Глава третья ДАРДАНЕЛЛЫ. НАПОР И ОТВАГА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава третья

ДАРДАНЕЛЛЫ. НАПОР И ОТВАГА

Дарданеллы оказались в центре внимания уже в октябре 1914 года, когда Турция, будучи союзником Германии, приняла германских военных советников, германское оружие и два новейших германских корабля: легкий крейсер «Бреслау» и «Гебен» — великолепный линейный крейсер водоизмещением в 22 600 тонн. Оба корабля базировались в Константинополе (Стамбуле), и турки, чтобы показать, на чьей они стороне, время от времени отправляли свои новые большие суда на обстрел русских портов на Черном море, откуда они затем ретировались в безопасные воды Мраморного моря.

 Константинополь, расположенный на северном берегу Мраморного моря, отстоит довольно далеко от южных выходов в море, в которое можно попасть через пролив Дарданеллы, веками служивший туркам естественным рубежом обороны их столицы. Хотя попыток преодолеть Дарданеллы было много, за сотни лет никому из нападавших это так и не удалось. Не так уж трудно было оборонять довольно узкий пролив, протяженностью всего 40 миль, который обеспечивал проход для судов на юг из Мраморного моря мимо полуострова Галлиполи в Эгейское море и — далее — в Средиземное. Но при этом Мраморное море было единственным путем снабжения, через который турки могли получать жизненно важное сырье, в том числе уголь для нужд промышленности, железных дорог и городов. Географическое положение Дарданелл обеспечивало инфраструктуру для великолепной оборонительной позиции Известный в районе города Чанаккале как Нэрроуз, пролив принимал форму собачьей ноги, сужусь до ширины всего в одну милю. Именно здесь Александр в 334 г. до н.э. провел свои войска по мосту, составленному из лодок; в этом месте пролив, по легенде, переплывал Леандр, а в реальности — Байрон.

В этом же месте непредсказуемые течения вели себя наихудшим образом: здесь сходились пласты соленой и пресной воды, усложняя жизнь даже опытным командирам-подводникам. Скалистые берега пролива казались совершенно неприступными благодаря оборонительным укреплениям и орудийным установкам; здесь размещалось около 150 орудий калибром от 5 до 14 дюймов. Безопасность Дарданелл обеспечивали береговые торпедные установки, передвижные гаубицы, плавучие и неподвижные минные поля и огромные противолодочные сети. Союзники намеревались поддерживать блокаду Дарданелл, и в декабре 1914 года, задолго до того, как было принято решение о бесславной высадке на полуострове Галлиполи, большая франко-британская флотилия, состоявшая из кораблей всех видов, расположилась в широкой бухте Мудрое на греческом острове Лемнос В состав флотилии входило шесть подводных лодок, в том числе три маленькие британские лодки класса «В»: В-9, В 10 и В-11. Командир последней из них, лейтенант Норманн Холбрук, вел наблюдение за ситуацией в проливе, а утром 14 декабря, отбросив осторожность, решил совершить набег Он предупредил своих ребят, что его намерение может закончиться гибелью корабля и всего экипажа; затем они рванулись в пролив с такой скоростью, какую только могло развить их маленькое судно на самом узком участке пролива длиной в 12 миль. Холбрук провел лодку через минное поле в заливе Сари-Сиглар и подвел ее к турецкому линкору «Мессудие», стоявшему на якоре. То, что произошло потом, описано в приказе о награждении самой почетной наградой Британии — Крестом Виктории, который был вручен Холбруку через неделю после рейда:

«За выдающуюся смелость, проявленную 13 декабря, когда, командуя подводной лодкой, он вошел в Дарданеллы и, несмотря на сложное течение, провел свое судно под пятью рядами мин и торпедировал турецкий линкор “Мессудие”, охранявший минное поле. Лейтенант Холбрук сумел привести В-11 назад в целости, хотя лодка подверглась артиллерийскому обстрелу и атаке со стороны турецких лодок, что заставило В-11 девять часов находиться под водой».

Конечно, действия Холбрука были удостоены такой высокой награды именно из-за новизны подобных операций. Он и другие подводники, последовавшие его примеру в Дарданеллах, были первопроходцами, людьми исключительной энергии и отваги. Они направляли свои лодки в самые опасные места, будучи лишенными какой бы то ни было технической поддержки. Интересно, что успех Холбрука побудил военно-морское командование в Мудросе просить о присылке более крупных лодок класса «Е»; предполагалось, что такие лодки произведут должное впечатление на противника. 14 января 1915 года французская субмарина «Сафир» предприняла попытку второго рейда, но погибла со всей командой, едва пройдя Нэрроуз[11]. В Лондоне между тем обсуждался грандиозный план, имевший целью выведение Турции из войны и освобождение Дарданелл для облегчения положения русской армии на Кавказе, а также отвлечения Германии от главного театра военных действий во Франции.

