Самое главное — лед

Самое главное — лед

Установление контакта между группировками в Южной Норвегии и в области Тронделаг было предпосылкой начала похода Гитлера на Бельгию, Голландию и Францию. Первоначально предполагалось начать кампанию на Западе через 4–5 дней после нападения на Данию и Норвегию, но события развертывались иначе.

В течение 14 и 15 апреля у Домбоса были сброшены две роты парашютистов. Они сражались отчаянно, но не смогли оказать сопротивление превосходящим силам норвежцев.

Фалькенхорст энергично пытался подбросить туда подкрепления. Но Геринг был против этого. Тогда штаб в Осло решил форсировать наступление вдоль озера Мьоса, захватить Лиллехаммер и затем рывком продвинуться вдоль железной дороги до Винстры и таким образом помочь немецким солдатам у Домбоса.

Наступление по обоим берегам Мьоса развивалось медленно. 3-й батальон 340-го мотопехотного полка застрял у Страндлекка. Узкие берега Мьосы, зажатого горами, почти лишали немцев мобильности. В этих условиях оперативный отдел штаба Фалькенхорста предложил разрубить одним махом этот узел и произвести высадку десанта прямо у Лиллехаммера, в тылу у норвежских войск. В случае удачи немцы получили бы решающий исходный пункт для прямого наступления на Домбос. Предполагалось, что парашютисты внезапным ударом должны были с ходу занять Лиллехаммер. Фалькенхорст запросил поддержки у командования ВВС и послал телеграмму в Берлин. Ему нужна была всего одна воздушнодесантная рота.

Одновременно штаб отдал приказ о приведении в боевую готовность к 18.00 16 апреля батальона у Форнебу, с тем чтобы по первому сигналу солдаты могли погрузиться на транспортные самолеты. Они должны были приземлиться на озере Мьоса сразу же после занятия парашютистами Лиллехаммера, а затем вместе с ними подавить сопротивление противника и быстро продвинуться вдоль железной дороги к Домбосу.

Майор Бенеке узнал об этих планах, когда приказ был уже подписан и приготовления к новой операции шли полным ходом. Майор, конечно, понимал, как необходима помощь десанту у Домбоса. В любое время можно было ожидать высадки союзников в Троиделаге, стратегическом центре Норвегии. Кроме того, ходили упорные слухи о том, что англичане закрепляются в Оидальснесе (на самом деле они высадились только 18 апреля). Но несмотря на все это, Бенеке пришел в ужас, услышав о планах генерального штаба. Он-то хорошо знал условия на Мьосе. В центре озера проходит сильное течение. Зимой при метровом льде оно неопасно. По воскресеньям крестьяне ездят через озеро на санях в церковь в Лиллехаммере или Хамре. Но ведь сейчас середина апреля, лед начинает подтаивать, ручьи в долинах вздуваются. В первой половине мая они сольются в бурные реки.

Бенеке обратился к начальнику штаба. Посадка тяжелых самолетов на Мьосе — величайший риск. Лед не выдержит. Было бы безумием подвергать самолеты такой опасности. У самых берегов лед еще, может быть, и выдержит, а отдельные лыжные патрули смогут перейти через озеро. Но каждый «юнкере», который приземлится не у самого берега, обречен на гибель. А о том, чтобы переправить через озеро крупную технику, не говоря уже о танках, не может быть и речи. Лед в центре озера уже разрушен течением и не выдержит нагрузки.

Полковник Бушенхаген вызвал к себе двух офицеров, в том числе разведчика капитана Эгельгафа. По их мнению, опасения Бенеке были беспочвенными. Это подтверждали все фото воздушной разведки. На ледяном покрове не было замечено ни одного темного пятна. Командир дивизии генерал Пелленгар также произвел разведку и с тем же результатом.

Но майор Бенеке упорно стоял на своем. Он просил, чтобы наступление было отложено на сутки. Тем временем он документально подтвердит свои опасения. Но Бушенхаген не мог ждать. Нужно было действовать как можно быстрее. Был дорог каждый час, ибо положение у Домбоса становилось все отчаяннее.

