Победа

Победа

В канун победы, 27 апреля 1945 года, Кожедубу было приказано убыть в Москву, чтобы выступить по Всесоюзному радио и получить наконец вторую Золотую Звезду — ведь с момента опубликования указа о присвоении ему звания дважды Героя Советского Союза прошло уже более восьми месяцев. Вручать высокую награду на фронте не хотели, тем более что за это время Кожедуб был переведен в другую часть и на другой фронт.

В политуправлении фронта с ним были согласованы примерные тезисы его выступления по радио. Были рассмотрены и прорепетированы варианты выступлений различной длины: от 30 секунд до 5 минут. Пятиминутная репетиция иссушила Кожедубу горло, на глазах навертывались слезы, на лбу выступил пот. В нормальное расположение духа его вернули только фронтовые «100 грамм», предложенные на родном аэродроме. Повеселев и быстро собрав чемоданчик, распрощавшись с командиром, друзьями и однополчанами, на попутном Ли-2 Иван Никитович вылетел в столицу.

В столице Иван сразу же позвонил Александру Лессу, с которым познакомился на аэродроме в Бельцах весной 1944 года. Скромно именовавшийся фотокорреспондентом Лесс был типичным представителем московской богемы, завсегдатаем лучших ресторанов и театров, поддерживал связи и дружбу со многими известными людьми.

Оценив потенциал и значимость своего «старого друга», Лесс «вывез» Кожедуба «в свет», представил не умевшего толком себя держать дважды Героя (пока еще носившего только одну Золотую Звезду) своим многочисленным знакомым. Что-что, а перед лощеной молодежью Иван Никитович не ударил в грязь лицом. Узнав, что бутылка водки в ресторане стоит аж 200 рублей — целую зарплату, он предложил присутствующим пить ее «по-летному» и, понизив голос, сообщил, что готов поделиться «секретным оружием летчиков и технарей», для чего попросил принести ему сифон с баллончиком. (Трофейные сифоны были в то время в Москве очень модны и популярны.) Кожедуб залил в сифон бутылку водки, привернул к аппарату баллончик и, услышав бульканье распространяющегося в жидкости газа, встряхнул сосуд.

— Ну, кто смелый?

Нажав на ручку крана, Кожедуб наполовину наполнил подставленные стаканы. Алкоголь, насыщенный газом, быстро проникал в кровь, столь же быстро вызывая опьянение. Совсем скоро малознакомая компания заметно потеплела, а наименее стойкие ее члены даже частично утратили пространственную ориентацию. Иван Никитович единодушно и громогласно был признан «душой компании».

Более полувека спустя Вероника Николаевна очень возмущалась и разгулом Ивана в те майские дни, и его богемной компанией, и Александром Лессом:

— Он с ними пропил все деньги за сбитые самолеты. Все, до копейки!

…Поздно вечером 30 апреля 1945 года Иван Кожедуб, очень волнуясь, впервые выступил перед огромной страной по радио. Говорил он с мягким южнорусским акцентом. Вспомнил бои на Курской дуге, огненное небо Днепра и сражение на Пруте, бои в Прибалтике и на подступах к Берлину.

От имени воинов 1-го Белорусского фронта он благодарил Родину, партию и великого Сталина за неустанную заботу о фронтовиках, поздравлял слушателей с близкой победой.

— При выступлении волновался, как никогда в жизни, — вспоминал Иван Никитович.

3 мая гвардии майор Кожедуб был вызван в Главное политическое управление РККА, где ему была вручена вторая Золотая Звезда.

— Награда нашла героя… — шутили знакомые. Заметим, что ни одна из центральных газет страны не

опубликовала ни слова о вручении Кожедубу второй Золотой Звезды.

В день Победы счастливый Кожедуб, охваченный всенародным ликованием, оказался без сопровождающих на московских улицах. Несколько раз москвичи замечали дважды Героя, подхватывали его на руки, начинали качать. На всю жизнь он запомнил просветленные, искренние, счастливые лица полуголодных москвичей.

