Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

После поимки Эйхмана престиж Исера Харела невероятно вырос. Тем не менее уже через несколько месяцев после триумфального возвращения в Израиль из Аргентины появились первые признаки бури, которые в конечном счете привели к его падению.

Харел был, безусловно, исключительно одаренным человеком. Но своим положение в Израиле он был обязан и Бен-Гуриону. Харел был безоговорочно ему предан, и премьер-министр платил ему полной взаимностью. Мало кто поэтому решался критиковать действия главы Мосада или подвергать сомнению его представления о том, какой должна быть разведка в современном обществе.

Расхождения между ними возникли в связи с так называемым «делом Бера». Будучи военным советником Бен-Гуриона, Бер был одним из самых влиятельных в стране людей. Он считался глубоким военным теоретиком с международной репутацией. Официально Бер занимал положение историка израильской армии. Он воевал в Интернациональном легионе в Испании, был в свое время выдающимся деятелем Хаганы, а в начале 60-х годов пользовался признанием и за границей в качестве лектора и писателя, специалиста по военным наукам.

Внешне Бер производил малоприятное впечатление. Он не отличался мягким и деликатным обращением с людьми. С теми, кого он считал ниже себя, он разговаривал в пренебрежительном тоне, был нахален и самоуверен.

До 1953 г. Бер занимал самые левые позиции в израильской политической жизни. И вдруг резко эту позицию сменил и стал одним из самых горячих приверженцев Бен-Гуриона. Многие ему не доверяли. В их числе и Моше Даян. Но самую враждебную по отношению к Беру позицию занял Исер Харел. Он относился к нему крайне неприязненно, в течение многих лет скрывая от всех мучившее его подозрение, что Бер — советский агент. Все же несколько раз Харел был вынужден остановить Бера, когда замечал, что тот берет секретные материалы из министерства обороны и уносит их к себе домой. В таких случаях Бер жаловался на Харела Бен-Гуриону, который всегда становился на его сторону. Когда наконец Харел попросил у Бен-Гуриона разрешения последить за Бером, Бен-Гурион категорически ему отказал.

31 марта 1961 г. Исер Харел собирался в театр, как вдруг у него в квартире зазвонил телефон. Начальник отдела контршпионажа Шин Бет просил его о немедленном свидании. Встретившись с Харелом, он сообщил ему, что его агенты вели слежку за советским дипломатом, которого подозревали в шпионской деятельности. Они видели, как советский агент передал черный портфель встреченному им на улице человеку. Этим человеком был Израиль Бер.

Никого не известив, даже Бен-Гуриона, Харел той же ночью арестовал Бера. Вскоре Бер признался, что начал свою шпионскую деятельность в пользу Советского Союза после войны за Суэц. Все, что он рассказывал о своей жизни, оказалось выдумкой. Он не воевал в Испании, а занимал в это время скромную должность клерка в сионистской организации в Вене. В общем это был заурядный человек, несмотря на незаурядные способности. Продавать секреты своей страны Советскому Союзу он стал не ради денег, а потому, что считал, что Израиль не сумел оценить его, Бера, по достоинству.

Реакция Бен-Гуриона была смешанной. Ужас при мысли о том, что его военный советник оказался советским шпионом [11]и возмущение действиями Харела. Бен-Гурион не поверил, что агенты случайно засекли момент встречи Бера с его советским куратором. Бен-Гурион заподозрил, что Харел, вопреки прямым его указаниям, приказал Шин Бет вести наблюдение за Бером. В тот момент, когда Бер был арестован, Бен-Гуриона в городе не было, и он решил, что Харел пренебрег его распоряжениями, желая поставить премьер-министра в особо неловкое положение.

Харел оказался в своих подозрения прав, а премьер-министр ошибся, но именно это обстоятельство и обострило обстановку.

Бен-Гурион придавал явно преувеличенное значение вопросу о том, насколько его приближенные преданы ему лично, т. е. в какой степени он может им доверять.