План, разработанный британским военным министром Дэвидом Ллойд-Джорджем вместе с Уинстоном Черчиллем, генералом Китченером и адмиралом Сэквиллом Гарденом, первоначально виделся как военно-морская операция: на первом этапе обстрел из крупнокалиберных орудий береговых батарей, а затем высадка объединенных британских, австралийских, новозеландских и гуркхских[12] соединений, а также войск французского Иностранного легиона. Первые залпы прозвучали в феврале, когда корабли союзнической флотилии обстреляли берега у входа в Дарданеллы

 Турки в беспорядке бежали — до тех пор, пока три старых британских броненосца не наткнулись на незамеченное ими минное поле и не затонули. Опасаясь дальнейших потерь, военно-морские командиры союзников приказали немедленно прекратить обстрел и увели корабли обратно в Эгейское море. Тогда было решено вторгнуться в район Дарданелл по суше, через Галлиполи; в Египте был сформирован экспедиционный корпус, которым командовал сэр Иан Гамильтон. Позднее в состав англо-австрало-новозеландского соединения были введены гуркхи; французские войска и солдаты французского Иностранного легиона должны были сражаться на других фронтах. Когда соединения союзников начали высадку на трудных подходах, рассчитывая на взятие полуострова Галлиполи, 60 000 турецких солдат, которые залегли на скалистых высотах, перестреляли ведущих наступление, как в ярмарочном тире. С самого начала операция, которой руководили британцы, казалась плохо подготовленной и обреченной на неудачу; планы вторжения, например, разрабатывались по... туристическам картам. История показала, что эта операция и в самом деле была безрассудным предприятием, которое в конечном итоге стоило жизни 505 000 человек с обеих сторон; все закончилось тем, что соединениям союзников было приказано прекратить высадку, и они отступили. Хотя ничто не может умалить доблести сражавшихся сторон, катастрофа при Галлиполи в какой-то степени бросила тень на замечательную работу британских и австралийских подводников

Вклад подводников в эту операцию был одним из немногих светлых эпизодов, если это так можно назвать, в развернувшейся трагедии, хотя и за это тоже пришлось заплатить. Задачей подводников было прорваться через Дарданеллы, выйти в Мраморное море и атаковать турецкие корабли и береговые укрепления. Константинополь был конечной целью, но овладение им казалось не столь уж трудной задачей.

Лодки класса «Е» начали прибывать в район боевых действий уже в марте, т.е. еще до высадки сухопутных соединений союзников, которая была запланирована на 25 апреля. В состав подводных сил союзников входила и последняя австралийская лодка АЕ-2. Напомним, что ее «сестра» АЕ-1 стала первой лодкой, погибшей за время войны. АЕ-2 также прибыла к месту назначения раньше австралийских войск, которые должны были образовать крупное соединение под британским флагом. За время девятимесячной кампании этому соединению, численность которого составляла 410 000 человек, суждено было потерять ровно половину своего состава: одни солдаты погибнут на поле боя, другие не вынесут тяжелых условий.

Первой через Дарданеллы попыталась прорваться Е-15. Этой лодкой командовал лейтенант-коммандер Теодор Броди, брат-близнец К. Броди, бывшего командиром на СИ, которая в 1909 году случайно попала под «Эддистоун» и затонула. На рассвете 17 апреля Броди был готов к походу в Мраморное море. Он продвигался хорошо и прошел уже расстояние в 12 миль, после чего ему пришлось уйти на болыпую глубину, чтобы оказаться под минным полем. Во время выполнения маневра Е-15 попала в неизвестное мощное течение, которое развернуло ее на 180 градусов и потащило к берегу, где лодка села на мель, выставив боевую рубку, будто мишень. Броди обнаружил, что находится прямо перед орудиями крепости Дарднус, которые немедленно открыли огонь. Продув цистерны главного балласта, командир лодки отдал приказ «полный назад», пытаясь освободить судно сильным рывком. Но тщетно. Тогда. Броди решил подняться наверх и осмотреться в поисках пути к спасению экипажа. Но едва командир открыл люк рубки, в корпус корабля ударил снаряд с приближавшейся турецкой торпедной лодки. Броди был убит. Следующий снаряд попал в батарейный отсек, и команде Е-15 не оставалось ничего иного, как сдаться.

Свидетелями этой катастрофы стали летчики Королевского флота, базировавшиеся около Мудроса. Субмарина, все еще сидевшая на мели, представляла собой весьма ценный трофей: находившиеся на ней секретные документы касавшиеся операций и коммуникаций, могли быть прочитаны противником, а сама лодка пополнила бы численность германского флота. В-6, которой командовал лейтенант Р.Е. Беч, была отправлена в пролив для того, чтобы торпедировать Е-15 Однако под шквальным огнем противника Бечу не удалось добиться точного попадания в цель: две торпеды были потрачены впустую, пришлось отступить ни с чем. В течение следующих сорока восьми часов два эсминца, а затем два линкора пытались приблизиться к подбитой лодке и уничтожить ее артиллерийским огнем. И опять-таки встреченные свирепым и точным огнем береговых батарей, все четыре корабля были вынуждены отступить. Наконец, была предпринята последняя попытка: два 17-метровых паровых минных катера, вооруженных торпедными аппаратами, отплыли под покровом темноты и подошли к лодке на расстояние выстрела. В последний момент один из катеров был замечен в ярком свете прожекторов и принял прямое попадание. Но другой, выпустив торпеды, бросился к терпящему бедствие судну, чтобы подобрать боевых товарищей. Когда катер осторожно возвращался, держась вдоль линии берега, мощный взрыв подтвердил, что задание выполнено.

