7

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

7

На конференции в Касабланке в январе 1943 года Черчилль и Рузвельт уделяли ликвидации угрозы субмарин такое же приоритетное внимание, как и вторжению на Сицилию — их следующей стратегической задаче. Немцы теперь выпускали за один месяц семнадцать подлодок, и весной 1943 года Дёниц располагал четырьмястами субмаринами, хотя в действии находилась только треть подводного флота. Их было явно недостаточно, и уже в первые месяцы 1943 года стало ясно, что в «Битве за Атлантику» берут верх союзники. Начали давать плоды научно-технические достижения, новая тактика борьбы с субмаринами — подавление их группами эскортных кораблей, увеличение числа самолетов и кораблей охранения, появление дальних бомбардировщиков, что позволило закрыть «океанское окно», усовершенствование «Ультры». В 1943 году немцы потопили 812 судов общим водоизмещением 3,6 миллиона тонн, потеряв при этом 242 субмарины[880].

Береговая авиация ВВС Британии и эскортные корабли военно-морского флота теперь обеспечивали конвоям эффективную воздушную поддержку, а в апреле «Битва за Атлантику» затронула и базы Дёница в Бискайском заливе. Начиная с 1943 года бискайские порты постоянно подвергались жесточайшим бомбардировкам, невзирая на возможные последствия для гражданского населения. 11 января Черчилль говорил военному кабинету: «Для нас это имеет принципиальное значение… Военно-морской министр знает, что делает… Никто ни сомневается в опасностях войны с субмаринами… Предупредите французов, чтобы уходили. Мы не можем больше рисковать во Франции»[881]. Иден, в свою очередь, заявил: «До настоящего времени наша политика учитывала последствия жертв среди мирного населения для Французской национальной армии. В данном случае нам, возможно, придется поступиться этим правилом. Но надо их предупреждать за три или четыре дня». Начальник штаба ВВС сэр Чарлз Портал не согласился, сказав, что уведомление местного населения подвергнет риску жизни экипажей бомбардировщиков, которые окажутся под огнем зенитной артиллерии, и сведет на нет эффективность воздушных ударов. Черчилль предложил ограничиться «общим предупреждением о необходимости покинуть береговые районы» и заручиться американской поддержкой в этом вопросе. Премьер-министр не удержался оттого, чтобы не съязвить в адрес немецких моряков: «Немцы бегут, лишь завидев наши надводные корабли… такого позора еще не было в истории Германии».

Можно сказать, что первую убедительную победу в «Битве за Атлантику» в мае 1943 года одержал конвой ONS-5 Питера Греттона, который немцы четыре дня пытались уничтожить у южных берегов Исландии в условиях гиблой штормовой погоды. Конвой, состоявший из сорока судов, отправился из Лондондерри 23 апреля. Его сопровождали два эскадренных миноносца, фрегат и четыре корвета, и он шел со скоростью семь узлов, намного медленнее, чем подлодки в надводном положении. 28 апреля конвой выдержал первую атаку немецкой субмарины у берегов Исландии, после чего нападения подлодок не прекращались в продолжение десяти дней — за одну ночь на него было совершено двадцать четыре нападения. Но 6 мая, в 9.15, Дёниц приказал прекратить операцию. Всего в морском разбое участвовали пятьдесят девять субмарин, разбившихся на четыре «волчьи стаи» — «Штар», «Шпехт», «Анзель» и «Дроссель». Немцы потопили тринадцать судов, но и сами потеряли пятнадцать подводных лодок (восемь затонули, а семь получили тяжелые повреждения). «Но конвой сохранился, — вспоминал впоследствии Греттон, — и самое длительное и жестокое сражение эскортов с подлодками закончилось нашей победой»[882]. В комментарии к мемуарам Дёница военно-морской историк капитан Стивен Роскилл написал: «Битва конвоя отмечена только координатами и не получила памятного названия, но она имела такое же решающее значение, как сражения в бухте Киберон и у мыса Абукир (Нильское)»[883]. Лишь в мае 1943 года союзники потопили сорок одну субмарину, то есть тридцать процентов всего подводного флота, действовавшего в море, погубив немало и немецких моряков, в том числе Петера, младшего сына Дёница, служившего на лодке U-954.

24 мая Дёниц был вынужден вывести все субмарины из Северной Атлантики и доложить об этом Гитлеру в Берлин. «Не может быть и речи об ослаблении подводной войны, — заявил ему фюрер 5 июня на совещании в присутствии Кейтеля, Варлимонта и Карла-Йеско фон Путткамера, военно-морского адъютанта. — Атлантика — моя передовая линия обороны на западе. Если мне там придется вести оборонительные бои, то это предпочтительнее, чем обороняться на побережье Европы»[885]. Атлантика уже не была для Германии средством удушения Британии — для Гитлера теперь стало важнее не допустить вторжения где-либо на северо-западе Европы. У Дёница не было сил для того, чтобы исполнить волю фюрера, хотя он этого никогда и нигде не признавал. И 24 июня союзные суда, шедшие со скоростью пятнадцать узлов и выше, впервые за четыре года преодолели Атлантику без сопровождения. В июне же 1943 года тоже впервые в Северной Атлантике не был атакован ни один конвой.

