Глава четвертая Зачем им нужна бомба?

К 1973 году в арсеналах Израиля своего оружия было не меньше, чем импортного. Новые системы оружия собственного производства были приняты на вооружение и даже экспортировались. Это самолеты «Кфир», самоходная и длинноствольная артиллерия, ракеты всех классов и ракетные катера.

Никто не ожидал, что Израильсможетсам себя полностью обеспечить оружием, но, по крайней мере, зависимость от зарубежных поставок сократилась, перестала быть опасной для государства. Тем не менее, без американского оружия Октябрьская война 1973 года могла быть проиграна.

Когда на него напали Египет и Сирия, Израиль вновь почувствовал себя в полной изоляции. Он не мог получить достаточного количества оружия, чтобы компенсировать огромные потери техники в ожесточенных боях. Ни одна страна, кроме США, не согласилась поставлять оружие Израилю. Даже канцлер ФРГ Вилли Брандт, старый друг Голды Меир по Социалистическому интернационалу, старался помешать тому, чтобы оружие с американских баз в Европе поставлялось Израилю через немецкие порты.

Англия заявила, что приостанавливает поставку запасных частей к танкам, за которые уже было заплачено. И ни одно государство в Европе не разрешило американским самолетам с оружием для Израиля пролететь через их территорию.

Поэтому во время Октябрьской войны 1973 года был момент, когда израильтянам казалось, что война проиграна. Египтяне успешно наступали. Сирийские войска вот-вот могли захватить Северный Израиль. Еврейское государство не просто потерпело бы поражение.

Оно было бы уничтожено.

8 октября министр обороны Моше Даян, не склонный к сентиментальности, в отчаянии сказал премьер-министру Голде Меир:

— Я не уверен, что мы сможем продержаться. Это конец.

И тогда Голда Меир приказала собрать ядерное оружие и подготовить его к бою. Боеголовки были установлены на ракетах «Иерихон-1». Но тут свершилось чудо: наступающие сирийские танковые колонны были остановлены на Голанских высотах. Закончился и наступательный порыв египетской армии. Военное счастье вновь улыбнулось Израилю.

Бои в октябре 1973 года были самыми кровавыми и упорными во всей истории арабо-израильского конфликта.

Во время синайской кампании 1956 года, когда израильские войска смело атаковали египетские позиции и прорывали оборону, египтяне, вместо того чтобы продолжать сопротивляться, отступали по всему фронту. Попадая в окружение, сдавались, не переходя в рукопашную.

А в Шестидневной войне 1967 года арабские офицеры не в состоянии были организовать сопротивление наступающим израильским частям. Когда им наносили сильный удар, когда они видели, что фронт прорван, арабы поднимали руки и сдавались. Не все, не сразу, но сдавались.

Однако в Октябрьской войне 1973 года арабские солдаты вели себя иначе. Даже когда они несли тяжелые потери и видели, что сражение проиграно, они не бежали, не сдавались раньше времени. Некоторые подразделения сражались до последнего.

Увидев, что Израиль вообще может проиграть войну, американцы организовали воздушный мост и перебросили через океан все необходимое еврейскому государству оружие.

Но когда война закончилась, на переговорах с американцами министр обороны Моше Даян опять заговорил о том, что любая арабская страна свободно покупает оружие и на Западе, и на Востоке. Израилю, хотя он готов платить, оружие не продают. Соединенные Штаты — единственная страна, которая соглашается продавать Израилю самолеты, да и то не больше двух-трех машин в месяц. «Во время одного из разговоров с Генри Киссинджером я почувствовал, что Соединенные Штаты с большим удовольствием поддержали бы арабов», — с горечью сказал Даян коллегам по кабинету министров, вернувшись в Израиль после переговоров с государственным секретарем США.

В июне 1974 года было приведено к присяге новое правительство. Премьер-министром Израиля стал Ицхак Рабин, министром обороны — Шимон Перес, министром иностранных дел — Игал Аллон. Голда Меир и Моше Даян ответили своей карьерой за трагедию Октябрьской войны 1973 года.

Перес и Аллон терпеть не могли друг друга, но делать было нечего. Игала Аллона назначили на пост министра только ради того, чтобы наладить отношения с американцами. Аллон когда-то занимался у Киссинджера в его семинаре в Гарвардском университете.

