Оборотни

Спустя десятилетия после окончания Второй мировой войны американский историк Карл Петель писал: «За десять месяцев до капитуляции Германии страна окончательно попала в руки СС. В то время не было уже ни одного государственного, хозяйственного или партийного учреждения, которые хоть как-то могли противодействовать деятельности СС. «Черный орден» частью открыто, а частью тайком взял власть в свои руки. В Германии конца 1944 г. было два властителя – Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер».

В условиях приближавшегося непредвиденного краха гитлеровской империи, реальным фактом становилось и то, что ее территория с каждым днем становилась все меньшей. В ходе стратегических операций 1944 г. войска Красной Армии вышли к Висле и приблизились к границам Восточной Пруссии. «Проснулись» и англосаксы, открыв в ходе пятого года войны в Европе второй фронт. С большим трудом в сентябре англо-американские армии добрались к западным окраинам Германии. Все вместе, наряду с общей сумятицей, возникшей в когда-то сбалансированном механизме нацистского государства, подтолкнуло к явлению, которое немцы в 1941–1942 гг. наблюдали на Восточном фронте. В войсках Вермахта началось дезертирство. За подписью Гиммлера не опоздали и угрозы в адрес «изменников и предателей». «Ни один дезертир, – вещали радио и объявления на улицах городов и сел рейха, – не уйдет от справедливого возмездия. Его поступок тяжело отразится на собственной его семье».

В подтверждение слов рейхсфюрера СС активную «работу» развернули военно-полевые суды. С возрастанием опасности окончательного поражения Германии все более устрашающими становились и действия эсэсовских зондеркоманд. На деревьях, в подворотнях и специально оборудованных местах немецкое население все чаще стало видеть повешенных с табличками на груди: «Я – дезертир»; «Я повешен, так как покинул свою часть без разрешения» и др.

С участием фюреров СС тогда же возникли планы обороны городов и даже деревень, посыпались предложения о создании «народного ополчения» – фольксштурма, а также «Вервольфа» – организации диверсантов-фанатиков национал-социализма, сооружения в горах на юге Германии «альпийской крепости», где должна была укрыться нацистская элита и т. д.[188]

Наихудшие предсказания немецких пессимистов стали сбываться в конце 1944 года. Впервые после нашествия армии Наполеона вооруженный солдат противника вступил на землю вчера еще, казалось, сверхмогущественного Третьего рейха. Незадолго до этого немцы вслушивались в пламенные выступления Гиммлера, призывавшего к фанатичному сопротивлению «недочеловекам» и их союзникам: «Каждый городской дом, каждую деревню, каждое крестьянское подворье, – вещал рейхсфюрер СС, – будут защищать наши мужчины, мальчики и старики, а если понадобиться, то женщины и девушки. Презирающие смерть добровольцы, словно легендарные оборотни, будут обрывать жизненные нити врагов…».

Сбежав под ударами советских войск в Восточную Пруссию, бывший гауляйтер «Рейхскомиссариата Украина», он же имперский комиссар прусской земли Эрих Кох, не считаясь с командованием Вермахта и руководством СС, стал формировать собственную «фольксштурмовскую армию». По доброй воле и силком в нее включали пожилых мужчин, зеленых юнцов и даже инвалидов. Для нужд «войска» конфисковывалась и военная продукция, вырабатываемая на заводах и фабриках подконтрольной ему территории. Пример Коха подтолкнул Гитлера к созданию чего-то подобного во всех остальных гау рейха. Предварительное распоряжение по этому вопросу, отмечал немецкий историк Хайнц Хёне, от Бормана гауляйтерам поступило 26 сентября 1944 г., а через несколько недель, в годовщину «Битвы народов под Лейпцигом» (18 октября 1813 г.), фюрер отдал официальный приказ о создании фольксштурма[189].

Надежды Гиммлера подчинить «народное движение» себе не оправдались. Как командующему армией резерва, ему поручалось лишь участвовать в решении организационных вопросов, обучении и вооружении «ополченцев», тогда как за НСДАП (читай Борманом), оставалось их рекрутирование и политическое руководство.

Рейхсфюрер СС и его «черный орден» усилия решили сосредоточить на другом проекте – создании подпольной диверсионной организации, получившей название «Вервольф» («Оборотни»)[190].

В этом случае нужно подчеркнуть такой факт: по организационному построению, подчиненности и социальному составу «Вервольф» был неоднородным. Назвав «оборотней» «осколками коричневой империи», исследователь их движения Фрайгер Рут вычленил несколько его составляющих: организация «Вервольф» – СС; «вервольфы» гитлерюгенда; «оборотни» из состава частей Вермахта, а также НСДАП и «народного сопротивления». Нацистские «партизаны» действовали на территории не только Третьего рейха, но и сопредельных стран, прежде всего в Чехии, западных областях Польши, некоторых других местностях. И главное – «вервольфы» не пользовались широкой поддержкой населения, прежде всего немцев, что, однако, не преуменьшает их роль на заключительном этапе войны, а также научный интерес к известным усилиям с точки зрения военной истории. Фрайгер Рут: ««Вервольфы» стали неотъемлемой частью социально-политического пейзажа послевоенной Германии… Впрочем, деятельность нацистского сопротивления носила во многом спонтанный и спорадический характер. Была она различной и по интенсивности. В одних районах она могла внезапно вспыхнуть с огромной силой, а в других – долгое время никак не проявляться. Конечно, «вервольфы» не могли и мечтать о масштабах действий подобно партизанам Советского Союза или Югославии, но все равно их деятельность была во многом подобна антифашистскому Сопротивлению.

Надо отметить и то, что в своем большинстве нацистские партизаны и подпольщики состояли из фанатиков, авантюристов и неопытной молодежи. Оказавшись в сложной ситуации, они нередко предпочитали встать на сторону победителей».

Автор отмечает также, что в конце 1944 г. и позже с участием «вервольфов» на территории рейха произошли многочисленные вооруженные нападения на воинские части союзнических войск, проведены сотни диверсий, среди них террористические акты в отношении немцев, согласившихся сотрудничать с оккупационными властями.

На дверях жилищ «неблагонадежных» граждан все чаще стали появляться угрожающие надписи о расправе с «предателями». Карательные отряды «оборотней» стали самолично вылавливать и жестоко расправляться с дезертирами, мародерами и противниками нацистского режима, оставляя на трупах таблички с подписями: «Вервольф». Тогда же в официозе нацистской партии «Фёлькише беобахтер» действия «вервольфов» сравнивались с «волчьими стаями» групп немецких подводных лодок, охотившимися за конвоями союзников Советского Союза. Число диверсионно-устрашающих акций пика достигло весной 1945 года, когда диверсанты стали массово подрывать мосты, убивать офицеров и солдат армий антигитлеровской коалиции, из засад расстреливать транспортные колонны, разрушать здания, где располагались союзнические структуры и органы новой власти и др. В эти же дни улицы многих германских городов и населенных пунктов запестрели листовками и надписями с угрозами смерти в адрес лиц, «решивших сотрудничать с оккупантами»: «Мы мстители. Расплата – смерть»; «Мы покараем каждого изменника и его семью. Наша месть будет смертельной!»; «Кто бы ни предал фюрера, будет повешен как предатель» и др.

«Говорит радио «Вервольф»», – слышалось из радиодинамиков в квартирах и домах погибающего рейха. – Каждый немецкий гражданин, который оказывает содействие врагу, будет занесен в черный список. «Вервольф» всегда найдет средства и возможности, чтобы покарать того, кто позорит нацию. У нас длинные руки, и мы доберемся до каждого предателя». «Команды смерти» угрожали и тем, кто осмелился вывесить белый флаг, стали подрывать дома «изменников», убивать сотрудничавших с новыми властями. Один из актов мести «вервольфов» произошел в ночь на 29 апреля 1945 г. в небольшом верхнебаварском городке Пенцберг. «Операцию возмездия» возглавил бригаденфюрер СС Ханс Цэберляйн, прочесавший ночной город с сотней головорезов в поиске «отступников». Жертвами стали восемь мужчин и женщин, повешенных на главной площади. Его житель Эрих Бирзак вспоминал: «Это было ужасно. Пенцберг – очень маленький городок, все друг друга знали, как в деревне. Через минуту новость разнеслась всюду, дошла до каждого дома. Люди оцепенели от страха…».

