Операция «Бурый медведь»

Из спецсообщения № 340 от 23.02.1945 г. наркому государственной безопасности СССР В. Н. Меркулову:

«В материалах полиции безопасности и СД в Галиции, обнаруженных нами после изгнания немцев, в бывшем здании СД города Львова найден ряд совершенно секретных документов полиции безопасности и СД об их переговорах и совместной деятельности с ОУН-УПА на территории западных областей Украины в борьбе против Красной Армии и советской власти.

Анализ изъятых документов свидетельствует, что бандеровский Центральный «Провод» ОУН с начала 1944 года, в связи с возросшими темпами наступления частей Красной Армии и освобождением территории Украины от немецких захватчиков, неоднократно обращался к различным германским инстанциям с предложением максимально использовать кадры ОУН и УПА в борьбе против Красной Армии, партизанских формирований и органов советской власти в нашем тылу…

Отдавая себя всецело в распоряжение немцев и заверяя их, что «Провод» ОУН подчинит все свои организации и банды УПА только выполнению заданий германского командования, представители «Провода» добивались ведения переговоров и заключения соглашения с немцами для борьбы «против большевизма» как равные партнеры.

Представитель Центрального «Провода» ОУН, выделенный от военной и политической референтур «Провода», называвший себя «Герасимовским», при своих неоднократных встречах с представителями полиции безопасности и СД каждый раз доказывал последним, что бандеровцы никогда не вредили немецким интересам, а наоборот, все время оказывали им максимальную помощь, ведя борьбу за интересы Германии…

От имени Центрального «Провода» ОУН Герасимовский заверял немцев, что ОУН и УПА будут помогать германскому командованию в обеспечении подвоза к линии фронта войск и техники, содействовать немецкой стройке на Востоке и проведению мобилизации украинцев в германскую армию, предоставлять агентурно-разведывательные данные о Красной Армии, коммунистах и партизанах, действующих в тылу немцев, и организовывать бандитско-диверсионную и террористическую работу в советском тылу… Герасимовский предлагал немцам передать попавших в руки УПА советских разведчиков, парашютистов и партизан. Он предлагал также передать им украинцев, дезертиров из дивизий СС «Галичина» с условием, чтобы их строго не наказывали…

За свою бандитско-террористическую и шпионскую работу, которой будет подчинена вся деятельность ОУН и УПА, Центральный «Провод» просил немцев снабжать его оружием и боеприпасами… В этой связи следует подчеркнуть, что «Провод» ОУН настаивал, чтобы его переговоры с немцами носили сугубо секретный характер, чтобы о них совершенно не знали не только в народе, но даже среди рядовых членов ОУН и УПА, дабы не дать повод большевикам, как указывал Герасимовский, считать ОУН-УПА прямой германской агентурой, состоящей на службе полиции безопасности и СД.

Документально устанавливается также, что ряд руководителей армейских разведывательных групп на специально созванном во Львове 19 апреля 1944 года совещании признал, что основной базой немецкой разведки, откуда она черпает кадры шпионов, диверсантов и террористов – является ОУН и УПА…

Народный комиссар государственной

безопасности УССР Савченко».

К середине 1944 г. предвоенные договоренности «керманичей» ОУН с нацистскими спецслужбами вышли на качественно новый уровень. Потеряв главного покровителя в лице адмирала Канариса, радикальное бандеровское крыло Организации украинских националистов ставку сделало на РСХА. Оказались забытыми предыдущие «недоразумения» и старые «обиды», среди них отказ немцев легализовать ОУН в среде «независимой» Украины, и даже факт «заточения» в эсэсовский лагерь Заксенхаузен «вождя» нации Степана Бандеры. Последнее произошло невзирая на то, что еще до начала войны «раскольник» ОУН «обязался давать своих людей для обучения диверсионной работе в немецких школах, переводчиков для немецких штабов и активизировать в советском тылу диверсионную, разведывательную и повстанческую работу». Формальным поводом для его «изоляции» от внешнего мира послужили «неправильно» истраченные 2,5 млн рейхсмарок, полученные в свое время от Абвера.

