Местность

Местность

Избранный путь в тыл и фланг союзникам самими свойствами местности обеспечивал наступающим возможность маневрирования по фронту и таким образом позволял быстро концентрировать свои силы на нужном участке. Рельеф на подступах к Балаклаве был достаточно ровным, представляя удобное место для применения кавалерии.^{203}

Самым удобным путем к Балаклаве была дорога, которая вела через Трактирные мост по двум ущельям в долину» Черной речки, образованную с севера восточными склонами Федюхиных гор, а с юга — сплошной грядой холмов (Кадыкойских высоты, тянувшейся по направлению к Сапун-горе. Там, за гребнем Сапун-горы, на Херсонесском плато, находились крупные силы союзников (французский обсервационный корпус генерала Боске и две английские пехотные дивизии). По Кадыкойским высотам проходила шоссейная дорога (Воронцовская), соединявшая Керчь с Севастополем. Спускаясь с высот, она шла затем сквозь гребень Сапун-горы через так называемый Балаклавский проход. Южнее Кадыкойских высот простиралась другая долина, ограниченная непосредственно перед Балаклавой так называемыми Балаклавскими высотами, впереди которых на дороге, ведущей из Балаклавы в Симферополь, находилось селение Кадыкой.^{204}

Конечно же, лучшее описание панорамы местности, на которой произошли описываемые нами события, принадлежит перу Рассела.

«Цепочка холмов пересекала Балаклавскую равнину в двух с половиной милях от города. Если бы читатель поднялся на одну из высот в тылу нашего севастопольского лагеря, то справа он увидел бы Балаклаву с ее старыми фортами, горсткой лодчонок и узкой полосой воды. Внизу до подножия противостоящих величественных гор на другой стороне простиралась бы равнина, покрытая жесткой травой и испещренная палатками наших кавалеристов. В нескольких футах ниже по склону читатель увидел бы французские траншеи, полные зуавов, под ними — турецкий редут и еще один на равнине. На одной линии с ним он заметил бы какие-то угловатые укрепления, за ними два других редута и холм Канробера.

В двух — двух с половиной милях от читателя резко вздымалась бы горная цепь самой неправильной и причудливой формы. Местами ее украшают заросли кустарника, местами тянутся к небу голые вершины и каменные плато. Очертаниями и видом эта местность удивительно напоминает лесистые лощины Троссакса. Справа нависающие скалы Балаклавы, закрывая вход в бухту, пленили кусочек синего моря.

Повернувшись спиной к Севастополю и имея по правую руку Балаклаву, читатель увидел бы перед собой лагерь морской пехоты, расположенный на холмах более чем в 1000 футов над уровнем моря. Под этими холмами, там, где дорога подходит к самому городу, стоял 93-й Шотландский полк.

Чуть ближе к своему наблюдательному пункту читатель обнаружил бы кавалерию, а еще ближе — турецкие редуты.

На равнине тут и там волнами вздымаются небольшие холмики. Слева холмы и скалистые горные цепи постепенно сходятся к реке Черной, пока, наконец, в трех-четырех милях от Балаклавы равнина не обрывается, поглощенная ущельями и глубокими балками, над которыми подымаются террасы беловатого камня, кое-где скрашенного пучками хилой травы. Простираясь к югу и юго-востоку, террасы достигают головокружительной высоты Чатырдага».^{205}

^{Балаклава. Фото Р. Фентона. 1855 г.}

Рассел, правда, упускает одну важнейшую деталь, без которой трудно представить смысл происходившего на этой живописной местности 25 октября 1854 г. — Воронцовскую дорогу.

По описанию Хибберта: «…расстояние от Балаклавы до Севастополя составляет около 7 миль. Два города соединяли 3 мили сельского тракта, который соединялся с Воронцовской дорогой, которая вела на юго-восток от Севастополя. Она пересекала военные лагеря, затем спускалась через равнину Балаклавы к реке Черной и через 2 мили после моста через реку вела к поселку Чоргун.

Дорога шла через равнину Балаклавы справа налево на узком клочке земли, который военные назвали Верхним проходом. Расположенный чуть выше в районе Федюхиных высот ровный участок земли получил название Северной долины, а полоска земли на ближайшем склоне была названа Южной долиной. Эти две равнины, разделенные Верхним проходом и отрезанные одна от другой острыми вершинами холмов, вскоре стали ареной одного из интереснейших эпизодов военной истории.

Верхний проход был жизненно важен не только для защиты Балаклавы и прикрытия флангов и тыла союзников. Он был частью их коммуникаций. Потерять его означало утратить единственную нормальную дорогу, ведущую к лагерю союзных войск, осаждавших город».^{206}

Хибберт прав. Грядущее сражение было схваткой за коммуникации, то есть тем, ради чего часто разворачиваются и более масштабные события.

^{Сержант. Трубач и рядовые 13-го легкого драгунского полка в походной форме. 1854 г. Рисунок А. Хейса.}