Восточно-Прусская операция

Восточно-Прусская операция

Штаб войск охраны тыла расположился недалеко от города Мариамполя в деревне Шиловота. В этой деревне нам довелось находиться относительно долго, с августа и почти до конца 1944 года. Поэтому устраивались капитально. Наш особый отдел занимал шесть домиков. В одном проживали начальник и заместитель начальника Особого отдела, два домика занимали оперативные работники, два — взвод охраны и один использовался как камера предварительного заключения, в которой содержались арестованные и задержанные.

Подробно об этом я рассказываю потому, что все наши домики в силу хуторной системы, которая существовала по всей Литве, находились друг от друга на значительном расстоянии — 300–400 метров и это создавало немало трудностей. Пока обойдешь бывало все домики, полдня пройдет, но это компенсировалось постоянным общением с личным составом, чего так нам не хватало в боевой обстановке. Как правило, весь личный состав разбивался на две группы: штабная оперативная группа из 6–7 оперативных работников во главе с начальником особого отдела и второй эшелон, в состав которого входили следователи, комендант, взвод охраны, арестованные и оперсостав, обслуживающий тыловые подразделения. Эту группу возглавлял мой заместитель майор Суховилин Владимир Алексеевич.

Пока находились на «стационарном» положении, воины отдыхали, наслаждались передышкой, приводили в порядок свое боевое снаряжение и обмундирование, с жадностью читали газеты, журналы, книги, писали письма родным, перечитывали в который раз ранее полученные от жен и матерей, от любимых, с нетерпением ждавших их возвращения.

Да, это были минуты глубоких размышлений о смысле жизни, об оценках совершенных поступков. Несомненно, война ожесточает людей, лишает их счастья, обычных человеческих отношений и чувств, и все-таки ей не все подвластно. Странным казалось, что люди, не успев отдохнуть от невероятного напряжения, уже строили планы на будущее. В этом, видимо, состоит жизненная сила наших людей.

Мне в этот период было не до отдыха, так как на мою долю выпала честь выступать в самых различных ролях — то в роли защитника, то в роли прокурора, а порою в той и другой одновременно.

Приход Красной Армии в Литву после 3-летней немецкой оккупации вызвал у большинства населения чувство огромной радости. Какая-то часть очень сильно опасалась мести и преследования за сотрудничество с немцами. О будущей жизни у большинства литовцев не было никакого представления, ведь с приходом немцев в Литву вернулись все или почти все капиталисты и помещики, получив вновь свои фабрики, заводы, поместья, земли. Буржуазные порядки были полностью восстановлены, а теперь все это рухнуло, и что будет дальше — неизвестно. К тому же гитлеровская пропаганда непрерывно распространяла всякого рода версии о «зверствах» советских войск, утверждая, что как только Красная Армия займет тот или иной город, все население соберут на площади, отделят тех, кто был партизаном, боролся против немцев, а всех остальных расстреляют. Многие интеллигенты и служащие, напуганные этим, убежали вместе с гитлеровцами или скрывались.

Органы Советской власти еще не были восстановлены и поэтому бесчисленное количество всевозможных вопросов, которые возникали у населения, приходилось разрешать военным властям. А так как молва о подполковнике, знавшем литовский язык, распространилась молниеносно, работы мне было по горло. Порою приходилось разрешать не только правовые, но и конфликтные дела. С одной стороны, это мне очень мешало заниматься своими делами, но с другой, во многом помогало. В общении с людьми я получал такие сведения, которые не всегда добудешь оперативным путем. Например, выявлял многих немецких пособников, бандитов, антисоветски настроенных лиц, бандпособников, и др.

Нередко у моего домика с раннего утра выстраивалась очередь на прием, и я старался не только выслушать каждого, но и оказать возможную помощь нуждавшимся, что возвышало авторитет Красной Армии в глазах народа и развеивало провокационные версии немецкой пропаганды. Много было интересных, а порою и забавных случаев, когда в результате знания литовского языка было посрамлено недоверие к солдатам и офицерам Советской армии со стороны отдельных местных жителей Литвы.

Один из таких примеров имел место в период размещения взвода охраны в одном из отведенных домов. В доме проживали муж с женою, пожилые люди лет шестидесяти. Дом состоял из двух изб, а между ними сени. Мы попросили хозяина одну избу освободить полностью и все, что они считали для себя нужным, забрать из нее. Все это они сделали с помощью солдат очень быстро. В избе остался один большой сундук. И вот хозяева разговаривают между собой. Хозяин: «Этот сундук, я думаю, можно оставить здесь. Может быть, не возьмут ничего». Хозяйка: «Ты что, старый, с ума спятил. Эти русские жулики, все разворуют. Надо все из него забрать, а сундук пусть здесь остается».