Тогда столько же досталось и его главному оппоненту в националистическом движении Андрею Мельнику, более умело демонстрировавшему перед абверовскими и эсэсовскими «друзьями» свою политику по отношению к рейху. В «трудную» минуту Бандере не смог помочь даже глава греко-католической церкви митрополит Андрей Шептицкий, видевший себя чуть ли не духовным наставником у самого Гитлера. Освятив в соборе Святого Юры прибывший во Львов с «исторической миссией» батальон «соловьев», он не забыл поздравить и фюрера «великой Германии» с оккупацией войсками Вермахта столицы Украины. Продолжая беспокоиться о его здоровье и дальнейшей судьбе, вскоре писал:

«Фюреру и рейхсканцлеру

Великогерманского рейха Адольфу Гитлеру.

Берлин.

Ваша эксцеленция

Нижеподписавшийся украинский архиепископ византийского обряда во Львове на протяжении многих лет знает одну женщину, которая долгие годы восхищается фюрером и всегда молится за него.

Эта женщина является пророком и часто видит таинственные видения, которые по принципам мирической теологии могут считаться сообщениями Всевышнего. Эта женщина просит меня написать письмо.

Я делаю это охотно в мнении, что этим я выполняю свой долг перед Вашей эксцеленцией. Пророку Богом сказано следующее:

«Гитлер смиренно просил меня о победе. Он будет выслушан и приведен к вершине земной высоты и земного шара, если сделает то, что я от него требую. Он должен помочь христианству получить победу в полном согласии с главой христианства, папой Римским».

Если Ваша эксцеленция желает получить более подробные данные, тогда я к Вашим услугам.

Вашей эксцеленции преданный слуга.

Андрей Шептицкий – Архиепископ.

Львов, 3 марта 1942 года.

Площадь Георга, 6».

События же в предпоследний год войны на Восточном фронте разворачивались по известному сценарию. Отто Скорцени: «В начале осени 1944 года нам во Фридентале стало известно, что изолированные во время отступления группы немецких солдат присоединились к партизанам Бандеры. Среди тех, кто выжил, оказались и добровольцы из 14-й дивизии гренадеров дивизии СС «Галиция», сформированной в 1943 году из украинцев и русских Галиции и Волыни. Её символом был галицийский лев с тремя коронами и трезубец святого Владимира. Дивизия «Галиция» в августе 1944 года храбро сражалась в котле под Тернополем[147] бок о бок с 18-й добровольческой танковой дивизией гренадеров СС «Хорст Вессель», а также французской боевой группой из бригады войск СС «Шарлемань», – все они отличились в боях.

Я решил создать спецподразделение, в задачу которого входило бы обнаружение Бандеры и переговоры с ним. Мы хотели организовать немецких солдат в небольшие группы, которые смогли бы добраться до наших позиций. В любом случае медикаменты, оружие и боеприпасы мы посылали бы УПА, а после разметки посадочных площадок в лесу раненых эвакуировали бы воздушным транспортом.

Командиром группы я выбрал откомандированного из Вермахта капитана Керна, ранее служившего в дивизии «Бранденбург». Керн говорил по-русски и по-польски. В состав подразделения включили десять унтер-офицеров и рядовых немцев, а также примерно двадцать русских, испытанных антисталинистов из моего «Охотничьего подразделения Восток». Следовательно, в подразделении насчитывалось тридцать хорошо обученных и готовых на все солдат, обеспеченных русскими мундирами, сапогами, оружием, табаком и фальшивыми документами. С побритыми головами и двухнедельной щетиной на лице они выглядели как настоящие русские солдаты. Мы назвали эту операцию «Бурый медведь».

Подразделение Керна линию фронта перешло в декабре 1944 года в Восточной Чехословакии. Через две недели я в первый раз наладил закодированную связь с капитаном Керном по радио. Он встречался с Бандерой, солдаты которого удерживали достаточно обширную лесистую горную местность, размерами пятьдесят на двадцать километров. Благодаря надежным кадрам (среди которых было много офицеров дивизии «Галиция») и симпатии, какой Бандера пользовался среди антирусски и не менее антикоммунистически настроенного населения, он очень быстро смог организовать свои отряды …

Бандера оказался решительно против идеи отправки наших солдат на Запад (по данным Скорцени их было несколько тысяч. – Авт.), чтобы они попытались пробраться к немецким позициям, так как они были ему нужны. Объединившая 25 представителей различной политической ориентации Украинская головная вызвольная рада (УГВР) решила в июне 1944 года, что учебными лагерями и военными училищами будут руководить немецкие офицеры. Их большинство возглавляло «сотни», то есть роты (УПА. – Авт.).

