Налет на американских дипкурьеров
Налет на американских дипкурьеров
20 мая 1940 года капитан 1 ранга Пушбах, негласный сотрудник отделения абвера в Осло, получил задание, достойное морского волка и пирата. Майор Бенеке придумал новый, очень хитрый план, для осуществления которого ему были нужны решительные и смелые люди. Это было весьма и весьма деликатное дело, но решать его следовало дерзко. Судя по всему, Пушбах был вполне подходящим для этого человеком и имел в подобных операциях немалый опыт. В октябре 1939 года, командуя броненосцем «Дейчланд», он захватил в Атлантике американское торговое судно «Сити оф Флинт» и пытался доставить его в Германию, пользуясь норвежскими нейтральными водами. Однако 3 ноября, когда немцы довольно легкомысленно бросили якорь в Хаугесуне, норвежские власти конфисковали судно. «Сити оф Флинт» был возвращен владельцу, а капитан Пушбах и экипаж его броненосца интернированы и посажены в крепость Конгсвингер.
В крепости капитан просидел, томясь от безделья, целых пять месяцев, пока комендант не разрешил ему и его офицерам совершить 5 апреля небольшую прогулку в Осло, взяв с них честное слово, что они вернутся обратно. Пушбах рассказывает, что ни он, ни его спутники не представляли себе, что произойдет с ними в ближайшие дни. Вечером 8 апреля немецкие моряки заметили за собой слежку. Поняв, что полиция ходит за ними по пятам, они решили оторваться от преследователей. Незаметно нырнув в метро, немцы сели на холменколленский поезд. Доехав до конечной остановки, они сломя голову помчались обратно в центр и явились в германскую миссию на Драмменсвейен, где их приветливо встретил военно-морской атташе.
Они пришли туда весьма кстати. Атташе сказал, что в самое ближайшее время они смогут принести пользу фатерланду. Так капитан Пушбах очутился в самой гуще событий.
Вместе с офицерами броненосца «Дейчланд» здесь оказались также командир и половина экипажа подводной лодки «U-21», затонувшей у Линдеснеса 27 марта 1940 года. Подводников разместили в отеле «Слемдал», где они и провели последние две недели перед вторжением. С разрешения норвежских властей и с помощью германской миссии моряки экипировались у «Гунериуса Петерсена»[44] и, таким образом, встретили 9 апреля в штатском платье.
В последующие дни Пушбаха использовали для выполнения многих заданий. Но только план, о котором майор Бенеке в один из майских дней поведал капитану, дал ему возможность во всей полноте показать свои гангстерские способности. От того, что рассказал ему Бенеке, у Пушбаха зачесались руки: теперь-то он не упустит американскую добычу, после того как с первой пришлось без сопротивления расстаться в Хаугесунском порту.
В план Бенеке был посвящен и капитан Дембах, представитель ВВС в контрразведке. Эта тройка обсудила все детали плана.
На следующий день Пушбах и Дембах выехали поездом в Кристиансанн в сопровождении двух норвежцев — агентов абвера и одного моряка с «U-21».
Тем временем командор Кранке, начальник штаба германских ВМС в Осло, дал указание военно-морским властям в Вестланнет[45] разрешить американским дипкурьерам отправить 18 мешков почты, прибывших на пароходе «Мостун», в Стокгольм, Хельсинки и Москву. Американский пароход был задержан в Кристиансанне после того, как норвежское правительство конфисковало его груз как контрабанду. Немцы не решились конфисковать судно, но задерживали груз как норвежскую собственность. Груз был столь ценным, что Гитлер оставил за собой право самому решить его судьбу.
Американские курьеры, посланные из Осло за почтой, целую неделю просидели в Бергене со своими мешками, ожидая, когда закончатся военные действия и они смогут покинуть вынужденный карантин. Наконец они получили радостную весть о том, что все в порядке и они могут ехать. Правда, железнодорожное сообщение с Осло еще не было восстановлено, но военно-морское командование обещало доставить их по воздуху на аэродром Хьевик у Кристиансанна уже на следующий день. Курьерам предложили поэтому переночевать в городе.
На аэродроме Хьевик прибывший туда капитан Дембах нашел неожиданную помощь в лице… самого обер-группенфюрера Гейдриха — заместителя рейхсфюрера СС Гиммлера! Гейдрих нашел идею абвера блестящей и сразу же понял, что в случае удачи операции адмирал Канарис пожнет лавры. А Канарис — его большой противник, и ему бы этого очень не хотелось. Поэтому Гейдрих, не говоря ни слова представителю абвера, послал в Осло телеграмму криминалрату Фемеру, предупреждая его, что нужно быть наготове.
В тот же вечер самолет с американскими дипкурьерами приземляется на аэродроме Хьевик. К сожалению, сейчас на аэродроме нет машин, которые доставили бы курьеров в город. Но после утомительного полета неплохо было бы выпить, и двух американцев окружают величайшим вниманием. Гейдрих — радушный хозяин. Он обильно угощает гостей отличными винами.
