сорочинским и с тремя ватажными есаулами, которые в трудах обретались вашей милостивого добродея вельможности, и покорное прошение приносим, чтобы ваша вельможность, посмотрев на такие труды и рыцарские отваги их, изволили отпустить их к пресветлому монаршескому престолу, дабы они от царского пресветлого величества могли приобрести себе милость. Чрез то же товариство, едущее к вельможности вашей, посылаем для передачи его царскому пресветлому величеству наше желательное прошение: изготовить нам для морских походов на 40 стругов подошвы, досок, железа, якорей, парусов и других необходимых к тому вещей и к предстоящей осени прислать; о последнем мы особый лист и к его царскому пресветлому величеству посылаем. Мы же, войско запорожское низовое, поделав из тех пожитков собственными руками струги морские, будем всеусердно и верно служить найяснейшему монаршескому престолу, а вашей вельможности наносить нескончаемую славу»[347].

За это время, июля 17-го числа, русскими войсками, под начальством самого царя Петра, малороссийскими казаками, под командой наказного гетмана Якова Лизогуба, взят был турецкий город Азов. После счастливой победы царь Петр Алексеевич послал Мазепе письмо и в нем требовал на радостях гетмана к себе. Мазепа немедленно выехал навстречу государю и нашел его в слободском городке Острогожском или Рыбном.

В отсутствие Мазепы, августа 20-го числа, названные запорожские полковники, есаулы и казаки, в числе 600 человек, пришли в Батурин, но увидели гетмана только в сентябре 14-го числа, по возвращении его домой.

Мужественные подвиги запорожцев в открытом море, их героическая стойкость в борьбе с многочисленным врагом в низовье Днепра, трагическая кончина одного из их вождей давали казакам полное основание рассчитывать на большую награду со стороны царя и должное внимание со стороны гетмана. Но гетман Мазепа, сам не обнаживший сабли за интересы русского царя, при всем том получивший от него большие дары, выступил ярым защитником царских интересов, когда к нему явились запорожские депутаты с просьбой разрешить им свобоный проезд в Москву. Опираясь на указы прежних царей о непропуске в столицу запорожцев в слишком большом числе, Мазепа не сделал исключения и на этот раз: он отправил представление к царю о приезде запорожских депутатов в числе 600 человек и от себя лично подавал мысль дозволить приезд в Мокву только 200 казакам, а остальным 400 оставаться в Батурине и в нем ждать возвращения своих товарищей из Москвы. Молодой царь, находившийся под обаянием недавнего свидания с Мазепой, обольщавшим всех своим польско-иезуитским обращением, во всем согласился с представлением гетмана Мазепы и приказал 400 казакам остаться в Батурине, а 200 позволил явиться в Москву. Но запорожцы, чувствуя за собой нравственное право, отказались принять такую честь. Запорожские же вожаки в решительном тоне объявили, что «в двухсотенном числе» они отнюдь в Москву не пойдут, потому что оставленные при гетмане 400 человек казаков не только лично полковников, но и всю старшину, едучи в Сечь, в дороге перебьют. В Сечи и теперь после похода казаков в Черное море с ватагом Чалым, когда часть их была перебита, часть забрана в плен, все еще имеется большая масса войска, ходившая, по воле царя, в Черное море против басурман, в настоящее время отправившая своих посланцев к гетману Мазепе и ждущая воздаяний за свои труды.

Получив такой ответ, гетман Мазепа вновь запросил царя, что предпринять против запорожских казаков, которые, стоя долго в украинских городах, «обыклым своим непостоянством вконец притесняют и разоряют малороссийских людей».

На второй гетманский запрос царь отвечал, что из всех 600 запорожцев никого не следует пускать в Москву. Однако ввиду того, что они на Черное море ходили, 3 корабля турецких разгромили и басурман в плен много побрали, а также ввиду того, чтобы они и впредь верно ему, великому государю, служили и над неприятелями промысл сухим путем и морем чинили, великий государь послал им жалованья по 1 рублю на человека, а всем вместе 600 рублей, кроме того, по аглинскому сукну, мерой по 5 аршин; зато впредь ту дачу их братии, запорожским казакам, ни в образец, ни в пример не выписывать. Деньги же и сукна с подьячим Афанасием Инеховым приказал прямо в Батурин отослать и там «велел гетману их шестистам человекам роздать, самих же (Козаков) из малороссийских городов в Запорожье отпустить, а к Москве не отпускать»[348]. Но пока царское жалованье пришло в Батурин, тем временем запорожцы, снявшись со становищ, какие им были показаны в малороссийских городах, «путь свой к Сиче завзяли». И гетманские посланцы догнали их уже возле перевоза Переволочны и там «с рук в руки порядне казакам царскую казну передали»[349].