Вынужденное уничтожение Е-15 ничуть не остудило боевого порыва подводников, которые стремились форсировать Дарданеллы. Следующей эту задачу попыталась выполнить австралийская АЕ-2, которая отправилась в путь в ночь на 25 апреля (по европейскому времени это 24 апреля. —  Примеч. ред.), за несколько часов до того, как солдаты АНЗАК[13] высадились на плацдармах Галлиполи. Небо было безлунным, и к цели командир АЕ-2 лейтенант-коммандер Хью Стокер, ирландец по происхождению, вел свой корабль в надводном положении, но вдруг лодку зацепил луч прожектора. Последовавший артиллерийский обстрел заставил АЕ-2 уйти под воду; но, погрузившись, лодка угодила прямо на минное поле. Минрепы со зловещим скрежетом царапали корпус корабля, и было истинным чудом, что ни одна из мин не взорвалась. Выбравшись с минного поля, Стокер ушел на перископную глубину; приближаясь к Нэрроуз, он увидел эсминец, который, естественно, заметил волнение на тихой воде и шел прямо на АЕ-2, чтобы протаранить ее. Стокер, стремясь уйти, скомандовал погружение, опять-таки угодил на мель перед крепостью и был немедленно обстрелян.

К счастью, субмарина оказалась настолько близко к стенам крепости, что это не давало противнику возможности изменить угол прицела, фактически лодка попала в мертвую зону. Это позволило Стокеру примерно через восемь минут сняться с мели. Затем он прошел оставшуюся часть маршрута до Мраморного моря, и тут стало ясно, что за его лодкой охотится множество надводных судов. К тому же АЕ-2 получила несколько серьезных повреждений — все это заставило Стокера, продержать лодку на глубине 13 часов. По истечении этого срока воздуха в лодке едва хватало для поддержания жизни. Но все же субмарина наконец смогла всплыть, и в 7:30 утра 26 апреля торжествующий Стокер доложил таким же торжествующим офицерам штаба, что АЕ-2 вышла в Мраморное море. Несмотря на повреждения корпуса лодки и отсутствие орудий, Хью Стокер и его команда сразу же посеяли панику в рядах противника.

Командиру Е-14 лейтенант-коммандеру Эдварду Кортни Бойлу было приказано присоединиться к Стокеру. Он также успешно преодолел Дарданеллы, вышел в Мраморное море 29 апреля и встретился со Стокером в заливе Атарки, чтобы обсудить план действий. Они договорились встретиться на следующий день у мыса Карабурун. Приближаясь к точке рандеву, Стокер увидел прямо перед собой турецкую канонерскую лодку «Султан Хиссар». Он погрузился, чтобы пропустить ее, но во время выполнения маневра управление лодкой было внезапно потеряно, возможно из-за удара о плотные слои воды. АЕ-2 всплыла на поверхность, несмотря на попытки Стокера удержать ее под водой. Торпеда, выпущенная с «Султан Хиссар» с совсем близкого расстояния, в цель не попала, но снаряды пробили прочный корпус в трех местах. Позже Стокер сам описал эту страшную сцену:

 «Мы попались! Мы больше не могли уйти под воду и были беззащитны. Однако еще можно было избежать бессмысленной гибели. Команде было приказано подняться наверх и прыгать за борт. Все пробоины корпуса были над водой, поэтому они не могли стать причиной затопления лодки, хотя и лишали ее возможности погружения. Пока команда выбиралась на палубу, офицер оставался со мной внизу, чтобы предпринять необходимые для затопления меры. Третий офицер, стоя на мостике, наблюдал за подъемом воды. Как только он крикнул, что пора уходить, — мы полезли наверх, но, глянув в иллюминатор боевой рубки, я решил, что в запасе еще есть минута. Я спрыгнул вниз и в последний раз огляделся — я очень любил АЕ-2. Что я увидел — продукты, одежда, какая-то ветошь и обломки самого странного вида плавали в воде, быстро заливающей корабль, чистотой и аккуратностью которого мы так гордились. Сверху до меня донесся тревожный крик: 'Поторопитесь, сэр, она тонет!”

В кают-компании взгляд наткнулся на мою личную полевую сумку, в которой, я помнил, были деньги. Они обязательно должны были пригодиться. Я схватил ее и бросился наверх, в боевую рубку. Когда я достиг мостика, вода примерно на два фута не доставала до верха боевой рубки, да еще на поверхности оставался краешек кормы. На нем теснились последние шесть человек команды: остальные уже бросились за борт. Наконец и эти шестеро прыгнули в воду; аккуратный нырок одного из рядовых, работавших в машинном отделении, всегда будет стоять у меня перед глазами — как и другие детали, почему-то особенно поразившие меня. Прошло, вероятно, около минуты, и, медленно и грациозно, как леди, которой она и была, без звука или вздоха, не подняв волн и не создав опасной воронки, АЕ-2 соскользнула в свое последнее и самое долгое погружение».

Стокер, двое его сослуживцев офицеров, британцев, и двадцать девять рядовых, среди которых были как британцы, так и австралийцы, были спасены турецкой подлодкой, доставлены в Константинополь и заключены под стражу как военнопленные[14]. Бойл оставался в Мраморном море до 15 мая. По возвращении он узнал, что в Лондоне известия о его подвигах вызвали горячие похвалы в его адрес, а тремя днями позже его уведомили, что

«...король милостиво соизволил утвердить вручение Креста Виктории коммандеру Эдварду Кортни Бойлу, за выдающееся мужество, проявленное при командовании подводной лодкой, когда он провел свое судно под минными полями неприятеля и вышел в Мраморное море 27 апреля 1915 года. Несмотря на трудности навигации, бывшие следствием сильного течения, несмотря на постоянное соседство вражеского патруля и опасность неприятельской атаки, он продолжал действовать в узких водах пролива; ему удалось потопить две турецкие канонерские лодки и один крупный военный транспорт».

