VI

Вполне возможно, что Киев стал крупнейшей победой Германии за всю войну, даже за обе Мировых войны — по крайней мере, он делит это место с Вяземской катастрофой октября 1941 года. Ошибки советского командования вполне очевидны, как и достижения гитлеровцев. Тем не менее, как уже отмечалось выше, все не так просто.

Целый ряд немецких генералов вообще осуждает решение фюрера на проведение Киевской операции, считая его ошибкой. По их мнению, в августе 1941 года была реальная возможность развернуть наступление на Москву. Но в этом случае группа армий «Центр» полностью повисала в воздухе и должна была решать важнейшую стратегическую задачу войны самостоятельно. Подобная ситуация противоречит основам военного искусства. Да и чисто формально — чем в тот момент располагал фон Бок? Группа Гота связана под Великими Луками. 9?я армия сражается под Смоленском. 2?ю полевую армию при любом решении, принятом командованием, оперативная пустота в районе Десны потянула бы на юг. Остается 4?я полевая армия и 2?я танковая группа. По мере продвижения к Москве их силы бы неизбежно отвлеклись — и опять–таки на открытый южный фланг. В результате к Москве подошло бы в лучшем случае два–три полевых и один–два танковых корпуса. Нет ни малейших оснований полагать, что у Гудериана с оборонительным районом Москвы получилось бы лучше, чем у Клейста с КиУРом. Иными словами, 2?я танковая группа «завязла» бы в обороне столицы, потеряв подвижность. Нет, из такой схемы развития событий вырисовывается только один вариант: успешное советское контрнаступление под Москвой, причем не в декабре, а уже в сентябре.

Гитлер был, безусловно, прав в своем решении. Он наладил взаимодействие двух групп армий, добился грандиозной военной победы, которая на широком протяжении отбросила фронт за Днепр, создала условия для проведения операций против Крыма и Донбасса. Но главное — Киевская битва высвободила как минимум 2?ю полевую армию, что стало важной предпосылкой осеннего наступления на Москву. После Киева оперативная и стратегическая обстановка на Восточном фронте для немцев резко улучшилась.

Оставив Киев в начале августа 1941 года, советские войска, вероятно, избежали бы окружения — но и помогли бы немцам наладить взаимодействие групп армий «Юг» и «Центр» без таких экстраординарных мер, как поворот Гудериана на юг. С учетом общей обстановки на Юго — Западном направлении, большей подвижности войск вермахта и «потери» советской разведкой 1?й танковой группы уйти от тяжелого поражения на левобережной Украине было невозможно. В любом случае к началу сентября Южный и Юго — Западный фронт были бы отброшены за Днепр, а 5?я армия разгромлена совместными усилиями 6?й и 2?й немецких армий — собственно, это произошло еще до Киевской катастрофы. За это время 2?я танковая группа, лишенная необходимости совершать на гусеницах рейд до Лохвицы и обратно, разгромила бы войска Брянского фронта, захватила Орел и прорвалась к Туле.

Московская битва началась бы чуть раньше, чем в Текущей Реальности, не в конце, а в середине сентября — но, пожалуй, в еще более выгодных для вермахта условиях. Конечно, в этом варианте развития событий группа армий «Юг» продвинулась бы не так далеко и понесла бы чувствительное поражение под Ростовом уже в октябре–ноябре 1941 года. Возможно, в этом случае немцы в октябре не смогли бы окружить Южный фронт и прорваться в Крым. К исходу кампании линия фронта на юге проходила бы по Сивашу и где–то между рубежами рек Миус и Молочная. Но вполне вероятно, что Москве это уже не помогало.

На одной чаше весов — больше полумиллиона пленных и крупнейшая в военной истории катастрофа. На другой — значительный выигрыш темпа (как минимум в две недели) и незначительное, почти неуловимое изменение глобального стратегического баланса в пользу антигитлеровской коалиции. Что перевешивает?