Не дождавшись возвращения 600 человек своих посланцев, запорожцы и кошевой атаман Яков Мороз, сентября 11-го дня, отправили к Мазепе новых своих товарищей, полковников Герасима Крысу и Ивана Сухого, с партией в 80 человек, с каждого куреня, как у них водилось, по два казака, с просьбой пропустить всех в Москву, где они имеют просить царя прислать войску жалованья в 1300 рублей и дозволить обменять 340 пленных казаков, взятых в неволю с ватажным атаманом Чалым у устья Днепра, на 340 мусульман. Изложив все это в своем письме, запорожские казаки просили гетмана не оставлять их своими вестями о будущих предприятиях войны, чтоб не быть им в таком неведении, как были они при взятии города Азова от русских войск[350].

Когда новые посланцы прибыли в Батурин, то их оказалось вместо восьмидесяти 110 человек. Тогда гетман Мазепа 30 человек из них удержал при себе, чтобы казаки в проездах людям жилым да и в городе Москве не докучали казне, а остальных направил в Севск, надеясь на то, что отсюда их в таком большом числе не пропустят в Москву[351].

Царь Петр Алексеевич, сильно недовольный вследствие присылки такой многолюдной депутации от Запорожского Коша, вновь предписал гетману не допускать в таком большом количестве запорожских посланцев в столицу.

Гетман Мазепа, получив такой приказ, поторопился послать царю верноподданический лист, в котором писал, что запорожцы в «своих делах люди прикрые, в прошениях докучливые»; что, несмотря на представляемые им доводы, они никакого на то внимания не обращают и всегда требуют, чтобы им позволено было ехать в Москву в таком числе, какое написано в войсковом их от кошевого к гетману письме; что потому лучше было бы послать царскую грамоту в самую Сечь кошевому атаману и всем казакам, дабы они «великолюдных куп» в Москву не смели посылать и тем докуки великому государю не дерзали наносить; теперь же, отпуская 80 человек запорожских посланцев в Севск, гетман рассуждал так, что им там будет перебор и что только часть их будет отпущена в Москву, а часть возвращена назад; это было бы тем именно хорошо, что тогда бы они могли наконец понять, что пропуск их в большом числе в Москву воспрещается не по «вымыслу» гетмана, а по указу самого государя. Впрочем, осудив так запорожцев, просил государя взять то в расчет, что ввиду существующей против басурман войны, в настоящее время запорожцев не следует оскорблять, а нужно всячески к военным делам приспособлять[352].

Но запорожцы все еще не могли никак уняться, и вслед за отъездом названных полковников из Сечи кошевой атаман Мороз написал гетману Мазепе новое письмо о выезде в Батурин двух куренных, Тимофея Титаровского куреня и Степана Донского куреня, с шестью товарищами. Кошевой Мороз просил Мазепу пропустить названных атаманов без замедления в Москву для челобитья о размене взятых в плен казаков на пленных турок или татар[353]. Последнюю просьбу гетман Мазепа нашел возможным принять без возражения и обоих атаманов немедленно отпустил в Москву.

В Москву запорожские посланцы прибыли октября 1-го дня и там, по приезде их, стали наводить справки о том, по какой росписи им содержание выдавать. Для этого нашли «роспись корма и питья», по которой даваны были в прошлом 7202 (1694) году, в ноябре «гетманским посланцам запорожским казакам, атаману брюховецкого куреня Ленде Леску, атаману пашковского куреня да четырем товарищам их, приезжавшим для позволешя о размене пленных запорожцев на пленных татар». После той справки прибывшим казакам дано было на приезд: харчей на 20 алтын, вина простого ¹/₂ ведра, меду 3 ведра, пива 6 ведер; на время прожития в Москве дано всем – по рублю и по десяти денег, для топления светлиц и для варения еств по 2 воза дров, в 2 алтына за воз да по две деньги свеч сальных на сутки; на отпуск дано – денег по 4 рубля, сукна аглинского мерой по 5 аршин, соболей по 1 паре каждому казаку в 2 рубля каждая пара, да в дорогу дано корму – полоток ветчины, четверик круп, четыре пуда соли, полведра уксусу да вина столько, сколько на приезд дано[354].

Взятие русскими турецкого города Азова произвело большое впечатление на современников. Отголосок об участии запорожских казаков в обоих походах под Азов сохранился в одной великороссийской народной песне, дошедшей до наших дней.

Что пониже было города Саратова,

А повыше было города Царицына,

Пролегала-протекала мать Камышевка-река.

Что на той ли быстрине, на Камышенке-реке

Как плывут там выплывают два снарядные стружка,

А на стружечках гребцы – удалые молодцы,

Удалые молодцы – все донские казаки,

Все донские казаки да гребенские, запорожские.

Они весело гребут, сами песенки поют:

Они хвалят-величают православного царя,

Православного царя, анпиратора Петра[355].