Борьба с немецкой пропагандой и разведкой

Борьба с немецкой пропагандой и разведкой

Немецкая разведка в этот период времени буквально засыпала прифронтовые районы листовками, в которых назывались сроки вступления немцев в г. Грозный, Махачкалу, Баку и т. д. Всячески запугивая слабовольных людей из местного населения, определенное влияние листовки оказывали и на некоторых военнослужащих. Не случайно в директиве Главного Политического Управления Красной Армии от 17 августа 1942 года было дано предостережение: «За последние месяцы немцы усилили вражескую пропаганду среди наших войск. Наряду с известными ранее формами этой пропаганды (листовки, книжки, «пропуска», инструкции по переходу на сторону немцев, фотографии с текстами, журналы на русском языке и т. д.), они широко используют громкоговорящие установки с фальшивыми подделками наших брошюр и газет». (Архив МО СССР, ф. 348, 5620, д. 75, л. 288).

Припоминается случай, когда немцы на одном из участков фронта, пользуясь недостаточной бдительностью наших солдат и офицеров, переодев роту солдат в наше обмундирование, под провокационные крики «Не стреляйте! Идут свои!» переправились через р. Терек и нанесли нашим войскам значительный урон. Этот факт был предметом серьезного разбирательства.

Имело место и такое. Группа солдат оборонительного района из шести человек, проявив трусость и начитавшись немецких листовок, решила дезертировать и уйти в горы. Прихватив оружие, продукты питания и фашистские листовки с пропусками для сдачи в плен, под покровом ночи они ушли в горы Урус-Мартановского района, рассчитывая на всемерную поддержку местных колхозников. Но, когда они появились в селении и стали спрашивать, как пройти к немцам по горным дорогам, нашлись три колхозника, которые под предлогом сопровождения их по назначению доставили в районное отделение милиции, где находилась опергруппа особого отдела. Оказавшись в ловушке, дезертиры пытались сопротивляться с применением оружия. В короткой схватке двое из них были убиты, а остальные доставлены в Особый отдел Грозненского оборонительного района и понесли заслуженное наказание. Колхозники Толаев, Бондаев и Тураев командованием Северной группы войск Закавказского фронта награждены именными часами. Для проведения шпионажа и других диверсионных актов немецкая разведка засылала в Грозный подготовленных в своих школах разведчиков-диверсантов.

Вверенный мне особый отдел Грозненского особого оборонительного района работал с предельной нагрузкой. Усиленная патрульная служба силами частей 8-й дивизии войск НКВД ежедневно доставляла к нам десятки задержанных по различным причинам. Среди них были паникеры и дезертиры, уголовные элементы и лица без определенных занятий, которые прикрывались убедительным пояснением — отходом в тыл от наступающих немецких войск.

Но нас, особистов, естественно, больше всего интересовали шпионы и диверсанты противника, которые несомненно были в людском потоке. В то время мы работали непрерывно, не зная отдыха и сна. И результаты такого труда нередко нас радовали. Очень приятно вспомнить, что тогда с моей стороны как начальника и со стороны моего заместителя, подполковника Данилова Петра Степановича, не требовалось никаких усилий, чтобы заставить так напряженно работать оперсостав. Сама военная обстановка рождала невиданный энтузиазм, инициативу и железную дисциплину. Тогда не было в нашем лексиконе таких выражений: «трудно», «не могу», «не получается». Достаточно было сказать: «Нужно». Это магическое слово делало невероятное. Однажды ночью ко мне в кабинет вошел старший следователь майор Петр Семенович Литвак. Тогда ему было 40–42 года. Это опытный работник и нам он казался стариком, особенно, когда проявлял излишнюю осторожность в решении вопросов. Он спокойно сел в кресло, стоявшее у стола, и так негромко сказал:

— «Анатолий Михайлович, вы, видно, очень хотите спать?». Я ответил: «Да». Затем, помолчав, он добавил:- «Хотите, чтобы сон, как рукой сняло?». Я почувствовал загадочность его шуток и сказал: «Петр Семенович! Ближе к делу».