 Были и другие Кресты Виктории, полученные в ходе событий в Дарданеллах. Е-14 была сменена в Мраморном море лодкой Е-11, которой командовал лейтенант-коммандер Мартин Нэсмит, чьи подвиги стали основой для еще более великих легенд. Он начал первый из трех походов через Дарданеллы ночью 18 мая 1915 года. Шестнадцать часов спустя Е-11 благополучно вышла в Мраморное море, и почти сразу же Нэсмит начал действовать в манере, сделавшей его знаменитым. Для начала он захватил турецкое судно и под его прикрытием проскользнул незамеченным мимо береговых укреплений. К 23 мая Е-11 потопила турецкую канонерскую лодку и несколько более мелких судов, и в этот же день турецкий транспорт «Нагара», направлявшийся в Дарданеллы, попал в поле зрения Нэсмита. В надводном положении он подошел к транспорту достаточно близко, чтобы завязать разговор с двумя мужчинами, стоявшими на палубе. Одним из них был врач-баварец, другим — Грэм Свинг, журналист из «Чикаго дэйли ньюс»[15].

Это выглядело так: Нэсмит, одетый в белый свитер, появился в боевой рубке и окликнул корабль, сложив руки рупором.

«Кто вы?» — прокричал он.

Турецкие матросы в панике начали прыгать в море а американец ответил: «Я — Свинг из “Чикаго дэйли ньюс”».

«Рад познакомиться, мистер Свинг, — прокричал Нэсмит, — но я имел в виду, что это за корабль?»

«Турецкий транспорт “Нагара”».

«Ну что же, я сейчас вас потоплю».

«Можем ли мы покинуть судно?» — спросил Свинг.

«Да, — ответил Нэсмит, — но вам бы надо чертовски поторопиться с этим!»

Спасательные шлюпки были спущены на воду во время переговоров, но матросы в панике сбросили их так неловко, что первые две оказались полузатопленными. Нэсмит и Свинг постарались проконтролировать спуск остальных шлюпок, а когда все матросы и пассажиры «Нагары» были в безопасности на борту, абордажная команда Е-11 установила взрывные устройства на турецком корабле. Е-11 отплыла, транспорт взлетел на воздух, охваченный пламенем. Он перевозил оружие.

 Нэсмит продолжил плавание, на этот раз направляясь в бухту Золотой Рог, за берегу которой и находится Константинополь. Когда древний город стал виден, командир Е-11 придумал дерзкий план, как пробраться в сердце Турецкой империи. Кажется, еще никому не приходило в голову, что Константинополь может быть атакован с моря. Первая торпеда, выпущенная Е-11, не сразу попала в цель, а описала полный круг и стала возвращаться к лодке наподобие бумеранга, так что Нэсмиту пришлось уворачиваться от нее. Но все же она достигла берега и с грохотом взорвалась. Следующим ударом Нэсмит потопил турецкую канонерскую лодку.

На турков это нападение произвело эффект удара электрическим током. Члены правительства, находившиеся в городе, были охвачены паникой, совершенно уверенные в том, что на них напала группа подводных лодок. Солдаты, уже погрузившиеся на борт направляющихся к Галлиполи кораблей, были высажены обратно на берег. Торговцы заколачивали досками двери и окна своих лавок, горожане судорожно прятались в укрытиях. В течение следующей недели Нэсмит топил корабли и небольшие лодки на подходах к Золотому Рогу, причем часто даже не расходовал ценного запаса торпед, а просто посылал абордажную команду с взрывными устройствами на борт намеченных им кораблей. Потом стало известно также, что он изменил установку своих торпед таким образом, что, когда выпущенная торпеда проходила мимо цели, она не ложилась на дно, а могла быть восстановлена и использована еще раз. Нэсмит сам отправлялся к плывущей торпеде, выполнял трудную задачу по снятию взрывателей, после чего торпеды возвращали на борт

Е-11 стала государственным врагом номер один для турков, которые были уверены, что в Мраморном море действует сразу несколько вражеских подлодок. Нэсмит к тому же беззастенчиво пополнял запасы за счет кораблей, которые захватывали его моряки, так что поход продолжался еще почти три недели, прежде чем лодка наконец направилась назад, на базу. Обратный путь через Дарданеллы снова был полон происшествий: так, в обшивке лодки застряла мина. Преодолев минное поле, Нэсмит на полной скорости пошел вперед кормой; ему удалось извлечь мину из корпуса лодки, и 6 июня корабль в целости вернулся на базу.

В Лондоне было объявлено:

«Король милостиво соизволил утвердить вручение Креста Виктории лейтенант-коммандеру Мартину Эрику Нэсмиту за выдающееся мужество, проявленное при командовании субмаринами Его Величества во время действий в Мраморном море. Перед лицом величайшей опасности ему удалось уничтожить крупную турецкую канонерскую лодку, один корабль, перевозивший боеприпасы, и три транспорта снабжения, в дополнение к тому, что один корабль снабжения был загнан на мель. Безопасно пройдя самую трудную часть обратного пути, он снова вернулся, чтобы торпедировать турецкий транспорт».