Никто не думал, что отставной генерал Ицхак Рабин сделает такую стремительную политическую карьеру. На второй день Октябрьской войны Голда Меир убрала его из правительства, назначив уполномоченным по сбору средств. Израильтяне сочли, что это унизительно маленькая должность для бывшего начальника Генерального штаба. Зато после войны Рабин оказался одним из немногих политиков, который был свободен от груза ответственности за неудачную войну. Голосование внутри руководства правящей Рабочей партии сделало его премьер-министром.

Министр обороны Шимон Перес был сторонником продолжения ядерных разработок, а премьер-министр Ицхак Рабин и министр иностранных дел Игал Аллон считали, что стране достаточно обычных вооружений. Рабин, бывший посол в США, понимал, что слишком активная ядерная программа повредит Израилю в глазах американцев. Приходилось считаться еще и с тяжелым финансовым положением страны: после изнурительной войны денег в казне просто не было.

Через две недели после формирования нового правительства на Ближний Восток приехал президент США Ричард Никсон.

В Каире ему была устроена триумфальная встреча. Миллионы египтян приветствовали первый визит американского президента. Президент Анвар Садат оказал Никсону королевские почести. В качестве подарка Никсон пообещал построить Египту ядерный реактор.

Для Израиля это был удар. Тем более что Соединенные Штаты не потрудились заранее поставить в известность Израиль. Уже после того, как Никсон публично рассказал о своем обещании, государственный секретарь Киссинджер отправил в Иерусалим успокоительное послание: речь идет о ядерной установке, предназначенной исключительно для мирных целей. Если бы Соединенные Штаты отказали Садату в реакторе, египтяне получили бы его от Москвы. Стоит ли израильтянам возражать против того, что ядерная программа Египта останется под американским контролем? Когда Никсон и Киссинджер прибыли в Израиль, президенту задавать вопрос о ядерном реакторе не стали. Но спросили Киссинджера. Он ответил, что израильтян просто забыли предупредить, это был технический сбой.

— А как можно убедиться в том, что египетский реактор не будет использован в военных целях? — спросили израильтяне государственного секретаря.

Киссинджер снял очки и, протирая стекла, сказал, что не знает, как это можно сделать. Что предлагают израильтяне?

Его партнеры на переговорах приняли слова Киссинджера за чистую монету. И попали в ловушку. Они предложили:

— Все просто: надо держать египетский реактор под американским контролем.

Государственному секретарю понравилось это предложение.

— Неплохая идея, — согласился Киссинджер. — Но в таком случае американский контроль должен быть установлен и над израильскими ядерными объектами.

Израильтяне предпочли не продолжать обсуждение этого вопроса.

Уже после Октябрьской войны в Израиле на закрытых совещаниях много говорили о будущей военной стратегии. Дебаты шли в министерстве экономики, в комитете кнессета по делам вооруженных сил, среди военных.

Финансовые проблемы подрывали прежнюю военную стратегию Израиля, которая была основана на двух принципах: во-первых, ставка на превентивные удары; во-вторых, сохранение превосходства в воздухе и, шире говоря, вообще в уровне вооружений.

Стало ясно, что Израиль уже не в состоянии позволить себе гигантские расходы на разработку новых вооружений, особенно если результат нельзя гарантировать: ведь не так просто было принято решение прекратить разработку нового истребителя «Лави», на который уже ушли огромные деньги.

Рушилась разработанная когда-то Пересом стратегия опоры на собственные силы — в подражание Швеции.

Оборонительная стратегия Израиля была основана на стремительном маневре кадровыми частями и быстрой мобилизации резервистов. Но всем было ясно, что затяжной войны Израилю не выдержать. Войны на истощение Израиль боялся даже больше, чем настоящей большой войны.

Из этого арабские лидеры и исходили. Лидер Алжира Хуари Бумедьен, выступая перед выпускниками офицерского училища в Алжире, сказал: «Мы должны навязать еврейскому государству длительную войну на истощение. Израиль ни в коем случае не сможет выдержать бремени войны, которая продолжится больше трех недель. Ввиду скудости его ресурсов продолжительное пребывание в рядах вооруженных сил всех военнообязанных задушит его экономику и уничтожит страну изнутри».

Вот поэтому в Израиле обсуждался вопрос, можно ли рассматривать ядерное оружие как элемент будущей стратегии, как последнее средство в борьбе за выживание.