Те, кому он доверял, пользовались полной свободой действий. Тех, кому не удалось заслужить его доверия, он держал на почтительном расстоянии. Но горе было тем, кто принадлежал к первой категории и, по представлениям Бен-Гуриона, его предал.

Давид Бен-Гурион мог быть чудовищно несправедлив к людям. Таким он теперь и оказался по отношению к Харелу. Растерянный и обиженный, Харел тяжело это переживал и начал солидаризироваться с теми членами правительства и политическими деятелями, которые настаивали на уходе Бен-Гуриона с политической арены.

Харел считал свое положение устойчивым и неколебимым: человек, который поймал Эйхмана и разоблачил Бера, по его мнению, не мог быть так просто сброшен со своего поста.

Тем не менее, основной его опоры, Бен-Гуриона, больше не было. Критики, которые прежде не осмеливались высказываться, перестали стесняться.

Следующая крупная операция Харела подогрела враждебное по отношению к нему настроение.

Это была необычайная история, которая впоследствии стала известна под названием «дело Шумахера».

В 1960 г. Иосселе Шумахер, восьмилетний мальчик, был похищен у родителей фанатически настроенными членами религиозной еврейской секты, причем его дед был пособником похитителей. Дело в том, что старик не без оснований, предполагал, что родители мальчика не станут воспитывать из него ортодоксального верующего еврея.

С самого начала существования Израиля религия стала фактором, разобщающим евреев. МАПАЙ никогда не имела достаточного большинства в парламенте и вынуждена была для осуществления своей политической программы блокироваться с представителями ортодоксальных еврейских партий.

В благодарность за поддержку правительство шло на уступки их требованиям в вопросах соблюдения строгих ортодоксальных религиозных законов, которым в Израиле в повседневной жизни следовало лишь ничтожное меньшинство.

Кроме того, в Израиле существовала мало кому известная ультраортодоксальная партия, решительно отвергавшая само существование этого государства. Она считала Израиль государством, проклятым Богом, чем-то столь же порочным, как тот золотой телец, которому поклонялись евреи, пока Моисей вел разговор с Богом на горе Синай.

В Библии, утверждали они, рассеяние еврейского народа было предсказано, точно так же как и его воссоединение, которое должно было произойти только в День Страшного суда.

Эти ультраортодоксальные евреи постоянно подают в ООН петиции, в которых утверждают, что существование государства Израиль незаконно перед лицом самого Господа Бога. Палестинцы тоже считают, что Израиль не имеет права на существование, но по совершенно другим соображениям.

Своими врагами эти евреи полагают не арабов, а правительство Израиля и тех, кто осмелился ослушаться указаний Всемогущего и восстановить государство Израиль, чтобы собрать в нем блуждающих по всему свету евреев прежде, чем Господь подал знак.

Ида Шумахер и ее муж, портной, Альтер приехали в Израиль из Советского Союза в 1957 г. В семье было двое детей — дочь Зина и сын Иосиф, которого дома называли Иосселе. Отец Иды Нахман Штаркес принадлежал к суровой ортодоксальной секте старой школы. Он прожил тяжелую жизнь, претерпев все несчастья, которые только можно придумать, однако это не могло сломить его глубокую веру. В жизни для него имели значение: его религия (он принадлежал к секте хасидов из Бреславля), семья и ненависть к коммунизму в России. Оснований для этой ненависти у него было предостаточно. Во время второй мировой войны он был отправлен в ГУЛаг, потерял глаз и был свидетелем гибели своего младшего сына, затравленного бандой русских антисемитов.

Нахман Штаркес был первым в семье, кто уехал в Израиль. А через некоторое время он с восторгом приветствовал приезд своей дочери и зятя, хотя зять, с его точки зрения, был недостаточно ортодоксален и, будь его воля, он бы его в мужья своей дочери не выбрал.

Жизнь в Израиле для Шумахеров оказалась нелегкой. Альтер долго не мог найти работу, и в конце концов ему пришлось устроиться рабочим на текстильную фабрику. Жена его работала помощником фотографа. Они решили купить в окрестностях Тель-Авива маленькую квартирку, но для этого им пришлось во многом себе отказывать и даже надолго отправить детей к родственникам. Зину отдали в религиозную школу-интернат, а Иосселе — обожающему внука дедушке.