Мысли об организации «народного сопротивления» наподобие советского партизанского и подпольного движения в случае неудачного исхода войны для Германии головы некоторых стратегов немецких спецслужб стали посещать уже в конце 1943 года. Был среди них и «серый генерал». Отдавая ему в этом вопросе пальму первенства, Аллен Герэн писал: «На Востоке… ответственным за создание отрядов «Вервольфа» был… Гелен». Как же ему было поручено это дело? «В последние дни Третьего рейха, – отмечал американский историк Ирвин Р. Блеккер, – генерал-майор Гелен предпринял попытку образовать «Вервольф», подпольную… армию». Английский историк Г. Р. Тревор-Ропер в свою очередь указывал: «Шелленбер рассказал, что в эти мрачные дни некий генерал-майор Гелен, долгое время изучавший подпольное движение Сопротивления в Польше, тщательно разработал план организации аналогичного движения немцев, основанного на тех же самых принципах…». Наконец, историк из Германии Юлиус Мадер приводит еще большие подробности. По его мнению, «за образец Гелен взял ту часть польского Сопротивления, которая объединилась вокруг «Армии Крайовой», где многие были подлинными борцами Сопротивления, но руководство придерживалось антикоммунизма … «Серый генерал» имел даже офицера связи, подполковника Горачека, для контактов с руководителями «Армии Крайовой» графом Тадеушем Комаровским (кличка «Бур»), который впоследствии стал более известным под именем Бур-Комаровского[191], и генералом Сосниковским. Гелен специально поручает роте фронтовой разведки в Бреславле изучение опыта польского Сопротивления. Начальником этой группы назначается Фридрих Вильгельм Фриц Полленберг».

И далее: «Польские историки Ришард Трыч и Чеслав Голабек пишут: «Рейнхард Гелен был именно тем человеком, который больше других подходил для роли организатора «Вервольфа». Осенью 1944 года, дополнив свое досье сведениями, полученными после подавления Варшавского восстания, он разрабатывает подробный план организации «движения сопротивления» в случае оккупации Германии. Этот проект предусматривал подготовку саботажников, диверсионных и шпионских кадров; создание подпольных складов оружия и радиосвязи; организацию боевых групп, состоящих из нескольких десятков людей, а также небольших террористических групп; налаживание пропаганды и т. д. Примечательно, что в этом плане предусматривалась только борьба против Советской Армии и органов социалистической власти»».

Историческая справка

Подобной трактовки в данном вопросе придерживаются и некоторые другие авторы, в частности, В. В. Веденеев. В работе «Тайны Третьего рейха», он пишет: «После Варшавского восстания, когда в плен к немцам попал один из его организаторов и руководителей, польский генерал Бур-Комаровский из выпестованной и всемерно поддерживаемой англичанами Армии Крайовой, Гелен весьма заинтересовался опытом «боевок» АК и посвятил «работе» с Бур-Комаровским немало времени.

Британские разведывательные и диверсионные службы, у которых есть чему поучиться, передали часть своего опыта и знаний подпольным ячейкам – «Боевкам» – Армии Крайовой, ориентировавшейся в политическом отношении на Лондон. Гелен хитро решил через поляков «высосать» английский опыт подпольной, диверсионной и разведывательной работы. Пусть далеко не весь, но хотя бы то, что удастся. И действительно, кое-что удалось: Бур-Комаровский пошел на сотрудничество с немцами.

В результате генерал Гелен стал «отцом» впоследствии получившей широкую огласку идеи создания немецкого «партизанского движения» под кодовым наименованием «Вервольф» – «Волк-оборотень». В случае оккупации территории Германии частями Красной Армии и англо-американских союзников, в действие должны были вступить диверсионные подпольные группы «Вервольфа». План создания такой организации Гелен доложил командованию и получил полное одобрение…

Однако все попытки пересадить на германскую почву опыт партизанского движения в Польше, не говоря уже о наводивших на немцев панический ужас русских партизанах, оказались абсолютно невозможными, и одна за другой потерпели полное фиаско. «Вервольф» не сыграл никакой сколько-нибудь значимой роли во Второй мировой войне».

Сегодня известно, что основным вдохновителем и организатором «оборотней» были СС. Армейские «вервольфы» в общей их структуре занимали важное, но далеко не главенствующее место. Другое дело, что в последние месяцы накануне капитуляции нацистского рейха весь Вермахт во многом фактически превратился в скопище партизанских отрядов. Но в данном случае это явно были не «вервольфы».

Не стоит забывать, что, находясь на Восточном фронте, Гелен поддерживал тесную связь с ОУН и УПА, имевшими не меньший, чем Армия Крайова, опыт диверсионно-подрывной работы в тылу противника. Учитывая это, «высасывать» имевшиеся у Бур-Комаровского знания борьбы партизанскими методами вряд ли у него была потребность.

Можно согласиться с автором в другом его утверждении, когда он пишет, что идея организации «Вервольфа» (от кого бы она не исходила), оказалась для Гелена «хорошо продуманной многоходовой акцией: она отвлекла внимание нацистского руководства и спецслужб и позволила без особых помех ему лично и ряду его приближенных стать истинными «вервольфами»», подразумевая под этим наличие у него на руках беспроигрышного козыряй: ведомости о шпионской сети в Восточной Европе, прежде всего на территории СССР. «С таким «товаром», – резюмирует автор, – Гелен рассчитывал успешно осуществить собственную операцию «Вервольф»». И он не ошибся. Архивы бывшего Абвера, его собственного ведомства и даже Шелленберга американцам более чем пригодились.

Не умаляя роль «серого генерала» в организации и руководстве диверсионно-подрывными группами «Вервольфа», прежде всего с участием Вермахта, отметим: последнее стало возможным преимущественно в западных районах Польши[192]. Что же собственно до территории Германии, то здесь бразды правления над «вервольфами» взяли на себя «черный орден» СС и нацистская партия. Вызывают сомнение и ссылки Аллена Герэна на использование Геленом исключительно польского опыта партизанской войны. С учетом нескольких лет, проведенных на Восточном фронте, а также выполнением отделом генштаба ОКХ «Иностранные армии Восток» одной из главных своих задач – борьбы с советскими «бандами», игнорировать полученные им в этом случае знания представляется необоснованным. Один только пример: в 1941–1944 гг. ОКВ и генштаб ОКХ издали несколько десятков нормативных документов, регламентирующих вооруженную, разведывательно-диверсионную и подрывную работу частей и соединений Вермахта, специальных формирований, органов и служб в борьбе с советским партизанским движением и подпольем. Непосредственное участие в их разработке принимали разведывательное ведомство ОКХ и лично Гелен. Достаточно вспомнить наставление ОКВ вооруженным силам рейха (май 1944 г.) «Боевые действия против партизан». В 95 пунктах давался детальный инструктаж по уничтожению советских партизанских сил. Кроме использования всеми видами и родами войск имеющихся систем стрелкового оружия и тяжелого вооружения, авиации и т. д., для успешного их розыска, преследования и ликвидации «наставление» требовало создавать из наиболее бесстрашных, хорошо подготовленных, имеющих «хороший охотничий инстинкт солдат» «ягдкоманды» («охотничьи команды»). «Наставление «Боевые действия против партизан», – отмечалось в приказе ОКВ, – в действие в Вермахте вводится с 1 апреля 1944 г. Руководство «Боевые инструкции по борьбе против партизан на Востоке» от 11 ноября 1942 г. отменяется».

