«Мустанги» в Корее

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Мустанги» в Корее

Дмитрий Кондратков

Окончание, начало в ИА №№ 32–34.

Хотя начатое американцами 25 февраля контрнаступление развивалось медленно, китайские и северокорейские части, практически лишённые поддержки с воздуха и испытывавшие серьёзную нехватку в артиллерийских боеприпасах, вынуждены были начать отступление. Но на этот раз это было уже не паническое бегство, а запланированный отход, в ходе которого для того, чтобы задержать продвижение противника, использовались любые пригодные для обороны рубежи, а кроме того, войска «северян» нередко переходили в контратаки. Как бы там ни было, но, в конце концов, 14 марта пришлось оставить Сеул, в который на следующий день вошли части 1- й южнокорейская пехотной дивизии. Одновременно американская 8-я армия заняла район Хончу. В этот день самолёты 77-й австралийской эскадрильи атаковали деревню в районе Кимпо, разрушив дюжину строений. Во время штурмовки самолёт сержанта Меггса был повреждён огнём с земли, из-за чего пропало давление масла в двигателе. Меггс благополучно совершил посадку с убранным шасси на заброшенном аэродроме Кимпо, откуда его вскоре вывез вертолёт.

Сравнительной узкий театр военных действий, зажатый с двух сторон огромными пространствами воды, теоретически позволял господствовавшему на море американскому флоту легко спасать подбитые экипажи. И, надо признать, что эта возможность моряками, ходившими под звёздно-полосатым флагом, была использована практически на все сто процентов. Но фактор случайности в такого рода операциях сбрасывать со счёта никогда нельзя. Например, 19 марта во время штурмовки деревни в районе Вонсана зенитным огнём был повреждён «Мустанг» сержанта Стренджа из 77-й эскадрильи. Пилот сообщил по радио, что у него падает давление масла, и его ведущий, пайлот офицер Клаффер, тут же отдал ему приказ поворачивать на восток и тянуть к побережью Вонсанского залива, над которым выбросится с парашютом. Несмотря на уменьшавшиеся обороты двигателя, повреждённый F-51 даже слегка поднабрал высоту и пошёл в указанном направлении. Противник в воздухе не появлялся, и Стрендж, благополучно добравшись до залива, покинул самолёт, но его парашют не раскрылся. Сопровождавший его Клаффер видел, как Стрендж камнем полетел в воду. Но, к тому времени, когда прибыли спасатели, на поверхности воды никаких следов австралийского сержанта обнаружить не удалось…

Стоит отметить, что советская пропаганда, возвышавшая всеми способами героизм и самопожертвование лучших представителей нашего народа, нередко стремилась принизить моральные качества военнослужащих противника. А между тем документы свидетельствуют, что и среди тех, кто воевал за идеалы «свободного мира» было немало воинов, которые могли бы на свой счёт отнести известные стихи А.Т.Твардовского, написанные ещё в 1940 г.:

«У летчиков наших такая порука,

Такое заветное правило есть:

Врага уничтожить — большая заслуга,

Но друга спасти — это высшая честь.»

Забегая несколько вперёд, стоит отметить, что к ним, без всякого сомнения, относится лётный командир 2-й южноафриканской эскадрильи майор Дж. П.Д.Блааув, который 11 мая возглавлял четвёрку «Мустангов» прочёсывавших дороги в 11 милях западнее Синге. Внезапно самолёт лейтенанта Крюгера попал под обстрел 37-мм зенитных автоматов и почти сразу два снаряда буквально срезали крыло его истребителя, а ещё один поразил фюзеляж. Крюгер покинул разваливающийся самолёт с парашютом, повредив при этом плечо и получив ожоги второй степени. Майор Блааув и лейтенант Менц прикрывали своего коллегу, тогда как капитан Клулов пытался связаться с координационным центром спасательных операций. Вскоре Менц и Клулов из-за отсутствия топлива были вынуждены вернуться на базу. Однако командир, несмотря на малый запас топлива, предпочёл остаться. Выработав топливо, он совершил аварийную посадку, после чего оставался на земле с Крюгером до прибытия спасательного вертолёта. За свой подвиг майор Блааув по праву был награждён «Серебряной звездой Конгресса США» 1*.

23 марта состоялась операция «Томахок» (Tomahawk), представлявшая собой вторую в течение войны высадку воздушного десанта, выброшенного северо-восточнее Мунсана в тылу 19-й северокорейской пехотной дивизии и 26-го корпуса китайских «добровольцев». Для десантирования был задействован 187-й американскии воздушно- десантный полк, транспортировку которого в район высадки осуществили экипажи С-46 и С-119, а поддержку после выброски в первые часы возложили на 16 американских и восемь австралийских F-51D. Перед парашютистами ставилась задача расшатать изнутри оборону 19-й пехотной дивизии 6-й армии КНА и 26-го армейского корпуса КНД. Надо признать, что десантники при поддержке штурмовой авиации в значительной мере свою задачу выполнили — части 19-й северокорейской дивизии были вынуждены начать отход в район Мунсан и на правый берег реки Имзинган, а войска 26-го армейского корпуса отошли на третью линию обороны.

Все эти успехи были бы невозможны без массированной поддержки авиации, которая в ходе наступления войск ООН нередко совершала до 1 тыс. и более самолёто-вылетов. Обратной стороной наращивания усилий авиации был рост потерь. Если в январе 1950 г. ВВС США вместе с авиацией американского флота потеряли 61 самолёт и вертолёт (из них девять «Мустангов»), то в феврале — 78 (16 F-51 и один F-82), а в марте — 101 (28 F-51 и один F-82). Ещё более тяжёлым оказался апрель — 135 не вернувшихся машин (включая 31 «Мустанг»).