Тем временем Бойл на Е-14 вернулся в Мраморное море чтобы продолжать нападения на турок; спустя восемь дней к нему присоединился лейтенант-коммандер Кен Брюс на Е-12. Брюс на собственном опыте установил, что немцы только что протянули поперек Нэрроуз сверхпрочные металлические сети — Е-12 застряла, когда пыталась прорваться через них. Полный вперед, полный назад — Брюс трижды повторил этот маневр. Уже возникла опасность возгорания электрических моторов, но, сделав последнюю попытку, корабль Брюса все же вырвался и уплыл в Мраморное море, где оставался в течение недели; потом моторы лодки потребовали ремонта, и ему пришлось отойти. Тогда Нэсмит вернулся, чтобы присоединиться к Бойлу, и буквально через несколько минут после того, как его лодка вошла в Мраморное море, он потопил транспорт. На следующий день он уничтожил еще один транспорт, а затем, находясь в надводном положении, расстрелял из новенькой 12-фунтовой пушки колонну турецких солдат, проходивших по береговой дороге. Его величайший триумф пришел к нему перед рассветом 8 августа, когда Нэсмит обнаружил турецкий линкор «Харредин Барбаросса». 20 минут он подкрадывался к кораблю, прежде чем выпустить единственную торпеду. Она попал прямо в цель, и вскоре раздался мощный взрыв — это взорвался орудийный погреб.

Осенью Нэсмит и Бойл продолжали патрулирование, топя корабли и обстреливая войска на берегу. В сентябре к ним присоединился лейтенант-коммандер Арчи Кокрейн, 33-летний командир Е-7, совершавший свой второй поход в Мраморное море Но неудачи преследовали Кокрейна с самого начала. Во-первых, оказалось, что в Нэрроуз установлена вторая сеть, и, когда он пытался прорваться через нее, кусок троса обвился вокруг винта. Кокрейн был вынужден произвести несколько беспорядочных подводных маневров, которые продолжались два часа; он счел, что продвинуться через сеть вперед невозможно. Тогда командир Е-7 решил притаиться, оставив лодку в сети до темноты. Положение было таково, что каждый раз при движении лодки буи на поверхности, прикрепленные к сети для безопасности турецких судов, тоже двигались, давая понять патрульным катерам (которые теперь выстроились на поверхности), что Е-7 можно расстрелять в упор.

Позже сверху была сброшена и взорвалась рядом глубинная мина. Лодку бешено закачало, но никаких явных повреждений команда не обнаружила. Кокрейн решил на всякий случай сжечь все секретные документы. Он предпринял еще одну безуспешную попытку освободить лодку и остался на дне еще на восемь часов. Вторая мина взорвалась вскоре после половины седьмого вечера. Лодка содрогнулась; вылетели и разбились осветительные приборы; остальное оборудование посыпалось со своих мест. В надежде, что взрыв повредил также и сеть, Кокрейн сделал последнюю тщетную попытку прорваться вперед. Именно после этого он решил спасать команду от верной гибели; Е-7 находилась на глубине более 13 часов, и воздуха практически не осталось.

Кокрейн приказал дать полный назад, и ему удалось быстро всплыть на поверхность посреди строя вражеских судов, ждущих его, чтобы расстрелять. Под градом снарядов лейтенант Джон Скейф вылез на палубу, чтобы объявить о сдаче команды. Как только противник понял, что происходит, и огонь стих, укомплектованные командами германских подводников катера подошли к борту лодки и забрали людей. Сам Кокрейн покинул лодку последним, и, когда люди покинули разбитую субмарину, взрыватель замедленного действия, который Кокрейн установил перед тем, как покинуть судно, взорвался, и Е-7 быстро вернулась на дно Кокрейн присоединился к Хью Стокеру в лагере для военнопленных в окрестностях Ёзгата. Они дважды пытались бежать, во второй раз — с 24 другими офицерами. Кокрейн и еще семеро офицеров угнали моторную лодку и успешно бежали на Кипр[16]. Остальные снова попали в лагерь.

Вернувшись в Мраморное море, Нэсмит перенес военные действия еще ближе к домам турок Он выработал свой стиль командования операциями одним человеком, и такое единоначалие станет образцом для будущих поколений во время Второй Мировой войны и, более того, для людей, которые позже создадут Специальную Лодочную Службу (SBS). Нэсмит регулярно обстреливал виадук, по которому вдоль берега залива Исмит проходила главная железная дорога на полуостров Малая Азия. Дорога была повреждена, но все еще действовала. Нэсмит и первый лейтенант Гай Д’Ойли Хьюгс разработали план, по которому Хьюгс должен был отправиться на берег и взорвать дорогу. Была построена деревянная платформа, достаточно большая, чтобы нести на себе подрывной заряд, но при этом настолько легкая, чтобы ее мог толкать один человек. Е-11 доставила Д’Ойли Хьюгса на максимально близкое к виадуку расстояние.

 Бесстрашный диверсант, вооруженный фонариком, свистком и револьвером, вытащил платформу на берег и поволок груз по направлению к виадуку Он заметил ремонтную бригаду, которая под светом дуговых ламп исправляла разрушения, причиненными орудиями Е-11 днем раньше, и протащил заряд на 135 метров вниз по дороге до водостока, в который и заложил взрывчатку Щелчок при установке взрывателя был отчетливо слышен в ночном воздухе и привлек внимание турок, работавших на виадуке. Д’Ойли Хьюгс бросился к воде и поплыл вдоль линии берега к Е-11. Когда со скал открыли артиллерийский огонь, люк боевой рубки Е-11 откинулся, и измученного Д’Ойли Хьюгса втащили на борт.

