Глава шестая Характеры и обстоятельства

Глава шестая

Характеры и обстоятельства

…Как с того света

Война, являясь противоестественной, враждебной людям — неважно, по какую сторону линии фронта они находились, — то и дело загоняла их в сложнейшие ситуации, в поистине дьявольские ловушки. Иной раз и выхода не было, только смерть приносила избавление. Но случалось и невероятное. Кто воевал там, знает.

… В 1986 году в полку под Гератом один из нас познакомился с рядовым первого года службы, водителем тягача по фамилии Поляк. Был он совсем мальчиком: пушок над верхней губой, на щеках румянец, лоб в веснушках, уши торчат. Мы с ним пили чай. Вася робко сидел на краешке табуретки, застенчиво ел конфеты. Его руки были со сбитыми ногтями, вьевшейся копотью, все пальцы в трещинах и заусенцах. Поймав мой взгляд, Вася смущенно спрятал руки под столом.

Кроме рук, вполне взрослыми были у него глаза: они смотрели внутрь.

Несколько дней назад этот мальчишка оказался забытым на поле боя. Скорее всего, посчитали, что он убит.

Вот как это произошло.

Ранним утром ему сказали, что надо срочно ехать к Герату — там, в окрестностях города, подбиты боевая машина разминирования (БМР) и бронетранспортер. Стало быть, предстоит их вытаскивать. Дело привычное. Завел Вася свой тягач, пристроился следом за бэтээром с мотострелками — поехали. Тягач — он, как танк, только без башни. Вместе с Васей были лейтенант и три солдата.

Не доезжая до города, свернули с шоссе налево и дальше двинулись по проселку. Место было плохое: слева, почти вплотную к дороге, тянулись глиняные дувалы, справа — заросший кустами арык. В таких местах только засады и устраивать.

Подъехали к подбитой технике. Развернулись. БМР наполовину утонула в арыке. Зацепили ее тросом, стали тащить. Но едва стронулись, как семитонные катки увязли в глине — и ни с места. Что делать? Решили пока, до подхода подмоги, с бэтээром управиться. Вытащили его, вернулись, сели обедать. Тянулись лицами к нежаркому ясному солнышку. Тишина, только птицы щебечут. Хорошо! Тут еще танк подошел с саперами, а они ребята хозяйственные — наломали сухих веток, костер разожгли, скоро и каша поспела.

Рядовой первого года службы Василий Поляк тщательно выскреб свою миску, запил нехитрый обед чаем и с удовольствием осмотрел окрестность. В Афганистане он находился всего месяц, пороху покуда не нюхал, но и страха особо не испытывал, было ему все любопытно — и арыки эти, и дуваЛы, и птицы диковинные. После танковой «учебки» оставляли его механиком-инструкто-ром в Союзе, но он хотел сюда, а потому слукавил. «Та я, — говорит, — в танках ничего не соображаю, отпустите меня «за речку». Отпустили. Ему интересно тут. Хочет понять, на что способен.

Стрельба началась сразу и со всех сторон. Ахнули гранатометы, бешено забабахали пулеметы. Вася и его спутник сержант Давыдов прыгнули в тягач, остальные укрылись внизу — за гусеницами, стали отстреливаться. Вася, придя в себя, взобрался на броню, сел за ДШК,[12] открыл ответный огонь.

А обстрел все плотнее, кольцо стягивается, и в пулемете кончаются патроны. Левую руку осколком обожгло. Давыдов бросил ему снизу мешочек с патронами, тут же и его ранило, он застонал и через нижний люк выбрался из тягача на землю к ребятам. Вася увидел: все они отползают к танку. Но тут внимание его было отвлечено тем, что на броне загорелся запасной бак с маслом: видно, зажигательная пуля попала в него, горящее масло потекло вниз, а это было очень опасно, и ему пришлось нырять в люк и гасить огонь собственным бушлатом. Потом снова припал к пулемету, его броневой щиток аж звенел от прямых попаданий.

Стало темнеть. Когда патроны у ДШК кончились, он спустился вниз. Услышал: танк завели, он тронулся с места, но далеко отъехать ему не удалось, потому что дорогу перегородила подбитая БМР. Вася перелез на место механика-водителя и тоже попытался завести мотор, однако ничего у него не вышло.

Стал смотреть в триплекс: видит — ребята у танка дали дымовую завесу и под ее прикрытием уходят. Стрельба стала стихать.

И Вася вдруг понял, что он остался один.

Стало совсем темно. Он тщательно задраил люки и приготовился… Умирать? Драться? Вступить в переговоры с врагом? К чему приготовился 18-летний мальчишка, оставшийся один против множества злых людей в чужой ночи? Что испытывал он? На что надеялся?

Задраив себя в броневой коробке, рядовой Поляк первым делом произвел ревизию арсенала. В тягаче оказалось три автомата, два магазина к ним по 45 патронов каждый, десять гранат и цинк запалов. Вася повеселел: жить было можно. Он нащупал в подсумке консервный нож, вскрыл им цинк и ввернул во все десять гранат запалы.

