2.4. Радиоразведка в советско-финляндской войне 1939–1940 гг.
Несмотря на наличие нескольких капитальных исторических работ о Советско-финляндской войне 1939–1940 годов на Балтийском море и Северном театре военных действий, изданных Наркоматом ВМФ в 1941–1943 годах, а также сборников и исследований отечественных авторов по отдельным проблемам Советско-финляндской войны, изданных в наши дни, научной работы, объективно оценивающей роль разведки советского Военно-морского флота в этой войне пока не создано. Основными причинами недостаточного исследования и освещения этого вопроса в отечественной военно-исторической литературе является, во-первых, закрытость до последнего времени документов и материалов, а во-вторых, крайне критическое отношение к морской разведке со стороны большинства командного состава того периода. Все это отразилось на субъективности оценок разведывательного обеспечения флота в Советско-финляндской войне.
Первая критика в адрес флотской разведки началась высказываться уже в ходе войны. Несмотря на некоторые улучшения в работе разведывательного отдела КБФ, командование ВМФ оставалось недовольным его деятельностью. Например, 27 декабря 1939 года начальник 1-го (разведывательного) управления ВМФ капитан 1 ранга Н.И. Зуйков в директиве № 2074 передал начальнику разведотдела КБФ капитану 2 ранга А.А. Филипповскому мнение наркома Н.Г. Кузнецова по этому поводу: «Опыт боевых действий на море показал, что наша разведка работала и продолжает еще работать плохо». Причем было указано, что эта оценка «особенно относится к работе разведывательного отдела КБФ». Как считал Зуйков, в основе всех недостатков был тот факт, что разведывательный отдел «оторвался от флота, замкнулся в себя», а «нужды и требования флота в работе разведотдела учитывались в совершенно недостаточной степени». Начальник разведывательного отдела КБФ, по мнению Зуйкова, не был в курсе проводимых флотом операций и участия в их разработке в части разведывательного обеспечения не принимал. Относительно сведений о противнике, собранных еще в мирное время, было замечено, что они «оказались неверными», а «получаемый материал принимался на веру и проверке не подвергался». Общий вывод о работе разведки КБФ был сделан следующий: «Материала, нужного для ведения операций, вообще не оказалось. Все это свидетельствует о том, что глубокой работы по разведке противника не было»[496].
А уже 3 января 1940 года Кузнецов в приказе «О задачах боевой и политической подготовки РК ВМФ на 1940 год» отмечал в числе слабых сторон в оперативно-тактической подготовке командного состава ВМФ неудовлетворительную работу всех видов разведки при плохом знании театра и противника командованием и штабами всех иерархических уровней[497].
Вторая волна критики наркома ВМФ последовала 14 февраля 1940 года. В этот день он направил Военному совету КБФ директиву № 16015. Выводы, содержавшиеся в ней, носили куда более глубокий и точный анализ тех отрицательных явлений, на которые длительное время никто из высшего комсостава не обращал внимания. Особого внимания наркома заслужила морская разведка, которую в период войны ругали все командиры. Сразу же заметив, что разведывательная работа во всей системе штабов оказалась «совершенно неудовлетворительной»[498], Кузнецов объяснил, к чему это приводило на практике: «Приходилось действовать зачастую на авось или на основе устаревших или ложных данных и в самом ходе операций добывать более достоверные данные… Бомбы и снаряды падали куда угодно, но только не на батареи из-за неточного знания мест этих батарей как летчиками, так и корабельными артиллеристами»[499].
Именно нерешенная Краснознаменным Балтийским флотом задача по подавлению береговых батарей противника в районе Бъеркского архипелага послужила причиной критики разведки флота. Подавляющее большинство командиров пытались оправдать собственные неудачи исключительно плохой деятельностью морской разведки. Например, авторы труда «Советско-финляндская война 1939–1940 гг. на море», утверждали, что лишь из-за плохой организации разведки и отсутствия пикирующих бомбардировщиков не удалось «правильно организовать борьбу с береговыми батареями противника». Объясняя неудачные действия наших линейных кораблей в Бъеркском архипелаге, нарком ВМФ выразился достаточно определенно: «Мы воевали как вообще, так и в этом районе, я бы сказал, довольно некультурно, неграмотно»[500]. Неграмотность действий флота он объяснял, в основном, отсутствием точной разведывательной информации и примитивными представлениями командования КБФ о борьбе с объектами береговой обороны противника. Результатом этого было то, что командующий эскадрой и командиры линкоров, по мнению Кузнецова, «не могли сказать, как стоят эти батареи и как по ним надо бить». Тем не менее, это только часть правды.