Не торопясь, он сказал:

— «Три дня я работаю с одним задержанным Ковалем Николаем Григорьевичем, 1916 года рождения, уроженцем г. Ростова-на-Дону, который выдает себя за осужденного на 3 года лишения свободы за мелкую кражу (квартирная кража). Отбывал наказание в исправительно-трудовой колонии в г. Ростовена-Дону. С занятием города немцами все заключенные были освобождены, и он, как «преданный» советской власти человек, решил перейти линию фронта и податься в тыл, чтобы отбыть оставшийся срок наказания или пойти на фронт, если возьмут, доверят. До суда он, якобы, работал на заводе «Ростсельмаш» токарем, в Ростове осталась престарелая мать. Однако эта легенда, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики. В моем распоряжении нет конкретных данных о его принадлежности к разведорганам противника, но интуиция подсказывает, что дело обстоит именно так. Мои сомнения основываются на следующем:

— Чрезмерно спокойно ведет себя на допросах.

— Навязчиво признает свою вину и готовность отбывать оставшуюся меру наказания, чтобы только потом попасть в действующую армию.

— Имеет паспорт, в котором сделаны все отметки до судимости, давность которого 4 года, но слишком уж мало изношен.

— Находившийся три дня вместе с Ковалем в камере Железнов рассказал, что «К» в разговоре проявил беспокойство по поводу потери своего друга где-то недалеко от Грозного. Осторожно интересовался, скоро ли освободится Железнов, откуда он и куда намерен следовать, где проживают родственники. Далее «Ж» сказал, что, как ему показалось, «К» ночью не спит, внимательно наблюдает за всеми, находящимися в камере, что-то ощупывает в своей одежде. Таковы мои данные, — заключил Петр Семенович, — и я хотел бы знать ваше мнение.

«Во-первых, — сказал я, — вы добились своего, и я уже не хочу спать. Во-вторых, вы только посеяли сомнения, что не самое трудное дело. Главное, по-моему, состоит в том, чтобы дать исчерпывающий ответ по каждому пункту сомнении. А это задача куда потрудней, Петр Семенович! Полагаю, дебатов по этому вопросу не будет, поэтому прошу разработать план мероприятий, показать его мне и немедленно начать исполнение.

Так началась история изучения Коваля. Проведенный квалифицированный обыск помог обнаружить микроскопический кусок плотной бумаги, на котором с помощью лупы удалось прочитать: «ст. Червленная Мирза 13-69-00/20-21». Экспертиза паспорта никаких отклонений не установила. Время содержания под стражей «К» кончалось. Надо было принимать безотлагательное решение. Опрошенный «К» по обнаруженной записке показал, что вместе с ним в заключении находился парень, зовут которого Мирза Танбаев. Его родственники проживают на станции Червленная. Вместе с ним перешли линию фронта и намеревались остановиться на отдых у его родственников, но ввиду задержания «К» на окраине города, он потерял своего друга. Адреса его он не знает, известно только, что дом находится в 300 метрах от станции. Значение цифр в числителе объясняет, как пройденное расстояние от Ростова за 3 дня, а 20–21 номер домов родственников Мирзы.

Рано утром следующего дня группа оперработников вместе с «К» выехала на ст. Червленная и предложила ему под наблюдением найти дом Мирзы. Поиски ничего не дали, дома под номерами 2021 принадлежали лицам, у которых среди родственников не было человека по имени Мирза. По нашей просьбе к этому времени на ст. Червленная прибыла еще одна группа сотрудников из НКГБ ЧеченоИнгушской АССР в гражданской одежде и замаскированная под местных жителеи. «К» было объявлено, что проверка его закончена и он будет направлен в ближайшее отделение милиции в их распоряжение.

В момент объявления решения на лице «К» один из сотрудников уловил мгновенную улыбку. После этого «К» был передан в железнодорожное отделение милиции, с которым заблаговременно был проведен инструктаж, а опергруппа на его глазах «убыла» в г. Грозный.