Никто из американцев не подозревает, в каком обществе они находятся. У США нет никаких конфликтов с Германией, и поэтому можно спокойно выпить пару-тройку рюмок в приятной компании.
Наконец приходит автомобиль. Проверив, надежно ли уложены в багажник и на заднее сиденье все 18 мешков, повеселевшие американцы прощаются с не менее веселыми хозяевами.
Идиллическая, но пустынная дорога ведет к городу. Машина мчится через молчаливый вечерний лес. Ничто не напоминает о войне. И вдруг после крутого поворота раздается грозное: «Стой!» Приходится подчиниться. Завалы из деревьев поперек дороги не оставляют никаких шансов. Нападающие в масках рвут дверцы, выволакивают насмерть перепуганных американцев из машины, толкают их в канаву. Начинается драка. Но положение курьеров безнадежно. Воздух оглашается проклятиями и ругательствами. Чей-то кулак бьет в лицо одному из американцев. Курьеров скручивают, завязывают глаза, суют в рот кляп и отводят в лес. Привязанные к деревьям, американцы слышат, как бандиты разбирают завал. Слышен звук заводимого мотора. Еще минута — и автомобиль с ценным грузом исчезает…
Только на рассвете немецкий полицейский патруль, который «случайно» проходит мимо, натыкается на измученных американцев и доставляет их вначале в госпиталь в Кристиансанне, а затем к начальнику местной контрразведки. А утром 23 мая молодцеватый капитан Пушбах возвращается в канцелярию абвера на Клингенберггатен, 7, и докладывает майору Бенеке об успешном выполнении задания. Бенеке ожидает возвращения командора Мейснера из Берлина, чтобы обрадовать его сюрпризом, — такие вопросы входят в компетенцию Мейснера как начальника контрразведки.
Вечером Мейснер возвращается после трехдневной поездки в Берлин несколько раньше, чем ожидалось. На Форнебу его встречает Пушбах. Морской волк чуть не лопается от восторга.
— Майор Бенеке приказал нам захватить американскую транзитную диппочту. Мы отлично провели операцию. Захвачено 18 мешков. Превосходно, не правда ли?
— Превосходно?! Да вы что, с ума сошли? — рявкает на него Мейснер.
У Мейснера волосы встают дыбом. То, что Бенеке вторгся в его компетенцию, почти не играет роли по сравнению с тем, что может произойти из-за всего этого. Это же международный скандал! На карту поставлены крупнейшие политические интересы. Сомнительно, удастся ли выпутаться из этой истории. Однако нужно что-то предпринять, и как можно быстрее. Время не терпит…
Мейснер мчится в Осло. По дороге Пушбах рассказывает ему некоторые подробности налета. Бенеке приказал захватить диппочту и направить ее в Берлин. Майор говорил, что эти мешки для Германии дороже золота. Выполнение задания будет большой заслугой перед фатерландом. Вместе с Пушбахом в нападении принимали участие три норвежца; своими дикими криками и норвежскими ругательствами они насмерть перепугали бедных дипломатов. Это сбило американцев с толку и относительно национальности нападавших. 18 мешков диппочты хранятся сейчас на окраине Осло, в одной из вилл на Слемдале.
Мейснер заехал за майором Бенеке в канцелярию абвера на Клипгенберггатен и приказал ехать прямо к вилле. Гордый как петух, Бенеке первым вошел в дом. Он еще не понял, что так взволновало Менснера.
— Эти мешки — чистое золото, — торжественно произнес Бенеке.
— Нет, — возразил Мейснер, — золото это то, что вы мне рассказываете. А это нужно немедленно все возвратить!
Мейснер тут же позвонил группенфюреру Мюллеру — начальнику гестапо в Осло, который, как понял Мейснер, был заинтересован в этом деле.
— Майор Бенеке украл американскую диппочту и собирается отослать ее в Берлин, — срывающимся голосом сказал он в трубку.
— Но, капитан, это же чудесно! Мы направим в Берлин специальный самолет. Вы станете популярны. Фюрер оценит это.
— У меня совсем другое мнение, господин группенфюрер. В лучшем случае к нам попадут союзные коды. Но какая в них польза? Их сразу же заменят новыми. Зато дело может иметь плохие последствия, в том числе и для нас с вами.
А тем временем начальник СД в Осло, получив сообщение Гейдриха о том, что нападение увенчалось успехом, приказал криминалрату Фемеру немедленно отправиться в канцелярию абвера, сломать печати на мешках и ознакомиться с их содержимым. Логично было ожидать, что в диппочте будут найдены интересные отчеты и важная политическая информация. Чрезмерно честолюбивый Гейдрих горел желанием лично доставить Гитлеру столь деликатный материал.
Однако и Фемер не был убежден, что Гейдрих действует правильно. Диппочта была отправлена из Вашингтона много недель назад, и информация вряд ли могла быть свежей.