Я находился в этот момент рядом и все отлично слышал. В очень спокойном тоне на литовском языке я им сказал: «Вы напрасно беспокоитесь, наши солдаты ничего вашего не возьмут. Они честные люди». Это произвело на них сильнейшее впечатление. Они стали извиняться передо мной за допущенное недоверие к нашим солдатам, просили меня простить их. Хозяин, будучи крайне взволнован, заявил, что это все старуха наговорила, а он готов во всем нам помогать и т. д. Мне с трудом удалось их успокоить и на этом исчерпать инцидент.

Другой пример. Однажды, проезжая на машине мимо хутора, мы заметили большой сад и обилие яблок. Я как большой любитель яблок попросил Ивана Петровича Стрельцова, моего постоянного адъютанта, зайти к хозяину и попросить продать нам немного яблок. Стрельцов отправился к дому, а мы остались на дороге, выйдя из машины. Через несколько минут возвращается мой посланец и говорит: «Ничего не получается. По-русски он не понимает, показываю на яблоки, а он машет рукой, и закрыл дверь». «Пойдем тогда вместе», — говорю я. Приходим к дому, постучали в дверь. Выходит хозяин, зло смотрит на нас и молчит. Я поприветствовал его по-литовски, но он, видимо подумал, что это весь мой словарный запас и недоверчиво ответил на приветствие. Но, когда я заговорил более обстоятельно, хозяин был «сражен». Он схватил мою руку и начал трясти в приветствии, приговаривая: «Откуда Вас Бог послал?», «Кто вы такой, откуда?» и т. п. Мы тут же были приглашены в дом, представлены хозяйке и их детям (2 сына и дочь лет 14–16). Была подана команда готовить ужин, так как солнце уже клонилось к западу. Все мои попытки отказаться от ужина не привели к успеху. Пришлось согласиться. Ужин был отличный.

Когда мы ужинали, хозяин насыпал нам полную машину яблок и взял с меня слово, что мы к нему непременно еще приедем. Из разговоров я понял, что они радуются приходу наших войск, но о будущем не имеют никакого представления, голова забита различными домыслами и слухами. С военными говорить не могут, так как не знают русского языка, никаких представителей литовских властей не было, газет также нет. Живут в полном неведении, поэтому ждут неприятностей отовсюду. И действительно их понять можно было. С Казисом Жемайтисом, так звали моего нового знакомого, мне в последствии довелось встречаться много раз. Несмотря на то, что его хозяйство было выше среднего, к Советской власти он был настроен весьма положительно и оказывал нам активную помощь. Полагаю, что наше знакомство оказало на него положительное влияние.

В Литовской ССР за время передышки наших войск жизнь постепенно налаживалась, формировались местные партийные, советские и административные органы. Упорядочивалась экономическая жизнь в городах, восстанавливались промышленные предприятия. Однако отдыху скоро пришел конец.

3-му Белорусскому фронту предстояло решать чрезвычайно важную задачу — разгромить одну из крупных группировок противника, группу войск «Центр». Ликвидировать гнездо «реакционного пруссачества», выйти к морю и овладеть Восточной Пруссией с важнейшими военно-морскими портами — Кенигсбергом и Пиллау.

Не вдаваясь в подробности разбора этой операции, скажу только, что по своим масштабам она была одной из самых крупных операций, проведенных в период Великой Отечественной войны. К этому следует добавить, что Восточно-Прусская операция 3-м Белорусским фронтом проводилась во взаимодействии с другими фронтами — 1-м Прибалтийским и 2-м Белорусским.

Подготовка фронтов к наступлению проводилась в течение полутора месяцев. В этот период времени осуществлялась перегруппировка войск, пополнение личным составом, вооружением, боеприпасами и продовольствием. Для достижения внезапности наступления сосредоточение и передвижение войск производилось ночью и в пасмурную погоду с применением различных способов маскировки. Кроме этого, в этот период проводилась активная разведка противника, его сил и средств.

Накануне нового, 1945 года весь оперсостав Особого отдела собрался у меня в доме на совещание. Обсудили все вопросы, а затем организовали встречу Нового года.

Почти все произнесенные тосты сводились к одному — скорейшему разгрому врага. Настроение у всех было приподнятое, так как все мы знали о предстоящем сокрушительном наступлении наших войск. И вдруг… в самый разгар нашего пира раздается оглушительный разрыв авиабомбы, которая упала в 5060 метрах от нашего дома. Дом зашатался, стол опрокинулся, свет погас. Нас разбросало во все стороны. Многие получили ушибы разной степени. К счастью, тяжелых ранений никто не получил. Праздничное настроение было несколько испорчено, но это добавило еще ненависти к злейшим врагам.