На самом деле, основной причиной неудач советского флота в борьбе с батареями противника была неудовлетворительная артиллерийская подготовка личного состава, который даже в мирное время не показывал высоких результатов (получая на стрельбах, как правило, лишь удовлетворительные оценки)[501]. Этот факт признал и командующий КБФ флагман флота 2 ранга В.Ф. Трибуц: «наши эсминцы, и старые, и новые, стрелять по берегу почти не умели». Из них 3-й дивизион, входивший в состав эскадры, прошел подготовку перед самым началом военных действий, а эсминцы 1-го и 2-го дивизионов так и не научились стрелять вплоть до конца войны.
Если даже предположить наличие вины разведки за неудачные действия по береговым батареям, данные о которых отсутствовали или были не точны, то, по крайней мере, корабли должны были стрелять значительно лучше, хотя бы по тем объектам, местоположение которых было достоверно известно. Но ведь и в таких случаях положительные результаты так и не были достигнуты. Например, обстрел береговых батарей Сааренпя, Пуккио и Торсари корабельной артиллерией, использовавшей 1114 снарядов (417 калибра 305-мм и 697 – 130-мм), а также действия авиации КБФ, совершившей не менее 1186 налетов на батареи Сааренпя, Пуккио, Ристиниеми и Бъерке и сбросившей бомбы общим весом более 1000 тонн. При этом не стоит забывать, что ключевые объекты батарей находились на площади в 0,5 км2, а командные пункты размещались в башнях высотой 18 м. Так кто же виноват?
13 марта 1940 года на послевоенном совещании по анализу и обобщению боевого опыта Военно-морского флота в Советско-финляндской войне сильно критиковал работу разведки, и в первую очередь разведывательного отдела КБФ, начальник штаба флота капитан 1 ранга Ю.А. Пантелеев. В докладе он отметил, что средств для организации морской разведки штаб флота имел более чем достаточно, но, тем не менее, разведотдел так и не смог занять во всей системе организации операций ведущего места. Сбор разведывательных сведений и их обработка шли медленно, отчего «происходило постоянное отставание от обстановки»[502].
В этот же день с обобщающим докладом выступил заместитель народного комиссара ВМФ флагман флота 2 ранга И.С. Исаков. Как и предыдущие докладчики, он критиковал деятельность разведывательных органов КБФ, но выразился более резко в ее адрес. По его мнению, «к разведке нужно было предъявить более серьезные требования, большие претензии, чтобы в следующий раз она не подвела нас так, как на этот раз»[503]. Обвинив разведку в том, что она «не имела должного авторитета», из-за чего ей никто не верил, Исаков все же высказался и в ее защиту, признав, что разведывательный отдел КБФ был прав, когда накануне войны утверждал, что на островах в восточной части Финского залива нет ни гарнизонов, ни укреплений. Но данным разведки командование КБФ не поверило и «ей пришлось расплачиваться за старые грехи»[504]. Вот так, задним числом, командование флотом объясняло досадный промах при проведении десантной операции Отряда особого назначения.
Вообще, характерной особенностью для большинства докладов на том совещании было стремление выступавших командиров соединений свои упущения свалить на морскую разведку: все неудачи во время войны объясняли исключительно плохой работой разведывательного отдела КБФ.
С заключительным словом на совещании 14 марта выступил Трибуц. В отличие от других, он не стал валить всю вину за неудачи исключительно на разведывательные органы, подчеркнув, что и сами командиры соединений и частей (кораблей) не должны были сидеть сложа руки, а обязаны были собирать разведданные о противнике. Характерным примером в этом отношении были операции по уничтожению береговой батареи Сааренпя. Разведотдел КБФ, как считал командующий флотом, давал данные о ее местонахождении с «приблизительной, вполне достаточной точностью», а уже командирам кораблей следовало самим уточнить место расположения батареи и нанести его на карту[505].
Положительную роль разведки флота признали в обеспечении воздушных бомбардировочных ударов по крупным портам западной Финляндии. Первоначально порты (Турку, Раумо, Мантилуото и др.) бомбились по площади, без выбора основных целей. Затем, пользуясь данными аэрофоторазведки, командование 10-й авиабригады стало указывать конкретные объекты атак – заводы, склады, нефтебаки и прочее, что повысило эффективность воздушных ударов[506].