1* 26 июля майор Блааув был повышен в звании до команданта и принял командование эскадрильей.

Капитан Джерри Хог, летавший в составе 12-й истребительной эскадрильи на фоне своего самолёта, весна 1951 г.

"Мустанги" 2-й южноафриканской эскадрильи на аэродроме Сувон.

В ходе «весеннего обострения» обе стороны продолжали удивлять друг друга всё новыми новинками в области военной техники. 3 апреля пилоту сбитого «Мустанга» посчастливилось стать первым, кого эвакуировал новый вертолёт Сикорского — это был предсерийный YH-19, прибывший в Корею для войсковых испытаний.

Между тем, несколько раз опростоволосившись в течение прошлого года и зимой, разведка сообщала потрясающие воображение сведения о количественном росте зенитной артиллерии противника. Согласно различным данным, представленным «рыцарями плаща и кинжала», выходило, что «к началу мая уже вскрыто 252 позиций тяжёлых зенитных батарей и 673 — лёгких». Первые в Корее были представлены 85-мм артсистемами 52-К, а последние — 37-мм автоматическими зенитными автоматами 70-К советского производства. В реальности, как следует из отчётов советских военных советников, даже по состоянию на 1 ноября 1951 г. количество 85-мм зенитных орудий в частях и соединениях корейской и китайской армии, которые вели бои на Корейском полуострове, не превышало 76 единиц, а 37-мм автоматов — 297. Учитывая, что стандартное количество орудий в зенитно-артиллерийских батареях не превышало четырёх, необходимо признать, что в отношении батарей малого калибра американская разведка ошиблась почти в 9 раз, а в отношении подразделений среднего — более чем в 13 раз!

В тоже время от «всевидящего ока» разведки укрылся тот факт, что именно с весны 1951 г. и те и другие начали получать системы радиолокационного наведения СОН (станции орудийной наводки). Что касается пилотов «Мустангов», то они впервые столкнулись с этим новшеством 30 апреля. В тот день над районом Сынмак в 75 милях северо-западнее Мюдонга под огонь зениток попали четыре F-51 из состава 12-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи, штурмовавшие наземные цели. При этом три из них были сбиты! Один пилот погиб, один пропал без вести и один попал в плен. Вообще день 30 апреля американцам и южноафриканцам обошёлся в шесть «Мустангов». Судя по всему, той же зенитной батарей в том же районе Сынмака был сбит и южноафриканский F-51D. Правда, его пилота — лейтенанта Кильерса — вывез спасательный вертолёт.

Ещё один самолёт из состава 18-й истребительно-бомбардировочной группы был сбит «МиГом». Согласно официальному рапорту, МиГ-15 атаковал звено «Мустангов», один из которых покинул строй, позже другие пилоты звена видели на земле горящие обломки. Угроза продвижения на юг «МиГов» была воспринята очень остро, и уже 9 мая состоялся массированный налёт на аэродром Синанджу, в котором приняли участие 300 самолётов ООН. При этом на 16 «Мустангов», которые вёл лётный командир 2-й южноафриканской эскадрильи майор Дж. П.Д.Блааув, было возложено прикрытие наряда спасательных самолётов и вертолётов.

Возвращаясь к событиям 30 апреля, необходимо указать, что шестой «Мустанг» — опять из состава 12-й эскадрильи — из-за потери давления масла в двигателе совершил вынужденную посадку, едва перетянув реку Хан.

Впрочем, даже для расчётов зенитных оружий с радарным наведением «Мустанги» ни были «мальчиками для битья». При своевременном обнаружении артпозиций успех далеко не всегда был на стороне канониров. Так, например, поддерживая 24 июня высадку подразделений американской морской пехоты, звено F-51D из состава 2-й южноафриканской эскадрильи, возглавляемое лейтенантом Маршаллом, уничтожило четыре 37-мм зенитных орудия, два зенитных пулемёта и более 150 солдат противника. За этот вылет Маршалл был награждён «Крестом за Лётные Заслуги», а остальные члены его звена — медалями.

Фото из разряда «Командир, я сел…». Пилот южноафрикансокого «Мустанга» дотянул до своего аэродрома.

Подготовка к установке на самолёт двигателя, снятого с консервации.

Между тем, 4 апреля измотанная боями 77-я австралийская эскадрилья получила приятное известие о том, что предстоит вывод в Японию на отдых и перевооружение на реактивные «Метеоры». 6 апреля состоялся последний боевой вылет австралийских «Мустангов» в Корее, который был прерван из-за плохой погоды. На следующий день эскадрилья покинула Корею и перелетела в Японию. В течение некоторого времени она продолжала летать на «Мустангах». Последний «Мустанг» 77-й эскадрилья потеряла 17 апреля, когда сержант Робинсон разбился во время тренировочного ночного полёта на западном побережье острова Мацуяма, а всего за время боевых действий в Корее эскадрилья лишилась 18 машин. Шесть из них были утрачены за период с июля по декабрь 1950 г., а 12 — с января по середину апреля 1951 г. Учитывая, что австралийские лётчики-истребители участвовали в боевых вылетах с первых дней конфликта, данное соотношение достаточно объективно иллюстрирует рост эффективности северокорейской ПВО.