Бандера согласился эвакуировать раненых немецких солдат, и его люди соорудили посадочную площадку в лесу. Однако на момент окончания работ в оставшейся под моим командованием части люфтваффе «Бомбардировочной авиационной эскадре 200» уже не было топлива. Мы смогли лишь на парашютах сбросить врачей с медицинским снаряжением, лекарства, оружие и боеприпасы. Керну и его людям я приказал, чтобы они пробивались назад.

Солдаты, участвовавшие в операции «Бурый медведь», прорывались через линию фронта в марте 1945 года в необыкновенно трудных условиях… Несмотря на это, Керн потерял только пять человек…».

Цитируемые строчки из мемуаров Скорцени были написаны спустя много лет после окончания войны. Не располагая архивными материалами и показаниями участников описываемых событий, полагаясь лишь на собственную память, в этом и других случаях автор допустил не только фактические неточности, но и исторические искажения. По всему, наиболее объективно он отразил лишь личную убежденность в «гениальности» и «человеколюбии» своего кумира – Гитлера.

Опираясь на документальные источники и рассказы очевидцев, попробуем посмотреть на описанные события под другим углом…

После краха Абвера почти все его фронтовые подразделения вошли в подчинение РСХА, прежде всего службы безопасности. Среди них была и абверкоманда 202, получившая название «Фронтовая разведывательная команда» (FAK 202). В свое время командирами абверкоманды 202 были подполковник Эрнст цу Эйкерн, майоры Зелингер, по другим данным – Заличе (он же «Бенеш» – погиб в июле 1944 г.) и Карл Хелльвит. Упоминаемый Витцель Дитрих (он же Кирн-Керн), был заместителем Хелльвита, а после его гибели от партизанской пули возглавил диверсионно-разведывательный орган. На последний период существования FAK 202 пришелся и звездный час капитана, вскоре майора Кирна. Тогда же он стал кавалером двух значимых для него наград – Рыцарского креста Железного креста Третьего рейха и золотого Креста заслуг УПА…

История же абверкоманды 202 следующая: в 1941 г. из района Кракова ее путь пролег до Львова. По данным сотрудника абвергруппы 220 (входила в состав абверкоманды) Иосифа Климчука, из города Льва команда передислоцировалась в городок Кременец, затем последовали Старый Константинов (село Кузьмин), село Садки, в 10 километрах от Бердичева, позже село Пиковец вблизи Умани. С сентября 1941 г. по осень 1942 г. абверовцы дислоцировались в Полтаве (ул. Монастырская, 14), затем в Харькове, Запорожье, Кировограде и, наконец, в Виннице, вблизи фронтовых ставок Гитлера, Гиммлера и Геринга. С началом освобождения Украины вынуждено двинулись в обратный путь – сначала во Львов (ул. Бема, № 7 и № 8), вскоре в Краков[148]. Здесь же (по улице Стратевского, 42/10) обустроился и ее диверсионно-учебный центр, «учениками» которого преимущественно выступали оуновцы и уписты. Профессиональные навыки они совершенствовали на дополнительных курсах в сборном лагере. «Практику» проходили в тылах Красной Армии. Главная задача – диверсии на военных и промышленных объектах, террористические акты, нацистская пропаганда, сбор разведданных. Действовали, как правило, в советской военной форме, униформе сотрудников НКВД, НКГБ, милиции, внутренних и пограничных войск. Не отказывались и от других приемов маскировки.

Войдя в подчинение СД, FAK 202 приступила к выполнению задач поставленных ей в РСХА. Одна из них, под названием операция «Бурый медведь», пришлась на осень 1944 года…

С помощью немецких коллег автору этих строк в свое время удалось познакомиться с главным ее героем – майором Витцелем Дитрихом, он же капитан Кирн (Керн). Ответить на интересовавшие нас вопросы визави согласился в ходе видеоинтервью, в котором рассказал о его контактах с УПА, отношении к мемуарам Скорцени, о встречах с Бандерой и др[149].

Интервью состоялось 30 ноября 2007 года:

– Я, – отвечая на первый вопрос, начал господин Витцель, – абсолютно точно могу говорить только за период с августа 1944 г. по май 1945 г., когда я был командиром FAK 202, отвечавшим за связь с УПА. Рассказать о событиях до этого могу, лишь опираясь на документы и некоторые личные наблюдения. Но вначале небольшое отступление от моих комментариев.