Фемер поспешил к Мейснеру, и оба направились к начальнику СД в Осло, чтобы протестовать против вскрытия почты. Им удалось убедить начальника СД, однако тот счел естественным доложить об этом группенфюреру СС Мюллеру. Тот также согласился, что это дело весьма рискованное, но со своей стороны он не хотел мешать Гейдриху.
Сотрудники абвера в Осло немедленно установили связь с адмиралом Канарисом, и, к удивлению Бенеке, он дал строгое телеграфное указание немедленно вернуть американцам диппочту и постараться, по возможности, загладить эту печальную главу в истории абвера.
Совершенно понятно, что в таком деликатном и своеобразном деле всегда существует много версий. Естественно, что каждый из действующих лиц — в зависимости от своей роли и взглядов — пытается приписать себе честь организации того или иного разведывательного спектакля. Так, командор Мейснер утверждает, что он единолично распутал это дело. Но как бы то ни было, после встречи Мейснера и Фемера, которые знали друг друга по прежней работе в Свинемюнде и Берлине, где они выполняли разведывательные задачи — соответственно для абвера и СД, — почту пришлось возвратить владельцам.
Поздно ночью Мейснер без предупреждения едет к американскому временному поверенному в делах. Слуга будит Кокса, который с восторгом узнает, что диппочта в полной сохранности. Он может заверить командора, что если все печати нетронуты, то дело не приведет ни к каким дипломатическим осложнениям.
Мейснер рассказывает Коксу, что чудовищное нападение на американских дипломатов совершили беглые норвежские солдаты. Несмотря на то что большие силы прочесали всю местность между Хьевиком и Кристиансанном, схватить виновных, к сожалению, не удалось. Но самое главное — диппочта в полной сохранности.
Из машины приносят мешки. Мистер Кокс тщательно проверяет все печати. Все они целы — судя по всему, никто даже не пытался их сломать.
Осмотр каждого мешка — тяжкое испытание для нервов командора Мейснера. Каждый раз, когда Кокс говорит, что печати целы, у немца отлегает от сердца. Вот уже внесены все мешки. Слава богу! Немец вздыхает облегченно. Но рано, слишком рано! Оказывается, принесено всего 16 мешков, не хватает еще двух. Мейснер бросается к машине, но там пусто. Немец вновь и вновь лихорадочно пересчитывает мешки — справа налево и наоборот, но результат тот же: нет двух мешков!
Хуже не придумаешь. Это наглядное опровержение его выдумки о норвежских солдатах.
— Но, может быть, было шестнадцать мешков? — осторожно спрашивает Мейснер.
Но Кокс уверен, что их было восемнадцать.
Секунды кажутся вечностью. Мейснера покидает последняя надежда. Офицер отсутствующим взглядом смотрит на свой автомобиль на улице. Вдруг что-то словно подталкивает его. В глазах зажигается надежда.
Грузный немец вихрем спускается вниз, бежит по садовой дорожке, достает ключ и открывает багажник. И там… лежат два мешка и, как кажется Мейснеру, самодовольно улыбаются. Запыхавшийся, но счастливый, командор сам вносит этот ценный груз в здание миссии — два мешка, содержимое которых могло легко превратиться в динамит, если бы их не нашли.
Но злоключения Мейснера на этом не кончаются. Мистер Кокс должен с сожалением констатировать, что обе печати сломаны. Итак, все напрасно! Минуты тянутся как часы. Но к счастью, содержимое мешков не тронуто.
Драматизм ситуации подействовал и на американца. Счастливый исход дела создает приподнятое настроение. Мистер Кокс, в пижаме и халате, предлагает как следует выпить за успешное завершение дела. И вот руководитель немецкой контрразведки и американский временный поверенный в делах еще добрых полчаса сидят в гостиной и наслаждаются виски.
И все же инцидент не остался без дипломатических последствий. То обстоятельство, что два мешка оказались открытыми, привело к обмену нотами между США и Германией. 3 июня американский временный поверенный в Берлине поднял этот вопрос перед немецкими властями. Тактика немцев заключалась в том, чтобы затянуть дело и создать видимость тщательного расследования. В действительности министерству иностранных дел пришлось немало поломать голову, чтобы свести концы с концами, после того как Мейснер очень точно и без промедления вернул мешки, но не позаботился придумать приемлемой «легенды». Американцы недоумевали. Каким образом удалось немцам так быстро найти мешки? Это пахло мистикой…
Риббентроп ждал две недели. 16 июня он дал указание своему министерству направить американской миссии следующий ответ:
«В связи с инцидентом (у Кристиансанна) местные оккупационные власти начали расследование. Это расследование привело к тому, что виновные найдены и уже привлечены к ответственности. Немецкие оккупационные власти позаботились о том, чтобы мешки с диппочтой были возвращены полностью и в целости. Курьерам были возвращены отобранные у них документы и другое имущество.
Бандитское нападение вызвано, очевидно, тем, что деятельность полиции на оккупированной норвежской территории еще не вошла в нормальное русло».
Так закончилась афера, организованная Бенеке. Но она могла вызвать бурю, если бы Мейснер не вернулся раньше времени в Осло и мешки были бы переправлены в Берлин.