В июне британцы внедрили и новый код для радиосвязи между берегом и морем — новый морской шифр № 5, заменивший прежний шифр, который немцы читали с 1941 года. По иронии судьбы, к тому времени, когда министр вооружений Альберт Шпеер, сменивший Фрица Тодта, погибшего в апреле 1942 года в авиакатастрофе, сократил, используя конвейерную технологию, широко применявшуюся до войны в автомобильной промышленности, время сборки субмарин с сорока двух до шестнадцати недель, не так много осталось мест, где их можно было бы использовать[886]. В сентябре 1943 года в Атлантику вернулись двадцать восемь подлодок, но они смогли за два месяца потопить только девять из 2468 судов. Несмотря на огромное число субмарин — с лета 1943 года и далее их было не менее четырехсот, хотя в действии находилась лишь третья часть, — Германия проиграла «Битву за Атлантику». Если в 1942 году потери судов исчислялись восемью миллионами тонн, то в 1943-м они составили три миллиона тонн[887]. Много, но не смертельно. В августе 1943 года гибло больше субмарин, а не транспортов. «Этому радовались и на берегу, и в море, — вспоминал Монсаррат. — Впервые за всю войну счет был в нашу пользу»[888].

В период между январем и мартом 1944 года немцы потеряли двадцать девять подлодок, потопив лишь три транспорта. Они уже не могли помешать высадке десантов вдень «Д», хотя в начале 1944 года и усовершенствовали «шноркель», воздухозаборную трубу, позволявшую дизелям работать и под водой. Аккумуляторы также могли подзаряжаться без всплытия на поверхность, и субмарины могли идти на глубине со скоростью восемь узлов[889]. И все же в августе 1944 года Дёниц не смог воспрепятствовать снабжению союзных армий на континенте, в том числе из-за того, что он потерял больше половины подлодок, действовавших в Ла-Манше.

В июне 1944 года, как раз перед высадкой в Нормандии, Тьюринг запустил свое величайшее изобретение «Колосс II» — первый в мире компьютер, способный дешифровывать и код «Фиш», и тексты «Энигмы» в реальном масштабе времени и, самое важное, отслеживать всю переписку между ОКВ и главнокомандованием Западного фронта. «К концу войны, — вспоминал Дональд Мики, имевший дело с этой уникальной машиной, — действовало девять «Колоссов» новой разработки, и мы расшифровали немецких документов общим объемом 63 миллиона знаков»[890]. Эксцентричность Тьюринга подтверждалась его привычкой разъезжать на велосипеде в противогазе и привязывать кофейную чашку цепью к батарее отопления. Но одна из сотрудниц Блетчли, сержант Женской вспомогательной службы ВВС Гуэна Уоткинз, объяснила его чудачество таким образом: «Если вашу фарфоровую чашку «позаимствовали», то вам ведь придется тогда пить жуткий кофе из эмалированной кружки. А ездить на работу на велосипеде в противогазе, когда у вас сенная лихорадка, — вовсе не такая уж плохая идея»[891]. Несмотря на эксцентричность, вклад Тьюринга в победу бесценен. И можно только сожалеть о том, что его наградили лишь орденом Британской империи, асам он в 1954 году покончил жизнь самоубийством, съев яблоко с цианидом.

* * *

Русские войска наступали вдоль Балтийского побережья, и немцам пришлось перебазировать свои субмарины в Норвегию. Хотя в марте 1945 года их уже насчитывалось 463, они уже не могли ничего изменить. В общей сложности за годы войны Германия ввела в строй 1162 подлодки, 785 было потоплено, в том числе более пятисот — британскими кораблями и самолетами. Немцы потопили 145 союзных военных кораблей и 2828 союзных и нейтральных торговых судов общим водоизмещением 14 687 231 тонна[892]. За время войны погибло 51 578 британских военных моряков и 30 248 моряков торгового флота, главным образом при нападении немецких субмарин[893]. Команды субмарин проявляли исключительное мужество: потери среди подводников — 75 процентов личного состава — самые высокие в сравнении с другими родами вооруженных сил рейха. Смертность подводников в «железных гробах», как они называли свои лодки, по мере продолжения войны лишь возрастала, что со всем драматизмом показано в немецком фильме «Дас бот». В результате массированных бомбежек судоверфей новейшая субмарина — названная немцами «супероружием» — сошла со стапелей только 3 мая 1945 года, когда Дёниц уже пытался договориться с союзниками о мире.

Конечно, «Битва за Атлантику» могла обернуться для британцев катастрофой, если бы нацисты еще до войны создали мощный подводный флот. Однако Британия вряд ли проиграла бы ее по одной простой причине: вступление в войну Соединенных Штатов означало, что, несмотря на все проблемы с шифрами, американцы могли возместить самые тяжелые потери судов. Достаточно сопоставить данные о потерях и объемы судостроения по годам:

Главными судостроителями были, естественно, американцы: в соотношении примерно пять к одному.

Более того, несмотря на потери, размеры британского торгового флота оставались примерно на одном и том же уровне в продолжение всей войны: 16—20 миллионов тонн. Это достигалось как приобретением и реквизицией судов, так и фрахтованием их у нейтральных стран. Даже в первые годы тяжелых потерь (1939—1941) британский флот фактически вырос на три четверти миллиона тонн. Показательно также процентное соотношение всех грузов, потопленных в том числе субмаринами и поступавших в порты Соединенного Королевства: 1939—1940 годы — 2,0 процента; 1941 год — 3,9 процента; 1942 год — 9,7 процента; 1943 год — 2,7 процента; 1944 год — 0,3 процента; 1945 год — 0,6 процента. Конечно, импорт значительно снизился по сравнению с довоенным уровнем в 91,8 миллиона тон, упав в 1942 году до 24,48 миллиона, но в 1944 году он снова выросло 56,9 миллиона тонн[894]. Вступление в войну Соединенных Штатов означало: какой бы жесткой и тяжелой ни была «Битва за Атлантику», выживание Британии не могло вызывать сомнений, хотя так думали далеко не все по обе стороны океана.