В одном из писем старым друзьям в Россию Ида Шумахер пожаловалась на трудности жизни в Израиле, высказав сомнения в правильности решения покинуть Россию. Кто знает, писала она, может быть, они еще и вернутся.

Каким-то образом письмо это попало к старому Нахману. Все, что писала Ида, в его представлении выглядело так: его дочь не только заберет внука и отправится с ним в страну, которую он ненавидит более всего на свете, но и отдаст его там христианам. Он понял, что перед лицом Бога обязан спасти Иосселе.

В конце декабря 1959 г. дела семьи Шумахеров стали понемногу налаживаться. Родители приехали к деду за сыном, но Иосселе там, однако, не оказалось. Вскоре им стало ясно, что Нахман не собирается возвращать им ребенка.

Шумахеры обратились в полицию. 15 января апелляционный суд в Израиле вынес решение вернуть ребенка родителям. Нахман отказался. Еще через два месяца полиция сообщила суду, что сомневается в возможности найти Иосселе.

Нахман был посажен в тюрьму за неповиновение закону. В Израиле разразилась буря негодования. Старик на вопросы отвечать отказывался. Он выполнил свой священный долг. Полиция была убеждена, что у него были сообщники и что мальчик находится у хасидов. Страна разделилась на два лагеря. Главный раввин Иерусалима, рабби Франк, принял сторону Нахмана и призвал верующих ему на помощь. Верховный суд охарактеризовал похищение как «самое омерзительное преступление, когда-либо совершенное в Израиле за все время его существования».

Ортодоксальные евреи выступили против ультраортодоксальных. Израиль был на пороге священной войны всех против всех.

В марте 1962 г., через два года после этого события, Исер Харел поразил своих коллег, заявив им, что просил у Бен-Гуриона разрешение найти Иосселе. Так же, как в деле с Эйхманом, ему понадобятся для этого все ресурсы, которыми располагает Мосад. На этот раз даже коллеги подвергли сомнению его решение. Иоэль Морав, начальник Шин Бет, энергично возражал, указывая на то, что это дело полиции и должно находиться в компетенции общественных и религиозных организаций. Харел, однако, оставался непреклонным. Мальчик должен быть возвращен родителям. У израильской разведки есть обязательства перед обществом, как политические, так и социальные. Сопротивление, которое встретил Харел внутри Мосада, казалось, только укрепило его решимость. Иосселе должен быть найден. И он, Харел, это сделает. Так появилась на свет «Операция тигр».

Было совершенно ясно, что Иосселе давно уже увезли из Израиля. Харел, вновь лично возглавивший операцию, отправился в Париж в штаб Мосада, чтобы иметь возможность руководить розысками. Его агенты начали обшаривать планету в поисках ребенка. Ультраортодоксальные общины существовали в Италии, Австрии, Франции, в Швейцарии, Великобритании, Бельгии, Южной Америке, а также — и это было важно — в Соединенных Штатах. Однако израильская разведка, которая с легкостью внедряла своих агентов в арабских странах, встретилась с серьезными затруднениями, когда дело коснулось этих общин. Ни один из агентов, подготовленных, если понадобится, к роли мусульманина, не знал, как вести себя в роли еврея-хасида. Они жаловались Харелу, что каждым жестом невольно выдают себя. У ультраортодоксальных евреев, преследуемых на протяжении столетий, выработалась сверхчувствительность, что-то вроде «сигнала о бедствии», срабатывавшего немедленно и позволявшего им мгновенно распознавать постороннего и вовремя предупреждать опасность. Перед лицом этих людей одной с ними крови, хваленые агенты Исера Харела оказались совершенно беспомощны.

Если общины хасидов могли похвастать сверхъестественным чутьем на опасность, то у Исера Харела в свою очередь было великолепное чутье ищейки. С самого начала своей деятельности в разведке он учился (и научился) читать бесконечные отчеты, казалось бы, ничем между собой не связанные, и все же находить в них нужную ему связь.