После войны в докладе наркома обороны Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова также говорилось о «плохо поставленном деле военной разведки, что особенно отрицательно отразилось на нашей подготовке к войне с Финляндией». В частности, он говорил о том, что к началу войны Наркомат обороны и Генеральный штаб не располагали сколько-нибудь точными данными о силах и средствах противника, качестве войск, их вооружении и т. д.[507].
Не упускают возможности свалить вину за неудачи КБФ в Советско-финляндской войне на разведку флота и в наши дни. Например, в книге «Советско-финляндская война 1939–1940»[508] ее авторы утверждают в качестве одной из основных причин того, что КБФ в период войны не сумел успешно решить многие боевые задачи, «безусловно, стала плохая работа разведывательного отдела КБФ». По их мнению, «большинство сведений о противнике, предоставляемых разведкой накануне и во время войны с Финляндией, либо оказывались устаревшими, либо не соответствовали действительности. Кроме того, по многим вопросам, относившимся к состоянию Вооруженных сил Финляндии, вообще не имелось никаких разведывательных сведений» (с. 539–540).
Однако так ли плохо была организована флотская разведка в действительности, насколько обоснована подобная критика? Документы из фондов архивов свидетельствуют о недостаточной обоснованности крайне критического отношения к военной разведке в Советско-финляндской войне, позволяя более объективно оценить развитие и боевое применения ее сил и средств на примере морской РЭР.
Боевое применение сил и средств радиоразведки Краснознаменного Балтийского флота
В 1935 году разведывательный отдел штаба Краснознаменного Балтийского флота (4-й отдел) был реорганизован в отдел флота с подчинением командующему. Разведывательному отделу КБФ были подчинены: два морских погранично-разведывательных пункта, радиоузел особого назначения, курсы военных переводчиков и береговой радиоотряд, который являлся в то время единственным источником радиоразведывательных сведений о противнике.
Неоднократно поднимавшийся на флоте на протяжении ряда лет вопрос о развитии сил и средств радиоразведки так и не получил разрешения. К началу войны береговой радиоотряд КБФ не имел необходимой материальной части и современного технического оборудования. Командный состав за исключением трех командиров не имел специального морского образования, оперативно-тактическая подготовка находилась на низком уровне. Рядовой и младший командный состав радиоотряда был полностью укомплектован только с началом войны, когда в отряд было направлено 57 человек[509], хотя решение Военного совета КБФ об усилении радиоразведки за счет призыва 52 радистов было принято еще 21 сентября 1939 года[510].
Вместе с тем, несмотря на недостатки, радиоразведка КБФ была способна на тот момент:
– выявить укрепрайоны противника и в отдельных случаях наличие отдельных батарей без вскрытия их состава, калибра и инженерного оборудования;
– вести наблюдение за передвижением иностранных флотов на Балтийском море;
– устанавливать появление новых кораблей на театре во флотах прибалтийских государств;
– вести учет количества корабельного состава флотов по странам;
– частично установить районы расположения аэродромов;
– вести ориентировочный учет наличия самолетов в ВВС прибалтийских государств;
– добывать сведения о кораблестроительных программах и военных бюджетах некоторых прибалтийских государств;
– выявлять строительство торговых портов, путей сообщения, энергоцентров, промышленных предприятий;
– частично выявлять деятельность торговых портов, их грузооборот и строительство торгового флота[511].
Дешифровальная разведывательная служба на флоте в этот период только зарождалась, опытные специалисты отсутствовали. Кроме того, молодые дешифровальщики не владели языками прибалтийских стран. В итоге, к началу войны разведывательный отдел КБФ имел в распоряжении сведения о вероятных противниках, относящиеся к периоду 1920–1930 годов, которые были лишь частично обновлены сведениями радиоразведки и иностранной прессы.
После получения Советским Союзом права на размещение аэродромов на территории Эстонии и создание военно-морских баз в порту Палдиски и на островах Моонзундского архипелага, в конце ноября 1939 года в Палдиски был развернут передвижной радиопеленгаторный пункт (командир – лейтенант В.М. Адамов) берегового радиоотряда КБФ. Это был первый в советской военно-морской радиоразведке подвижный радиопеленгаторный пункт, развернутый на зарубежной территории.