Расчет был сделан на то, что «К», если он является шпионом разведки противника, должен бежать из милиции, так как надежной камеры для содержания задержанных там не было. Группа разведчиков в гражданской одежде с биноклями и рацией заняла наиболее вероятные направления побега «К» из милиции Опергруппа особистов обосновалась в соседнем населенном пункте и установила радиосвязь с группой наблюдения.

Как и предполагалось, с наступлением темноты при выходе из камеры «К» сильным ударом в живот сбил милиционера и скрылся. Группа наблюдения установила, что он долго петлял по станции Червленной, а затем вышел за пределы станции и залег в винограднике. Опасаясь обнаружения, группа наблюдения на близкое расстояние к «К» не подходила. Однако это грозило опасностью потерять его из вида, ведь южные ночи темные и уйти от преследования не составляло большого труда Был единственный шанс — пустить по следу розыскную собаку, если «К» задумает уйти. Опергруппа решила оставаться на месте до рассвета.

Нам повезло, «К» тоже решил видно отдохнуть в винограднике и до рассвета оставался на месте. Затем осторожно начал приближаться к станции. Несколько раз подолгу вел наблюдение за происходящим вокруг. Убедившись, что никого нет, он решительно направился к одному из домов и незаметно проник во двор. Целый день велось наблюдение за этим домом но в нем, казалось, нет никаких признаков жизни. Опергруппа решила, что «К» оторвался от них, в доме его, по их предположениям, нет, запросила разрешения снять негласное наблюдение за домом и провести милицейскую операцию путем официальной проверки. Это предложение было отклонено. Учитывая, что группа изрядно устала и целые сутки находилась без питания, мы организовали для нее все необходимое, но задачу оставили прежней — вести скрытое наблюдение за домом и за всеми, кто из него выйдет.

Тем временем произвели проверку на владельца этого дома, которым оказался Наргис Занбаевич Маллаев, 1890 года рождения, работающий обходчиком участка железнодорожного пути ст. Червленная. Состав его семьи — жена и два сына. Оба сына находились на службе в Красной Армии. Старший сын — Исмаил, 1916 года рождения, окончил военное училище и был офицером, второй сын — Владимир, 1921 года рождения, призван в Красную Армию в сентябре 1941 года, до призыва работал на местном винзаводе рабочим. Исмаил Наргисович Моллаев

С наступлением темноты опергруппа заметила, как из дома вышли два человека и с мерами предельной осторожности направились в сторону железной дороги, недалеко за станцию. В двух километрах от семафора и метров 100 в сторону от железнодорожного полотна неизвестные раскопали что-то у отдельно стоящего дерева и с рюкзаками за плечами возвратились назад. Ввиду того, что наблюдение велось на большом расстоянии и в темное время, выяснить подробности этого похода не удалось. Но после этого стало совершенно ясно, что в доме действуют два человека, не считая пришедшего с работы хозяина. Получив по рации эти данные от группы наблюдения, мы решили особистов из соседнего селения передислоцировать ближе к месту событий и разместили их на окраине станицы Черв ленной.

Рано утром следующего дня из дома, находящегося под наблюдением, вышли два офицера и направились в сторону станции. Ввиду крайне сложных условий для ведения дальнейшего наблюдения было принято решение задержать неизвестных. Для этого опергруппу особистов переместили в помещение военной комендатуры станции и как только неизвестные в офицерской форме приблизились к станции, они были задержаны и доставлены в военную комендатуру. Задержанными оказались в форме старшего лейтенанта Николай Григорьевич Коваль, в форме лейтенанта Фарид Гасанович Исмаилов, 1916 года рождения. В действительности он был опознан местными жителями как Исмаил Наргисович Моллаев. Личный обыск показал, что задержанные располагали командировочными удостоверениями, выданными командованием 11-го стрелкового корпуса (действительно существовавшего в составе Северной группы Закавказского фронта), в которых предписывалось по делам службы в течение 10 дней быть в городах Грозный и Махачкала.