Диктатура в Третьем рейхе не была классической диктатурой, когда один человек издавал приказы и ему одному все подчинялись. Нет, диктатура в Третьем рейхе, используя распространенную сегодня терминологию, была поликратия. Это значит, что под диктатурой скрывались различные силы со своими собственными интересами (НСДАП, СС, Вермахт, СА и др. – Авт.). Это относилось и к действиям на Украине.

Вермахт, а конкретно Абвер, т. е. военная служба разведки и контрразведки, с самого начала строительства вооруженных сил Германии, т. е. с 30-х годов, поддерживал связь с украинскими националистами – ОУН, различая и деля ее на две части: ОУН-М (Мельника) и ОУН-Б (Бандеры). Но, в основном вся работа концентрировалась вокруг Бандеры.

Работая с ним, Абвер помог создать два батальона из добровольцев ОУН – «Нахтигаль» и «Ролланд». Во время нападения Германии на СССР в 1941 году они находились в первой линии войск Вермахта, они же заняли Львов.

К Вермахту во Львове было позитивное отношение, и в этом городе Бандера и Стецько приступили к созданию национального Украинского правительства. В ответ на их действия Вермахт вначале занимал нейтральную позицию. Но по истечению нескольких дней от политического руководства в Берлине поступило указание: запретить какие-либо действия украинцев в этом направлении. Бандера и Стецько вынужденно распустили свое правительство. Позже их вызвали в Берлин, и после разговора они попали в концентрационный лагерь Заксенхаузен. Но там их поместили не на основной территории, а на особом участке, где условия содержания отличались в лучшую сторону.

На Украине Абвер, как я уже говорил, работал совместно с ОУН, но когда политическое руководство Германии стало проводить там собственную политику…, тогда ОУН к немцам повернулась спиной. Но связь с Вермахтом не прекратилась. В основном она поддерживалась через генерал-губернаторство в Кракове (там же находились АСТ «Краков» и штаб-квартира ОУН. – Авт.)…

Говоря о пребывании в УПА немцев и утверждении Скорцени, что там их было тысячи, Витцель Дитрих ответил: «К мемуарам Скорцени надо относиться осторожно, конечно, были случаи, когда немцы воевали в рядах УПА и вели борьбу вместе с ними, но массовых случаев не было»[150]. Ушел он от ответа и о зверствах ОУН и УПА на Волыни: «Об особой жестокости отрядов УПА, если исходить из того, что шла война, мне лично не известно. Да, я слышал и знаю, что на Волыни и других местах были совершены преступления против польского народа, но на территории Галиции мне о таких преступлениях не ведомо».

Подобный ответ прозвучал и о галицийских эсэсовских дивизионщиках: «В отношении дивизии СС «Галиция» ничего особого сказать не могу. К августу 1944 года она в основном прекратила существование. О ее истории расспросите кого-нибудь другого».

Затем последовало главное – об участии капитана Кирна в операции «Бурый медведь».

– Когда в августе 1944 года я принял командование над FAK 202, мне было известно, что отношения Абвера с УПА сохранены. У меня в команде находился солдат, который был связан с УПА и имел с ней хорошие контакты. Его псевдоним – «доктор Орлов», он, кажется, являлся министром иностранных дел в тайном украинском правительстве (Я. Стецько. – Авт.).

Я также попытался навести контакты с УПА, мне сказали, это хорошее желание, и УПА его поддерживает, но территория Украины уже оккупирована СССР, и прежде чем налаживать связь с УПА, надо заручиться согласием Бандеры, а он находится в лагере Заксенхаузен. Сказали и другое: для того, чтобы встретиться и поговорить на эту тему с Бандерой, требуется разрешение, а его может дать только шеф гестапо группенфюрер Мюллер.