Береговой радиопеленгаторный пункт в Палдиски имел на вооружении автомобильную радиопеленгаторную станцию на базе средневолнового радиопеленгатора «Градус-Б». В этой же машине располагалось рабочее место командира пункта. Коротковолновый радиопеленгатор «55-ПК-2» перевозился на отдельной грузовой машине и для работы разворачивался в палатке. Учитывая особые условия дислокации радиопеленгаторного пункта, личный состав для него подбирался командованием радиоотряда особо тщательно. Это были одни из лучших специалистов, дисциплинированные старшины и матросы: Г.И. Удотов, П.И. Митрофанов, С.П. Гусев и др. Все они впоследствии стали офицерами и командовали подразделениями радиоразведки КБФ. В военно-территориальном отношении береговой радиопеленгаторный пункт в Палдиски подчинялся непосредственно командиру Береговой обороны Балтийского района комбригу С.И. Кабанову, который в годы Великой Отечественной войны прославился как руководитель героической обороны военно-морской базы Ханко. Кабанов с большим вниманием относился к радиопеленгаторному пункту, помогал ему в бытовых вопросах, проявлял интерес к результатам специальной деятельности, заслушивая доклады командира пункта о разведывательной обстановке. В результате обоснованного выбора пространственного размещения пункта значительно улучшились условия определения местоположения объектов разведки в Финском и Ботническом заливах, а также в северной части Балтийского моря231.
С началом военных действий перед разведывательным отделом КБФ были поставлены следующие задачи:
1. Выявлять морские коммуникации Финляндии.
2. Уточнять данные по береговой обороне и противодесантной обороне побережья Финляндии.
3. Наблюдать за деятельностью ВМС Финляндии.
4. Следить за деятельностью флотов нейтральных государств.
5. Выявлять районы минных постановок противника.
6. Уточнять данные по военно-промышленным объектам противника.
Береговому радиоотряду КБФ определялись следующие задачи:
1. Обнаруживать все военные корабли противника и нейтральных государств, особенно броненосцы береговой обороны и подводные лодки Финляндии и Швеции.
2. Следить за деятельностью ВВС противника.
3. Выяснять организацию морских перевозок противника в северной части Балтийского моря, Ботническом и Финском заливах.
4. Выяснять метеорологические условия на театре[512].
Для решения этих задач в радиоотряде было задействовано 48 боевых постов, в том числе 26 поиска, слежения и перехвата, 12 радиопеленгаторных постов, 7 постов телеграфной связи, два поста радиосвязи и один пост звукозаписи[513].
Анализ результатов деятельности сил и средств радиоразведки КБФ показал, что поставленные перед ним задачи, в основном, были выполнены. Так, перед началом военных действий, а также в ходе войны, береговой радиоотряд флота систематически обнаруживал корабли ВМС Финляндии. Было установлено, что подводные и канонерские лодки противника в основном находились в восточной части Финского залива и периодически обнаруживались в районах Аспэ, Нарви и Гогландском плесе. Броненосцы береговой обороны систематически выявлялись в районах Хельсинки, Порккалла-Удд и на переходах в Турку, была вскрыта их передислокация в Ботнический залив, что в дальнейшем подтвердилось данными воздушной разведки. Осуществляя перехват и пеленгование радиосвязи кораблей ВМС Швеции, было установлено, что шведский флот был в основном сосредоточен в районе Стокгольмских шхер, отдельные корабли осуществляли патрулирование торговых судов вдоль шведского побережья[514]. Ведение РЭР в каналах связи финских ледоколов позволило установить основную коммуникацию, а именно: Аландские шхеры в направлении о. Сельшер – плавающий маяк Стурброттен – о. Эршер-шведские шхеры. Поддержание фарватеров во льду осуществлялось как финскими, так и шведскими ледоколами. Частое обнаружение финских транспортов в датских, норвежских и западных портах Швеции указывало на возможность использования этих портов финскими транспортами для доставки вооружения. Активная деятельность финской авиации с аэродромов в Турку и Марианхамина в пределах Або-Аландских шхер, свидетельствовала о защите шхерной коммуникации авиацией[515].