Не сидели без дела и пилоты 2-й южноафриканской эскадрильи. 25 марта «буров» вывели из-под оперативного контроля 18-й истребительно-бомбардировочной авиагруппы, но «на вольных хлебах» они находилась недолго и, 22 апреля «статус кво» был восстановлен. Между тем, к 12 апреля с момента начала участия в боя южноафриканцы успели выполнить 2000 боевых вылетов. За свой профессионализм и храбрость эскадрилья удостоилась благодарностей главнокомандующего американскими ВВС на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Стратемейера и командующего 5-ми ВВС генерал-лейтенанта Партриджа. За полтора месяца до этого, 27 февраля, были награждены «Крестами за Лётные Заслуги» командант Терон, капитаны Дэвис, Одендаал, Липавски и Баденхорст. И было за что! Например, 1 марта лётный состав 2-й южноафриканской эскадрильи установил рекорд 18-й истребительно-бомбардировочной группы, выполнив в течение дня 32 вылета, в ходе которых пилоты уничтожили семь грузовиков и два танка. За это достижение пришлось заплатить дорогой ценой: эскадрилья потеряла двух пилотов. В районе Синанджу был сбит капитан Баденхорст, кавалер американского «Креста за Лётные Заслуги», а самолёт лейтенанта Руйтера пропал над морем.

В середине марта на аэродроме К-10, наконец, был уложен настил из стальных профилированных плит, что существенно облегчило полёты с этой базы. На время реконструкции аэродрома южноафриканская эскадрилья перебазировалась на К-9.16 марта капитан Липавски стал первым южноафриканским пилотом, который завершил свой боевой тур в Корею и отправился домой. На следующий день за ним последовал командант Терон, передавший командование эскадрильей команданту Р.Ф.Армстронгу.

Ожесточённая борьба на линии фронта продолжалась всю весну. Удары с обеих сторон сменялись контрударами, атаки и отходы чередовались с упорной обороной. В этих условиях штабы ВВС старались в максимальной степени удовлетворить заявки сухопутных частей на оказание воздушной поддержки, для чего нередко приходилось дробить эскадрильи на отряды и звенья. Например, 12 мая штаб 2-й южноафриканской эскадрильи отправил восемь самолётов на лётное поле К-16. Но, спустя несколько дней, когда стало ясно, что очередное наступление противника выдохлось окончательно, ВВС ООН приступили к своей обычной работе.

Основной задачей авиации вновь стало уничтожение коммуникаций в тылу противника в рамках операции «Удавка» (Strangle), в ходе которой самолёты должны была уничтожить все автомобильные и железнодорожные мосты, туннели, а также узости на автодорогах. Изменилась и тактика южноафриканцев. Теперь на задание отправлялась четвёрка самолётов: ведущий на малой высоте вёл поиск целей, а ведомые осматривали подстилающую местность с целью выявления позиций зенитнои артиллерии.

Что бы не писалось в советское время, но «Мустанги» на славу потрудились в течение первых шести месяцев 1951 г., участвуя как в отражении двух наступательных операций «северян», так и в поддержке аналогичных действий со стороны сил ООН. Однако боевые потери и износ стремительно снижали количество боеготовых F-51. Только за первую половину 1951 г. фронтовые части потеряли от всех причин 106 «Мустангов». Фактически, с учётом потерь предыдущего года, условно можно было считать, что доставленный авианосцем «Боксер» резерв самолётов уже практически полностью израсходован. Понятно, что новые машины брать уже было просто неоткуда, а потому с авиационных кладбищ и баз хранения добирались остатки ещё ограниченно годной к боевым действиям матчасти. В авиационно-исторической литературе немало места уделено рассказам о слабых консолях «Шутинг старов», но о том, что с весны 51-го года эта же болезнь поразила немало «скакунов» — ни слова. Лечить её было почти невозможно, а потому в частях начали просто уменьшать боевую нагрузку, например, в дополнение к бомбам или бакам с напалмом вместо трёх реактивных снарядов под каждую консоль стали подвешивать два. Это, впрочем, ещё было что! Вполне приличным вариантом нагрузки вскоре стали считаться только пара баков или 500-фунтовых «фугасок»! Что касается машин, на которых летали южнокорейские лётчики, то на большинстве из них стандартным вариантом нагрузки к этому времени стали всего четыре реактивный снаряда. Именно изношенность матчасти вынудила командование американской авиацией пойти на дальнейшее сокращение численности эскадрилий F-51, и в апреле 1951 г. было принято решение перевооружить 35-ю авиагруппу обратно на F-80, а «Мустанги» распределить по другим боевым эскадрильям. В начале мая 1951 г. 40-я эскадрилья истребителей-перехватчиков передала все свои F-51 в состав З9-й эскадрильи, после чего убыла в Японию для перевооружение на F-8 °C, а 39-я эскадрилья была передана в состав 18-й истребительно-бомбардировочной авиагруппы, штаб которой находился в Чинхэ. Впрочем, в составе этого соединения она находилась недолго и уже 25 мая, после сдачи матчасти, отправилась следом за 40-й в Страну Восходящего Солнца для получения «Шутинг Старов».

