Союзники
Союзники
Вместе с советской 40-й армией сражались афганские правительственные силы. На бумаге они выглядели внушительно. В 1979 году у афганцев было десять дивизий, вооруженных современным, пусть и не новейшим, советским оружием: самолетами, танками, артиллерией[35]. К концу войны армия выросла до двенадцати дивизий, которые поддерживал ряд специализированных бригад или более мелких подразделений. ВВС насчитывали семь воздушных полков, 30 истребителей, более 70 истребителей-бомбардировщиков, 50 бомбардировщиков, 76 вертолетов и 40 транспортных самолетов. Многие офицеры прошли подготовку в СССР и владели русским{181}.
Но эта армия имела немало слабостей. Зачастую войска шли в бой неохотно, хотя справлялись лучше, если их поддерживали советские отряды. Фактический состав большинства подразделений был куда ниже номинального: дивизия могла насчитывать не более тысячи человек — в десять раз меньше нужного. Лояльность офицеров оставалась под вопросом: и Кармаль, и Амин устраивали чистки, переводили офицеров, в чьей верности они сомневались, или избавлялись от них. Многие перебежали к моджахедам. Солдаты тоже дезертировали: большинство возвращалось в свои деревни, некоторые шли к повстанцам. Им мало платили и практически не обучали, так что у них не было особых причин хранить верность кабульскому правительству. Сначала они дезертировали целыми частями: например, на сторону противника перешли две бригады 9-й дивизии в провинции Кунар, три батальона 11-й дивизии в Джелалабаде, бригада в Бадахшане.
К 1980 году численность армии упала до двадцати пяти тысяч человек. Правительство снизило призывной возраст, загоняло молодежь в армию, увеличило срок службы по призыву до трех лет и мобилизовало резервистов младше 39 лет. После 1980 года уже немногие отряды дезертировали целиком, число дезертиров-одиночек несколько сократилось, а численность армии (по крайней мере номинальная) к 1982 году выросла до 40 тысяч и к началу 1989 года — до 150 тысяч{182}. Практика показала, что если уровень дезертирства не превышает 30% в год, то все в порядке. Если он выше — это проблема, а если превышает 6о%, то дела совсем плохи{183}.
Чтобы удержать численность войск союзника на разумном уровне, 40-я армия проводила так называемые «оперативные мероприятия в поддержку комплектования Народной армии Демократической Республики Афганистан добровольческими силами». Русские солдаты обожали эти операции: они передвигались на машинах вместо того, чтобы идти пешком, обходились практически без стрельбы, не поднимались в горы. Операции проходили в сравнительно мирных районах: в армию не завербуешь жителей кишлака, контролируемого моджахедами. По пути можно было лакомиться свежими фруктами и овощами, реквизировать скот, набрать конопли и целый месяц провести вдали от армейской рутины. В таких случаях пехотинцев сопровождали подразделения Царандоя и местные «офицерские батальоны» ХАД, большинство служащих которого обучались в СССР.
Насильственная вербовка проходила дважды в год, через месяц после весеннего сева и через месяц после августовского сбора урожая. Афганские призывники обязаны были служить дважды: после трех лет службы они получали отпуск на два года, а затем, если не успевали создать семью (для этого требовалось собрать выкуп за невесту, что не каждый мог себе позволить), отправлялись в армию еще на четыре года.
«Добровольцев» набирали так: колонна бронемашин блокировала кишлак. Затем в него входила пехота в сопровождении афганского спецназа, и жителей сгоняли на главную площадь, к мечети. Затем всех мужчин, подлежащих призыву — а иногда и не подлежащих, — вели в казарму. На следующий день процедура повторялась в другом кишлаке.
Призывникам брили головы (что противоречило религиозным убеждениям многих из них), они проходили элементарную подготовку в обращении с оружием, и им зачитывали суровые предупреждения о том, что будет, если они ослушаются приказа. В течение полугода две трети из них дезертировали (нередко к моджахедам) с оружием. Иногда беглецы возвращались: некоторые афганские солдаты по семь раз переходили с одной стороны на другую. К весне 1984 года сельские жители поняли, что весной и осенью нужно скрываться в горах хотя бы на месяц. Набор солдат упал до угрожающе низкого уровня, вербовка сталкивалась с все большим сопротивлением, и участие в ней по большей части утратило былую привлекательность{184}.
Неудивительно, что афганская армия оказывалась ненадежной: в случае возникновения проблем солдаты правительственных войск просто уходили. Положиться можно было только на бойцов ХАД: им не стоило ждать пощады от моджахедов.
Большинство советских военных презирало своих союзников и изумлялось, почему они воюют так плохо: ведь те же самые афганцы прекрасно сражались, перейдя на сторону моджахедов. Генерал Куценко, служивший с сентября 1984 по сентябрь 1987 года советником в афганской армии, считал, что ее недооценивают:
Когда я приехал в Афганистан, строительство этой армии уже было, по сути, завершено. Афганцы имели неплохой офицерский состав, хорошее вооружение. Вот и надо было им дать полную свободу действий. В конце концов, наши военные служили в Афганистане только два года и потом заменялись. Мало кто их них изучал обычаи местных племен. А афганские командиры воевали по пять — восемь лет и хорошо знали психологию своего народа. Но наши стратеги решили, что воевать должны бок о бок и советские, и афганские войска. И что из этого получилось? Когда случались неудачи, советские и афганские генералы обвиняли друг друга. Кому это было на пользу? Вот почему я застал среди нашего офицерского корпуса сильное брожение. Офицеры прямо говорили: если афганская армия практически не воюет против моджахедов, то зачем это нам надо?
Куценко был бардом, одним из многих военнослужащих 40-й армии, сочинявших песни о войне. Он задумывался: «Может, поэтому в 1984-1987 годах в Афганистане широкое распространение получили не только боевые, бравые, но и упаднические песни, особенно у солдат»{185}.
ХАД отличалась пугающей эффективностью. Спецслужба тесно сотрудничала с советниками из КГБ и армии как в Кабуле, так и в полевой обстановке. С 1980 по 1989 год СССР обучил в Кабуле, а также в Москве и других советских городах около тридцати тысяч сотрудников афганских спецслужб. Они либо проходили короткие курсы продолжительностью от двух месяцев до полугода, либо учились в специальных институтах до двух лет{186}. ХАД действовала в Афганистане под разными названиями вплоть до 1996 года, когда талибы взяли Кабул. Президент Карзай воссоздал ее под другим названием в 2001 году.
ХАД успешно внедряла своих агентов в банды моджахедов в Афганистане и в их организации в Пакистане. Но моджахеды тоже с немалым успехом внедрялись в ХАД и в армию. В мае 1985 года арестовали главу разведывательного управления афганского Генштаба генерала Халиля, десять его подчиненных и еще восемь человек. Халиля обвинили в руководстве агентурной сетью в интересах Масуда. Последний утверждал, что не было ни одной армейской операции против него, о которой бы его не предупредили агенты{187}.