Но пока все отчеты, доставленные ему агентами, а также фильм, снятый скрытой камерой в одной из хасидских общин, — ничего Харелу не дали. Однако он был совершенно уверен, что Иосселе Шумахер спрятан у хасидов.

Приоткрыть завесу над этой тайной ему удалось чисто случайно. Это было своего рода озарение, которое бывает только у очень одаренных детективов.

Харелу удалось привлечь на свою сторону одного хасида, по имени Меир. Однажды в Париже, во время беседы с Харелом и его помощниками Меир рассказал им историю, которую слышал в одной из ультраортодоксальных общин во Франции. Все они были последователями местного рабби, крупного ученого, человека выдающегося, считавшегося в их среде святым или современным воплощением библейского пророка.

Меир рассказал, что во время войны красивая голубоглазая молодая француженка попала под влияние этого рабби и приняла иудаизм. Благодаря ей членам общины удалось выжить во время немецкой оккупации. Она свободно передвигалась по территории Франции. К тому же у нее обнаружились недюжинные способности разведчика. Ей удалось установить связь между Французским Сопротивлением и общиной и убедить партизан защитить эту небольшую группу евреев от нацистов.

Все присутствующие с интересом выслушали эту историю. Но для Харела это был звездный час. Он не знал ни имени этой женщины, ни где ее можно найти, и тем не менее, к величайшему изумлению всех окружающих, бросил все силы на ее розыски. Харел был убежден, что из Израиля Иосселе вывезла именно она. Эта женщина пользовалась абсолютным доверием ортодоксальной общины, а внешне была непохожа на еврейку. Таких людей должно было быть совсем немного на свете. И француженка была, несомненно, из их числа.

Ее звали Мадлен Ферай. Как уже было сказано, во время войны она воевала в рядах Французского Сопротивления, будучи тесно связанной с еврейской общиной. После войны она участвовала в деловых операциях этой общины по импорту и экспорту. В 1951 г. она развелась со своим мужем-католиком, потому что полюбила молодого раввина и уехала со своим новым мужем и сыном от первого брака в Израиль. Здесь ее сын сменил имя Клод на другое — Ариель. Брак оказался, однако, неудачным. Муж покинул Мадлен, и она увлеклась ортодоксальным учением в самых крайних его формах. Некоторое время Мадлен жила в Иерусалиме, одевалась в соответствии с предписаниями хасидов, ревностно выполняла все законы иудаизма. Еврейское ее имя было Рут Бен-Дэвид. Однако вскоре Мадлен потянуло в Европу, во Францию. Через Управление иммиграции в Тель-Авиве Харел выяснил, что она дважды приезжала в Израиль с того времени, как исчез Иосселе.

Этого было вполне достаточно, для того чтобы засевшее у Харела подозрение превратилось в уверенность. Агенты Мосада вскоре нашли Мадлен. Она жила в небольшом городке неподалеку от Реймса. Харел получил полный доклад о ее жизни.

Выяснилось, что Мадлен часто встречается с лондонским ювелиром Джозефом Домбом. Сведения о нем были затребованы и получены из Тель-Авива. Все оказалось в полном соответствии с тем, чего Харел и ожидал. Домб был членом еврейской секты сатмаров, — секты, решительно настроенной как против сионизма, так и против Израиля. Далее агенты Харела выяснили, что сын старого Нахмана Штаркса, Шалом Штаркс, тоже живет в Лондоне.

Харел был убежден, что именно Мадлен вывезла Иосселе из Израиля, но допускал возможность, что она не знает, где он сейчас находится. Правда, в письмах ее к Клоду в Израиль, которые Харел перехватил, были упоминания о ребенке. Однако особых надежд на разговорчивость Джозефа Домба или Штаркса Харел не питал. Захват самой Мадлен тоже большого смысла не имел. Возможно, они получили бы дополнительную информацию, но зато сатмары тут же узнали бы об опасности, угрожающей им со стороны Мосада.

