Глава 8. Непотопляемый «Курск»

«„Курск“ утонул???!!! Нет, это невозможно!» Такая реакция была не только у каждого, кто строил и эксплуатировал подводный крейсер проекта 949А, но даже у тех, кто хоть раз постоял рядом с кораблем. Конечно, беспечное поведение руководства учениями отчасти объясняется чисто психологически — бесконечной верой в абсолютную надежность подводного крейсера.

13 августа «Новости» Первого канала со ссылкой на Министерство обороны безмятежно сообщили: «В Баренцевом море закончились учения Северного флота России. В них приняли участие ВВС России и Украины». В то время уже было известно, что «Курск» не вышел на связь и что был взрыв.

Характеристики подводного крейсера потрясают воображение[34]. Надводное водоизмещение подлодки — 14 820 тонн, подводное — 22 500[35] (для сравнения: водоизмещение крейсера «Аврора» — 6731 тонна), длина — 154,8 метра, ширина — 18 метров, осадка в крейсерском положении на миделе — 9,3 метра, высота от киля до верха ограждения рубки — 28 метров.

8-этажный дом длиной с полтора футбольных поля — это и будет «Курск».

Несмотря на внушительные габариты, крейсер развивал надводную скорость 15 узлов (28 км/час), подводную — 32 узла (59 км/час).

Чтобы пустить ко дну атомный двухкорпусной подводный крейсер проекта 949А, разделенный на 10 водонепроницаемых отсеков, нужна не одна, а несколько торпед. Запас плавучести такой лодки составляет 29 %, что значительно больше любой из американских лодок[36]. Основная задача подводных лодок проекта 949 и 949А — борьба с авианесущими ударными группировками противника.

С экономической точки зрения этот проект наиболее выгодный. По состоянию на середину 1980-х годов стоимость одной лодки проекта 949А составляла 226 миллионов рублей, что по номиналу равнялось лишь 10 % стоимости многоцелевого авианосца «USS Theodore Roosevelt» (2,3 миллиарда долларов без учета стоимости его авиационного крыла).

По мнению специалистов ВМФ, один атомный подводный ракетный крейсер может вывести из строя один авианосец с несколькими кораблями сопровождения.

Еще в начале 1980-х годов некоторые эксперты высказывали мнение, что этот проект устарел, главным образом по техническим аспектам, и выступали против развития крупной серии подводных крейсеров этих проектов.

Главные технические проблемы подводных лодок этой серии — проблемы целеуказания и опознавания. При подавлении противником разведывательных возможностей, включая космические, собственные средства целеуказания этих кораблей не превышали 100 км при дальности противокорабельного оружия 700 км.

По мнению тогдашнего руководства Военно-морского флота СССР, решить проблему преодоления авианосной системы ПРО-ПВО можно было традиционным способом — наращиванием количества ПЛАРК, нацеленных на каждую АУГ, с одной до двух-трех. Всего же предполагалось построить в 1982–1996 годах 18 кораблей; построено — 12, одна лодка потеряна, строительство одной законсервировано, строительство остальных отменено.

Валерий Рязанцев имеет свой взгляд на оценку уникальности проекта 949А:

«Генеральный директор ФГУП ЦКБ „МТ Рубин“ с гордостью заявляет, что АПЛ 949А проекта занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая большая атомная подводная лодка в мире. Хотелось бы напомнить уважаемому академику, что после Второй мировой войны ведущие морские державы не оценивают боевую мощь своих кораблей линейными размерами и калибром орудий. США, имея колоссальные научно-технические и производственные мощности, не строят подводные лодки огромных размеров. Для них важны не размеры, а тактикотехнические характеристики АПЛ и эффективность применяемого ею оружия. Американская атомная подводная лодка типа „Los Angeles“ имеет подводное водоизмещение порядка 7000 тонн и несет 12–20 крылатых ракет „Томагавк“ разных модификаций. Ее ракеты могут поразить любую цель на берегу на расстоянии до 2500 км и морскую цель — на расстоянии до 700 км. Размеры крылатой ракеты „Томагавк“ существенно затрудняют ее обнаружение противоракетными системами наших кораблей и самолетов… Американский командир подводной лодки выпускает крылатую ракету в ту цель, которая предназначена для поражения. Российский командир подводной лодки пускает ракету в надежде, что система самонаведения ракеты захватит какую-нибудь цель. Наши уважаемые академики утверждают всему миру, что российские атомные подводные лодки-гиганты по уровню подводного шума не уступают американским подводным лодкам, которые в 3–4 раза меньше наших по водоизмещению…