Дешифровальная разведывательная служба, деятельность которой во многом зависит от результатов радиоразведки, в ходе войны провела большую работу по разработке шифров противника. Малая активность флота противника и ограниченность его действий климатическими условиями не вызывало у последнего большого количества радиообмена. При этом все шифры ВМС Финляндии, раскрытые до войны, с ее началом были сменены. В условиях ограниченности в радиоразведывательных материалах пришлось вести разработку шифров заново. Тем не менее, в ходе войны отделение раскрыло 26 шифров Финляндии, в том числе: 5 шифров ВМС, шифр береговой обороны, 13 войсковых и артиллерии, 4 шюцкоровских и 3 метеошифра. Это позволило прочитать 1379 радиограмм противника и выяснить сведения о деятельности и местоположении военно-морских сил и береговой обороне противника, переброске личного состава, вооружения и техники, авариях, минных постановках, пунктах формирования частей и др. Следует отметить, что некоторые сведения, полученные от дешифровальной разведывательной службы, иногда обесценивались из-за запаздывания материалов радиоперехвата.
Сведения о дислокации кораблей противника, добытые радиоразведкой, были в основном достоверными и подтверждались сведениями авиации и подводных лодок. Например, по сведениям радиоразведки, броненосец береговой обороны «Вяйнямейнен» был обнаружен 19 января 1940 года в районе к югу от Марианхамина – воздушная разведка в данном районе обнаружила два броненосца береговой обороны; по сведениям радиоразведки этот же броненосец был обнаружен в 11 ч 5 мин 7 февраля в районе Турку, что подтверждала воздушная разведка. Кроме того, воздушная разведка неоднократно подтверждала добытые радиоразведкой сведения о местоположении ледоколов[516].
Значительную роль в решении поставленных перед радиоразведкой КБФ задач играл береговой радиопеленгаторный пункт в Палдиски. Учитывая место его дислокации, пеленги этого пункта были решающими при определении местоположения объектов противника в средней и западной частях Финского залива и в Ботническим заливе. Иногда даже одиночные его радиопеленги, пересекающие известные финские коммуникации, позволяли определить местоположение кораблей. При этом с момента получения радиоразведывательных сведений до информирования командования проходило не более полутора часа, что в некоторых случаях позволяло командованию флота принимать своевременные решения[517]. Однако недоверие к разведке со стороны командования флота не всегда приводило к очевидным оперативно-тактическим выводам из обстановки и корректуре действий сил флота.
Начальник штаба КБФ капитан 1 ранга Ю.А. Пантелеев 17 марта 1940 года в докладе о действиях флота за период с декабря 1939 года по март 1940 года указывал, что береговой радиоотряд в основном задачу выполнил, ряд его донесений был подтвержден авиацией или подводными лодками. В целом были выявлены характер, организация, районы морских перевозок противника, подтвержденные данными визуального наблюдения. Оценив положительный вклад сил и средств морской РЭР в обеспечение боевых действий флота, он отметил, что, к сожалению, имели место случаи необоснованного недоверия радиоразведке.
Положительную оценку деятельности радиоразведки дал в апреле 1940 года нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов, разбирая действия КБФ в ходе войны. За успешное выполнение боевых задач балтийские радиоразведчики были поощрены. Так, командир берегового радиопеленгаторного пункта главный старшина Пучков был награжден медалью «За боевые заслуги», командиру радиопеленгаторного пункта в Палдиски лейтенанту В.М. Адамову воинское звание «старший лейтенант» было присвоено досрочно238.
Таким образом, обобщение исторического опыта боевого применения сил и средств радиоразведки КБФ в Советско-финляндской войне 1939–1940 годов позволило сделать следующие выводы об их состоянии, результатах применения и направленности развития.
Во-первых, силы и средства радиоразведки КБФ, впрочем, как и разведывательный отдел флота в целом, оказалась ни количественно, ни качественно не готовы в полной мере к организации разведывательного обеспечения боевых действий сил флота. Причем это было характерно как для сил (уровень подготовленности и укомплектованности кадров), так и средств (технические средства разведки и боевая техника). Являясь следствием недостаточно высокой организации, чему в немалой степени способствовали репрессии 1937–1938 гг., отсутствие авторитета разведывательного отдела на флоте стало причиной недоверия к достоверным разведывательным данным, в том числе и сведениям радиоразведки.
Во-вторых, несмотря на выявленные накануне войны недостатки в организации разведывательной деятельности на КБФ, включая и состояние сил и средств морской РЭР, в условиях ограниченности по времени на подготовку флота к военным действиям, а следовательно и необходимости обеспечения данными разведки, командование флота не приняло мер по их устранению. Так, несмотря на неоднократные требования командования разведки, не были приняты меры по укомплектованию берегового радиоотряда флота личным составом и техническими средствами разведки, не предпринимались попытки организации подготовки кораблей и авиации флота к ведению радиоразведки и т. д.