В создавшейся ситуации Харел решил заняться рабби Шай Фрейером, моэлом, т. е. человеком, который занимается обрезанием новорожденных. Его имя в процессе расследования выплывало довольно часто. Убежденный антисионист, глубоко верующий человек, он явно любил разъезжать и, кроме того, не испытывал неудовольствия, если ему удавалось хорошо заработать.

Операция «Тигр» по розыску пропавшего мальчика превратилась в сложное разведывательное задание, целью которого было заполучить и Мадлен, и рабби Фрейера для одновременного допроса обоих.

Харел и его команда засели за выработку всех деталей «гамбита» — так называлась на их языке эта работа.

О похищении и речи быть не могло. Ни Мадлен, ни Фрейер не были гражданами Израиля и, случись что-нибудь, международный скандал был бы неминуем.

Метод, выбранный Харелом, был, как всегда, остроумен и мог бы украсить любой детективный роман. Однако из этого дела становится ясным, что разведка для достижения своих целей бывает вынуждена прибегать к самым крайним мерам.

Вопрос о возвращении Иосселе в Израиль стал уже для Исера таким же животрепещущим, какими были и все его прежние операции. Он был одержим этим делом.

Прежде всего надо было заполучить рабби Шаи Фрейера. В июне 1962 г. к некоему моэлу в Париже явился человек. Упросив рабби поклясться, что он сохранит в тайне все, что узнает, человек рассказал необыкновенную историю. Говорил он на безупречном французском языке и объяснил, что он сын одного из влиятельных людей в Марокко. Он полюбил красавицу-еврейку, похитил ее и вынудил выйти за него замуж. Чтобы завоевать ее любовь, он перешел в иудаизм, обвенчался с ней по еврейскому обычаю. В глазах общества он оставался правоверным мусульманином, но в своем доме соблюдал все законы иудаизма. Жена родила ему сына. Они оба сейчас в Лондоне, и ему нужен рабби, чтобы сделать сыну обрезание, и в то же время сохранить все в секрете. Если тайна эта станет известной его отцу или другим родственникам, они — и он, и его жена, и их новорожденный сын, — обречены.

Рабби предложил молодому человеку привезти ребенка в Париж, чтобы он сам мог сделать обрезание. Марокканец отказался. Париж — это слишком опасно, сказал он. Здесь много жителей из Северной Африки. Он бы охотно пригласил рабби приехать в Лондон, но боится осложнений. Рабби и сам не был склонен нарываться на неприятности, сколько бы ему за это ни заплатили.

По просьбе марокканца, он написал в осторожных выражениях рекомендательное письмо президенту ассоциации ортодоксальных моэл в Лондоне, по имени Хома. Через несколько дней марокканец в сопровождении приятеля навестил моэла.

Рассказанная история теперь была несколько видоизменена. Его жена в Марокко оправляется от родов, но готова приехать в Европу на церемонию обрезания. Все расходы, связанные с поездкой моэла, будут, безусловно, возмещены, а вознаграждение — щедрым. Важно, чтобы моэл был человеком достаточно светским и привык к разъездам.

«Гамбит» был разыгран безукоризненно. Рабби Хома предложил кандидатуру рабби Фрейера, единственную, по его словам, в данной ситуации подходящую — и тут же написал рекомендательное письмо.

Следует на момент прервать изложение событий и задаться вопросом, почему было не обратиться к рабби Фрейеру непосредственно? В операциях такого рода ничем нельзя рисковать. Если бы агенты пришли к Фрейеру без рекомендации и он, что-либо заподозрив, отказался бы иметь с ними дело, все было бы кончено.

В разыгранном варианте Фрейер оказался психологически более подготовлен к тому, что услышал, потому что посетители пришли к нему в Лондоне по рекомендации человека, всеми уважаемого и достойного доверия. Если бы рабби Хома предложил им обратиться к другому специалисту, пришлось бы придумывать возражения, и так до тех пор, пока не был бы в конце концов назван Фрейер. И назван не агентом (марокканцем), а самим членом общины.