Пока происходили все эти рокировки частей, объединённое китайско-корейское командование достаточно быстро оправилось от вынужденного отхода и уже 22 апреля 1951 г. бросило свои части в новое наступление. Согласно замыслу начатой операции, на первом этапе предполагалось разгромить основные силы 1-го и 9-го американских армейских корпусов в междуречье рек Имзинган и Букханган, после чего предполагалось перейти в решительное наступление на всём фронте в направлении Сеула, Пхёнчана и Каннына. Как и в прошлых операциях ставка делалась на превосходство в личном составе (2,5 раза) и артиллерии (1,7 раза). Причём на направлении главных ударов превосходство в людях доходило до 4,5 раз, а артиллерии до 2,8 раз. В тоже время значительный перевес войск ООН в танках не считался серьёзным всилу горного характера местности.

Если днём, благодаря авиационной поддержке силы коалиции смогли достаточно успешно обороняться, то ночью союзники дрогнули, и вскоре 1-я южнокорейская пехотная дивизия побежала. Несмотря на массированные авианалёты последовавшие утром и днём, очень серьёзные потери понесла 6-я южнокорейская пехотная дивизия и 29- я английская пехотная бригада, а 3-я американская пехотная дивизия, как бесстрастно свидетельствовали её штабные документы, «к утру 24 апреля фактически потеряла боеспособность…».

И всё же командованию войск ООН удалось сравнительно легко справиться с возникшим кризисом, а потому, поставленных целей наступление «северян» не достигло, хотя и оказалось в значительной степени неожиданным для противника.

Аналогичным образом можно оценить и попытки сил коалиции развернуть контрнаступление в период с 30 апреля по 15 мая.

«Мустанг» из состава 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи. По наложенных ограничений боевой нагрузки из-за прочности консолей под последними подвешены только две 500-фуитовые бомбы, что, в общем, тоже неплохо.

«Мустанг» из состава южнокорейской эскадрильи бывшая машина командира эскадрильи «БоутУан» майора Дина Хесса. Под консолями подвешены четыре реактивных снаряда

В целом, окончание зимне-весенней фазы (1951 г.) активных действий не привело к решительному изменению ситуации на Корейском полуострове. Сменявшие друг друга наступления сухопутных войск ООН и китайско-корейских соединений проходили с затухающей амплитудой, а потому говорить о каких-то решительных результатах, достигнутых противоборствующими сторонами, не приходится. Фактически итогом всех этих усилий стала констатация патового положения на линии противостояния, поскольку ни одна из сторон не имела возможности нанести решительное поражение противнику.

Более того, 11 апреля был отстранён от командования «спаситель Пусана» — генерал МакАртур, который был одновременно смещён с поста Главнокомандующего американскими вооружёнными силами на Дальнем Востоке. Причины, подтолкнувшие президента Трумэна к этому шагу, были прозаическими. Мак Артур был сторонником расширения масштабов боевых действий. Более того, он в полном смысле требовал, чтобы США оказали поддержку войскам генералиссимуса Чан Кайши, которые в результате десантной операции при поддержке американского Тихоокеанского флота могли бы быть высажены на юго-восточном побережье континентального Китая, что позволило бы ослабить натиск «добровольцев» в Корее и победоносно завершить войну. В Госдепартаменте были в ужасе от этих перспектив, предрекая в этом случае полномасштабное вступление в войну Советского Союза, неизбежный обмен ядерными ударами и почти гарантированный разгром НАТО. При этом тот факт, что лишь небольшая часть американской территории могла быть атакована советскими бомбардировщиками, ни в коей мере не успокаивал ни Госдеп, ни Белый Дом. Последний намеревался ограничить боевые действия в Корее берегами полуострова и всерьёз рассматривал возможность завершения этого вооружённого конфликта на почётных условиях с сохранением довоенного «статуса кво».

В этих условиях эскадрильи «Мустангов», игравшие роль «пожарных команд», могли только мечтать об «оседлой жизни». Постоянно менявшаяся обстановка заставляла регулярно менять аэродромы базирования. Вот как, например, менялись районы базирования 12-й истребительно-бомбардировчнои эскадрильи: Тэгу (прибытие 28 июля)

— Ашия (8 августа) — Пусан (8 сентября) — Пхеньян (20 ноября)

— Сувон (3 декабря) — Чинхе (22 декабря). Так же кочевала и 67- я истребительно-бомбардировчная: Тэгу (28 июля) — Ашия (8 сентября) — Пусан (8 сентября) — Пхеньян (27 ноября) — Сувон (1 декабря) — Чинхе (9 декабря). В конце концов, оба «скводрона» оказались на бывшей японской базе гидроавиации в Чинхе, где вместе с прибывшими туда эскадрильями 18-й истребительно-бомбардировочной авиагруппы базировались до последних дней войны, пока не были перевооружены на F-86F.

Фактически маятник взаимных ударов замер примерно там, где война начиналась. Теперь основными героями воздушной войны стали F-86, которые вели бои с МиГ-15, а в это время пилоты «Мустангов» продолжали поддерживать свои войска.

