К читателю

К читателю

Когда 22 июня 1941 г. началась немецкая кампания против Советского Союза, национал-социалистическая пропаганда обосновывала открытие этого нового театра военных действий утверждением, что Вермахту нужно было превентивно опередить угрожавшее советское нападение. После Второй мировой войны немецкая и западная наука отнесли это утверждение к области фантазии и усматривали в Плане Барбаросса давно планировавшееся «нападение» фашистской Германии на ни о чем не подозревавший, плохо вооруженный и готовый к мирному сосуществованию с Германией Советский Союз.

Андреас Хильгрубер рассматривал войну с Советским Союзом как ступень на пути к достижению этой цели, изначально предусмотренную национал-социалистической идеологией и сознательно запланированную Гитлером в рамках его всеобъемлющей идеи мирового господства. Бернд Штегеман в начале 70-х годов в своей широко отмеченной статье выразил сомнение в отношении этой детерминистской трактовки национал-социалистической политики и охарактеризовал военную стратегию Гитлера как решения, вытекавшие прежде всего из текущих политических и военных обстоятельств. Эту дискуссию в 1988 г. продолжил Хартмут Шустерайт своим исследованием о мотивах решения Гитлера напасть на Советский Союз, которое он расценил как попытку «одолеть Запад путем победы на Востоке», охарактеризовав тезис Хильгрубера о многоступенчатой программе Гитлера как «фикцию».

С временным открытием советских архивов и либерализацией научной жизни с 1989 г. стали доступны новые источники, позволяющие лучше увидеть германско-советские отношения 1939-41 гг. и произвести взвешенное рассмотрение. Правда, многолетнюю дискуссию об участии Советского Союза в развязывании войны с Германией в 1941 г. приходится вести с оговоркой, что эта война была схваткой не на жизнь, а на смерть двух тоталитарных систем, которые для достижения своих политических целей использовали одни и те же средства и методы. После 1945 г. это едва ли доходило до сознания западноевропейских ученых, так как Советский Союз четыре года был союзником западных демократий и, в конечном итоге, понеся огромные жертвы решительно во всем, в решающей мере способствовал победе над Германией. Не потому ли в сознании западной интеллигенции победоносный Советский Союз являлся и представителем системы, историческую концепцию которой следовало позаимствовать?

Того, кто в Западной Германии даже через десятки лет после завершения Второй мировой войны подвергал советскую систему критическому исследованию, указывая на ее бескомпромиссное презрение к свободе и человеческому достоинству, на террор и угнетение, нередко обзывали фашистом, подозревали в неонацизме, подвергая смертельной угрозе. Под знаменем антифашизма объединились все те, кто не хотел признавать ничего, кроме советской системы.

Против этого возникло сопротивление на всех уровнях и во всех научных сферах, и именно в немецкой исторической науке не было недостатка в серьезных усилиях, чтобы спокойно, взвешенно и аргументированно противостоять всем попыткам «антифашистской» идеологической индоктринации; в них участвовал и автор настоящего исследования. На основе критического подхода к источникам он исследовал советские военные планы силового противоборства с Германским рейхом, ставшие известными за минувшие четыре года, сравнил их с доселе известными источниками и дополнил систематическим анализом мемуаров советских военачальников. При этом он приходит к выводу, что германско-советская война была неизбежна, а потому обе державы вооружались для этого противоборства, разрабатывали оперативные планы и стремились превентивно опередить противника.

Явное изменение военной ситуации в пользу Советского Союза весной 1941 г., которое германское руководство смогло распознать лишь схематично, привело Гитлера к выводу, что июнь 1941 г. – это последний возможный срок, когда вообще еще можно вести превентивную войну. С другой стороны, Сталин, по всей видимости, весной 1941 г. перенес момент нападения с 1942 г. на июль-сентябрь 1941 г., чтобы несколькими мощными ударами уничтожить войска германского Вермахта, сконцентрированные на советской западной границе; в этой связи автор проводит детальное исследование майских событий, чтобы рельефно выделить решение Сталина о военных действиях против Германии летом 1941 г.

Основная часть исследования посвящена аспекту германско-советской войны, еще совершенно не дошедшего до сознания западного мира, а именно, что Сталин наметил, а затем и осуществил войну против Германского рейха как истребительную и захватническую, тогда как Гитлер придал своей кампании против Советского Союза существенные мотивы расового противоборства. Здесь особая роль принадлежала приказу Сталина от 6 ноября 1941 г. об истреблении всех немцев до единого, поскольку советская пропаганда, работавшая по инструкции И. Эренбурга, позаботилась о том, чтобы этот приказ не только доводился до сведения каждого солдата, но и неукоснительно выполнился. Подстрекательство к убийству немецких военнопленных и раненых стояло на повестке дня с первого дня войны и обрело дьявольский размах, когда Красная Армия в конце 1944 г. достигла территории Германии и, следуя указаниям своего командования и политорганов, принялась убивать, насиловать, грабить и жечь немецкое гражданское население, оставляя на оккупированных ею территориях широкий кровавый след, в том числе в течение нескольких недель после 8 мая 1945 г.

В работе И. Гофмана особенно привлекает то, что своей «Сталинской истребительной войной» против Германии он освещает и выдвигает на первый план такие аспекты, которые пока что не вызывали в западной историографии должного интереса.

Д-р Манфред Кериг