Фрейер был очень доволен. Он с удовольствием поедет куда угодно, хоть в Марокко, если понадобится. Марокканец, взяв с него обещание сохранить все в секрете, объяснил, что сам поедет в Марокко за женой и сыном, 20 июня он снимет квартиру в Женеве с тем, чтобы обрезание было произведено там. Рабби получил билет первого класса на самолет и деньги на все остальные расходы. Он обещал быть в Женеве вовремя.

В то же время подготавливался и другой «гамбит», в котором предполагалось участие Мадлен. Это было потруднее. Предложение взять в заложники ее сына было тут же отвергнуто. Она могла обратиться за помощью в общину. Община передала бы информацию в прессу и возникли бы серьезные, уже международного характера, затруднения.

И тем не менее было похоже, что за неимением лучшего, придется прибегнуть к этому варианту.

Но тут счастье улыбнулось Исеру Харелу. Однако и эта удача не с неба упала, а была подготовлена Мосадом, который в течение нескольких месяцев перехватывал корреспонденцию Мадлен Ферай. Одно из писем оказалось ответом на помещенное ею в газете объявление о продаже загородного дома. Это был превосходный предлог для знакомства. Один из агентов тут же написал по указанному адресу с предложением заплатить за дом большую сумму, чем та, что была объявлена в газете. Он отрекомендовался как агент международной компании, которая ищет во Франции дом в сельской местности, предназначенный для сотрудников, проводящих отпуск во Франции.

Мадлен проглотила наживку. Через несколько дней она уже показывала дом мнимому представителю компании. Да, да, говорил агент, именно такой дом им и нужен, и он будет рекомендовать своим боссам его приобрести. Компания торопится с покупкой, и его хозяева прибудут в Женеву 21 июня. Он предлагает Мадлен встретиться с ними в отеле «Бо Риваж», чтобы подписать все документы и получить чек.

Мадлен сразу же согласилась.

Шаи Фрейера в женевском аэропорту встретил все тот же «марокканец» и отвез его на квартиру. Фрейер начал было раскладывать свои инструменты, как в комнату вошли несколько человек и, расположившись поудобней, приступили к расспросам, что он знает о судьбе Иосселе. Поняв, что с ним случилось, рабби Фрейер пришел в отчаяние. Он оказался в руках Мосада, попал в ловушку. Разочарован был и Исер Харел. Через несколько часов ему доложили, что Фрейеру ничего о мальчике неизвестно и похоже на то, что он говорит правду. Тем не менее Харел распорядился, чтобы Фрейера не выпускали, пока мальчик не будет найден. Иначе секретность операции «Тигр» окажется под угрозой. Фрейер стал пленником израильской секретной службы в самом центре Швейцарии.

На следующее утро прибыла Мадлен. Это оказалась очень элегантно одетая женщина. Для ортодоксальных евреев она была Рут Бен-Дэвид и носила одежду, приличествующую набожной еврейке, но для всего остального мира она выглядела стопроцентной француженкой Мадлен Ферай. В холле отеля «Бо Риваж» она сразу же начала переговоры о продаже своего дома. Примерно через час посыльный принес записку от юриста. Юрист извинялся, что его задерживают дома дела, но поскольку все бумаги, относящиеся к сделке, при нем, он просит приехать к нему. Это вполне удобно и сбережет всем участником сделки время. Мадлен согласилась.

Они подъехали к небольшому, но красивому дому в окрестностях города. Как только Мадлен вошла в дом, другой агент сообщил об этом по телефону Харелу, который тут же из своей женевской квартиры связался по прямому проводу с Тель-Авивом. Через несколько секунд его распоряжение было передано в штаб, который в свою очередь дал по радио команду шоферу машины, ожидавшей в Беер-Якове. Двое оперативников Шин Бет тут же вышли из машины, вошли в дом к сыну Мадлен Ариелю Бен-Дэвиду и объявили ему, что он находится под арестом.

Теперь предстояло пожинать плоды прекрасно разыгранной операции. Но все зависело от того, знает ли кто-либо из двоих задержанных, где находится Иосселе, и захотят ли они содействовать расследованию.

Мадлен, как только поняла, что произошло, решительно отказалась говорить.