Кто-нибудь может поверить в то, что легковой автомобиль марки „Форд“ при движении по дороге создает такой же шум, как грузовой автомобиль марки „Камаз“? Возможно, уровень подводного шума наших атомных подводных лодок 4-го поколения в абсолютных цифрах и не отличается от цифровых показателей подводного шума американских подводных лодок. Но это не значит, что они шумят одинаково.

Нужно знать, какой эталон шума взят за нулевую точку отсчета. В России и в США он разный, и, чтобы сравнивать наши цифровые показатели подводного шума АПЛ с цифровыми показателями шума американских АПЛ, нужно применять корректирующий коэффициент, который увеличивает наши показатели. Оттого, что наши академики говорят о ликвидации имеющегося разрыва между уровнем подводного шума наших и американских АПЛ, наши подводные лодки не могут осуществлять длительного скрытного слежения за американскими АПЛ, а американцы это делают с большой результативностью. Для этого у них есть все необходимое: огромный научно-технический потенциал, конструкторско-проектная и исследовательская базы, современные технологии производства, современные взгляды и теории подводной войны, современные средства разведки и наблюдения в воздушной, надводной и подводной среде, эффективные подводные боевые системы оружия и техники, профессионально подготовленные кадры.

И самое главное — США строят атомные подводные лодки не для Книги рекордов Гиннесса, а для обеспечения национальной безопасности государства и своих союзников. Россия не ликвидировала отставания от США в области строительства малошумных атомных подводных лодок, она лишь сократила ту огромную дистанцию в области обесшумливания подводных лодок, которая существовала между СССР и США в 80-х годах XX столетия. Сегодня в России широко внедряются компьютерные программы и технологии, но это не значит, что мы ликвидировали разрыв между нашей страной и экономически развитыми государствами в области высоких технологий…

К сожалению, эта грозная крылатая ракета, кроме хороших боевых качеств, имеет существенные недостатки. Во-первых, малая дальность стрельбы. Для применения этих ракет подводной лодке необходимо входить в зону противолодочной обороны соединения боевых кораблей противника, где имеется высокая вероятность ее обнаружения. Во-вторых, большая следность ракет. Старт этой ракеты противник может обнаружить за несколько сот километров и предпринять необходимые меры обороны. В-третьих, чтобы ракета могла поразить морскую цель, ей необходимо целеуказание в реальном масштабе времени. Эффективных систем целеуказания в ВМФ нет. В-четвертых, система самонаведения этой ракеты подвержена радиоэлектронным помехам, что существенно затрудняет ведение прицельной стрельбы».

Всплывающая камера проекта 949А.

Чтобы рассказывать о механизме гибели корабля и уровне живучести, нужно остановиться на описании внутреннего устройства лодки. Всего в «Курске» 10 отсеков, но есть еще отсек 5-бис. 10-й отсек необитаемый.

Раздел между зонами спасения проходит по реакторному отсеку.

В носовой части подводной лодки средством спасения является всплывающая камера. Камерой, которая может принять весь экипаж, подводники «К-141» воспользоваться не могли. Экипаж носовых отсеков «Курска» погиб в первые минуты взрыва, а моряки кормовых отсеков подводной лодки были отрезаны отсеками, которые затопило в первые минуты после взрывов[37].

Продольный разрез АПЛ проекта 949А.

Продольный разрез АПЛ проекта 949А по отсекам и зонам спасения.