Дозор Нэсмита продолжался 47 дней — рекорд, который не смог повторить во время Первой Мировой войны ни один другой командир подлодки. За это время команда Е-11 потопила 11 паровых, 5 больших и 30 малых парусных судов. Но затем необходимость в подобных дерзких вылазках пошла на убыль, так как бои на Галлиполи не приносили решающего успеха ни одной из сторон. А человеческие жизни в этом побоище приносились в жертву ежедневно. В боевой зоне Галлиполи сражалось более миллиона человек с обеих сторон; половина из них погибла.

В начале декабря 1915 года союзники наконец решили остановиться и отступить. Последним актом стала эвакуация 90 000 человек, 4500 животных, 1700 транспортных средств и 200 орудий, начавшаяся 18 декабря вскоре после наступления темноты. Подводные лодки вместе с главной союзнической флотилией, выполнявшей эту тяжелейшую задачу, в которой важнее всего была скорость, должны были развить деятельность у берега, отвлекая внимание турков и немцев. Нэсмит продолжал кампанию в Мраморном море и на входе в пролив; она прекратилась за два дня до Рождества, когда лодка, направляясь домой, в последний раз врезалась в противолодочную сеть в Нэрроуз.

За время кампании в Дарданеллах подводные лодки союзников совершили 27 успешных переходов через пролив. Семь лодок затонуло, но счет был неравным Турки потеряли 2 линкора, эсминец, 5 канонерок, 11 транспортов, 44 небольших парохода и 148 парусников. Воздействие на турецкие линии снабжения было катастрофическим, и блокада Дарданелл сохранялась до конца войны.

На некоторые неоконченные дела не обращали внимания до самых последних дней войны. Два построенных немцами корабля, «Бреслау» и «Гебен», отважились спуститься по Дарданеллам в Эгейское море 19 января 1918 года. Они попали прямо на минное поле союзников. «Бреслау» был затоплен немедленно; «Гебен» серьезно поврежден, но ему удалось ускользнуть обратно к Нэрроуз. Для полной уверенности в том, что корабль не появится снова, его подвергли бомбардировке с самолетов Королевского флота; было достигнуто 16 прямых попаданий, но крейсер все еще держался на плаву. В пролив для торпедной атаки была отправлена Е-14, которой теперь командовал лейтенант-коммандер Джеффри Уайт. Истории об этом походе суждено был появиться в «Лондон газет» в мае 1919 года:

«21 января 1918 года германский линейный крейсер “Гебен”, который был подорван во время попытки совершить рейд на Мудрое, сел на мель у мыса Нагара в Дарданеллах. Повторяющиеся воздушные атаки не имели сколько-нибудь заметного результата, и 27 января, с наступлением сумерек, субмарина Его Величества Е-14 (ранее -лодка Бойла, на которой он получил Крест Виктории. — Примеч. автора), под командованием лейтенант-коммандера Д.С. Уайта покинула Имброс в отчаянной попытке торпедировать крейсер. Несмотря на то что Е-14 попала в противолодочные сети, Уайту удалось привести ее к Нагаре — лишь затем, чтобы обнаружить, что ночью “Гебен” был отбуксирован с этого места. Уайту ничего не оставалось, кроме как переменить курс и отправиться назад в пролив. Проходя Чанак, он увидел большое торговое судно и открыл по нему огонь, но торпеда взорвалась преждевременно, и Е-14 была сильно повреждена. В течение двух часов субмарина продолжала подводное движение в открытое море, но в конце концов она была затоплена настолько, что потеряно управление ею. Уайт отдал приказ о всплытии, надеясь сделать последний переход, но Е-14 была подбита снарядами береговых батарей. Не имея надежды скрыться, Уайт переменил курс и направился к берегу, чтобы дать команде возможность спастись, однако сам был убит снарядом незадолго до того, как Е-14 затонула».

Капитан-лейтенант Уайт, у которого было двое сыновей и дочь, которую он никогда не увидел, был посмертно награжден Крестом Виктории; крест получила его вдова в Букингемском дворце 2 июля, в день рождения погибшего мужа. Лодке Уайта, Е-14, тоже было суждено получить Крест Виктории дважды. За операцию в Дарданеллах подводникам было вручено четыре или пять Крестов Виктории. Но это отнюдь не значит, что на других театрах военных действий происходили менее ожесточенные схватки. Просто кампания против турков, после которых имена отчаянных командиров попадали в газетные заголовки, до некоторой степени затмили деятельность британских подлодок, проводившуюся в береговых водах Соединенного королевства и в Атлантике, где давление на британский флот было колоссальным.

Надо сказать, что примеры величайшего героизма и часто — трагические потери, которыми изобиловали 54 месяца войны, не дают полного представления о развитии подводного флота. Только статистика позволяет судить о масштабах производства подводных лодок обеими сторонами и об эффективности их применения. Совместные с флотом действия или самостоятельный поиск германских кораблей — вот важнейшие задачи, которые ставились перед командирами субмарин. Между тем 9 января 1915 года кайзер объявил миру о намерении Германии открыть неограниченные боевые действия под водой, которые начались в конце месяца.