Услышав возбужденные крики на чужом языке, понял: подошли вплотную, празднуют победу. Стал смотреть в триплекс. «Духи» почти в упор стреляли из гранатомета по танку. Танк загорелся, горький запах дыма проник даже к нему под броню. Сейчас наступит очередь тягача, подумал Вася отрешенно, будто и не сидел сам в этом тягаче. Смотрит в триплекс, решил смотреть до конца, черт с ним, страшно, конечно, но и интересно тоже.

Человек тридцать окружили его машину — все в чалмах и шароварах, только двое в европейской одежде, у одного на голове спортивная шапочка с помпончиком. Вооружены до зубов. Есть молодые и седобородые. Вот они рядом, тычут стволами в стекло триплекса, гогочут, размахивают руками. Но не стреляют что-то. Ага, вон почему. Достали откуда-то кувалду, взобрались на броню, лупят по крышке люка. Все ясно, понял он, решили добыть живым.

Рядовой Поляк взял гранату, отогнул усики чеки — так, чтобы при желании легко можно было вырвать кольцо, крепко сжал ребристую «лимонку» в кулаке. Затем взял еще одну гранату, зубами отогнул чеку и сжал гранату в другой руке. А до этого еще пяток гранат распихал по разным карманам. И у ног разложил. Вскроют они тягач — он им такой фейерверк устроит… Так и сидел.

А те беснуются. С кувалдой у них ничего не вышло, броня крепка, тогда от злости стали из пулемета в упор стрелять. Звон пошел, грохот. А уши не заткнешь, руки-то заняты. Лишь зажмурился крепко Василий и от окуляра отпрянул: хоть и устроен триплекс так, что пуля сквозь него не залетит, а все равно — страшно.

Но и пулемет не взял нашу броню. Тогда они снова за танк принялись: жахнули по нему из гранатомета и попали, видно, в боекомплект, потому что там, внутри, сильно рваться начало, потом совсем ужасный раздался взрыв — такой, что даже танковая башня с места съехала. А когда там утихло, на танк взобрался один в чалме. В руках он держал веревку, но тот, который в спортивной шапочке, что-то недовольно закричал, и малый с веревкой споро прибежал к тягачу, полез на него. Похоже, повесить меня хотят, подумал Вася.

С приходом ночи «духи», вроде, угомонились. Надолго ли?

Он был один. Броня, еще недавно казавшаяся такой надежной, делала его невидимым, но не могла гарантировать спасение. Машину можно было облить горючим и поджечь. Ее можно было взорвать фугасом. Прожечь выстрелом из гранатомета. В любом случае — верная гибель. В любом.

И никто не узнает, как, при каких обстоятельствах пропал рядовой первого года службы Василий Поляк.

Время тянулось мучительно вяло. Услышит Вася снаружи какие-то звуки — отогнет чеку, приготовится дать последний бой, а станет тихо — и у него передышка.

«О чем думал? Что вспоминал?» Вася отвечал односложно. «Ну, о хуторе нашем думал — он в Ровенской области. Родители писали, зима морозная выдалась, снегу много. Ответ им сочинял. Мол, жив-здоров, погода хорошая, служба идет как у всех. — Помолчал. — Еще думал, что с рассветом наши придут, меня выручат».

С рассветом увидел: копошатся прямо у тягача, под днище лезут. Ясно: взорвать решили. Потом отошли, и почти сразу грохнуло, машину подбросило вверх, Вася ударился обо что-то головой и потерял сознание. Очнувшись, подумал: ну, гады, так они все катки повыбьют, это же сколько ремонтировать потом. И сам улыбнулся этой сумасшедшей мысли.

А радоваться между тем причин не было. Уцелел сейчас? Так глянь-ка в окуляр, посмотри, что они теперь удумали: тянут провод, волокут какие-то ящики. Явно фугас ладят. А против фугаса даже танковая броня не устоит. Все, Вася. Не дождешься ты наших.

Наступило оцепенение. Потом, вспоминая эти утренние часы, он никак, не мог сказать, что чувствовал, о чем думал тогда. Очнулся около полудня, услышав прямо над головой гул вертолетов. Снова началась пальба. «Вертушки» дали залп ракетами, он увидел, как «духи» разбегаются в разные стороны. Но никакой радости он не чувствовал. Сил для этого не было.

Спустя полчаса подощли танки. Он открыл люк.

Его окружили и смотрели на него так, как смотрят на явившегося с того света. Рядом ударила мина. Все присели, а кое-кто и упал, хоронясь от осколков. Один он остался стоять. «Ты чего, Вася?» — дернул его за рукав лейтенант. Он не ответил. Он пошел к шоссе — прямиком через минное поле. Он знал, что теперь до самого последнего дня его службы в Афганистане с ним ничего не случится. Ни-че-го.

Так и было.