* * *

К структуре НКВД-МВД и НКГБ-МГБ относились также спецгруппы НКВД-МГБ, и масштабная агентурная сеть, налаженная чекистами и милицией в западных областях Украины в 1944-53 гг. (Точнее, строиться она начала ещё во время немецкой оккупации из местных коммунистов и симпатизирующих советской власти).

Но поскольку и то и другое – особая страница в истории борьбы УПА и борьбы против УПА, то и рассматриваться она будет отдельно.

Почти сразу же по возвращению советской власти в Западную Украину НКВД начал создавать «спецгруппы» - то есть провокаторов. Спецгруппы, созданные из бывших партизан, бывших бандеровцев и сотрудников органов ГБ и ВД, по мысли украинского исследователя Ивана Биласа, преследовали ряд целей:

- проведение широкой агентурной работы по выявлению важных руководителей ОУН, командиров УПА, их физического уничтожения;

- проникновение в структуры центрального Руководства ОУН, за границей включительно, с целью дезорганизации политической линии украинского сопротивления;

- организация политических провокаций и убийств мирного населения от имени ОУН-УПА с целью компрометации борьбы ОУН-УПА и дискредитации идеи Украинского объединённого самостоятельного государства;

- организация натравливания различных слоёв украинского населения друг на друга;

- враждебное противопоставление Западной и Восточной Украины с целью углубления раскола в народе, уничтожения его единства в движении сопротивления коммунистическому режиму.

По свидетельству последнего главнокомандующего УПА Василия Кука, это был самый эффективный метод борьбы коммунистов против повстанцев: «Войдут в село, раскроют нашу организацию, захватят или уничтожат её членов, да ещё под видом повстанцев перебьют мирных жителей».[309]

Приведём отрывок из адресованного Лаврентию Берия совершенно секретного сообщения наркома внутренних дел НКВД УССР Рясного за № 8/156451 от 26.07.1945 г. «Об организации и результатах роботы специальных групп для борьбы с оуновским бандитизмом в западных областях Украины»:

«Часть бандитов УПА, которые явились с повинной, используются сначала как отдельные агенты-боевики, а позднее в боевых группах особого назначения, названых нами специальными группами. В тех случаях, когда агент-боевик, который влился в банду или в подполье ОУН, - не имел возможности физического уничтожения или захвата руководителя-главаря, его задачей являлась компрометация главаря банды или местного подполья для усиления и активизации разложения банды или местной организации ОУН…

Комплектование спецгрупп при оперативных группах НКВД УССР проводилось по принципу подбора агентов боевиков, которые были проверены на исполнение заданий по ликвидации оуновского бандитизма (в том числе убийств населения, которое сочувствовало ОУН-УПА). В Ровенской и Волынской областях в состав специальных групп вливались также бывшие партизаны-ковпаковцы, хорошо знакомые с местными условиями, имевшие большой опыт борьбы с оуновским бандитизмом.

По своему внешнему виду и вооружению, знаниям местных бытовых особенностей и языка и конспиративным способам действия особый состав специальных групп ничем не отличался от бандитов УПА, что вводило в обман аппарат живой связи, и главарей УПА и оуновского подполья.

В случаях угрозы расшифровки или невозможности проведения захвата указанных планом главарей ОУН-УПА, участники спецгрупп уничтожают последних, также во многих случаях создают такое впечатление в оуновской среде и среди населения, что уничтожение руководителей ОУН-УПА совершено бандитами СБ.

В состав каждой спецгруппы входит от 3 до 50 и больше особ, в зависимости от легенды и задания, которые пользуются особым «уважением» выдуманного бандитского руководителя. По состоянию на 20 июня 1945 г. всего в западных областях Украины действует 156 спецгрупп с общим количеством участников в них 1783 человек».[310]

Собственно УПА насчитывала на тот момент, вероятно, около 15-20 тысяч человек - то есть на каждых десятерых повстанцев приходился один «лжебандеровец».

Украинский исследователь Иван Билас опубликовал отчёт майора ГБ Соколова, подробно описывающий действия одной из спецгрупп МГБ. В этом отчёте описывается операция по вскрытию подполья ОУН и УПА с помощью введения противника в заблуждение. При прочтении этого отчёта складывается впечатление в высочайшей результативности такого метода антипартизанской борьбы.[311]

Но этот же метод был одним из самых жестоких.

Приведём отрывки из «Докладной записки о фактах грубого нарушения советской законности в деятельности так называемых спецгрупп МГБ». Автор этого послания на имя Никиты Хрущёва - военный прокурор войск МВД Украинского округа полковник юстиции Кошарский. Дата составления документа - 15 февраля 1949 года – через 7 месяцев УПА приказом своего главнокомандующего будет распущена. Это - завершающий этап «войны после войны», когда представители органов ВД и ГБ действовали уже более тонкими методами, и задача ликвидация сопротивления была возложена в первую очередь на МГБ, а не МВД или Советскую Армию.