Остается добавить, что все отсеки отделены друг от друга межотсечными переборками, рассчитанными на давление в 10 атмосфер[38], и сообщаются люками, которые при необходимости герметизируются.

При конструировании крейсера особое внимание уделяется живучести, поэтому все основные механизмы в нем продублированы: два реактора, две турбины, два винта. Был случай, когда у подлодки «Смоленск» такого же типа, что и «Курск», в Саргассовом море вышел из строя один из двигателей — лодка благополучно дошла до базы на одной линии вала. Аналогичная ситуация приключилась с «Омском» на Тихоокеанском флоте. Субмарина тоже вернулась домой без аварийного всплытия.

Об одной из задач, выполненных «Курском», в 1999 году узнал весь мир. Во время бомбежек Югославии он внезапно появился с полным боевым вооружением в Средиземном море, где дислоцировалась американская авианосная ударная группировка. Идею направить «Курск» в Средиземное море для слежения за авианосцами первым, как он сам утверждал, выдвинул командующий Северным флотом Вячеслав Попов.

В нашей прессе средиземноморский поход «Курска» был представлен как подвиг моряков. Самым трудным, как писали СМИ, было незамеченным пройти через Гибралтар, поскольку этот пролив находится в зоне повышенного внимания натовцев. Командир «Курска» Геннадий Лячин попытался скрытно проскользнуть, пристроившись к каравану из 69 кораблей. Его хоть и засекли, но нашим морякам удалось быстро раствориться в глубинах Средиземного моря. «Курск» оказался на редкость бесшумным, чего американское командование не ожидало. Для обнаружения русской подлодки было выставлено 1200 гидроакустических буев, но ни один из них не смог точно определить место субмарины. Среди натовцев началась паника.

Как рассказывает в книге «АПРК „Курск“» Владимир Шигин, лениво плавающие американские эскадры с появлением нашей субмарины начали разбегаться. Можно себе представить психологическое состояние военных, когда самый современный убийца авианосцев недружелюбно дышит им в затылок. «Курск» объявили «главным врагом» США и назначили внушительную денежную премию за его обнаружение. На поиск русской подлодки американцы одного только топлива истратили на 1,5 миллиона долларов, а в целом, по оценке Шигина, эта операция обошлась США в 20 миллионов.

С Владимиром Шигиным не согласен вице-адмирал Валерий Рязанцев, который в 1999–2000 годах являлся заместителем начальника Главного штаба ВМФ России по боевой подготовке. Как рассказал Валерий Рязанцев, по плану подготовки к походу в Средиземное море экипаж АПЛ «К-1 41» «Курск» с середины января 1999 года должен был начать обучение в Учебном центре ВМФ города Обнинска. Атомная подводная лодка на период обучения первого экипажа передавалась в эксплуатацию второму экипажу. При этом командование Северного флота решило сократить учебную подготовку экипажа в учебном центре, несмотря на запрет Главкома ВМФ сокращать сроки обучения подводников в учебных центрах.

В заключительном акте проверки командование учебного центра ВМФ отметило, что экипаж «К-141» в полном объеме не прошел обучение по вопросам боевого применения торпедного оружия и по ряду других вопросов. На эту запись в штабе Северного флота никто не обратил внимания. По плану подготовки экипажа к дальнему походу первый экипаж фактически не провел испытания корпуса подводной лодки и ее систем погружением на рабочую глубину, хотя по отчетным документам подводная лодка глубоководные испытания выполнила.

Второй пункт плана подготовки, который экипаж «Курска» не выполнил, касался боевых упражнений.

Перволинейные экипажи подводных лодок должны ежегодно выполнять стрельбы практическим (учебным) торпедным оружием. Такие же требования были установлены и в отношении тех экипажей, которые готовились к дальним походам. Первый экипаж «К-141» «Курск» не выполнял практических торпедных стрельб ни в 1998 году, ни в 1999-м, ни в процессе подготовки к походу в Средиземное море. Чтобы скрыть факт неготовности АПЛ «К-141» «Курск» к походу, командование Северного флота в докладе в Главный штаб ВМФ сообщило ложную информацию, будто экипаж и подводная лодка полностью готовы к походу, и получили разрешение Москвы на его выполнение. Недостатков в подготовке экипажа и корабля к походу Главный штаб ВМФ не заметил.