В-третьих, в сложных условиях радиоразведка КБФ сумела добыть в основном достоверные сведения, дополнение которых уточняющими сведениями других видов разведки делало радиоразведку надежным средством разведывательного обеспечения. Лишь спустя месяц ведения военных действий положительные результаты стали давать воздушная разведка. В этот же период (конец декабря 1939 года – январь 1940 года) агентурное отделение обеспечило флот достоверными данными, необходимыми для решения задачи содействия продвижению левого фланга 7-й армии. Практически не принимала участия в активной разведывательной деятельности корабельная разведка.
Разведка КБФ, в том числе силы и средства радиоразведки, обеспечила достаточно полными и достоверными разведывательными данными возможность решения флотом задач по уничтожению броненосцев береговой обороны, нарушению морских коммуникаций, захвату островов в восточной части Финского залива, а также содействию продвижения левого фланга 7-й армии. Нереализованность этих возможностей силами флота (вообще или в установленные сроки) являлось следствием низкой компетентности боевого управления силами флота, а также недостаточной готовности самих сил к решению подобных задач даже в мирное время, не говоря уже об условиях противодействия противника и сложности гидрометеоусловий.
Вместе с тем, недостаточно полные и недостаточно достоверные разведывательные сведения не позволили успешно решить задачи флота по борьбе с морской авиацией противника, уничтожению подводных лодок, подавлению береговых батарей Бъеркского архипелага, уничтожению военно-морских баз, борьбе с минной опасностью. Срыв планов флота по причине отсутствия данных о гидрометеоусловиях в районах боевого предназначения также отрицательно влиял на решение задач.
Следовательно, большая часть критики командования отечественного ВМФ, КБФ и соединений в адрес разведки флота была недостаточно обоснованной и в большей степени являлась следствием возможности наиболее простого способа переложить ответственность за собственные просчеты на командование отдела флота, не являвшегося в силу комплекса причин авторитетным и не способным отстаивать свою точку зрения.
В-четвертых, обобщение и анализ результатов боевого применения сил и средств морской РЭР в Советско-финляндской войне позволили командованию разведывательного отдела Краснознаменного Балтийского флота извлечь уроки и определить направленность ее дальнейшего развития (необходимость территориального и оперативного объединения деятельности радиоразведки и дешифровальной службы флота; необходимость формирования группы по разработке шифров военно-морского флота Германии и т. д.). Однако многие правильные выводы и решения начали воплощаться в жизнь лишь с началом
Великой Отечественной войны[518], а некоторые оказались неприемлемыми для войны столь крупного масштаба и высокой интенсивности.
Боевое применение сил и средств радиоразведки Северного флота
Сравнительный анализ показал, что радиоразведке Северного флота, а именно береговому радиоотряду удалось добыть гораздо меньше разведывательных сведений о деятельности ВМС и ВВС Финляндии, чем береговому радиоотряду Краснознаменного Балтийского флота. Так, перед началом войны радиоотряд Северного флота, в соответствии с записями журнала разведывательных данных оперативного дежурного штаба Северного флота, добыл следующие сведения о ВМС Финляндии: 17 июня 1939 года броненосец береговой обороны «Ильмаринен» находился в Турку; радиостанцией Турку было передано шифрованное разведдонесение серией «вне всякой очереди»; с 13.00 до 19.00 17 июня 1939 года обнаружена работа 27 радиостанций ВМС Финляндии, которые передавали данные по организации радиосвязи, при этом три радиограммы имели серию «вне всякой очереди» и две – «экстренная»[519].
В ходе Советско-финляндской войны радиоразведка Северного флота добывала сведения о передвижениях финских армейских частей в зоне разведки, перелетах финских транспортных самолетов и боевой авиации, передвижениях норвежских кораблей, появлении английских подводных лодок в Норвежском море и немецких разведывательных кораблях в Баренцевом море.
В январе 1940 года радиоразведка Северного флота добыла сведения об увеличении интенсивности передвижения финских судов в Баренцевом море. Получив данные разведки, нарком ВМФ 20 января 1940 года приказал командирам надводных кораблей и подводных лодок Северного флота «иметь особое наблюдение» за портами Норвегии с целью выяснения следующего: во-первых, пользуются ли финские пароходы портами Варангер-фиорда; во-вторых, не производят ли норвежцы подготовку этих портов для базирования военно-морских сил других иностранных государств[520].