Вот какие явления в деятельности спецгрупп МГБ отмечала прокуратура:

«(…) 1. В марте 1948 года спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым», дважды посещала дом жителя с. Грицки Дубовицкого р-на Ровенской области — ПАЛАМАРЧУКА Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов «УПА», жестоко истязала ПАЛАМАРЧУКА Г.С. и его дочерей ПАЛАМАРЧУК А.В. и ПАЛАМАРЧУК З.Г., обвиняя их в том, что, якобы, они «выдавали органам МГБ украинских людей».

«Крылатый» и участники его группы подвергали пыткам ПАЛАМАРЧУК А. Г. и ПАЛАМАРЧУК З.Г., подвешивали, вливали им в нос воду и, тяжко избивая, заставили ПАЛАМАРЧУК З.Г. и ПАЛАМАРЧУК А.В. дать показания, что они с органами МГБ связаны не были, а, наоборот, были связаны с участниками украинского националистического подполья.

Участники спецбоевки предупредили членов семьи ПАЛАМАРЧУКА о том, что если они посмеют заявить органам Советской власти о посещении их дома бандитами, то над ними будет учинена расправа.

На основании полученных таким провокационным путем «материалов», 18 июля 1948 года Дубровицким РО МГБ ПАЛАМАРЧУК З.Г. и ПАЛАМАРЧУК А.В. были арестованы, причем, как заявили арестованные, сотрудники райотдела МГБ во время допросов их также избивали, заставляли продолжительное время стоять на ногах и требовали, чтобы они дали показания о связи с бандитами. (…)

2. В ночь на 22 июля 1948 г. спецгруппой МГБ из с. Подвысоцкое Козинского р-на Ровенской области был уведен в лес местный житель КОТЛОВСКИЙ Федор Леонтьевич, которого участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя его в том, что у него в доме часто останавливаются работники из числа совпартактива и в том, что якобы он выдавал органам Советской власти бандитов.

Эти провокационные действия преследовали цель путем истязаний и угрозы лишения жизни заставить КОТЛОВСКОГО дать показания, что он является врагом советской власти.

В результате истязаний КОТЛОВСКИЙ находился на излечении в больнице с 27 июля по 27 августа 1948 г.

По заключению больницы, КОТЛОВСКОМУ Ф.Л. были нанесены тяжелые телесные повреждения, с явлениями сотрясения мозга и омертвлением мягких тканей тела.

3. В ночь на 22 июля 1948 г. той же спецгруппой был уведен в лес житель с. Ридкив МИХАЛЬЧУК С.В., инвалид Отечественной войны.

В лесу МИХАЛЬЧУК был подвергнут допросу, во время которого его связывали, подвешивали и тяжко избивали, добиваясь таким путем показаний о связи с бандитами.

Продержав МИХАЛЬЧУКА в течение 2 суток в лесу, участники спецгруппы его отпустили, причем в результате избиений он в течение 7 дней находился на стационарном излечении в больнице.

4. В ночь на 23 июля 1948 г. этой же спецгруппой из с. Подвысоцкое была уведена в лес гр-ка РЕПНИЦКАЯ Нина Яковлевна, рожд. 1931 г. (т.е. 17-ти лет. В.К.).

В лесу РЕПНИЦКАЯ была подвергнута пыткам.

Допрашивая РЕПНИЦКУЮ, участники спецгруппы тяжко ее избивали, подвешивали вверх ногами, вводили в половой орган палку, а затем поочередно изнасиловали.

В беспомощном состоянии РЕПНИЦКАЯ была брошена в лесу, где ее нашел муж и доставил в больницу, в которой находилась продолжительное время на излечении.

Из приведенных выше примеров видно, что действия т. н. спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский антисоветский характер и, разумеется, не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями.

Не располагая достаточными материалами, т. н. спецгруппы МГБ действуют вслепую, в результате чего жертвой их произвола часто являются лица, не причастные к украинско-бандитскому националистическому подполью.

Наряду с этим следует указать, что этот метод работы органов МГБ хорошо известен ОУНовскому подполью, которое о нем предупреждало и предупреждает своих участников. В частности, об этом свидетельствует факт обнаружения у убитого бандита «Гонты» полного отчета о провокационных действиях спецгруппы МГБ в отношении гр-на КОТЛОВСКОГО.