Обыск, произведенный в доме Моллаева, что называется, поставил все точки над «и». На чердаке дома была обнаружена развернутая коротковолновая радиостанция, найдены шифрблокнот, запасные батареи, подготовленный текст для первой шифропередачи, множество бланков с печатями воинских частей, оружие (3 пистолета), крупная сумма советских денег (20 тысяч рублей), небольшой запас продовольствия. В тайнике, к которому накануне вечером выходили задержанные, были обнаружены два парашюта, малая лопата, две каски.

Доставленные в Особый отдел Коваль и Моллаев вместе с вещественными доказательствами теперь уже представляли собой качественно других задержанных. Старший следователь Литвак Петр Семенович не мог скрыть своего удовольствия от успешной реализации начатого им дела. И мне показалось, что он был несколько расстроен, когда я сказал, что первый допрос мы будем проводить вместе. Но, будучи человеком весьма дисциплинированным, он принял это как должное, тщательно подготовил план допроса раздельно Коваля и Моллаева и доложил для утверждения.

Допрос «К» показал, что он морально сломлен, наличие большого количества неопровержимых вещественных доказательств его преступной деятельности говорило о необходимости дачи правдивых показаний. Путь, который привел его к тяжелому преступлению, лежал через проявление трусости и малодушия.

В начальный период войны, находясь на службе в Западном особом военном округе, он был командиром взвода. В боях в районе Гродно попал в плен к немцам и некоторое время находился в лагере для военнопленных, а затем в составе небольшой группы из лагеря был вывезен и этапирован на Украину. Там группу поместили в отдельной вилле. Всего военнопленных в указанной группе было 30 человек. Все они были разделены на 5 подгрупп по 6 человек в каждой. Это была разведывательная школа Абвера (штаба «Валли») группы немецких войск «Юг».

Первоначально пленные усиленно подвергались антисоветской обработке, каждому внушалась мысль, что только теперь надо решать вопрос о жизни или смерти, что очень скоро Советской власти наступит конец и тогда с каждого будет спрос: «А на чьей стороне ты был? За кого воевал?».

«Всех, кто воевал против Великой Германии, ждет печальный конец — пуля или виселица, в зависимости от заслуг».

Такая обработка продолжалась в течение нескольких дней, одновременно с этим офицеры разведки Абвер, проводившие работу с пленными, тщательно проверяли их показания, поведение и настроение. Затем по одиночке вызывали и предлагали сотрудничество с немецкой разведкой, за что «гарантировалась не только жизнь, но и все ее удовольствия».

Так вербовали военнопленных для обучения в немецких разведывательных школах. В одной из таких школ в районе гор. Бельцы оказались вместе Коваль, он же Кириченко, он же Приходько, и Моллаев также с многочисленными псевдонимами. Старшим разведывательной группы был Коваль, а Моллаев радистом. Задание им было разработано в Ростове-на-Дону инструктором, специально прибывшим вместе с ними, разведчиком-Абвера группы 1, группы войск «Юг» Бриком, владевшим в достаточной степени русским языком.

В задачу разведгруппы входило собирать все данные о войсках на Кавказе, в частности, в районе Грозного, Махачкалы, о железнодорожных перевозках, нефтеперерабатывающих заводах, бензонефтехранилищах, нефтепромыслах и др.

Теперь стало ясно и значение надписей на микропленке, обнаруженной у Коваля. Надписи означали, что передачу надо вести каждый 3-й день после первого № 1, 3, 6, 9 и т. д., 69–00 мегагерц — длина волны и 20–21 — время передачи.

Через несколько дней Петр Семенович полностью закончил следствие по делу на Коваля и Моллаева. Наступил момент, когда дело следовало передать на рассмотрение военного трибунала, безпристрастного, объективного и строгого суда, воздававшего «по заслугам». Но, в особом отделе зародилась мысль использовать этих преступников против тех, кто сделал их такими. Мы приняли решение использовать эту линию связи для дезинформации противника.