Не случайным был и доклад Гелена (май 1943 г.) на совещании сотрудников отдела «Иностранные армии Восток» по вопросу партизанской войны на оккупированной территории СССР. «Использование партизан, – заявил он, – является известным и испытанным средством во внутриполитических и внешнеполитических столкновениях русского народа. Поэтому не удивляет тот факт, что советское правительство подготовило партизанскую борьбу до начала войны, подключив НКВД, которому было дано задание составить организационный план, провести учет бывших партизан, организовать закрытые учебные курсы, разработать инструкции для ответственных сотрудников всех партизанских организаций и т. д. В руках НКВД в начале войны находилось также руководство партизанским движением, которое рассматривалось вначале как организация политического характера. В дальнейшем ходе войны руководство партизанским движением стало все больше переходить к Красной Армии… Партизанскую войну следует рассматривать как важное, четко управляемое боевое средство Красной Армии, которое приобретает все большее значение».

В нем же Гелен указывал и на главные организационные составляющие, касающиеся подготовки к «народному сопротивлению», которые им позже были использованы при разработке плана «Вервольфа» с участием подразделений германских сухопутных сил. Подчеркнул он и важность перехода боевого управления партизанскими силами от советской спецслужбы к армии, подразумевая под этим основную роль Вермахта, в противовес СС, в случае возникновения такой необходимости для немецкой стороны.

Об организации диверсионно-подрывной работы в тылу противника в случае его проникновения в границы рейха задумались и в СС. По версии Фрайгера Рута, такую мысль первым высказал приближенный рейхсфюрера СС обергруппенфюрер Готтлоб Бергер, и лишь потому, что в молодости сам принимал активное участие в диверсионных и партизанских акциях. По его приказу в архивах был найден и государственный декрет 1813 года, предписывающий создание ландштурма для противостояния наполеоновской армии. На свет извлекли и документы 20-х годов о «Полевых корпусах смотрителей», предполагавшие охрану германских границ силами иррегулярных формирований.

Архивные изыскания, а также соответствующие выдержки из размышлений военного практика и теоретика ХIХ ст. Карла Клаузевица о причинах и характере войн оказались в руках заинтересованных «читателей». Поначалу это были Гиммлер и Борман, затем Гитлер. В начале 1944 г. идея создания «народного сопротивления» с участием диверсионно-подрывных формирований партизанского типа под руководством НСДАП и СС начала обретать зримые очертания.

Идеи и практические шаги эсэсовцев, военной разведки и нацистских партийных чиновников об организации «народного сопротивления» без внимания советской контрразведки не остались. В марте 1944 г. закордонная агентура НКГБ СССР сообщала: «Источник «Нури» (сотрудник Абвера Кувет Юсуф, он же Иоганн Крафт. – Авт.), на основе информации, полученной им от Агнессы Линды Шотт (секретаря майора Шенкера-Ангерера – помощника германского военно-воздушного атташе в Турции) и капрала Карла Клауса, сообщил следующее:

1. Исполнительный комитет НСДАП 10 января принял решение о подготовке к созданию нелегальной национал-социалистической организации на случай оккупации Германии союзниками.

2. Местным организациям (партийным и полицейским. – Авт.) посланы инструкции о создании боевых отрядов для ведения партизанской борьбы …

3. В состав боевых отрядов предполагается вербовать бывших военнослужащих, которые раньше поддерживали национал-социалистическое движение. НСДАП располагает подробными данными на всех членов СС и СА, одобрительно относящихся к созданию партизанских отрядов, а их насчитывается около миллиона человек. Помимо этого, руководители партий возлагают большие надежды на организацию «Гитлерюгенд», насчитывающую около 500 тысяч членов …»[193].

Подчеркивалось, с этой целью осуществляется закладка тайных складов с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и портативной радиоаппаратурой; для нужд подполья из партийных средств в Швейцарию переводятся крупные валютные суммы; в нескольких отдаленных местах организовано обучение будущих руководителей подпольных организаций.

В январе 1944 г. в Бреслау, затем Кенигсберге Гиммлер провел совещание с участием руководителей разведывательно-диверсионных органов РСХА, в том числе действовавших на Восточном фронте. Одним из главных, среди обсуждаемых проблем, был вопрос организации «народного сопротивления»[194].

Формирование «партизанской» войсковой части в структуре СС для действий в тылу союзников на территории рейха началось в сентябре 1944 г. Толчком к ее созданию послужило письмо обергруппенфюрера СС Рихарда Хильденбранта на имя Гиммлера. Проведя длительное время на Востоке и не понаслышке зная об эффективности ударов советских партизан по тылам войск Вермахта, он предлагал создать эсэсовский диверсионный отряд, главная задача которого заключалась бы в подрывной деятельности в тылу наступающей Красной Армии. В докладной впервые прозвучало и возможное название эсэсовских спецчастей – «Вервольф»[195]. Фрайгер Рут: «Если отвлечься от романтической саги Лонса[196], где повествовалось о «вооруженных волках», то эсэсовское руководство предпочло взять написание, которое значило «оборотень». Этот «вервольф» не был возвышенным воином – это было кровожадное существо, которое при свете дня ничем не отличалось от других людей. Такая интерпретация как нельзя лучше соответствовало готической эстетике СС, а также ассоциацией с волками, любимым символом Гитлера… Название «Вервольф-оборотень» стало повсеместно применяться с октября 1944 года».

Тогда же в новой ставке Гиммлера Гогенлихен состоялось совещание с высшими фюрерами СС, на которое был приглашен и оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени. «Мы, – отмечал он в мемуарах, – сидели вокруг большого стола: Гиммлер, доктор Кальтенбруннер, Шелленберг, обергруппенфюрер Прютцман и я, последнему я был представлен… Гиммлер объявил цель совещания. Необходимо создать движение сопротивления «Вервольф», о формировании которого уже было сообщено по радио и в прессе, и которое действительно должно быть создано. До сих пор только высшее начальство из войск СС и полиции приняло по своим районам соответствующие меры в зависимости от темперамента и рвения…

Я не верил в «Вервольф», потому мне пришлось поинтересоваться у Гиммлера, будет ли поле деятельности моих подразделений («Ягдфербанд». – Авт.) по-прежнему находиться за пределами Германии. Он это подтвердил. Организатором и начальником этого движения рейхсфюрер назначил обергруппенфюрера СС Ганса-Адольфа Прютцмана. Как и следовало ожидать, деятельность «Вервольфа» закончилась безуспешно».

И хотя Скорцени привел «веские» аргументы, которые, на его взгляд, привели к тому, что немецкое «народное сопротивление» стало фикцией, причина пессимизма «главного диверсанта рейха» в отношении перспектив деятельности «оборотней», на наш взгляд, крылась в другом…

К концу 1944 г. войска СС в составе 50 дивизий насчитывали почти один миллион человек. Их кумиром и идолом в целом и для Скорцени в частности был не рейхсфюрер, а Гитлер. «Постоянно пишут, – жаловался он в мемуарах, – что именно Генрих Гиммлер создал СС и стал во главе их, что является двойной ошибкой, так как он был всего лишь первым должностным лицом. Политическим и военным главой Охранных эстафет (СС) был Адольф Гитлер, и мы, солдаты войск СС, присягали именно ему… Отношения внутри подразделений войск СС складывались непосредственные и человеческие. Нам не был известен карикатурный тип официального, строгого, надменного прусского офицера, который смотрел на подчиненного через монокль. Наверное, некоторых удивит тот факт, что в войсках СС царила свобода совести. В наших рядах были и агностики, и протестанты, и католики.

В то время как члены СА в большинстве своем принадлежали к национал-социалистической партии, в войсках СС вступление в партию было необязательным и даже не рекомендовалось… Наш девиз, написанный на пряжке ремня, звучал: «Моей честью является верность»».

В общем – идеальное боевое войсковое товарищество. Скорцени «забыл» хотя бы упомянуть о зверствах и жестокости войск СС, которые они чинили не только на Восточном, особенно на оккупированной советской территории, но и на Западном фронте.