Послушаем вице-адмирала Валерия Рязанцева:

«АПЛ „Курск“ вышла в море и в течение почти трех месяцев в Средиземном море и в Атлантическом океане выполняла задачи поиска и слежения за авианосными ударными группировками потенциального противника. О результатах похода мне известно из СМИ. Командование Северного флота назвало этот поход „уникальным и героическим“ и представило командира подводной лодки к званию Героя России, а членов экипажа — к высоким государственным наградам. Какой героизм проявили подводники во время похода, в средствах массовой информации не сообщалось. Совсем недавно подобные походы в Средиземное море с такими же задачами, какие были поставлены экипажу „Курска“, совершали сотни атомных и дизельных подводных лодок, и ничего героического в этом не было. Подводники выполняли свои повседневные обязанности и учебно-боевые задачи. Но командование Северного флота отличное выполнение поставленных задач в море экипажем „К-141“ посчитало подвигом. На Северном флоте руководители уже давно признавали любой выход кораблей и подводных лодок в море героическим поступком…

„Трубадуры“ Главного штаба ВМФ, военные писатели Н. А. Черкашин и В. В. Шигин написали об этом походе такую чушь, что читать их лживое сочинительство просто невыносимо. „Новейшая российская подводная лодка, „убийца авианосцев“, вызвала в рядах 6-го флота США настоящую панику. Наверное, нечто подобное бывает, когда в центре овечьей отары внезапно появляется матерый волк. А потому с появлением „Курска“ среди лениво плавающих американских армад все стали разбегаться“, — так пишет о действиях подводной лодки в Средиземном море капитан I ранга В. В. Шигин. Какой-то бред незадачливого пропагандиста 70-х годов XX столетия. Назвать Средиземноморский флот США, который постоянно ведет боевые действия на Ближнем Востоке и в Персидском заливе, „лениво плавающими армадами“ может только человек по меньшей мере несведущий».

Командующий Северным флотом адмирал Попов этот поход «Курска» называл не иначе как «прорывом через Гибралтар». Но Гибралтарский пролив, согласно международно-правовым соглашениям о свободе мореплавания, рассматривается как часть открытого моря[39]. Он всегда свободен для плавания судов и боевых кораблей всех наций.

По утверждению Владимира Шигина и Николая Черкашина, американская АУГ зафиксировала вход «Курска» в Средиземное море и там его потеряла, подводный крейсер снова был обнаружен при выходе через Гибралтарский пролив в Атлантику. Вероятнее всего, «Курск» засекли стационарные английские системы обнаружения подводных лодок, установленные на военной базе в Гибралтаре. Не секрет, что военно-морская разведка США осуществляет слежение за каждой атомной подлодкой. Эта система сложилась еще в 1960-х годах. Слежение осуществляется целым комплексом технических средств, включая спутниковое наблюдение и перекрытие средствами обнаружения подводных лодок целых районов Мирового океана.

Мой старый приятель, к сожалению, уже покойный, Николай Александрович Шашков, который, командуя атомной ракетной подводной лодкой «К-172» (бортовой номер 310), в 1968 году вывел зараженный ртутью корабль из восточной части Средиземного моря, рассказывал мне, что тогдашнее руководство ВМФ СССР категорически отказывалось признавать факты длительного слежения за нашими подводными лодками, закрывало глаза на техническую отсталость нашего флота, хотя американские моряки не раз давали понять, что подводные лодки обнаружены путем демонстрации атак. Но для командира, чья лодка была обнаружена, это было чревато крупными неприятностями, поэтому даже при очевидном обнаружении этот факт тщательно скрывался.

Маловероятно, что пребывание «Курска» в Средиземном море в какой-то мере способствовало прекращению бомбежек Балкан. По возвращении подводного крейсера домой командир Геннадий Лячин был представлен к званию Героя России, однако получил его уже посмертно.