Исер Харел прекрасно понимал, что бывшего участника Французского Сопротивления угрозами не испугаешь и позаботился о том, чтобы Мадлен чувствовала себя наиболее свободно.

Рабби Фрейер твердил: «Я ничего не знаю».

Мадлен же заявила: «Я не скажу вам ничего».

Ариель Бен-Дэвид в Тель-Авиве оказался несколько более сговорчивым. Он признался, что его мать помогала похитителям. Его показания были использованы для того, чтобы сломить сопротивление Мадлен, которой было сказано, что ее сын, если она откажется помогать следствию, будет приговорен к длительному сроку тюремного заключения за содействие похищению и укрывательство.

Однако и через сорок восемь часов дело с мертвой точки не сдвинулось. Тогда Исер Харел вышел из своего укрытия, приехал в дом к Мадлен и уселся за стол напротив нее. Вразумительно, с осторожностью выбирая слова, он объяснил ей, какой огромный нравственный ущерб понесли родители мальчика. В этом случае, сказал он, никто не выступает против религии. Борьба идет за то, чтобы были признаны права родителей воспитывать своих детей, как они того хотят. Борьба идет за то, чтобы сплотить народ Израиля, а не вносить раздор, как это получилось сейчас из-за Иосселе.

Все присутствующие отдавали себе отчет в том, что момент был решающим. Мадлен либо захочет говорить тут же, либо, укрывшись за стеной молчания, которую она воздвигла вокруг себя, будет упорствовать.

Выгадывая время, она попросила Харела доказать ей, что он действительно тот полномочный представитель Израиля, за которого себя выдает.

Исер без малейшего колебания вытащил, к вящему изумлению всех присутствующих, свой подлинный дипломатический паспорт и протянул его Мадлен.

Паук и муха вели в этот момент игру в открытую. Несколько минут все было тихо.

И вдруг ее прорвало. Да, имя мальчика теперь Янкель, он живет в семье Гертнер в Нью-Йорке: 126 Пенн-стрит, Бруклин. И она расплакалась. Мосад немедленно связался с послом Авраамом Харманом в Вашингтоне и просил его предупредить ЦРУ. Харман, однако, опасался, что могут возникнуть трудности. В Америке надвигались выборы в Конгресс, а сатмары контролируют большое число голосов в Нью-Йорке. Харел в отчаянии схватил трубку. Харман намекнул, что ЦРУ, возможно, в курсе их разговора. Тогда Харел уже без всякого стеснения поручил ему обратиться к Генеральному прокурору США Роберту Кеннеди и настаивать на его вмешательстве в это дело.

Уже через несколько часов Иосселе был в руках агентов ФБР, которых сопровождал резидент Мосада в Вашингтоне.

4 июля мальчик прилетел в Тель-Авив. В аэропорту его встречали обезумевшие от счастья родители.

Когда Исер Харел узнал, как Мадлен организовала вывоз переодетого девочкой Иосселе из Израиля, как сама изготовила для него паспорт, как отвезла его в Америку и поместила в семью Гертнеров, он понял, что перед ним — от природы незаурядный агент. Он тут же предложил ей работу. Предложение Харела Мадлен, однако, отклонила. Она была в подавленном состоянии, мучилась сознанием своей вины.

Впоследствии Мадлен Ферай, она же Рут Бен-Дэвид, вышла замуж за семидесятидвухлетнего рабби, возглавляющего одну из самых фанатических сект — «Защитники врат» — в Мее Шаарим, ортодоксальном районе Иерусалима.

Операция Мосада «Тигр», известная широкой публике как «дело Иосселе», успешно завершилась.

В процессе операции уже в который раз были продемонстрированы недюжинные способности, дар предвидения и интуиция Исера Харела, а также его методы работы.

Исер Харел не останавливался перед тем, чтобы вести подпольную работу в чужих странах, потому что был уверен, что достигнет своей цели и все его действия будут оправданы.

Как руководитель Мосада он обладал необыкновенной энергией. Но именно эти особенности его характера явились и источником его слабости, погубившей его вскоре после возвращения Иосселе домой.