Будучи в начале возникновения СС лишь одной из многих составляющих «черного ордена», к концу войны эсэсовские войска в его структуре стали занимать ведущую роль. Более того, большинство высших и старших чинов войск, в том числе и Скорцени, считая их «гвардией» не только СС, но даже Вермахта[197], свысока относились к другим эсэсовским органам и подразделениям и их фюрерам. «Гиммлер, – подчеркивал Скорцени, – не был ни командиром, ни солдатом, несмотря на то, что пытался произвести такое впечатление в начале 1945 года». Стремясь усилить водораздел между СС и эсэсовскими войсками, называя их фюреров генералами, это слово он писал в кавычках. Вспоминал Скорцени и как Шелленберг, которого он считал недостойным занимаемой должности, пытался сманить его в свое «гражданское ведомство» – службу безопасности: «Шелленберг предложил мне вступить в СД и звание штандартенфюрера… Я отказался, так как предпочитал звание гауптштурмфюрера запаса войск СС штандартенфюреру СД».

Резюмируя, отметим: обуреваемый презрением к шефам из СС, прежде всего к Гиммлеру, «туманные нордические доктрины» которого, по его словам, не разделял даже Гитлер, многих генералов Вермахта, среди них Канариса, Скорцени считал предателями, из-за которых фюрер проиграл войну. В сложившейся ситуации способным выполнить стоящую перед «Вервольфом» задачу он видел только в собственном «домашнем войске». Но, к сожалению, дело «оборотней» поручили не ему, главному диверсанту рейха, а генералу СС Прютцману. Не случайным был и вопрос, заданный Скорцени рейхсфюреру СС о характере и направленности дальнейшей деятельности его подразделений (выделено нами. – Авт.).

Фрайгер Рут: «Одна из самых главных проблем возникновения нацистского партизанского движения состояла в том, что им не занимались военные, которым после покушения на Гитлера и заговора 1944 года не доверяли. Создание отрядов было поручено СС, причем тем управлениям, которые никак не контактировали с Ваффен-СС, военным крылом «черного ордена». Более того, «вервольфы» оказались независимы не только от СД, эсэсовской службы безопасности, но даже от РСХА… Контроль над «Вервольфом» получили эсэсовские структуры, выполнявшие чисто полицейские функции».

Историческая справка

В штабе Прютцмана по руководству «вервольфами» служил некий штандартенфюрер СС Карл Чирский, в свое время отвечавший за восточное направление деятельности СД. Он же был одним из разработчиков по планированию «Цеппелином» попыток организации повстанческого движения в глубоком советском тылу. Навыки штандартенфюрера решено было применить при подготовке «оборотней». Его перевод из СД был предопределен и тем, что он вступил в острый конфликт с командиром эсэсовского «спецназа». Последнее сделало отношения между РСХА и «бюро Прютцмана» еще более непредсказуемыми. Когда противостояние достигло немыслимых границ, Чирского заменили бригаденфюрером СС Вальтером Опландером, курировавшим протектораты Моравия и Богемия. Последнее, с учетом быстро приближающегося общего краха Третьего рейха, на ситуацию практически не повлияло.

По словам упоминаемого Фрайгера Рута, в ноябре 1944 г. рейхсфюрер СС Гиммлер на одном из совещаний с руководством РСХА якобы «предложил передать «Вервольф» под контроль Скорцени… Скорцени вежливо отклонил предложение своего шефа, сославшись на то, что у него и без того хватает работы». Подобное предложение вряд ли имело место. В противном случае «диверсант № 1» обязательно бы о нем вспомнил в мемуарах, а главное, по его же словам, брать на себя ответственность за столь бесперспективное, в его глазах дело не имело смысла. Более того, однажды один из офицеров по снабжению «Ягдфербанд» предложил Скорцени передать «оборотням» 10–20 % имевшегося на складах СС вооружения, на что тот ответил: ради «вервольфов» он не «пошевелит и пальцем и даже тогда, когда они окажутся в опасности».

Поручение рейхсфюрера СС Прютцману[198] организовать и наладить подрывную деятельность «вервольфов» было не случайно. Вступив в СС в 1930 г., уже в 1937 г. он – руководитель полицейских подразделений в Гамбурге, затем в Кенигсберге. Более двух лет провел на Украине, где «умиротворял» оккупированные территории. 7 сентября 1943 г. Гиммлер писал: «Дорогой Прютцман! Генерал от инфантерии Штапф (Штапф Отто, генерал пехоты, начальник управления экономики и вооружения ОКВ. – Авт.) получил особые приказы относительно Донецкой области. Возьмите на себя их выполнения вместе с ним. Я уполномочиваю Вас использовать все силы. Надо делать все, чтобы при отступлении с Украины там не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного грамма зерна, ни метра железнодорожного полотна; чтобы не уцелел ни один дом, не сохранилась ни одна шахта; и не было ни одного не отравленного колодца. Противнику должна остаться тотально сожженная и разоренная страна…».

Спустя уже несколько дней Прютцман требовал от подчиненных инстанций СС и полиции: «Передаю для сведения следующий секретный приказ рейхсфюрера СС: в связи с происходящим отходом на Запад обеспечьте всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами, чтобы в отдаваемых врагу областях не осталось ни одного рельса, и были взорваны все шпалы. Весь хлеб до последнего центнера должен быть отгружен. Я уполномочиваю вас сбрасывать все другие железнодорожные грузы… невзирая на владельца, и использовать подвижной товарный состав для более важных перевозок… Этот приказ должен выполняться во всех случаях».

Немалый опыт карателя обергруппенфюрер СС имел и в области борьбы с советским партизанским движением. По данным Фрайгера Рута, именно Прютцману удалось договориться с командованием УПА о более тесном взаимодействии с СС против наступающей Красной Армии. Это все и послужило основной причиной его назначения на должность руководителя «вервольфами».

Порученную работу Прютцман начал с создания специального «бюро», куда вошли офицеры и сотрудники СС, имевшие навыки организации повстанческо-подрывной деятельности в тылу противника. В свое время практически все они побывали на Восточном фронте, что свидетельствовало о главной направленности предстоящей деятельности «вервольфов». В состав формируемых подразделений в добровольном порядке, а нередко путем обмана и принуждения, зачисляли местных жителей из числа членов СС, солдат и офицеров из разбитых и вырвавшихся из «котлов» частей Вермахта, охранников концлагерей, полицейских и др. Создавались отряды «оборотней» в соответствии с существующим делением территории рейха на военные округа (веркрайзе), которых насчитывался двадцать один. Контроль за ходом процесса их обучения и вооружения осуществляли эсэсовско-полицейские чины. В одном из них – ХII (Рейн-Вестмарк) – эту функцию возложили на группенфюрера СС Юргена Штроопа[199].

«Организация «Вервольфа» в Рейн-Вестмарке, – делился с сокамерниками воспоминаниями Штрооп, – а в целом в округе ХII веркрайзе, имела условное название «Angelgenheul W” (“Дело”) или “SS Wkr-ХII”, началась в октябре 1944 года. Предписывалось, что низовой структурой будут группы (1+3 – командир и подчиненные), дислоцирующиеся на расстоянии в 10–12 километров. Из 10 групп (ячеек) создавался сектор (40 человек). Группа из 6–8 секторов составляла абшнитт (отдел). Всего в ХII веркрайзе последних было четыре. Суммарно силы “вервольфов” здесь насчитывали 1100 человек. Все они прошли специальную подготовку – при монастыре Тифенталь, а после его уничтожения бомбардировщиками союзников обучение перенесли в Висбаден, позже в Вальрабенштайн. Трехнедельная муштра включала строевую и физическую подготовку (с упором на марш-броски в лесу и пересеченной местности), уменье пользоваться картой и компасом, изучение и применение различных видов стрелкового вооружения, технику минирования и др. Учили и подрывным акциям, в частности, навыкам “тихого” уничтожения противника, демонтажа промышленного и коммуникационного оборудования и др. Не были забыты и вопросы связи, а также специальные методы сигнализации[200]. Выпускники получали «идентификационный знак» в виде металлической пластины с номером и начертанными словами «SS Wkr-ХII”, а перед этим SS-Soldbьcher, т. е. эсэсовский билет. Группы обеспечивались также картами с нанесенными объектами для диверсий. Дислоцироваться они должны были в гротах, штольнях, шахтах, каменоломнях, других малодоступных и хорошо замаскированных местах. Имелись и отдельные тайники, где хранился запас оружия, боеприпасов и продуктов». Немало из них на территории ФРГ и ГДР[201] долго еще находили после войны.