— Это передать невозможно. Надо было видеть, как счастливы были люди, — со слезами вспоминал старый маршал.

Когда очередная группа качальщиков поставила его на землю, Иван Никитович, хватив поднесенной кем-то сорокаградусной, чудом ускользнул от рук новой группы ликующих горожан. Он забежал за угол, снял с кителя Звезды, завернул их в платок и убрал в глубокий карман.

Побывал Иван в тот день и на охваченной ликованием Красной площади. Хотя Звезды были сняты, летная форма выдавала фронтовика, и Кожедуб еще несколько раз попал в крепкие руки москвичей.

— Качать летчика! Ура сталинским соколам! Ура нашей авиации!

10 мая гвардии майор Кожедуб возвратился на «Дугласе» в свой полк.

«На нашем аэродроме непривычно спокойно и тихо. Нет напряженной суеты и оживления, которые царили здесь еще две недели назад, хоть и по-прежнему снуют бензозаправщики, хлопочут механики, пробегают к своим машинам летчики. В линейку стоят боевые самолеты. Идет мирная учеба.

Ищу глазами свой самолет. Около него возится техник Васильев.

Меня встречают однополчане. Куманичкин, Титаренко обнимают меня. Командир крепко жмет руку и тоже обнимает. Хаит от меня не отходит. Поздравляем друг друга с победой. Лица у всех довольные, веселые.

Вечером еще раз все вместе празднуем победу.

Чупиков рассказывает о последних днях войны. Счет сбитых вражеских самолетов почти у всех моих однополчан увеличился. Немцы сами залетали на наш аэродром, в панике не зная, куда им садиться», — вспоминал Иван Никитович свое возвращение в часть.

В тот же день состоялся разговор с Чупиковым, которому тогда Иван не придал значения, а позднее не раз вспоминал. Павел Федорович в присутствии начальника штаба подполковника Я.П. Топтыгина, перейдя на официальный тон, сказал:

— Товарищ гвардии майор! Как вы знаете, война окончилась. По числу сбитых самолетов противника — 62 — вы лучший летчик-истребитель антигитлеровской коалиции. Нами направлено на вас, — Чупиков пальцем торжественно указал в небо, — представление к третьей Золотой Звезде. Его поддержал командующий фронтом маршал Жуков.

Сколько на самом деле сбил Кожедуб, сказать сложно, да и не важно. Сам он писал о 63 лично сбитых самолетах, позднее говорил о 70. Главное — Иван Никитович обладал всеми необходимыми качествами летчика-истребителя: незаурядной отвагой, мужеством, выдержкой и настойчивостью, от природы был наделен исключительным летным зрением, в совершенстве владел искусством воздушной стрельбы. Коэффициент достоверности его побед достаточно высок. Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В.В. Решетников на встрече в Доме журналистов в феврале 2009 года говорил о том, что официально принятый счет числа сбитых самолетов — это победы, значащиеся в наградных листах или аттестационных документах офицера.

В первых строках аттестации на заместителя командира 176-го гвардейского истребительного авиационного Проскуровского краснознаменного ордена Александра Невского полка дважды Героя Советского Союза гвардии майора Кожедуба Ивана Никитовича сказано:

«В Отечественной войне участвует с 15.3.43 по 9.5.45 на Воронежском, Степном, 2-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах. Летает на самолетах По-2, УТ-1, УТ-2, И-16, Ла-5, Ла-7. Общий налет на всех типах самолетов 936 час. 31 мин. 3804 посадки. За период участия в Великой Отечественной войне произвел 325 боевых вылетов на прикрытие боевых порядков наземных войск, свободную охоту, штурмовку живой силы противника. Общий боевой налет на самолетах Ла-5 и Ла-7 218 час. 40 мин. В проведенных воздушных боях, как правило, с численно превосходящим противником лично сбил 62 самолета противника: 21 ФВ-190, 18 Ю-87, 17 Me-109, 3 Хш-129, 2 Хе-111, 1 ПЗЛ-24». В конце аттестации — вывод:

«Занимаемой должности заместителя командира полка вполне соответствует. Достоин присвоения очередного воинского звания "подполковник"». И заключает документ подпись: «Командир 176-го ГИАПКОАНП Герой Советского Союза гвардии полковник Чупиков. 10 июня 1945 года».