13 января началась долгожданная операция, теперь уже на территории противника.

Немецкие милитаристы превратили Восточную Пруссию в важнейший стратегический плацдарм для нападения на Россию и Польшу. Еще в XIII–XV вв. «псы-рыцари» Тевтонского ордена совершали отсюда разбойничьи походы против славянских и прибалтийских народов.

В период первой мировой войны с этого плацдарма немецкая армия начала наступление на Польшу, а в 1918 году оккупировала Прибалтику. Прусские юнкеры вместе с промышленными и финансовыми магнатами помогли Гитлеру захватить власть и начали подготовку ко второй мировой войне.

В 1941 году с того же плацдарма началось вторжение немецко-фашистской группы армии «Север» и части сил группы «Центр» в Советский Союз.

На территории Восточной Пруссии в районе г. Растенбурга располагалась ставка гитлеровского верховного командования «Вульфшанце» («Волчье Логово»).

Восточная Пруссия была важным военно-промышленным районом Германии, крупным поставщиком сельскохозяйственной продукции.

Германское командование стремилось превратить Восточную Пруссию в неприступную крепость. Еще задолго до войны гитлеровцы создали здесь мощную глубоко эшелонированную систему долговременных укреплений. Все хутора, замки, жилые дома были приспособлены для обороны. Глубина оборонительных сооружений достигала 150–200 км. Восточно-Прусская группировка войск насчитывала около 800 тысяч солдат и офицеров, 8200 орудий, 700 танков, 515 самолетов. Фашистская авиация, имея много хорошо оборудованных аэродромов, проявляла большую активность в период подготовки советских войск к операции, совершала налеты на многие наши объекты.

Наконец настал тот долгожданный день. И грянул бой, жестокий и бескомпромисный. Гитлеровцы оказывали яростное сопротивление, порою предпринимали контратаки, борьба носила ожесточенный характер.

За первые два дня войска продвинулись на 5–6 км, тогда немецкое командование ввело в бой свои главные резервы: моторизованную дивизию «Великая Германия», дивизии тяжелых танков типа «Тигр» и многое другое, но, несмотря на это, советские воины проявляли мужество и отвагу, занимали один опорный пункт за другим. За шесть дней наступательных боев войска продвинулись на 50 — 60 км.

Вот она — Восточная Пруссия. После разрушенных и бедных населенных пунктов Белоруссии и Литвы территория ее даже при наличии серьезных следов только что прокатившихся боев выглядела во всем внушительно, здесь всюду наблюдались богатство и достаток.

Населенные пункты представляли собой небольшие городки или точнее помещичьи усадьбы и состояли, как правило, из большого дома помещика, окруженного садами и декоративными деревьями, многочисленных хозяйственных построек и поселка для рабочих.

Все было сделано капитально, расчетливо, красиво. В домах была хорошая мебель, изящная посуда, гобелены и ковры, радиоприемники и радиолы, музыкальные инструменты (в основном пианино). Чувствовалось, что все это создавалось не своими руками, а награблено за счет эксплуатации других народов. Обилие прекрасных дорог с твердым покрытием позволяло проехать практически всюду, к любому населенному пункту, отдельно стоящему дому в любом направлении. Домашние животные и птицы отличались чистопородностью и отличной упитанностью. Вся природа носила на себе печать хорошего ухода и рачительного хозяйствования. И все это было теперь брошено. Немецкие власти угоняли в глубь своей страны не только немцев, но и всех насильно согнанных на каторжные работы в Германию советских людей.

Вокруг все опустело. По полям метались стада коров и табуны лошадей, стаи кур, уток и гусей. У наших хозяйственников появились новые заботы. Вот уж поистине «посеешь ветер, пожнешь бурю». Теперь фашистская Германия в полной мере пожинала эту бурю. Как долго пришлось нам ждать этого счастливого момента, как много тяжелых дорог нужно было пройти до этого решающего рубежа. Но, несмотря на все пережитые трудности, наши воины были неудержимы и буквально рвались в бой за окончательную Победу. Это, пожалуй, был тот момент, когда военное искусство генералов и офицеров, военных контрразведчиков, боевая выучка, помноженная на храбрость и мужество солдат и сержантов, достигли своего апогея. И ни у кого не было ни малейшего сомнения в том, что окончательная Победа очень близка. Мы понимали, что враг опасный, коварный, опытный, способный на самые подлые поступки, поэтому постоянно напоминали всему личному составу войск о необходимости быть бдительными, внимательными и чрезвычайно осторожными. Всех оперативных работников мы обязывали разъяснить это во всех частях и подразделениях.