Предполагалось: почти каждый «оборотень» должен располагать 5—10 кг пластиковой взрывчатки, стрелковым оружием, гранатами и гранатометами. Для этого в арсеналах СС на конец 1944 г. накопили свыше 250 тыс. единиц легкого вооружения. В зависимости от складывающейся ситуации, «вервольфы» облачались в полувоенную и гражданскую одежду. Здесь допускалась полная свобода действий.

В октябре 1944 г. от Прютцмана из Берлина Штроопу пришла посылка с ампулами цианистого калия и арсеном. Их он должен был распределить между «вервольфами», но сделал это не сразу. Сокрушался: «Постоянное ношение при себе яда было бы неприемлемо для морального духа бойцов «Вервольфа». Кроме того, обнаружение противником таких ампул уже само по себе свидетельствовало о принадлежности этих людей к эсэсовскому подполью».

Сокамерники спросили: «Как выглядела организация «Вервольфа» в других военных округах?». Штрооп с гордостью ответил: «Неплохо, но в моем веркрайзе все было значительно лучше…».

Даже на заключительном этапе формирования создаваемые отряды «оборотней» не имели четко определенного организационно-структурированного построения и подчиненности. Они зависели от различных структур: Вермахта, СС, армейской разведки, органов нацистской партии и др. В частности, их материальным обеспечением в большинстве случаев занимались различные военные, полувоенные и гражданские органы и организации, среди них региональные отделения национал-социалистического «вспомоществования». Отрядам «вервольфов» палки в колеса ставили и диверсионно-разведывательные органы Отто Скорцени, видя в них главных конкурентов в разворачивающейся тайной войне партизанского типа. Немало проблем существовало в обеспечении оружием и взрывчатыми веществами. Не помогло и личное обращение Прютцмана к руководству местных оружейных и других военных заводов: к полученному оружию не имелось боеприпасов, и наоборот. Как результат, вооружение и снаряжение «оборотней» составляло 50 % и меньше от запланированного.

«Беспорядок» царил и в системе вербовки, а также обучении будущих «вервольфов». И уже скоро многие из них поняли: им никогда не стать массовым «народным движением», о котором трубили Гитлер, Гиммлер, Борман и Геббельс.

Вербовали «оборотней» и в войсках Вермахта. Среди изъявивших желание влиться в их ряды наиболее перспективными считались лица с техническими специальностями. Кандидатов в «вервольфы» искали и среди осведомителей, сотрудников гестапо, СД, уголовной полиции. К добровольному участию в «партизанской борьбе» призывали и пожилых членов НСДАП. Будущих «вервольфов» находили среди беженцев, прибывших с Востока. Небольшую их часть отыскали даже среди священнослужителей-католиков. Последняя группа получила название «волки в овечьей шкуре». В монастырях и других «святых» местах эсэсовцы и их «коллеги» не раз устраивали тайники с оружием, боеприпасами и снаряжением.

Отдельное военизированное и во многом наиболее радикальное крыло «вервольфов», представлял гитлерюгенд (ГЮ) – национал-социалистическая молодежная организация. Формируемые здесь группы преимущественно состояли из фанатично настроенных подростков. Их обучение началось летом 1944 г., однако наибольшей активности эта работа достигла в начале 1945 г., когда представители ГЮ договорились с «бюро Прютцмана» о совместной деятельности. С этого момента все молодежные формирования стали подразделениями «Вервольфа» СС, хотя в большинстве случаев и по многим вопросам они действовали автономно. Среди кандидатов в «вервольфы» из молодежной среды особо ценились преданные нацистскому режиму, физически крепкие, отличающиеся сообразительностью. Одновременно они должны были быть мало известны как активисты ГЮ в районе предполагаемой деятельности. Отобранные в «партизаны» проходили предварительные курсы, после окончания которых обучение продолжалось в специальных лагерях. Программа заключительной подготовки практически ничем не отличалась от обучения «оборотней» в школах СС. Различием было лишь то, что «вервольфов» из молодежи преимущественно натаскивали для проведения диверсий. Отдельно из членов ГЮ готовили радистов, куда привлекали девушек.

Кроме подготовки «активных оборотней», из числа ГЮ велось обучение «пассивного» состава, задача которого заключалась в том, чтобы распространять листовки, учинять запугивающие и провокационные надписи, проводить стихийный саботаж и др. Девизом последней акции стал призыв: «Берите у врага все, что можете. Линия фронта зависит от обстановки в тылу противника. Чем больше вы будете наносить вреда, тем больше вы сделаете для своей Родины».

Какова была общая численность «вервольфов», организованных с участием гитлерюгенда, неизвестно[202]. С учетом того, что только в одном отряде, действовавшем против американцев, насчитывалось 250 подростков, а на территории Восточной Германии в 1945 г. органами СМЕРШа было заведено около 5 тыс. следственных дел на малолетних (13–15 лет) «оборотней», можно предположить, что их было немало. Нужно учитывать и то, что некоторая часть фанатично настроенных детей и юношей, не находясь официально в сети «вервольфов», действовала на свой страх и риск. Важно отметить и следующий факт: диверсии всех видов «вервольфов» организованный характер приобрели только в тылу Красной Армии, а главными их организаторами выступали эсэсовские органы во главе с обергруппенфюрером СС Прютцманом.

В вопросе организации «Вервольфа» пытался не отстать и рейхминистр пропаганды Йозеф Геббельс. Подконтрольная ему мощная радиостанция в «тылу врага» вещала: «На немецких западных территориях, которые захвачены врагом, появилось немецкое освободительное движение». «Радио «Вервольф» немцев призывали слушать ежедневно с 19 до 20 часов. Позже трансляцию на волне 1339 метров перенесли на ночные часы …

Основным заслоном на пути «оборотней» в полосе наступлений советских фронтов стали армейские органы СМЕРШа и войска НКВД по охране тыла. Впервые с ними они столкнулись в приграничных с Германией районах Польши и Восточной Австрии. Здесь им в помощь выступили объединившие усилия в антисоветской борьбе отряды Армии Крайовой и ОУН-УПА. Однако, как отмечает Фрайгер Рут, на Восточном фронте подрывные акции «оборотней» в этот период были плохо подготовлены и «больше напоминали жест отчаяния, нежели часть хорошо спланированной тактики. Действия разрозненных групп вряд ли могли остановить лавину Красной Армии во время зимнего наступления 1945 года. Фанатизм, который проявляли «вервольфы», подавлялся буквально на корню».

Ситуация ухудшилась после вступления советских войск на территорию Германии. Наводнив многие города и населенные пункты, с помощью диверсий и боевых столкновений «оборотни» пытались замедлить их продвижение. Командующий 5-й гвардейской армией маршал Василий Чуйков вспоминал: спрятавшись в руинах зданий, они пропускали колонны войск, после чего подбивали переднюю и замыкающую машины, затем начинали расстреливать лишенных маневра в «капкане» солдат и офицеров. Потери в отдельных случаях от действий «вервольфов», в том числе в боевой технике, были чувствительными.

Не менее удачными тактическими приемами, применяемыми эсэсовскими «партизанами», были снайперские обстрелы из укрытий, установка в неприметных местах гранатных растяжек, мин и фугасов на дорогах и многое другое. Вступивших в открытый бой «оборотней» чаще всего уничтожали на месте. Так, восточнее городка Нилькот подразделение войск НКВД по охране тыла в одной из пещер блокировало небольшую диверсионную группу. На предложение сдаться «вервольфы» открыли ураганный огонь. Перестрелка длилась недолго. Все десятеро погибли на месте. Подобный инцидент случился и в Восточной Австрии, вблизи Буркан-Лайта. Здесь «оборотни» подстерегли советскую бронетанковую колонну. Огневой ответ последовал из всех танковых пушек. Нападавшие были уничтожены в несколько минут. Еще одну группу, совершавшую до этого неоднократные вылазки на территории Германии, ликвидировали в лесу вблизи г. Любек.