1 июля 1951 г. 67-я авиагруппа тактических разведчиков понесла тяжёлую утрату. Во время боевого вылета над районом Кесон погиб командир крыла майор Полифка. Его самолёт попал под сильный зенитный огонь и был повреждён. Из пробитого радиатора начал хлестать гликоль и вскоре майору ничего не оставалось делать как вверить свою судьбу парашюту. Но, увы! Покидая самолёт, Полифка слишком рано дёрнул кольцо и спасительный купол зацепился за хвостовое оперение…

Место Полифки занял полковник Винсент Говард, а 31 октября его сменил полковник Эдвин Чикеринг. Чикерингу досталось тяжёлое наследство: нагрузка на 45-я эскадрилья тактических разведчиков была настолько велика, что большая часть истребителей уже с трудом поднималась в воздух даже без боевой нагрузки. В разговорах между собой пилоты откровенно поздравляли друг друга с тем, что «успели летом прошлого года быстро расправиться с северокорейскими поршневыми истребителями, а русские МиГи почти не появляются в районе линии фронта, в противном случае участь «Мустангов», да большинства других ударных машин была бы незавидной…». Фактически ничего не оставалось делать, как готовиться к перевооружению на RF- 80. Однако самолётов не хватало и Чикерингу пришлось приложить немало усилий для того, чтобы как можно быстрее поменять матчасть и в сентябре 45-я эскадрилья тактических разведчиков была перевооружена на RF-8 °C, а уже 2 октября она потеряла первую разведывательную «Падающую звезду»…

Между тем, северокорейское и китайское командование прилагало поистине геркулесовые усилия, пытаясь перенести аэродромы своей истребительной авиации ближе к линии фронта, но практически все эти попытки срывались авиацией США, почти сразу же начинавшей массированные бомбёжки строящихся аэродромов. В результате «северянам» ничего не оставалось делать, как только летать из района Андуна с подвесными топливными баками. Несмотря на это, времени для патрулирования в районе линии фронта у пилотов «МиГов» оставалось немного и потому нанести серьёзный урон авиации ООН удавалось сравнительно нечасто. Как бы там ни было, но лётчики коалиции всегда считались с угрозой появления «МиГов». 8 июля настала очередь 2-й южноафриканкой эскадрильи познакомится с реактивными истребителями. Пара «МиГов» атаковала звено, которое вёл командир эскадрильи командант Армстронг. Комэск умело использовал превосходство поршневых машин в маневренности на малых высотах, и каждый раз, когда «МиГи» атаковали, пилоты «Мустангов» стремились оказаться на встречно-пересекающихся курсах, встречая реактивные машины огнём пулемётов. У лётчиков последних оставалось слишком мало времени для прицеливания и результативной атаки, а потому бой закончился без потерь для обеих сторон. Подобный исход схватки для винтовых ветеранов можно считать успехом.

Для пилотов «Мустангов» всилу специфики их деятельности закономерным обстоятельством было то, что для действующих преимущественно на малых высотах машин гораздо большую угрозу представлял зенитный огонь, нежели вражеские перехватчики, которых к тому же было сравнительно немного. И хотя относительные потери от зенитного огня в целом были невелики, но временами Её Величество Госпожа Удача вместе с теорией вероятности, словно насмехаясь, вопреки всем законам математики взымали двойную, а то и тройную дань с лётчиков.

23 июля стало очередным «чёрным днём» для 2-й южноафриканской эскадрильи. В тот день стояла низкая облачность. Нижняя кромка облаков держалась на высоте от 200 до 400 метров, заставляя самолёты прижиматься к земле. Четвёрка F-51 уничтожила мост и возвращалась на базу, когда вокруг «Мустангов» расцвели разрывы зенитных снарядов. Прежде чем пилоты успели что-либо сделать, взорвался самолёт ведущего капитана Беккера. Спустя примерно минуту z-й лейтенант Холли был вынужден покинуть самолёт с парашютом, хотя было очевидно, что местность контролируется противником. Оставшаяся пара разделилась. Лейтенант Грин пытался связаться со спасательной партией, а лейтенант Ду Плоой прикрывал Холли. Довольно быстро на его истребителе закончились остатки боекомплекта и северокорейцы взяли Холли в плен. Связь с Ду Плооем прервалась, и вернувшийся Грин увидел на земле только горящие обломки его самолёта. За свои попытки спасти товарища от плена Ду Плоой был посмертно награждён Серебряной Звездой.

В полёте пара «Мустангов» из состава 45-й эскадрильи тактических разведчиков.

Персональный самолёт офицера штаба 18-й истребительно- бомбардировчной группы майора Билла Маерса.

F-51D (сер. № 44-73860) лейтенанта Эда Хауса из состава 45-й эскадрильи тактических разведчиков. Аэродром Тэгу, весна 1951 г.

Позже, этот самолёт был передан в состав 18-й истребительно- бомбардировочной группы и был потерян 1 мая 1952 г.

F-51D (сер. № 44-73035) командира 39-й эскадрильи истребителей- перехватчиков майора Мюррита Х Дэвиса. Лето 1951 г. 14 августа 1951 г. он был сбит зенитным огнём в ходе бомбо-штурмового удара по Пхеньяну. Майор М.НДэвис — погиб.

F-51D (сер. № 44-74651) командира 18-й истребител ьно-бомба рд 11 ровоч ной груг ты полковника Уильяма Кларка, лето 1951 г.

F-511) (сер. № 44-73038) лейтенанта Дэйла Бэкмана из состава 67- й истребительно-бомбардировочной эскадрильи, осень 1951 г.

6 января 1952 г. этот самолёт в ходе штурмовки был сбит и разбился, а его пилот — капитан Вилл Элсом — погиб.

RF-51/F-6 (сер. № 44-84843) лейтенанта Ли ЕБэрнса из состава 45-й эскадрильи тактических разведчиков, лето 1952 г. На левом борту самолёта отметки 75 вылетов на разведку.

F-51D (сер. № 44-74840) лейтенанта Дика Кемпториа из состава 12-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи, осень 1952 г.