Командир АПЛ «Курск» Геннадий Лячин.

Кроме него за этот поход к государственным наградам были представлены 72 члена экипажа.

По итогам года АПРК «Курск» признали лучшим кораблем Северного флота. Геннадия Лячина вместе с Главкомом ВМФ Владимиром Куроедовым принял лично Владимир Путин. В июле 2000 года «Курск» последний раз участвовал в военно-морском параде в честь дня ВМФ. Валерий Рязанцев пишет:

«Флотоводцы „эпохи Горшкова“ считали учение о войне на море как иностранных, так и своих теоретиков военно-морского искусства буржуазным учением. Они критиковали научные труды П. Госта, А. Мехэна, Ф. Коломба, С. О. Макарова, Н. Л. Кладо, А. В. Нимитца, Б. Б. Жерве по вопросам развития военно-морских сил и морской стратегии, не видели ничего поучительного для советского ВМФ в тех морских операциях, которые проводили ВМС США, Великобритании, Германии, Японии во Второй мировой войне. Настольной книгой о войне на море для „мирных флотоводцев“ стало произведение их непосредственного начальника С. Г. Горшкова „Морская мощь государства“, где излагался один-единственный взгляд на проблему современной войны на море — советский океанский ракетно-ядерный флот по боевой мощи способен противостоять флотам США и НАТО на всех морях и океанах и может проводить стратегические наступательные и оборонительные операции на океанских театрах военных действий.

Нельзя ошибаться и лгать в любом деле, но сознательно врать в военном деле — значит, сознательно подвергать опасности уничтожения миллионы своих сограждан. „Неправильное знание хуже, чем незнание“, — говорил немецкий педагог А. Дистервег. Советские начальники ВМФ сознательно врали о том, что наш флот способен решать любые задачи в океане, что наши боевые корабли по боевым возможностям не уступают американским кораблям, что наши военные моряки — лучшие в мире профессионалы морского дела, что три сотни атомных и дизельных подводных лодок вместе с морской ракетоносной авиацией способны разгромить любого морского врага. Сегодня ученики „мирных флотоводцев“ эпохи С. Г. Горшкова сознательно вводят в заблуждение общественность страны, говоря о том, что тяжелый атомный крейсер „Петр Великий“ — это корабль XXI века, что еще не построенная атомная подводная лодка „Юрий Долгорукий“ является лучшей в мире, что наши атомные подводные лодки огромного водоизмещения по уровню шумности не отличаются от современных американских атомных подводных лодок. На самом деле советский Военно-морской флот после окончания холодной войны в одночасье развалился и перестал существовать.

Оказалось, что самые новые и современные боевые надводные корабли и атомные подводные лодки СССР имеют низкие боевые характеристики, вооружены неэффективным оружием, дороги в повседневном обеспечении и обслуживании. Оказалось, что ВМФ СССР не имел сил и средств боевого обеспечения, что в его составе имелась масса разношерстных проектов боевых кораблей, а возможности предприятий судостроительного комплекса страны не обеспечивали потребности флота в ремонтах этих кораблей. Оказалось, что флоту СССР не нужны были подскальные сооружения для укрытия кораблей, на которые израсходованы огромные денежные и материальные средства, не нужны были атомные корабли разведки и наблюдения за космическими объектами, не нужна ракетная система „Тайфун“. И вообще, был сделан вывод о том, что советский океанский ракетно-ядерный флот не был сбалансирован по боевому составу, по целям и задачам. Такой вывод сделали те же „флотоводцы“, которые этот флот строили».

Традиция врать, преувеличивать собственную боеготовность и техническую оснащенность, преуменьшать возможности противника из советского прошлого перекочевала практически без изменений в российское настоящее.

Вот еще одно описание достижений российского ВМФ в изложении Рязанцева:

«Апофеоз лжи и обмана на Северном флоте пришелся на 1996 год, когда военачальники рапортовали „о блистательном походе“ в Средиземное море отряда боевых кораблей в составе ТАРКР „Адмирал Кузнецов“, эсминца „Бесстрашный“, сторожевого корабля „Пылкий“ и девяти судов обеспечения. Поход посвящался 300-летию российского флота.