Обстановка накалялась, когда «вервольфы» действовали исподтишка, в ночное время или готовили западню заблаговременно. Вот лишь некоторые диверсионные акты «Вервольфа» в советской оккупационной зоне: в апреле 1945 г. в Берлине взорвана автомобильная стоянка и типография; в мае убиты три красноармейца и офицер; в июне – июле от рук «оборотней» погибли несколько советских солдат, тогда же ими был уничтожен караул, охранявший железнодорожный Потсдамский мост, обстреляна военная комендатура в Гросс-Бейштере. Позже подорван товарный поезд в тюрингском городке Мюльхаузен, а также пущен под откос эшелон с продовольствием.

По словам автора книги «Вервольф…», наиболее резонансный террористический акт против Красной Армии, «вервольфы» учинили 16 июня. В этот день из засады якобы был убит командующий 8-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, на то время военный комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин[203]. С целью скрыть тяжелую потерю от рук «оборотней» было объявлено: комендант погиб в результате автокатастрофы – грузовой автомобиль столкнулся с мотоциклом, на котором он ехал…

В ответ на террор силами войск НКВД, подразделений НКГБ и СМЕРШа была проведена «очистительная» акция, результатом которой стало уничтожение 600 «вервольфов».

Особенно чувствительные потери в личном составе советские войска несли от ядов. В основу этого вида террора «оборотни» положили опыт «выжженной земли» в оккупированных районах Советского Союза, когда одновременно с тотальным ограблением, уничтожением промышленных и гражданских объектов проводилось массовое отравление колодцев и водоемов. Разработка сильнодействующих ядов для применения в «партизанской» войне на территории рейха началась в 1944 году. Ими было решено «приправлять» продукты питания и спиртные напитки[204]. По «проблеме» была проведена даже «научная» конференция. Наряду с разработкой ампул с ядами для «вервольфов» увенчалась успехом и серия опытов по отравлению алкоголя. С помощью метила, других экзотических химических препаратов «оборотни» обработали десятки тонн продовольствия, тысячи литров спиртных напитков. Первой территорией, где «оборотни» Прютцмана применили тактику массовых отравлений, стала Восточная Пруссия. Наступающие советские войска вдруг обнаружили практически не тронутые склады и базы с отборными продуктами и напитками. Долго ожидать массовых отравлений со смертельным исходом не пришлось. Гибли рядовой состав и офицеры. Здесь же были отравлены и водоисточники. Обнаруженную в одном из складов в г. Лайдау «специальную команду» отравителей расстреляли на месте. Основным способом избежать жертв стала разъяснительная работа среди личного состава, а также медицинский анализ захваченных трофеев.

Диверсионный прием с помощью ядов «оборотни» применяли и против союзников. По данным американского командования, только в феврале – июле 1945 г. смерть в результате отравления наступила у 188 человек. Не улучшилась ситуация и позже. Однако небоевые потери в этом случае среди личного состава Красной Армии были в разы большими. После употребления отравленных продуктов и алкоголя иной раз гибли целые отделения и взводы, особенно когда «храбрецы», употребившие ром, ликер или шнапс, некоторое время оставались живы. Коварство заключалось в том, что смертельный исход наступал спустя некоторое время – через сутки и даже двое. Реакция советского командования на эти и другие подобные уловки врага проявлялась в соответствующих приказах, распоряжениях, инструкциях…

Пытаясь обозлить и спровоцировать местное население на открытое выступление против Красной Армии, «вервольфы» стали переодеваться в советскую военную униформу, совершать под ее прикрытием убийства, насилия и грабежи. «Опыт» был расширен на многие районы, оккупированные советскими войсками, но в силу различных причин ожидаемого результата он не принес.

Ожесточенное сопротивление осколки разбитых эсэсовских частей и «партизаны» оказали в районе Кенигсберга[205]. Здесь их деятельностью руководил группенфюрер СС Зигель. Противостояние продолжалось более недели и затухло лишь после ликвидации эсэсовского главаря. Многие же «вервольфы» скрылись в кенигсбергских подземельях, продолжая вылазки и террористические акты. Счет обезвреженных «оборотней» и недобитых эсэсовцев исчислялся сотнями. Подобная ситуация наблюдалась и в Силезии. За первые два месяца оккупации частями НКВД здесь было уничтожено около 700 немецких «партизан».

С целью диверсий, саботажа, террористических актов, «вервольфы», особенно из числа опытных диверсионно-разведывательных кадров, стали маскироваться под антифашистов, бывших узников лагерей, беженцев и т. д. Их задача состояла в проникновении на службу или работу в формируемые местные немецкие и оккупационные органы власти, партийные организации, а нередко путь пролегал в советский тыл для подрывной работы. «С некоторой стабилизацией фронта на Одере, – отмечал в докладе об оперативно-служебной и боевой деятельности в первом квартале 1945 г. командир 64-й стрелковой дивизии по охране тыла на территории Польши, затем Германии генерал-майор П. В. Бровкин, – немцы усилили заброску агентуры в тыл действующей армии. Этому благоприятствовало то обстоятельство, что после освобождения западных областей Польши и вхождения Красной Армии на территорию рейха на восток шли тысячи освобожденных советских военнопленных, мирных граждан, ранее угнанных в Германию, а также солдат и офицеров союзных с нами стран, вместе с которыми проникала и немецкая агентура[206]…

За истекший квартал всеми видами служебно-боевой и разведывательно-агентурной деятельности частями дивизии задержано и разоблачено: агентов-диверсантов – 33, агентов-радистов – 2, агентов разведывательных и контрразведывательных органов противника – 231». Фрайгер Рут: «Полк НКВД, осуществлявший свою деятельность в окрестности Познань (разговор идет о 145-м стрелковом полке 64-й дивизии. – Авт.), за первые три месяца (1945 г. – Авт.) «обработал» более 8 тысяч немцев, подозревавшихся в пособничестве нацистам. В ходе стычек с партизанскими отрядами («Вервольфа». – Авт.) было убито 225 немцев».

Успехам войск по охране тыла и подразделениям СМЕРШа в ликвидации групп и отрядов «оборотней» способствовали различные факторы, и прежде всего – агентурно-оперативная информация о местах их базирования. Одну из таких операций осуществили после задержания в г. Штенберге офицера связи «бюро Прютцмана», пробиравшегося за линию фронта для налаживания контакта с «партизанами» действовавших совместно с окруженными подразделениями Вермахта в тылу Красной Армии. 12 марта 1945 г. в донесении в штаб войск по охране фронтов сообщалось: в окрестностях г. Кольберга ликвидирован один из отрядов «Вервольфа». Среди 40 убитых «оборотней», немецких солдат и офицеров обнаружено тело кавалера Рыцарского креста, командира 163-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Карла Рубеля.

Не менее активно «вервольфы» противостояли войскам союзников. «Инциденты» с убийствами военнослужащих армий США, Англии, Канады и Франции следовали один за другим. Неединичными стали и диверсионные акты, особенно на дорогах. Их минировали, закладывали фугасы, подрывали мосты и др. Янки особенно обозлились после захвата «оборотнями» их полевого госпиталя, где проходил лечение помощник командира 4-й пехотной дивизии полковник Коэн, уничтожения артиллерийской батареи и подрыва на фугасе «Джипа» с четырьмя офицерами. Последней каплей послужила изуверская расправа с попавшими в плен чернокожими американскими солдатами с участием эсэсовцев из горно-стрелковой дивизии «Норд». В ответ началась беспощадная «зачистка» окрестностей Франкфурта. 400 «вервольфов» были уничтожены и пленены, в том числе шеф местной полиции, а также один из сыновей кайзера Вильгельма II.

Важно отметить и следующее обстоятельство: в сравнении с советскими оккупационными войсками в отношении «оборотней» союзники нередко действовали, попирая законы и обычаи войны. Так, в апреле 1945 г. в г. Альсфреде американской контрразведкой был раскрыт «заговор». В состав группы входили семь подростков, планировавших раздобыть оружие и начать «партизанскую войну». Несмотря на то, что «заговор» остался без тяжелых последствий, их расстреляли. Казнили всех, кто попадался лишь с оружием в руках. Судьба напавших решалась без суда и следствия незамедлительно. В отместку «вервольфы» лишь усиливали террористические акты, нападения, диверсии, налеты на полевые мастерские, отдельные транспортные средства и т. д. С помощью фаустпатронов были уничтожены десятки единиц боевой техники, расстреляны сотни солдат и офицеров.