Несмотря на ограниченный характер военных действий, радиоразведка Северного флота, по оценке командования флота, со своими задачами успешно справилась и показала, что в условиях полярной ночи, зимы, а также в сложных метеоусловиях ее силы и средства зачастую были единственными способными информировать командование о противнике. Командующий Северным флотом вице-адмирал В.П. Дрозд выразил личному составу берегового радиоотряда благодарность и поощрил денежными премиями наиболее отличившихся в период военных действий радиоразведчиков.
Тем не менее, наряду с положительными результатами имелись и недостатки. Например, медленно обрабатывались добытые материалы и данные радиопеленгования, в результате чего задерживались донесения[521]. Однако в ходе исследования документов из фондов архивов выявились куда более серьезные пробелы в деятельности сил и средств радиоразведки Северного флота, а именно – полное отсутствие ее сведений в штабе флота в течение значительного времени военных действий. Так, на основании записей в журнале разведывательных данных оперативного дежурного штаба Северного флота, за декабрь 1939 года от берегового радиоотряда поступило лишь четыре разведывательных донесения:
«2 декабря 1939 года сторожевой корабль „Сааре“ ВМС Финляндии находился в районе Тромсе совместно с эсминцем „Аегер“ ВМС Норвегии;
«2 декабря 1939 года броненосец береговой обороны "Ильмаринен" ВМС Финляндии находился в районе Турку»;
«4 декабря 1939 года в 15.00 обнаружены на перелете из Тромсе в Вадсе самолеты ВВС Финляндии. Количество самолетов и время вылета не установлено»;
«11 декабря 1939 года на 19.00 в Варангер-фиорде обнаружен эсминец "Тилер" ВМС Норвегии, а в 16.00 туда же должен был прибыть эсминец "Слейпнер" (подтверждено данными воздушной разведки)»[522].
Техническая оснащенность отряда также не отвечала требованиям обстановки: не хватало радиоразведывательной аппаратуры и запчастей, особенно ламп; электропитание осуществлялось с большими трудностями; средства радиосвязи с пунктами работали неустойчиво. Уровень специальной и оперативно-тактической подготовки офицеров и старшин, занимающихся обработкой материалов, был недостаточным, что не позволяло оперативно и в полном объеме обрабатывать радиоразведывательные материалы[523], приводя в итоге либо к задержке докладов, либо к полному их отсутствию.
Итак, роль радиоразведки в разведывательном обеспечении боевых действий Северного флота в Советско-финляндской войне 1939–1940 годов весьма ограничена. Вместе с тем, добытые береговым радиоотрядом флота сведения показали, что в условиях ограничений для ведения разведки надводными кораблями, подводными лодками и самолетами, использование наземных технических средств радиоразведки позволяет добывать необходимые разведывательные данные. Кроме того, ведение радиоразведки на Северном флоте неоднократно подтвердило возможность обнаружения объектов разведки в Балтийской морской зоне. Использование данного обстоятельства в будущем, при организации взаимодействия между разведывательными органами флотов, на систематической основе должно было привести к повышению достоверности разведывательных данных.
В целом, добытые разведывательным отделом Северного флота накануне и в ходе Советско-финляндской войны данные о противнике не оказали решающего влияния на ход военных действий на море. При этом отсутствие необходимых разведывательных данных не привело к срыву или затруднению решения задач флота, хотя при ряде обстоятельств и могло довести до негативных последствий.
В результате обобщения исторического опыта боевого применения сил и средств радиоразведки Краснознаменного Балтийского и Северного флотов в Советско-финляндской войне выявлены уроки и сформулированы следующие выводы:
Во-первых, отсутствие системности в работе командования отечественного ВМФ и флотов различных иерархических уровней по развитию сил и средств морской разведки накануне войны, а порой даже элементарного внимания к ее нуждам и проблемам стало причиной недостаточной готовности сил и средств морской РЭР к разведывательному обеспечению военных действий. Так, основные ее подразделения не были полностью укомплектованы; командный состав в большинстве своем не имел ни специального образования, ни достаточного опыта работы; отсутствовала система подготовки кадров. Не лучше оказалась готовность и материально-технической базы флотской разведки: радиоразведка испытывала недостаток в технических средствах разведки, элементной базе (радиолампах), а сами средства были устаревшими и не позволявшими вести радиоразведку во всех диапазонах волн, в различных условиях проводимости почвы и т. д. Безусловно, это не могло не отразиться на эффективности разведки.