В августе 1944 года я выехал в Берлин, где мне сообщили, что Мюллер меня примет. Я попросил его о встрече с Бандерой вместе с доктором Орловым. Вначале Мюллер не соглашался, но в конце концов встречу разрешил, однако с обязательным ее протоколированием. Мы поехали в Заксенхаузен. При входе в лагерь стоял барак с большим помещением внутри. Мы вошли в него, и вскоре привели Бандеру. Согласно распоряжению Мюллера, Орлов и Бандера прошли в угол и проговорили там около часа. Затем мы возвратились в Краков, а Бандера остался в лагере. УПА получила от него добро на помощь ей со стороны немцев в борьбе против советской армии…

С этого момента подготовка операции «Бурый медведь» вступила в завершающую стадию. Скорцени утверждал: главная ее цель заключалась в спасении немецких солдат, оказавшихся в бандеровской «армии»; в ней участвовали около тридцати диверсантов; началась она в декабре 1944 года. Кирн: «Я создал группу из 7 человек[151], и в начале октября 1944 года вместе со связным УПА, которого нам представил Орлов, мы перешли линию фронта, где встретились с товарищами по оружию. В советском тылу мы пробыли более пяти недель, встречались и разговаривали с представителями и руководителями УПА, в итоге зашли почти на 180 километров от линии фронта в район местечка Калуш (Ивано-Франковская область. – Авт.).

У нас была рация, по ней мы поддерживали связь с эскадрильей люфтваффе. Вскоре прилетел самолет с оружием, одеждой и деньгами для УПА. С помощью десантировавшегося летчика вблизи местечка Степановка мы подобрали место, где самолет мог совершить посадку. Это была большая поляна, ее оборудовали и через несколько дней там приземлился транспортный Ю-52[152]. На нем улетели моя команда, прибывший с нами связной, 3 или 4 человека из УПА, а также несколько немцев, находившихся в ее отрядах. В тот же день мы прибыли в Краков.

Позже, два или три раза, наши самолеты совершали вылеты с оружием и снаряжением для УПА, но они не приземлялись, а все сбрасывали на парашютах.

В связи с новым развитием событий Бандера и другие лидеры ОУН были освобождены из концентрационного лагеря. Фронт продвинулся дальше, мы оставили Краков, другие территории, однако контакты с УПА продолжались вплоть до окончания войны. Были ли контакты представителей УПА с западными союзниками, я не знаю. Я лично контакта с ними (УПА. – Авт.) не искал, так как понимал, что если их активная связь с Вермахтом станет известна союзникам, то это скорее может им навредить…».

Более подробные и точные сведения о событиях октября – ноября 1944 года находим в отчете, написанном капитаном Кирном после возвращения из-за линии фронта:

«Фронтовая разведывательная команда 202 3/474

армии А. 2008/44 27 ноября 1944 г.

Секретно!

Общий отчет: Партизанский отряд в советском тылу.

Под руководством командира FAK 202, группа из семи человек… провела диверсионную операцию в глубоком советском тылу…

А. Внешний ход событий.

6 октября капитан Кирн с группой перешел главную боевую линию в Венгрии в 15 км западнее от Ужокского перевала. С 6 по 10 октября по принципу передового разведывательного отряда группа продвигалась в восточном направлении вдоль линии снабжения советских войск. Фактически переход осуществлялся ночью, в стороне от дорог.

10 октября в районе Сухого Потока (западнее Сколе), в 50 км от фронта, встретили первое подразделение УПА, которому капитан Кирн был известен по предыдущим переговорам. Отсюда впервые была установлена радиосвязь с FAK 202 в Кракове.

Покинув район Сухого Потока, группа направилась в сторону Болехова для переговоров с влиятельным командиром УПА (Романом Шухевичем. – Авт.). В связи с возникшей опасностью появления противника вынужденно двинулись на юго-восток в район с. Бубнище, где находился командир УПА. Во время перехода произошло боевое столкновение с противником, в ходе которого удалось захватить пленных. Один из солдат группы получил ранение. Место встречи было достигнуто 16 октября.

Время пребывания в районе Бубнище (до 31 октября) использовалось для ведения переговоров с командованием УПА, отдыха разведывательного отряда, сбора информации, обучения командиров УПА по вопросам радиосвязи и использования особых боевых средств…

Поскольку из-за длительного пребывания во влажном лесу батареи рации пришли в негодность, для их замены был совершен налет на советский воздушный пост оповещения в Орове. При столкновении один офицер группы получил тяжелое ранение осколком ручной гранаты. 30 октября была налажена радиосвязь с FAK 202 и передана просьба о прибытии самолета… 7 ноября на посадочную площадку в районе Степановки приземлился самолет. Он доставил группу капитана Кирна … в Краков.

Пятинедельное пребывание в советском тылу поставило перед группой большие моральные и физические нагрузки… Погода была дождливой, переходы в большинстве осуществлялись через покрытые лесами горы, на высоких участках (более 1000 м над уровнем моря), ощущался холод.