Необходимо заметить, что в официальный зачет летчика-истребителя идут победы, утвержденные на уровне дивизии, корпуса и выше. В представлении Кожедуба к третьей Золотой Звезде говорится, что он сбил 60 самолетов противника, после представления официально было засчитано еще два сбитых самолета. ФВ-190, заявленный как сбитый с дистанции 300 метров 23 марта 1945 года и записанный в формуляр полка, засчитан не был. А вот боевых вылетов на счету Кожедуба, исходя из подсчета цифр в документах, как минимум 336, при этом он участвовал в 125 воздушных боях.

…11 мая 1945 года командир полка Чупиков направил Кожедуба, Куманичкина и Титаренко в дом отдыха, организованный в Шёнвальде, в сохранившемся богатом немецком имении на берегу озера и неподалеку от аэродрома, где была самая западная точка базирования 176-го гвардейского полка. Кожедуб очень просил Павла Федоровича добавить в их компанию инженера полка Костю Зарицкого, но Чупиков твердо отказал, зная его предприимчивый и непоседливый характер. Отказ мотивировал тем, что по приказу свыше отдых может быть предоставлен только летному составу.

Отправляясь на отдых, Иван долго прощался с Константином, приглашая того посетить их в доме отдыха. Кожедуба и Зарицкого сближало то, что, во-первых, они были земляками (Зарицкий также жил до войны в Сумской области), а во-вторых — партнерами по преферансу. Интерес к этой игре возник у Кожедуба вскоре после его перевода в 176-й ГИАП и, несмотря на все его зароки, сохранялся практически всю жизнь.

Вечером через день или два «к отдыхающим» пожаловал Зарицкий, который с трудом приволок с собой громадный бредень. Тяжело переводя дыхание и утирая платком пот со лба (он был полноват), сообщил:

— Приехал я нелегально. Павел Федорович узнает — оторвет мне башку!

После ужина друзья отправились на рыбалку. Руководил рыбалкой майор Зарицкий. Наловив за час сотню карасей, друзья сложили добычу в корзину, прихваченную хозяйственным Титаренко.

Между тем слухи о рыбалке распространились среди местных жителей — женщин, стариков и детей. Шли первые послевоенные дни, и вопросы снабжения продуктами питания мирного населения Германии еще стояли очень остро. Стесняясь, голодные люди приблизились к летчикам и жадно смотрели на выловленных карасей.

— Рус, дай рыбов, рус! Дай!

Кожедуб взглянул на них, подмигнул товарищам и скомандовал:

— Подходи по одному!

В течение двух минут они раздали всю наловленную рыбу.

О деталях этой рыбалки рассказывает в своих мемуарах «Чтобы жить…» А.С. Куманичкин.

17 мая 1945 года гвардии майор Кожедуб был вновь вызван в Москву — для подготовки и участия в параде Военно-воздушных сил. Павел Федорович Чупиков отрядил в столицу и гвардии майора Куманичкина:

— Покажи Кожедубу столицу, ты же москвич!

Через неделю Куманичкин уехал из Москвы, а Кожедуб чередовал подготовку к параду с празднованием победы то в компании знакомых фронтовых летчиков, то в богемном обществе Александра Лесса.

К сожалению, из-за нелетной погоды парад был отменен и мир никогда не увидел пролета над Москвой боевых самолетов страны-победительницы, ведомых ее лучшими летчиками.