В июле 1951 г. командование 18-й истребительно-бомбардировочной группой принял полковник Ральф Зальцман, во время Второй Мировой войны командовавший эскадрильей В-17. Он же возглавил 27 июля сводную группу из 64 «Мустангов» участвовавшую в массированном налёте на Пхеньян. В течение дня над столицей Северной Кореи непрерывно висели бомбардировщики и истребители-бомбардировщики 5-х американских ВВС. Несмотря на плохую погоду, в первом вылете «Мустанги» точно поразили все намеченные цели, не потеряв ни одной машины. Второй вылет F-51 состоялся после полудня. К этому времени практически весь город, точнее то, что от него ещё оставалось, было закрыто дымом пожаров. На это раз пилотам пришлось работать с предельно малых высот, нередко совершая по два-три захода на цель. В ответ гремели выстрелы немногочисленных уцелевших зенитных орудий, и словно жала пронзали дым очереди зенитных пулемётов. В результате один «Мустанг» был сбит, а большая часть машин, участвовавших в повторном вылете, получила повреждения различной тяжести.

Несмотря на колоссальные разрушения, Пхеньян продолжал играть роль одного из основных узлов транспортной инфраструктуры противника, а в уцелевших цехах и импровизированных мастерских был налажен ремонт техники. В результате город продолжал входить в число районов, где находилось немало потенциальных целей для авиации, которая регулярно работала по ним. Не оставались в стороне от таких акции и пилоты «Мустангов».

14 августа 18-я истребительно-бомбардировочная группа силами 60 F-51D снова атаковала цели в районе Пхеньяна. На этот раз ведущим сводной группы был 1-й лейтенант Уолтер Бюрке из 67-й эскадрильи. Вот как он вспоминал позднее об этом боевом вылете:

«Прежде чем мы прибыли в район цели, мы столкнулись с самыми скверными погодными условиями, какие только можно представить летом. Вылет был расписан по минутам, и нам приходилось уделять самое пристальное внимание навигации. Тем не менее, мы прибыли точно в назначенное время.

Уже на подходе к цели противник нас встретил шквалом мощного и точного зенитного огня. На протяжении всего маршрута к цели и над целью мы подвергались ожесточённому обстрелу. Уже над целью мы столкнулись с новой проблемой. Близко к цели располагались госпитали и лагерь военнопленных. В этой ситуации точность бомбометания приобрела особое значение. Мы заходили на цель на высоте верхушек деревьев и сбрасывали напалм.

Взрывы и пламя облегчили прицеливание тем звеньям, которые следовали за нами. Фотосъёмка, проведённая после налёта, показала, что мы полностью уничтожили десять зданий, идентифицированных как склады, позицию зенитной артиллерии и повредили несколько различных складов.

Мы потеряли майора Билла Грина, который летел в хвосте строя».

За этот вылет Бюрке получил Дубовые листья к своему «Кресту за Лётные Заслуги.

«Мустанги» над Пхеньяном, 14 августа 1951 г. На переднем плане освобождается от баков с напалмом самолет командира 39-й эскадрильи майора Мюррита ХДэвиса.

Впечатляющая демонстрация поражающего действия баков с напалмом.

В тот же день состоялся второй налёт на Пхеньян. На этот раз 39-я эскадрилья истребителей-перехватчиков потеряла трёх пилотов, в том числе командира эскадрильи майора Меррита Дэвиса.

Несмотря на всё большее количество реактивной техники, действовавшей в небе Кореи, дни поршневых истребителей-бомбардировщиков всё ещё не были сочтены. Летом 1951 г. помимо «Мустангов» позиции северокорейских и китайских войск атаковали флотские и морпеховские «Корсары» и «Скайрейдеры», а также английские «Си Фьюри» и «Файрфлаи». К тому же реактивная техника была ещё очень сложной в эксплуатации, и необходимую интенсивность боевых действий в значительной степени можно было поддерживать только за счёт винтовых самолётов. В результате 30 августа 1951 г. 18-я истребительно-бомбардировочная группа первой среди американских авиационных соединений, действовавших в Корее, совершила 25.000 боевой вылетов. Это произошло спустя год и один день после начала боевой работы на ТВД! Честь выполнения «юбилейной миссии» принадлежала капитану Уинну А.Куммеру из состава 67-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи FBS. За указанный период соединение потеряло 95 «Мустангов», из которых 72 были утрачены за восемь месяцев 1951 г. Иначе говор, относительная доля потерь составила довольно-таки жалкие 0,38 %, т. е. один потерянный от всех причинО) самолёт на 236 вылетов, что достаточно наглядно показывает уровень противодействия ПВО китайских добровольцев и северокорейских войск.

Правда, не всё было так просто. Очень многое зависело от тактики боевого применения авиации. Если обратиться к данным, описывающим итоги боевой работы 2-й южноафриканской эскадрильи, то нетрудно выяснить, что её показатели выживаемости были почти в два раза хуже, чем у американских лётчиков — выполнив к 25 сентября 4920 боевых вылетов, «буры» недосчитались 36 истребителей из 61 побывавшего «на балансе». Иначе говоря одна потеря (от всех причин) приходилась на 136 вылетов. Правда, список нанесённого противнику урона впечатлял: 2000 уничтоженных зданий, 458 автомобилей, 173 вагона, 159 складов, 83 позиции зенитной артиллерии, 24 орудия, 14 танков, 13 мостов и много других целей, а также 1634 вражеского солдата.