Я уже рассказывал, в каком бедственном положении в то время находились все флоты нашей страны. Руководство ВМФ для подготовки этого похода направило практически все бюджетные деньги, выделявшиеся на содержание кораблей ВМФ, на Северный флот. Запасы корабельного топлива, которое предназначалось для всех кораблей флотов, были отправлены на Северный флот. Такие действия „флотоводцев“ Главного штаба ВМФ поставили Тихоокеанский, Балтийский и Черноморский флоты на грань полной утраты боеготовности. „Адмирала Кузнецова“ с первым заместителем Главнокомандующего ВМФ на борту в первые недели похода из-за различных поломок материальной части чуть было не пришлось буксировать обратно в базу. Кое-как восстановив часть вышедшей из строя боевой техники, корабль дошел до Средиземного моря. И полетели с борта крейсера по всем флотам служебные телеграммы: „Флот России вернулся в Средиземное море“, „Впервые в небе Адриатики российские палубные истребители“, „6-й флот США шокирован появлением российских кораблей в водах Средиземного моря“. Несколько месяцев два первых заместителя Главнокомандующего ВМФ, сменяя друг друга, руководили этим „героическим“ походом, выступали в роли свадебных адмиралов на различных многочисленных заграничных приемах, банкетах и раутах. Другие задачи не требовали присутствия на борту крейсера столь высокопоставленных начальников.

Возвратившись с похода, истратив огромные материальные и денежные средства, тяжелый авианесущий крейсер стал на долгие годы в дорогостоящий ремонт. „Флотоводцы“ Главного штаба ВМФ отрапортовали президенту и правительству России о том, что флаг ВМФ вернулся в Средиземное море. О том, что демонстрация флага в Средиземном море обошлась российскому государству в копеечку, а для ВМФ — в годовую стоянку всех боевых кораблей флотов у пирса, „флотоводцы“ предпочли промолчать. Они промолчали и о том, что этот поход „сожрал“ всю валютную выручку за проданные на металлолом корабли. Ведь изначально эти деньги предназначались на постройку жилых домов офицерам и мичманам флотов.

„Средиземноморский круиз“ еще больше усугубил плачевное состояние флота. На это никто не обращал внимания, нужны были яркие праздничные мероприятия, и их „флотоводцы“ проводили, не считаясь ни с какими затратами».

Описание вице-адмирала Рязанцева, кажется, не имеет прямого отношения к гибели «Курска», который вошел в состав ВМФ России в январе 1995 года[40]. Но оно яркими красками рисует обстановку, которая царила в годы командования нашим Военно-морским флотом адмиралами Феликсом Громовым и Владимиром Куроедовым.

В это же время активно шел «распил» кораблей и судов и велись подковерные адмиральские игры. В это же время мне пришлось защищать бывшего командующего Тихоокеанским флотом и начальника Главного штаба ВМФ адмирала Игоря Хмельнова, командующего Северным флотом адмирала Олега Ерофеева, представлять интересы потерпевших по делу о гибели подводной лодки «К-159», по которому был осужден адмирал Геннадий Сучков.

Адмиралы Хмельнов, Ерофеев и Сучков в разное время реально претендовали на должность Главкома ВМФ, а эти «посадки», инспирированные тогдашними руководителями ВМФ России при деятельном участии Главной военной прокуратуры, лишили флот профессиональных флотоводцев. И хотя никто из адмиралов реальных сроков не получил, а дело Олега Ерофеева вообще не дошло до суда, в результате подковерных адмиральских игр во главе военно-морского ведомства длительное время находились некомпетентные и вороватые адмиралы.

Обстановка, царящая в стране и на флоте, дух безответственности, бесхозяйственности, воровство, страх за свои адмиральские задницы, обильно посыпанные пеплом секретности для сокрытия бардака и казнокрадства, и явились, наверное, главной причиной гибели «К-141» и экипажа.