Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

17–18 января 1915 г. – Ломна.

Моя дорогая и горячо любимая Наташечка, от всего сердца благодарю тебя за письмо, которое мне передал Ларька [Воронцов-Дашков]. Я не знаю точно, где ты сегодня находишься, уехала ли из Львова вчера, как предполагала, или еще осталась на несколько дней.

Австрийцы повели наступление по всему фронту, а у нас все время идут бои. По приезде сюда не только нельзя было разложиться, но пришлось даже отправлять весь наш обоз назад. Для меня вышло крайне глупо, т. к. вместо того, чтобы наполнить мои 3 вьюка с необходимыми вещами (что хватило бы на 2 недели свободно), меня никто не потрудился об этом спросить, все уехало за 20 верст, и я до вчерашнего вечера, оставался без кусочка мыла, т. к. мы все, все-таки благополучно, оставались сидеть в Ломне. Вчера был плохой день, в смысле потерь в офицерах: утром был убит бедный подполковник [В.И.] Лодыженский и ранен шт[абс]-рот[мистр] Крупенский (первый Чеченского, а второй Татарского полка), а днем был тяжело ранен в живот адъютант Татарского полка Казбек и того же полка шт[табс]-рот[мистр] князь Шамков в грудь на вылет, пуля прошла около самого сердца, он, по-видимому, вне опасности. За эти дни убитых всадников шесть, а раненых 55.

Вчера днем мы выезжали смотреть на бой, который велся в трех верстах от того места, где мы наблюдали. Мы были совсем в стороне; интересно было наблюдать, как рвались наши шрапнели над австрийской пехотой, которая занимала опушку леса, а наши цепи, поднимаясь медленно по отлогому скату, без выстрелов приближались к ней.

18 янв[аря]. – Заканчиваю это письмо сегодня утром. Я только что получил телеграмму, в которой ты извещаешь меня об отъезде и говоришь, что мои телеграммы очень неинтересны. Дело в том, что я не люблю писать о боях, как делаю это в письмах, ты сама это понимаешь.

Вчера весь день, даже ночью, и сейчас идет бой на том же месте, все время гремит наша артиллерия, а когда выйдешь из дома, то слышно и ружейную стрельбу.

Сегодня в течение дня австрийцы, вероятно, будут принуждены отступать, ввиду того, что к нашему правому флангу подойдет стрелковая бригада. Я забыл тебе сказать, что у нас все это последнее время есть пехота, всего около четырех полков. Снега очень много, трудно двигаться, мороз 15°.

Моя дорогая Наташечка, прошу тебя совсем не беспокоиться обо мне, я буду всегда осторожен, и рисковать собой не буду.

Теперь окончу мое письмо.

Если бы ты знала, как счастлив я был побывать дома в своей семье и в милой Гатчине, за те дни я даже забыл, что есть война и что я оттуда приехал. Еще раз благодарю тебя, мой ангел, за дорогое письмо.

Да хранит тебя Бог. Целую тебя и детей очень нежно.

Весь твой Миша.

Мой привет Елизавете Н[иколаевне], Miss Rota, Джонсону, Клевезаль.

ГА РФ. Ф. 622. Оп. 1. Д. 20. Л. 2–5. Автограф.