Английские верфи уже испытывали перегрузку, и положение их становилось все более сложным из-за малодушной позиции американцев, до последнего не желавших вступать в войну. Так, двадцать новых субмарин класса «Н» были заказаны американской «Бетлеэм Корпорейшн», когда вспыхнула война, но из-за американского нейтралитета только первые десять лодок были закончены на верфях «Виккер» в Монреале. Строительство остальных задержалось до тех пор, пока Америка не вступила в войну; а к тому времени эти лодки едва ли были нужны. Фактически в оставшиеся три года войны были построены 36 лодок класса «Н» вместе с 3 лодками класса «F» и 12 класса «G». Более усовершенствованными проектами были лодки классов «J», «К», «L» и «М», в число которых входили экспериментальные корабли с такими конструктивными особенностями, как паровые турбины, приводимые в движение двумя работающими на нефти паровыми котлами (лодки класса «К»). Цифры говорят по-своему.

В целом, с 1914 по 1918 год в соответствии с Чрезвычайной военной программой Британии были построены 203 подводные лодки, хотя многие из них до конца войны не были по-настоящему укомплектованы; некоторые даже сняты с вооружения до того, как были достроены (см. главу четвертую). Англичане вследствие действий неприятеля, несчастных случаев и под своим собственным огнем потеряли за годы войны 59 субмарин. Германия за тот же период потеряла до 209 подлодок, которые были потоплены врагом или погибли во время несчастных случаев; 176 других были к концу войны в рабочем состоянии, а германские верфи заполнены ремонтировавшимися или все еще строившимися лодками. Ценой этого было ослабление экономики государств.

Это была суровая правда, с которой столкнулось правительство Британии после того, как перспектива быстрой победы улетучилась. Настоящая резня в международных водах началась 4 февраля 1915 года. В этот день Германия провозгласила, что международные воды вокруг островов Великобритании и Ирландии с этого момента становятся зоной военных действий и все корабли, плывущие под английским флагом, будут сразу потоплены. Немцы заявили, что они не могут гарантировать безопасности кораблей нейтральных государств из-за трудности определения флага на расстоянии или в тумане. Они также ложно обвинили британцев в том, что те поднимали нейтральный флаг, когда того требовали обстоятельства

7 мая угроза стала реальностью. U-20, которой командовал лейтенант-коммандер Вальтер Швигер, согласно немецкой версии событий, направлялась домой после недолгого патрулирования южного побережья Ирландии, потопив два жалких парохода и один патрульный катер. Вальтер шел на запад из Уотерфорда, когда в 1:20 пополудни увидел крупный пассажирский лайнер, быстро идущий в восточном направлении. Лайнер подходил все ближе и ближе, и Швигер едва сдерживал ликование: корабль был беспроигрышной целью, и в 2:09 Швигер отдал приказ: «Пли!»

На расстоянии меньше чем 730 метров не было возможности промахнуться, не было ни единого шанса на спасение у сотен невинных людей — мужчин, женщин и детей, находившихся на борту. Торпеда попала в середину судна. В течение 20 минут огромный лайнер скрылся в бурунах белой пены. Швигер потопил гордость компании «Кунард», великолепный 31 500 тонный лайнер «Лузитания» и отправил в мир иной 1198 пассажиров Реакция во всем мире была одна — ошеломление и отказ верить — везде, кроме Германии. Гросс-адмирал фон Тирпиц получил сотни поздравительных телеграмм. Статья во влиятельной немецкой газете была посвящена «национальной гордости» и отмечала, что «новость была встречена народом Германии с единодушным удовлетворением Она доказывает Англии и всему миру, что Германия не шутит относительно подводных боевых действий».

Несмотря на то что среди погибших пассажиров было 124 американца, в немецких клубах и ресторанах Нью-Йорка было объявлено празднование «Дер Таг», как сообщалось, в этих заведениях происходили «бурные сцены». Естественно, везде чудовищное преступление было осуждено, и лишь немногие верили, что Швигер по случайному совпадению наткнулся на «Лузитанию»; гораздо вероятнее было, что он подстерегал добычу. Это предположение подтвердило известие о том, что за несколько дней до отплытия «Лузитании» посол Германии в Соединенных Штатах объявил предостережение тем, кто намеревался подняться на ее борт

Война на истощение в траншеях зашла в тупик. Германия переживала острейший кризис поставок из за блокады, проводимой британским флотом, страна находилась на грани голода. Все это побудило Германию к безжалостной кампании в открытом море, в которой субмарины должны были возглавить блокаду Британских островов. Несмотря на международные протесты, которые повлекла за собой гибель «Лузитании», Германия все больше и больше стала нацеливать свои подлодки на невооруженные торговые суда, — не отказываясь, конечно, от проведения атак на любой корабль британского флота, который мог им встретиться. Несмотря на заверения, данные Америке, в августе 1915 года U-24 торпедировала и потопила небольшой лайнер «Арабик» компании «Уайт Стар», а в начале 1916 года — французский пароход «Сассекс», причем погибли, американцы.

Ютландское сражение 31 мая — 1 июня 1916 года между Гранд Флитом Британии и Флотом Открытого Моря Германии ничего не решило. Британия потеряла больше и кораблей, и людей, чем Германия. Хотя немецкие линейные корабли вернулись домой, они не отваживались принимать участие в сражениях до конца войны. Тем не менее германским рейдерам удалось прорвать блокаду, установленную британцами, и, располагая большим количеством подводных лодок, сошедших с конвейера, флотские командиры снова прибегли к неограниченной подводной войне, уверенные в том, что смогут принудить измученную голодом Британию к сдаче.