— Хорошо! — сказал Бенеке. — Я представлю вам доказательства. На какое время я могу рассчитывать?

Бенеке тут же собрал своих лучших сотрудников, объяснил им суть дела и поставил задачу — к вечеру выяснить, возможно ли перебросить по мьосскому льду танки и бронетранспортеры.

Задача оказалась весьма трудной и опасной. Дороги к северу от Осло были забиты войсками, медленно передвигавшимися в снегу и грязи. Агенты Бенеке должны были пройти немецкий передний край под видом беженцев, для чего он выдал всем соответствующие документы.

Среди семи агентов, получивших эту задачу от Бенеке, была одна женщина. Это была Марина Ли, спустя несколько недель сыгравшая решающую роль в последней фазе боя за Нарвик. Она обнаружила поразительную способность трезво оценивать обстановку даже там, где это не всегда удавалось опытным мужчинам-разведчикам.

…Три автомашины с шестью мужчинами и одной женщиной покидают Осло. Медленно тянется время. Успеют ли? Уже давно стемнело. Бенеке с нетерпением ожидает возвращения агентов. Через полтора часа истекает срок. Проходят еще томительные полчаса. Опасения майора усиливаются с каждой минутой. Он мечется по комнате, курит одну сигару за другой. Еще сорок минут, еще тридцать пять. Ожидание невыносимо…

Вдруг за окном взвизгивают тормоза. У подъезда две машины. Из них выходят пятеро, в том числе Марина.

Обессиленные, они бросаются в кресла и, тяжело дыша, начинают рассказ о своем драматическом путешествии. Оказывается, подъезжая к немецким линиям, они подверглись обстрелу. Еле-еле удалось заставить солдат прекратить огонь.

Только один человек из пяти остается спокойным и сдержанным. Это Марина. Она подтверждает рассказ своих спутников и дополняет его:

— Крестьяне прямо умоляли нас отказаться от нашего плана — проехать по льду. В прошлое воскресенье, говорили они нам, соседи с западного берега побоялись ехать на санях в церковь в Лиллехаммере. Им пришлось идти в обход за много километров и переправиться через озеро в северной части. Говорят, что в следующее воскресенье и этот путь станет непроходимым. В общем, до чистой воды в церковь никто не пойдет!

Бенеке благодарит своих измученных сотрудников, но просит их быть наготове, если начальник штаба пожелает лично с ними побеседовать. Затем он мчится в штаб. Ровно в 17.00 он уже у полковника Бушенхагена. Полковник внимательно выслушивает его рапорт.

— Как я и предвидел, господин полковник, — докладывает Бенеке, — лед на всем озере, от Эйдсволла на юге до Лиллехаммера на севере, тонкий и ноздреватый. Снег на середине озера — влажный, талый. В заливах и вдоль берега толщина льда не более 30–40 сантиметров. Местные жители предупреждали агентов, выдававших себя за беженцев, ни в коем случае не ходить через лед.

Выслушав майора, полковник подходит к двери и просит дежурного офицера вызвать капитана Эгельгафа. В комнате воцаряется тишина. Бушенхаген склоняется над картой, делает пометки. Появляется Эгельгаф. Не поднимая головы от карты, Бушенхаген просит майора повторить свое сообщение. Затем он крепко жмет ему руку.

В 17.50 Бенеке получает дополнительное сообщение от своего агента в Эйдсволле: «Состояние льда на Мьосе исключает форсирование озера. Это подтверждают местные жители. У Эйдсволла уже чистая вода».

Вслед за этим начальник оперативного отдела штаба подписывает приказ: «Операция „Лиллехаммер“ отменяется по техническим трудностям. 1-й батальон 349-го мотопехотного полка возвращается в пункт 153».

Этим коротким приказом и завершилась, пожалуй, самая опасная глава в истории оккупации Норвегии немецкими войсками. Разрозненные их группировки у Тронхейма и Осло не наладили связи друг с другом вплоть до ночи на 30 апреля. Зато штаб избежал фатальной ошибки, больших потерь людского состава и техники, а также потери престижа.