И всё же количество «Мустангов» довольно быстро снижалось, а потому их пилотам постепенно всё чаще поручали выполнение заданий, не связанных напрямую с уничтожением противника. Одной из основных задач в ряду таких вспомогательных (по своему назначению) миссий были спасательные операции. Причина была проста. Из всех поршневых истребителей имевшихся на ТВД Мустанги обладали наибольшей дальностью полёта и, соответственно, временем нахождения в воздухе, а также наилучшим обзором благодаря чистому каплевидному фонарю. Ни английские «Си Фьюри» и «Файрфлаи», ни американские «Скайрейдеры» и «Корсары» в этом отношении со «скакунами» конкурировать не могли. В некоторых вылетах пилотам приходилось совершать достаточно неожиданные поступки, нерегламентированные никакими уставами. Об одном из таких эпизодов вспоминает Роберт А.Нолан, летавший в составе 57-й истребительно-бомбардировочной эскадрильи:

«В один из дней зимы 19511952 гг. моё звено было задействовано в качестве спасательного боевого патруля (ResCAP — Resque Combat Air Patrol) во время массированного налёта на цели в районе Хамхун на восточном побережье Северной Кореи.

Ремонт мотора «Паккард-1650-7» в полевых условиях на самолёте 67-й исгребительно-бомбардировчной эскадрильи.

Примерно в полдень мы получили сообщение, что один из самолётов б9-й эскадрильи истребителей-перехватчиков сбит…

Когда мы прибыли, пилоты, прикрывавшие сбитого товарища, сообщили, что видели его на земле, но у подножия горы уже видна пехота противника. Спасательный вертолёт также уже стартовал с одного из авианосцев, находящегося у побережья, а потому надо было не дать «плохим парням» добраться до «хорошего» раньше его. Ударная группа, к тому времени израсходовавшая почти всё топливо, направилась домой, а мы заняли её место. Спустя короткое время мы получили сообщение, что из Аньдун взлетели МиГи, которые, вероятно, попытаются помешать нам. К тому же, погода ухудшалась, и с каждой минутой небо от туч темнело всё сильнее.

Я решил, что самым лучшим решением будет отправиться навстречу вертолёту и сопроводить его до места. Однако, уже по пути навстречу, я услышал, что из-за ухудшающейся погоды вертолёт вернулся на авианосец. Мы вновь стали кружиться вокруг предполагаемого места нахождения нашего товарища. Было ясно, что нам придётся вернуться на базу и надеяться, что его удастся спасти утром.

Обычно зимой я брал с собой тёплую парку, которую засовывал под сиденье. Я считал, что если меня собьют, то она позволит мне дольше продержаться на морозе. Я решил, что парню на земле она сейчас будет весьма кстати. Я приказал своему звену сохранять высоту, а сам снизился и сдвинул фонарь кабины. Когда я оказался над местом, где, как я полагал, прячется сбитый лётчик, я выбросил парку. Затем я собрал звено и мы вернулись на базу.

Утром нам сообщили, что пилота вывезли с первыми лучами солнца. Это был капитан Фред Уэйд. Спустя несколько дней я встретился с ним и спросил, получил ли он мой «подарок». Он ответил, что видел, как я выбросил парку, и сначала решил, что это я сам покинул самолёт. Утром он увидел парку на земле и подобрал её. Уэйд вернул её мне, и я до сих пор храню её как память о том вылете.».

Зимой 1951–1952 гг. неожиданно высокий уровень подготовки продемонстрировала сводная группа пилотов южнокорейских «Мустангов». В январе 1952 г. им удалось разрушить мост Сынг- Хо-Ри, который оказался «не по зубам» авиации ООН. Вспоминая об этом событии, один из пилотов американских «Мустангов» сказал, что «в тот день мы с полным основание выпили за этих парней добрую порцию скотча, поскольку стало ясно, что мы их не зря учили и они тоже кое-что могут…».

20 марта 1952 г. южноафриканцы во второй раз столкнулись с МиГ-15. На этот раз разойтись без потерь не удалось. Один «Мустанг» был сбит, а его пилот — лейтенант Тейлор — спасся с парашютом. В свою очередь лейтенант Энслин прицельно обстрелял один из «МиГов». После этого пятёрка реактивных истребителей противника вышла из боя и направилась на свой аэродром. Просмотр плёнки фотопулемёта Энслина подтвердил попадания в корневую часть правого крыла «МиГа», но говорить о том, что вражеский истребитель был сбит — не приходилось.

Тем временем северокорейцы, наконец, сообразили, что нет смысла прикрывать зенитками всю контролируемую ими местность и вскоре начали размещать свои зенитные средства вдоль железных и автомобильных дорог, что постепенно сделало охоту за транспортом крайне опасной, так как в некоторых местах образовались настоящие «коридоры смерти». К тому же им удалось организовать быстрый ремонт повреждённых шоссейных и железных дорог. Эффективность действий авиации заметно снизилась. Поскольку очередной раунд мирных переговоров зашёл в тупик, было решено надавить на северокорейскую сторону. Одним из средств давления стали удары по северокорейским гидроэлектростанциям.

В полдень 23 июня состоялся массированный налёт на электростанции, в котором участвовали и южноафриканские «Мустанги», которые вёл командант Бургер. Бомбёжка была признана успешной, и за ней последовали другие подобные авиаудары. С 11 июля начались налёты на объекты промышленности Северной Кореи. Первыми жертвами в новом раунде борьбы стали три десятка частично восстановленных предприятий в окрестностях Пхеньяна.