Что же касается советских войск, то известно лишь одно крупное нападение в г. Хинденбурге (Верхняя Силезия), когда вооруженная автоматами и гранатами «боевая группа» ГЮ совершила ночной налет на школу, в которой на ночлег разместились красноармейцы. От огня из стрелкового оружия, взрывов гранат и обвалившегося потолка второго этажа тогда погибло 60 человек. Немалые потери от действий «вервольфов» были в танках, бронетранспортерах, автомашинах.

«Оборотни» убивали не только военнослужащих войск антигитлеровской коалиции, «предателей» из числа немцев, но открыли «охоту» на военнопленных, а также репатриантов, покинувших трудовые и концентрационные лагеря после освобождения союзными и советскими войсками. Точное число таких жертв неизвестно, но, судя по всему, их было немало.

Столкнувшись с упорными, а нередко фанатичными действиями «вервольфов», понеся чувствительные потери, союзники СССР перешли к жесткой карательной политике. Расстрелы пойманных и задержанных «оборотней» и саботажников стали обыденной нормой поведения. В частности, в оккупированной зоне Германии американцы действовали с такой же жестокостью, как в свое время обживали свой «дикий Запад». Наименьшее нарушение установленных ими правил незамедлительно подвергалось наказанию, чаще всего смертью. Первую массовую акцию «возмездия» войска США совершили 14 сентября 1944 г., в пограничной деревне Валлендорф. Большинство ее жителей были убиты во время наступательной боевой операции, но официально объявили: уничтожению они подверглись в ответ на вылазки партизан. Девизом американцев стали слова: «Сопротивление! Уничтожать всех под корень!». Начали сжигаться дома, в которых скрывались «оборотни», по местам укрытий снайперов незамедлительно открывался артиллерийский огонь, и даже в тех случаях, когда там находились мирные жители. Фрайгер Рут приводит такие примеры: в городке Штуппахе (Северный Вюртемберг) американское командование заподозрило население в укрывательстве раненых немецких офицеров. Появился ультиматум: выдать всех, либо город будет уничтожен, а жители депортированы. Позже условия изменились – депортации подлежали женщины и дети, мужчины – расстрелу. В ответ на вылазку «оборотней» из СС янки «проутюжили» город Брухзаль в Северном Бадене. «Операции устрашения» оказались далеко не единственными.

Среди канадцев «неадекватным» поведением выделялся личный состав 4-й танковой дивизии под командованием генерала Криса Воукса, который лично способствовал репрессивным мерам подчиненных, отдавая при этом исключительно устные приказы. С активным участием офицеров и солдат его дивизии с лица земли были стерты городки Зогель и Фрайзоте, деревня Миттельштен (север Германии), некоторые другие. В Вильгельмсхаффене канадский солдат подорвался на мине. Наказание тут же понесли заложники из мирных жителей. Их дома подвергли уничтожению.

Непривычно злобствовали французы, не раз превосходя по жестокости коллег по оружию. Последнее, не исключено, было откровенной местью за позорное поражение 1940 года. Особо они проявили себя в юго-западной части Германии. Появление здесь французских войск вылилось в массовые грабежи, насилие и погромы. Пример подчиненным подавал небезызвестный генерал Жан де Лоттар де Тассиньи, подписавший в Карсхорсте с французской стороны акт капитуляции Третьего рейха. Фрайгер Рут: «Во время проезда по Констанцу он обратил внимание на то, что символы французской власти находились в неподобающем состоянии. Генерал решил, что их испортили враждебно настроенные немцы, хотя на самом деле они были потрепаны дождями и ветром. Увидев в “попирании” французского флага признаки немецкой непочтительности и наглости, де Тассиньи принялся мстить. По его приказу четверть города была очищена от жителей и заселена французскими жандармами. На стенах домов появились угрожающие сообщения, что в случае “продолжения сопротивления” город подлежит уничтожению квартал за кварталом. За одну ночь аресту подверглись и все его должностные лица, начиная обер-бургомистром, заканчивая начальником полиции. Они были обвинены в потворстве саботажу и нацистскому сопротивлению».

Историческая справка

Готовя операцию на европейском театре военных действий, верховное командование коалиционными вооруженными силами (США, Англии и Канады) готовилось к решению многих задач. Но были и исключения. Среди последних – вопрос об охране тыла коалиционных войск. В канун открытия второго фронта (операция под кодовым названием «Оверлорд» – июнь 1944 г.), с целью «борьбы с голодом и болезнями, уничтожения всех следов нацистского руководства, недопущения на местах партизанской войны и воссоздания основных органов местной общественной жизни», его планировалось решить путем разделения оккупированной территории Германии на военные зоны с задействованием регулярных войск.

Тогда же было заложено и начало последовавшего вскоре конфликта между основными союзниками и Францией в лице Французского комитета национального освобождения во главе с генералом де Голлем. Среди противоречий (формирование с участием союзников французских частей и соединений, их вооружение, участие в операциях и др.) возникла дилемма разграничения зон влияния и организации охраны войсковых тыловых районов. «В ходе быстрого продвижения армий союзников к Эльбе, – писал английский историк Ф. С. Погью, – верховное командование встретилось с рядом сложных проблем. Сюда относились различные вопросы, и среди них – трудности во взаимоотношениях с французами в связи с занятием Штуттгарта».

Противостояние возникло на почве оккупации города 1-й французской армией генерала Лоттара де Тассиньи и нежелания оставлять его в пользу 7-й американской армии. Ф. Погью: «Генерал де Голль, по-видимому, полагал, что Деверс (командующий 7-й армией. – Авт.) поступил так прежде всего с целью выдворить французов из этого важного германского города, а не для того, чтобы обеспечить эффективную работу линий снабжения 7-й армии. Поэтому он решил, что, пока Франции не будет выделена определенная зона оккупации, он должен удерживать то, что имеет… Де Голль отдал Лоттару следующий приказ: «…Иметь в Штуттгарте французский гарнизон и немедленно установить там военное управление… На возможные нарекания американцев Вам надлежит отвечать, что Ваше правительство приказало удерживать и управлять территорией, захваченной нашими войсками, до тех пор, пока заинтересованными правительствами не будет установлена французская зона оккупации, что, к Вашему сведению, еще не было сделано»».

Конфликт (получивший в истории название «Штуттгартский инцидент») стал достоянием президента США Трумена, который заявил, что он «шокирован действиями де Голля и обеспокоен тем, что сообщение об инциденте… по-видимому, вызовет бурю негодования». По словам П. Погью, противостояние закончилось «выводом американских войск из Штуттгарта. Война была так близка к концу, что неудобства оставления путей снабжения неприкрытыми хотя и были неприятны, но не носили серьезного характера».

Принудительная «эвакуация» населения во французской зоне оккупации приобрела особую «популярность». Через нее прошло свыше 25 тыс. человек. Без дела «эвакуированные» не оставались. Их использовали на наиболее тяжелых и грязных работах, а многие «прочесывали» минные поля. Оказавшиеся в те дни в этой части бывшего рейха швейцарские наблюдатели писали, что бесчинства французов меркли на фоне слухов о произволе Советов, которые охотно распространялись в «демократических» кругах. Ситуация усложнилась настолько, что оккупационную политику 5-й Республики стали сравнивать с нацистской. 30 мая 1945 г. «Бернер тагблатт» писал: «Притеснения, творимые французами, кажутся страшнее, чем то, что делал Гитлер. Первоначальная атмосфера свободы улетучилась. Люди угнетены. Они разочарованы. Радость обратилась в ненависть к победителям. Освободителей, которых вначале приветствовали, сейчас проклинают как поработителей… Абсолютно непонятно, почему из-за нескольких хулиганов наказание должно нести все население. Почему из-за одного человека должна депортироваться вся деревня».