Во-вторых, несмотря на то, что еще накануне войны в ходе боевой подготовки был выявлен низкий уровень разведывательного обеспечения действий сил флота, конкретных мер к устранению недостатков так и не предприняли. Даже уже в ходе подготовки к военным действиям командование ВМФ оказывалось безучастным к просьбам разведки. Так, не были приняты меры по укомплектованию личным составом и техническими средствами береговых радиоотрядов флотов, не осуществлялась разведывательная подготовка боевой авиации и корабельного состава флотов. Более того, дополнительные сложности в разведывательном обеспечении флота накануне и в ходе войны были созданы на Краснознаменном Балтийском флоте: в результате некомпетентности в постановке задач, определявшихся без необходимых оперативно-тактических расчетов, было допущено распыление сил флота в целом и разведывательного отдела в частности.
В-третьих, в условиях ограниченности сил и средств разведки на КБФ, с одной стороны, а с другой – обширности и неконкретности поставленных перед ней задач, разведывательному отделу удалось лишь частично обеспечить флот необходимыми данными о противнике. Да, они не всегда были полные, достоверные и заблаговременные, но и обвинения в адрес разведывательного отдела КБФ недостаточно обоснованы. Разведке удалось добыть заблаговременные достоверные данные, обеспечивавшие решение задачи флота по захвату островов в восточной части Финского залива, уничтожению броненосцев береговой обороны ВМС Финляндии, блокаде финского побережья и нарушению морских коммуникаций. При этом различной степенью полноты и достоверности оцениваются данные разведки КБФ касательно батарей береговой обороны противника.
Разведывательному отделу Северного флота, несмотря на отсутствие противодействия противника уже после первых двух дней войны, и необходимость ведения большую часть времени военных действий разведки ВМС вероятного противника, не удалось с требуемой полнотой и достоверностью обеспечить командование флота разведывательными данными. В первую очередь, это данные о деятельности судов в портах и на коммуникациях Норвегии.
Причинами невысокой эффективности флотской разведки, в большей степени, являются недостатки, имевшиеся в состоянии их структурных подразделений накануне войны, а также организации разведывательной деятельности в советском ВМФ в целом.
В-четвертых, в отличие от агентурной, воздушной и корабельной разведок, с лучшей стороны, по отзывам командования, проявила себя флотская радиоразведка. Именно береговые радиоотряды осуществляли непрерывное ведение разведки, обеспечивая командование сведениями о противнике в сложных для других видов разведки метеоусловиях и независимо от дальности месторасположения объектов разведки в операционной зоне флота. При этом подтверждение ее сведений другими видами разведки делали их достоверными разведывательными данными. Однако недостатки в организации обработки информации, а именно – отсутствие дешифровальных подразделений в составе и на территории радиоотрядов, не всегда позволяли распределять добытую информацию заблаговременно.
Вооружение отечественной морской авиации и боевых кораблей средствами РЭР в УКВ диапазоне могло бы значительно улучшить результаты разведывательной деятельности воздушной и корабельной разведок (в первую очередь на Северном флоте), повысить эффективность разведки в целом.
В-пятых, обеспечение заблаговременными, полными и достоверными разведывательными данными не всегда приводило к эффективному решению задач ударными силами флота. Например, безрезультативными оказались действия флота по уничтожению броненосцев береговой обороны Финляндии, которые систематически обнаруживались радиоразведкой КБФ с достаточной точностью и заблаговременным информированием командования.
Таким образом, оценка разведывательного обеспечения отечественного Военно-морского флота в Советско-финляндской войне 1939–1940 годов, и в первую очередь – роль сил и средств морской РЭР, не может быть категорично отрицательной, также как и положительной. Исследование показало, что разведка решала задачи с различной степенью успешности, но не всегда эффективность их решения напрямую влияла на достижение задач флота. При этом именно результативность последних, независимо от фактического обеспечения флота разведывательными данными, предопределила степень критики в адрес разведки. Чаще всего она была необоснованной и в большинстве случаев являлась лишь следствием наиболее простого способа переложить ответственность за собственную некомпетентность на разведку флота.