В конце июня 1952 г. 18-я истребительно-бомбардировочная группа, незадолго до этого переформированная в 18-е истребительно-бомбардировочное авиакрыло крыло (18th FBW), имела на своём счету уже 45.000 боевых вылетов, в ходе которых было уничтожено 4780 различных автомобилей и тягачей, около 600 локомотивов и примерно 24 тысячи человек личного состава противника. В составе этого соединения было немало пилотов, которые совершили свыше ста боевых вылетов (при этом многие из них не считали это достижение подвигом!), но при этом продолжало увеличиваться и число потерянных машин. «Мустанги» продолжали летать на штурмовку наземных целей, но поскольку основное внимание командования 5-х ВВС было приковано к бомбардировкам целей в районе «аллеи МиГов», нужды эскадрилий «скакунов» нередко игнорировались. Предоставим слово лейтенанту Теду Ханна:

«Однажды летом 1952 г. мы получили приказ атаковать рудники северо-восточнее Синанджу. В налёте должны были участвовать 20 «Мустангов», каждый с двумя 500-фунтовыми бомбами и полным боекомплектом пулемётов. Поскольку нам предстояло работать в «охотничьих угодьях» МиГ-15, нам выделили эскорт в составе эскадрильи F-86, и потому мы могли чувствовать себя достаточно спокойно.

Мы летели на высоте 10.000 футов, а наш эскорт — на 20.000 футов. Ведущим эскорта был майор Маршалл (шестой по результативности ас Корейской войны. — Прим. Авт.). Вскоре после того, как мы миновали Синанджу, мы получили сообщение: «Поезда отбыли с вокзала!». Это означало, что МиГи взлетели и направляются к нам. Находящиеся выше нас пилоты F-86, никого не предупредив, тут же сбросили свои подвесные баки, как будто под ними никого не было! Хорошо что мы шли в разомкнутом строю! Эти ёмкости пролетели буквально в нескольких метрах от наших самолётов! К счастью, они никого не задели. Спустя мгновение завязался бой. МиГи появились снизу и промчались через наш строй, непрерывно стреляя. Мы в это время, перестроившись, начали заход на цель, но в первый момент нам пришлось выдержать леденящую душу лобовую атаку с реактивными и гораздо лучше вооружёнными русскими истребителями. Это испытание оказалось не всем по плечу. Пол Нисс не выдержал вида несущихся на него трасс выпускаемых вражескими самолётами и отвернул, выполнив боевой разворот. МиГам только этого и надо было: «Мустанг» был сразу сбит, а Нисс вынужден был покинуть свой самолёт с парашютом и попал в плен.

Затем в бой вступили «Сейбры» группы прикрытия, и наше положение улучшилось. Мы сбросили бомбы, а после того, как восстановили строй, направились домой.

По возвращении в штабе 5-х ВВС разразился скандал, так как, несмотря на наличие эскорта, мы потеряли пилота. Пилоты «Сейбров» попытались обвинить нас в том, что мы «отклонились от курса». В ответ мы обвинили их в том, что их ПТБ пролетели прямо через наш строй. Вскоре дискуссия по вопросам тактики превратилась в склоку, основным содержанием которых стали взаимные обвинения едва ли не во всех смертных грехах! В конечном итоге командование 5-х ВВС не нашло ничего лучшего, как прислать к нам «специалиста», который показал бы нам, как правильно выполнять нашу работу!..

Полковник, которого направили к нам в качестве «специалиста», был пилотом F-84, но во время Второй Мировой он всё-таки летал на «Мустанге». Однако во время первого же вылета он забыл, что до начала захода на цель следует выработать топливо из фюзеляжного бака. В результате на выходе из пикирования его «Мустанг» буквально разломился пополам и врезался в землю. После этого уже никто не пытался учить нас, как нам летать и воевать…»

И всё же, как не крути, но время «Мустангов» в конфликтах высокой интенсивности безвозвратно заканчивалось. В начале осени 1952 г. было принято решение заменить все F-51 и F-80 в Корее на F-86. Не обошло стороной это решение и 2-ю южноафриканскую эскадрилью. 2 ноября первая группа из 21 южноафриканских техника отправилась в Цуки (Япония) на переучивание. Спустя неделю к ним присоединилась вторая партия южноафриканских авиаторов, а 27 ноября — третья. 27 декабря южноафриканские «Мустанги» совершили свой последний боевой вылет в Корее. К концу войны ветераны «скакуны» оставались на вооружении только южнокорейских эскадрилий ROKAF, в боевом составе которых находилось ещё 78 F-51. Однако в целом боевой потенциал этих «туземных» подразделений был невысок — за весь период боевых действий (с июля 1950 г. по июль 1953 г.) южнокорейские пилоты «Мустангов» совершили всего лишь 8500 боевых вылетов. Правда, на счету 39 лётчиков было более 100 вылетов. При этом 17 авиаторов Страны Утренней Свежести, летавших на «скакунах», погибли в бою. Как не трудно догадаться, из числа потерянных в ходе той войны «Мустангов» именно южнокорейский оказался последним. Это событие произошло 13 июня 1953 г., а всего в ходе войны в Корее было потеряно от всех причин 406 F-51 и RF-51, а также 15 F-82G.

Внушительный итог боевой работы 18-го истребительнобомбардировочного авиакрыла на «Мустангах» в Корее.

НЕИЗВЕСТНЫЕ ГЕРОИ