Почти все участники были простужены, плохо питались, страдали расстройством пищеварения. Однако в группе постоянно поддерживалась боеготовность.

Б. Результат. Операция немецких солдат в тылу советского фронта с применением радиосвязи и воздушного снабжения подтвердила, что при наличии основательной подготовки и отбора участников в западных регионах Украины можно использовать немецкие отряды с определенными подрывными целями и политическими заданиями. При соответствующем воздушном снабжении эти группы долгое время могут существовать самостоятельно…

Тот факт, что вместе с УПА в тылу советского фронта находилась немецкая боевая группа, которая совместно с ней вела боевые действия, способствовал укреплению существующих связей. УПА и впредь не возражает против проведения совместных операций на территории Украины… С находящимися в УПА немецкими раненными (около ста человек) обращаются хорошо…

В. Политическое положение и последствия.

После урегулирования политической атмосферы (между Третьим рейхом и ОУН. – Авт.) – предложения по этому в специальном отчете – можно говорить о военном сотрудничестве на основе совместных боевых действий против большевизма и Красной Армии…».

Привел Кирн и результаты наблюдений за УПА: наименьшим тактическим подразделением, писал он, является группа (до 9 человек), затем следует взвод, сотня, курень (батальон); невыполнение приказов наказывается, в том числе битьем палками (последнее есть частое явление); дезертирство карается смертью; вооружение российское, немецкое и венгерское, 90 % амуниции солдат дивизии СС «Галичина» и др.

Заканчивая интервью, господин Витцель сказал:

– Позже от УПА я получил орден.

– А орден у Вас сохранился?

– Да!

– Можете ли Вы его показать?

– Думаю, не стоит…[153]

Полученный группой в ходе зафронтового рейда диверсионный опыт без внимания не остался. Упоминаемый зондерфюрер Марсель Цинк утверждал: Кирн стремился применить его как можно шире. С возвращением его в Краков «FAK заработал в полную силу». Активизировала работу школа радистов (имела условное наименование «Шилль», только в январе 1945 г. ее стены покинули 150 воспитанников); под руководством фельдфебеля Феля и обер-лейтенанта Вольфа развернули деятельность агентурные украинское и польское отделения. По словам Цинка, покидая советский тыл, Кирн взял с собой «Остапа, украинца, который встретил его на противоположной стороне линии фронта…». Он был назначен начальником украинского лагеря (готовил диверсантов широкого профиля. – Авт.)… При FAK 202 под командованием капитана Баумана начала действовать и «техническая рота», а также «хозяйственная школа Юг». Их задача состояла в проведении массовых диверсий. В помощь им из подразделений Армии Крайовой был сформирован специальный «Польский легион» (850 человек) во главе с гауптштурмфюрером СС Фуксом. Ему пришлось «потрудиться» на территории Германии в тыловых армейских районах союзников.

Будучи уже майором, в последние месяцы агонии нацистского рейха Кирн стал одним из подручных группенфюрера Ганса Прютцмана в формировании «Вервольфа». Данный факт подтверждает и Фрайгер Рут: «Один из факторов активности “вервольфов”, – писал он, – заключался в том, что фельдмаршал Фердинанд Шёрнер … был фанатичным нацистом и всячески помогал эсэсовцам в формировании партизанских отрядов. В январе 1945 года фронтовая разведка выделила подразделение капитана Кирна, который по просьбе Гиммлера вызвался обучать “вервольфов” тактике партизанских действий. Та же фронтовая разведка в изобилии предоставляла “вервольфам” оружие, боеприпасы и медикаменты».

Историческая справка

Видя неудачи на фронтах и предвидя поражение рейха в войне, некоторые военачальники Вермахта приступили к организации из личного состава подчиненных соединений и частей диверсионно-разведывательных групп и небольших (в составе 25—150 человек) вооруженных формирований («соединений»). Особо преуспел в этом фельдмаршал Шёрнер (в 1944 г. командующий группой армий «Южная Украина», затем «Север», а в 1945 г. – «Центр»). По его распоряжению на базе фронтовой разведывательной команды FAK 202 было сформировано упоминаемое подразделение «Шилль», насчитывавшее около 140 диверсантов и разведчиков. Дислоцировалось последнее в Бад-Райнерце (Силезия). Возглавил его некий капитан Левен. Аналогичные формирования под кодовым названием «Лютцов» и «Шиллинг» начали действовать на территории Чехословакии, затем Германии.