Не являются также секретом подобные «операционные комбинации» и для тех лиц, над которыми участники спецгрупп чинили насилия…

Подобные факты из деятельности спецгрупп МГБ, к сожалению, далеко не единичны и, как показывает следственная практика, если в отдельных случаях спецгруппам, путем насилия и запугивания, все же удается получить «признательные показания» от отдельных лиц о связи их с бандитским подпольем, то добросовестное и проведенное в соответствии с требованиями закона расследование неизбежно вскрывает провокационную природу этих «признательных показаний», а освобождение из тюрьмы арестованных по материалам спецгрупп влечет за собой дискредитацию советской законности, органов МГБ и возможность использования каждого случая провокаций во вражеских, антисоветских целях украинскими националистами».[312]

Это – описание событий, происходивших в 1948-49 годах. А спецгруппы применяли подобные жестокие методы с конца 1944 года.

Как отмечено в процитированном выше документе, о деятельности спецгрупп знали и оуновцы, и мирные жители. Последних повстанцы информировали о действиях спецгрупп или провокаторов. Вот, например, текст бандеровской листовки, выпущенной в апреле 1949 года:

«Селяне, рабочие и интеллигенты!

В сёла и городки, в которых вы живёте, заходят часто незнакомые люди, преимущественно мужчины, и просят вас спрятать их от НКВД и связать с подпольщиками, так как они убежали из тюрьмы.

Нужно помнить, что из большевицкой тюрьмы убежать очень тяжело, а все те, которым якобы удалось убежать из тюрьмы, - это никто иной, как замаскированные разведчики НКВД – провокаторы…

Потому с разными людьми, которые ходят по сёлам и выдают себя за политических заключённых, которые убежали из тюрьмы, нужно быть очень осторожным. Если такие придут в хату и просят есть, то есть можно дать, но не вступать с ними в разговоры на политические темы.

Никогда не принимать людей на ночлег без справки от главы сельсовета.

Помните, что неосторожность в разговорах и поведении на политические темы с разными незнакомыми людьми не одного завела в тюрьму».[313]

Неотъемлемой частью борьбы органов ВД и ГБ против УПА была агентурная работа. «По состоянию на 1 июля 1945 г. на учёте органов НКВД западных областей состояло 175 резидентов, 1196 агентов и 9 843 информатора. Всего 11 214 человек. Более масштабной была агентурная сеть НКГБ. Только в Станиславской области на 25 июля 1946 г. она насчитывала 6 405 лиц; из них агентов – 641, резидентов – 142, информаторов – 5 572, содержателей явочных и конспиративных квартир – 50. За период с 1 января 1945 г. по 1 июля 1946 г. НКГБ завербовал 5 671 человека, в том числе 596 агентов, 93 резидента, 4 941 информатора и 41 содержателя явочных и конспиративных квартир».[314]

Таким образом, многочисленной националистической подпольной сети НКВД и НКГБ противопоставили нечто вроде сети «антиподполья». Эта сеть была ещё более многочисленной, и функционировала столь же конспиративно. Главным её отличием от оуновской сети было то, что вербовалась будущая агентура в основном с помощью запугивания потенциальных провокаторов и сексотов или, куда реже, с помощью незначительного материального поощрения.

ОУН же комплектовалась на добровольных началах.

Следует отметить разницу в отношении ко вражеской агентуре со стороны повстанцев и их противников. Если в каком-либо селе милиция выявляла подпольщиков ОУН, или симпатизирующих их деятельности, то если таковых не перевербовывали, то обычно отправляли в заключение или ссылали. Расстреливали выявленных оуновцев в меньшинстве случаев. Повстанцы же, наоборот, могли отпустить домой бойца истребительного батальона или красноармейца, но почти всегда убивали сексота или агента НКВД и НКГБ.

Основное внимание агентуры спецслужб сосредотачивалось на выявлении и уничтожении командиров и ведущих функционеров УПА и ОУН. Также НКВД-МВД-НКГБ-МГБ старались добиться такого положения дел, чтобы чекистско-войсковые операции по ликвидации повстанцев и подпольщиков надёжно обеспечивались разведданными, позволяющими установить точное местонахождение групп подполья и формирований УПА, численность их личного состава и руководства, наличие вооружения, возможные пути для отступления.

По некоторым данным, требующим подтверждения, против УПА использовались и элементы «бактериологической войны». Узнав о том, что повстанцы покупают на чёрном рынке медикаменты, НКВД вбросил в оборот заражённые тифом лекарства и материалы для прививок.[315] По свидетельству последнего Главкома УПА Василия Кука, были случаи отравления еды, источников, повстанческой почты или минирования батарей для радиоприёмников.[316] Хотя, массового характера подобные методы борьбы не приобретали, и особого вреда подполью не принесли.