Нападения германских подлодок на британские корабли в Северном море и Атлантическом океане стали причиной ошеломительных потерь, предотвратить которые британский флот, казалось, был бессилен. Осенью 1916 года немцы ежемесячно отправляли на дно британские и союзнические корабли, суммарный тоннаж которых достигал 300 000 тонн. Эти потери, нанесенные немцами за месяц, были вдвое больше, чем за все лето. Но и этот плачевный «рекорд» вскоре был побит. К марту 1917 года суммарный тоннаж потопленных судов достиг полумиллиона тонн, а в апреле — невероятных 850 000 тонн, что означало потерю 350 кораблей только в этом месяце. После войны стало ясно, что германское военно-морское командование считало, что сделало достаточно, чтобы поставить Британию на колени. Риск для союзников из-за этих потерь явствует из цифр, обнародованных Адмиралтейством в конце войны. Общий тоннаж кораблей, потопленных германскими подлодками, надводными судами и минами, составил около 13 миллионов тонн, и более 40 процентов этих потерь пришлось на 1917 год.

И все-таки Британия не была сломлена. Адмиралтейство наконец начало выходить из ступора. Паническим разговорам о том, что Британия не в состоянии продолжать сражаться, был решительно положен конец. Страницы судовых журналов этого периода войны заполнены описанием героических схваток. Германия продолжала опережать союзников в выпуске подводных судов, но со вступлением в войну Америки стали доступны новые субмарины. Была введена система конвоя торговых судов: военные корабли охраняли «купца» гидропланы выслеживали подлодки, которые уничтожались глубинными бомбами. На исходе лета произошел перелом.

К началу 1918 года союзники снова смогли контролировать темпы наступления, и дерзкая операция, планировавшаяся весной того же года, наконец помогла обуздать бесчинства немецких подлодок. Многие германские субмарины, разбойничавшие в Атлантике, базировались в Брюгге, в Бельгии. Безопасная гавань охранялась просто и надежно, позволяя лодкам сравнительно легко выходить в море и возвращаться в базу. Это убежище немецких субмарин располагалось в 8 милях от открытого моря; туда можно было попасть двумя каналами, через Остенде или через Зеебрюгге. Совместная операция предполагала использовать воздушные, наземные и морские соединения, чтобы блокировать каналы и заставить немецкие подлодки воспользоваться более опасным северным путем, где за них примутся англичане.

По плану предполагалось отправить старые корабли ко входам в каналы и затопить их там — задача, за которую Королевский флот взялся с удовольствием. Выполнение ключевого момента главной операции было поручено 6-й подводной флотилии. Подводникам предстояло взорвать виадук, связывавший мол Зеебрюгге с материком, что должно было остановить движение подкреплений к месту боя. Для выполнения задания были выбраны две подводные лодки старого образца, С-1 и С-3. В носовые отсеки кораблей было заложено шесть тонн взрывчатки; предполагалось подвести лодки под виадук, используя автоматическое управление. По плану команда должна была пересесть на моторный ялик в миле от цели, чтобы быстро уйти на достаточное расстояние, когда взрыватель замедленного действия поднимет все на воздух. К выполнению задания были допущены только неженатые добровольцы, а команда сведена к минимуму -двум офицерам и четырем рядовым.

Лейтенант Обри Ньюболд уже был командиром С-1, когда лейтенант Ричард Сэндфорд, недавно отметивший свой двадцать шестой день рождения, принял командование С-3. Оперативная группа начала движение 22 апреля после наступления темноты; два эсминца тянули две подлодки к месту встречи в 5 милях от виадука. С-1 так и не прибыла в точку рандеву, задержавшись в пути, и Сэндфорд повел С-3 в атаку в одиночку, отказавшись от автопилота, чтобы выполнить задание наверняка. Когда Сэндфорд приблизился к виадуку, германские батареи открыли огонь. Осветительные снаряды взрывались у него прямо над головой, давая артиллеристам подобие дневного света, чтобы те определили расстояние и произвели выстрел. Сэндфорд продолжал идти тем же курсом и достиг цели, да так, что нос лодки врезался в каменную кладку стены. Сверху раздался взрыв хохота — немцы ошибочно подумали, что британская субмарина попалась. Когда Сэндфорд уводил пятерых членов команды после того, как они установили дистанционный взрыватель, по ним открыли огонь. Снаряды сильно повредили маленький моторный ялик, и двигатель пришел в неисправность. Морякам пришлось грести Во время отплытия двое из них были ранены, и сам Сэндфорд получил две пули. Четверо из шестерых были ранены, но они гребли, пока их не подобрал дозорный катер с эсминца, которым командовал брат Сэндфорда. Когда они поднялись на борт, грандиозный взрыв с места, которое они только что покинули, подтвердил, что дело сделано и виадук действительно разрушен.

Все, кто принимал участие в операции, были награждены медалями, а Сэндфорд, в числе восьми офицеров, был удостоен Креста Виктории. В приказе о награждении говорилось:

«Он смело взялся за исполнение этого опасного предприятия, несмотря на то что ему (и всем членам его команды) было хорошо известно, что если он или кто-либо из команды окажется на момент взрыва в воде, то будет сразу убит взрывной волной. Кроме того, лейтенант Сэндфорд пренебрег гироуправлением, что лишило его команду возможности покинуть подводную лодку на безопасном расстоянии, для того чтобы убедиться (насколько это было в человеческих силах) в том, что он выполнил свой долг».

В ту ночь многие были героями, но жизнь Сэндфорда вскоре оборвала нелепая трагедия. Подхватив брюшной тиф, он умер четыре месяца спустя в госпитале Йоркшира.