Создаваемые с участием Шёрнера «соединения» получали произвольные названия, в частности, «Шилль» – от фамилии германского офицера, который во времена франко-прусской войны вел борьбу партизанскими методами в тылу противника, «Шиллинг» – по имени своего командира и т. д. В зависимости от характера выполняемых заданий, в составе каждого подразделения имелись отдельные группы от 6 до 15 человек каждая, с обязательным наличием радиста.

В задачу «соединений» и их групп входили: разведка переднего края и ближайшего тыла противника; уничтожение крупных, средних и мелких стратегических и тактических объектов (железнодорожных мостов, линий связи, подрыв воинских эшелонов и различных складов и т. д.); убийство советского командного состава.

Для практического осуществления указанных и других задач диверсионно-разведывательные группы проникали через линию фронта пешим порядком или забрасывались с помощью авиации. Нередко диверсанты в тылу советских войск оборудовали опорные базы, использовали старые шпионские связи, при возможности вербовали информаторов. Отправляемые группы зачастую сопровождались агентами из числа абверовского резерва. Соответствующей была их экипировка в виде форменной советской одежды и гражданского платья.

В начале 1945 г. Шёрнер отдал приказ: личному составу «соединений» перейти на нелегальное положение, связаться с представителями нацистского движения сопротивления и приступить к активной диверсионно-разведывательной и террористической деятельности на немецкой территории, занятой советскими войсками. По его же распоряжению в некоторых районах рейха началась закладка специальных укрытий с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами, продовольствием и т. д. Часть тайников вскоре была обнаружена, другие таятся под землей доныне.

Личная судьба Шёрнера сложилась следующим образом: покинув 7 мая 1945 г. находившиеся под его командованием войска, 15 мая подвергся аресту американцами в Санкт-Иоганне (Австрия). Был выдан советским властям. Вместе с Эвальдом Клейстом стал вторым немецким фельдмаршалом, оказавшимся в советском плену. Содержался в Бутырской, Лефортовской и Владимирской тюрьмах. В 1952 г. Военным трибуналом войск МВД Московской области осужден к 25 годам заключения в лагерях. В январе 1955 г. возвратился в ФРГ, где в 1957 г. был осужден на 4,5 лет тюрьмы за казни немецких солдат без судебного разбирательства. Умер (1973) на 84 году жизни.

Вернувшись из советского тыла и стремясь определить в сложившейся ситуации свою дальнейшую судьбу, Кирн начал с главного: пытался уяснить преимущества сдачи в плен американцам. Под его личным контролем в FAK 202 была спланирована операция по изучению отношений между советскими и американскими войсками, в том числе о взаимодействии по охране тыла. Специально подготовленная группа должна была проникнуть на позиции союзников и «вместе провести несколько часов, наблюдая возникшие отношения». В расположение американцев диверсанты планировали прибыть в форме Красной Армии на трофейных Т-34 и бронетранспортере. По независящим от них причинам замысел остался нереализованным…

6 мая 1945 года остатки личного состава FAK 202 из Гросс-Влоссека двинулись в северо-западном направлении навстречу американским войскам. По утверждению зондерфюрера Цинка, Кирн, его помощник лейтенант Цандер, группа диверсантов и присоединившиеся 10 оуновцев во главе с упоминаемым Остапом «на машине отправились в Рейнерг. У них было намерение опять пройти в советский тыл, и там с помощью УПА продолжить войну против Советского Союза. Настоящие планы капитана Кирна мне были неизвестны. Одно знаю, что по инициативе 1Ц штаба фронта, в конце апреля, а может, в первых числах мая, он был в контакте с американцами и вел с ними какие-то переговоры. Так как Цандер и Кирн блестяще говорили по-английски (до войны Кирн долго скитался по Индии или Австралии и Англии), то они оба все это проделывали без переводчиков…».

Во время встречи с Витцелем Дитрихом (Кирном) ему было 90 лет. Выглядел он бодрым и деятельным. Дальнейшая его судьба, к сожалению, нам не известна, как неизвестно и то, чем он занимался после окончания той страшной войны, в которой ему пришлось принять активное и непосредственное участие. Он был одним из многочисленных «винтиков» в поединке на невидимом фронте, о котором, спустя даже многие годы, сказано еще далеко не все.