Политику массового запугивания населения оккупированных зон Германии путем депортаций, насилия, расстрелов и прочего американцы и их союзники по второму фронту стали менять только в конце 1945 года. Тогда же появились «новые» приемы и методы их работы. Один из них заключался в том, что за диверсии, террор, другие подобные акции стали отвечать местные немецкие власти. Немаловажным фактором изменения оккупационной политики стало и то, что войска союзнической коалиции постепенно стали приобретать опыт организации охраны тыла, который у них практически отсутствовал. «Во исполнение ваших указаний, – писал в докладной в адрес Л. Берии начальник ГУ пограничных войск НКВД СССР генерал-лейтенант Н. П. Стахов, – докладываю: встреча состоялась в 12 часов 15 минут 17 января с. г. (1945 г. – Авт.) в моем служебном кабинете. Со стороны союзников присутствовали: генерал-майор Булл, начальник Военной комиссии США, генерал-майор Динн и переводчик.

С нашей стороны в качестве переводчика на беседе присутствовал товарищ Павлов[207]. Генералы Булл и Динн прибыли с некоторым опозданием, и в связи с намеченным на этот день отлетом генерала Булла заметно торопились…

Генерал Булл спросил, информирован ли я по существу предстоящей беседы. Я подтвердил, что в курсе дела, и просил детализировать интересующие их вопросы. Генерал Динн, начертив на бумаге принципиальную схему организации охраны тыла Красной Армии, преподанную им в беседе товарищем Сталиным, просил ее уточнить.

Я графически изобразил принципиальную схему организации охраны тыла обезличенного участка фронта, разъяснив при этом, что за боевыми порядками соединений Красной Армии в удалении 15–25 км от переднего края, охрана тыла и коммуникаций действующей армии осуществляется специально созданными для этой цели войсками по охране тыла. Далее, вглубь уже действует наша советская жандармерия.

Генерал Булл просил ознакомить их с организацией, вооружением и особенностями в обучении войск по охране тыла действующей Красной Армии. Я разъяснил, что в состав войск охраны тыла входят дивизии и отдельные полки. Организация этих соединений и частей в основном общеармейская: дивизия – трехполкового состава, полк – в составе трех батальонов. На их вооружении нет тяжелого оружия: артиллерии, танков. Это предусмотрено с целью обеспечить большую подвижность частей для выполнения ими специфических задач. С этой же целью мы стремимся, чтобы части по охране тыла были, по возможности, моторизованы.

В обучении большой упор делается на отработку действий мелкими подразделениями и самостоятельными группами.

Генерал Булл задал вопрос: ведут ли войска следствие по задержанным агентам немецкой разведки.

Я ответил, что следствие по задержанным агентам ведется контрразведывательными органами.

Булл попросил охарактеризовать способы засылки агентуры немецкой разведкой, и какие объекты их интересуют.

Я ответил, что агентура в тыл действующей Красной Армии через линию фронта перебрасывается как пешим порядком, так и на самолетах, путем сбрасывания ее на парашютах. При отходе противник также стремится насадить своих агентов на освобождаемой Красной Армией территории вблизи аэродромов, армейских и фронтовых складов и баз, вдоль основных коммуникаций: шоссейных и железных дорог и на узловых станциях. Агентура…, как правило, обеспечивается радиосредствами для связи со своими разведывательными органами; поддельными документами и различными бланками. Часто агентура снабжается и подрывными средствами для осуществления диверсий.

Генерал Динн спросил, не сможем ли мы дать им графическую схему организации войск охраны тыла ДКА и их вооружения.

Я высказал сожаление, что не имею готовой схемы и, как бы в возмещение этого, еще раз разъяснил принципы, заложенные в их основу организации и деятельности…

Генерал Булл выразил удовлетворение данными разъяснениями и высказался за применение нашей системы в армиях союзников…

Перед уходом прибывших я спросил, как организована охрана тыла у них. В общих чертах Булл ответил, что охрана тыла действующей армии у них возложена на полевую полицию и дорожную жандармерию, над которыми стоят органы контрразведки.

По характеру беседы и задаваемым вопросам чувствовалось, что оба генерала не имеют продуманных мнений о системе и порядке организации охраны тыла действующей армии, в силу чего их вопросы и ответы были общими и поверхностными…»

Тактика действий советской военной администрации в Германии (СВАГ), особенно после капитуляции Третьего рейха, существенно отличалась от оккупационной политики союзников. В основу был положен принцип: уничтожаем нацизм, но не ведем войну с немецким народом. Хотя, несомненно, опасность угрозы со стороны «вервольфов», отдельных групп из разбитых частей Вермахта, а особенно войск СС, с одной стороны, была реальной, с другой – оказывала заметное влияние на складывающиеся отношения между победителями и побежденными.

С занятием того или иного района территории рейха вслед за действующей Красной Армией прибывали войска НКВД, численность которых к 1945 г. здесь заметно увеличилась[208]. 39 их полков (54 925 человек личного состава) пополнились еще 18 соединениями и частями. Общее их число составило 57 полков (85 тысяч солдат и офицеров). Возросла эффективность и результативность их служебно-боевой деятельности. В процессе агентурно-оперативной и следственной работы в 1944 году только войсками по охране тыла 3-го Украинского фронта были разоблачены и уничтожены 941 вражеских агентов и диверсантов, около полутора тысяч бывших полицейских, старост, других ставленников врага, сотни дезертиров, бандитов, мародеров, грабителей и т. п. «Вервольфы» среди них занимали одно из ведущих мест. Не бездействовали и органы СМЕРШа, а также специально сформированные для действий в условиях выхода Красной Армии за пределы государственных границ Советского Союза подразделения и группы НКГБ и НКВД.

В отличие от союзников, при подавлении нацистского подполья, кроме силовых методов, советская сторона старалась опираться на местное население, главным образом близкие по духу партийные и общественные формирования. Важное место занимала и массово-идеологическая работа. Военным командованием СВАГ делалось все возможное, чтобы избавиться от образа оккупантов, заменив его образом освободителей.

Проверенные на практике тактика и стратегия в схватке с Абвером и РСХА и приобретенный в ходе тайной войны опыт советские спецслужбы стали широко применять в противостоянии с «оборотнями». Кроме традиционных «очистительных» войсковых операций и тактических приемов в виде засад, облав, прочесываний местности, выставлений КПП, секретов и т. д., в борьбе с нацистскими «партизанами» войска НКВД, а главным образом СМЕРШ и НКГБ ставку сделали на агентурно-оперативную и профилактическую работу[209]. Осуществлялась она по различным направлениям: от использования возможностей агентов-нелегалов до насаждения новой агентурной сети, привлечения к сотрудничеству антифашистов, изучения архивных и иных документальных источников и др. Обычной практикой стала перевербовка арестованных «вервольфов», засылка в их подполье агентов под прикрытием, проведение различных оперативных разработок и т. д. В этот же период было положено начало становлению спецслужбы будущей Германской Демократической Республики, получившей название «Штази», которая активно включилась в процесс укрепления правопорядка.

Предпринимаемые советской стороной масштабные, а главное комплексные шаги по нормализации жизни в побежденной Германии постепенно стали давать положительные результаты. Однако последнее еще не свидетельствовало, что с подрывными усилиями «вервольфов» покончено. Одиночные диверсии и террористические акты с их участием продолжались до конца 40-х годов. Радовало то, что, несмотря на начальный организованный характер, в отличие от западных зон оккупации, они перестали носить стихийное, а главное массовое проявление. Положительным фактором стало и то, что случаи своевольничания и беззакония со стороны отдельных военнослужащих и гражданских лиц из состава СВАГ жестко пресекались и преследовались, нередко по законам военного времени.

Навязанная нацистами тайная война на Восточном фронте в 1944 г. и позже с участием «оборотней» СС, других составляющих гибнувшего Третьего рейха стала кульминацией ожесточенного противостояния советских и немецких спецслужб. Закончилось оно известным финалом, отзвуки которого дошли и до наших дней.