Некоторые специалисты всегда говорили, что Израиль должен открыто признать, что у него есть ядерное оружие, поэтому нападать на него не следует, и с этой позиции вести переговоры с арабскими соседями и палестинцами.

Обмен мнениями на заседании у премьер-министра был коротким:

— ядерное оружие — это наша страховочная сетка на тот случай, если американцы бросят нас на произвол судьбы;

— ядерное оружие — это лучшая гарантия от любого арабского политика, который попытается уничтожить Израиль.

Хаим Бар-Лев, начальник Генерального штаба, любил повторять: «Лучшая оборона — это нападение».

Иоси Бен-Арон, политический советник премьер-министра, сказал: «Мы должны вновь и вновь показывать нашим соседям, что не станем ждать, пока потенциальная угроза превратится в реальную».

Все поняли, что он имеет в виду.

Израиль продемонстрировал свою стратегию во время небольшой войны в воздухе с Сирией в 1982-м. Сирийцы получили новые советские зенитные ракеты и почувствовали себя уверенно, полагая, что отныне израильская авиация не сможет прорваться в их воздушное пространство.

Израильское правительство через посредников попросило Сирию отодвинуть ракеты, которые нарушали баланс сил. Сирийцы отказались это сделать. Тогда в Израиле приняли решение уничтожить новые ракеты.

Сначала израильтяне путем массированного обстрела уничтожили сами сирийские ракеты. Уцелел один-единственный радиолокатор ПВО, его вывели из игры с помощью системы электронного подавления. И тогда израильские истребители, ничего не опасаясь, нанесли удар по авиации Сирии.

Итог операции: сирийцы потеряли больше восьмидесяти самолетов, израильтяне — ни одного.

Израильтяне решили для себя так: если арабские страны добьются военного паритета с еврейским государством, тогда единственным преимуществом Израиля останется ядерное оружие. Если сирийцы попытаются обзавестись собственным ядерным или химическим оружием, это может заставить израильтян нанести превентивный удар, чтобы защитить свои города. Израиль — слишком маленькая страна, ее можно уничтожить одной ядерной бомбой.

В середине восьмидесятых министр обороны Сирии Мустафа Тлас дважды говорил, что Советский Союз обещал дать Сирии ядерное оружие, если Израильпримениторужие массового уничтожения. Правда, советский представитель дважды опровергал сирийское заявление. Но в Израиле к словам Мустафы Тласа отнеслись очень серьезно.

Израиль столько лет находился в состоянии войны с арабскими соседями, что никакой, даже самый высокий уровень собственной армии не мог считаться надежной гарантией безопасности. Успокаивала лишь способность израильских вооруженных сил полностью нейтрализовать противника. Таким образом, на первый план выдвигался принцип: нельзя позволить врагу первым выпустить пулю. В общем, вопрос СОСТОЯЛ В ОДНОМ: способны ли политики в нужный час принять верное решение?

19 сентября 1988 года был запущен израильский разведывательный спутник «Горизонт-1», который давал возможность наблюдать за перемещением арабских вооруженных сил практически в реальном времени. Запуск Израилем собственного спутника был неприятным сюрпризом для соседей. Это, среди прочего, означало, что израильтяне добились огромных успехов в ракетостроении.

Сам по себе разведывательный спутник ни на кого не производит впечатление. Главное — умение построить мощную ракету, которая способна забросить спутник на орбиту. Иногда спутник и запускают только для того, чтобы испытать мощность ракеты. Ракета может вывести на орбиту скромный спутник, а может отправить в цель ядерную боеголовку.

Три отца ядерного оружия — Бен-Гурион, Моше Даян и Шимон Перес — считали, что арабы никогда не смогут примириться с существованием Израиля. Из этого надо исходить. Ничего не поделаешь. Если израильтяне не позаботятся о своей обороноспособности, то пропадут. Если Израиль проявит нерешительность, он просто исчезнет с политической карты мира. Израиль должен постоянно демонстрировать свою силу и показывать, что готов применить ее, если это понадобится, не колеблясь. Только так можно заставить арабские страны смириться с существованием Израиля и подписать с ним мир…

Израильские политики были уверены, что главное-убедить арабский мир в том, что победить Израиль невозможно.

Ядерное оружие — последний довод, который покажет арабам, что нет смысла продолжать конфронтацию, раз у противника есть ядерная бомба.

В 1979 году во время египетско-израильских переговоров в Кэмп-Дэвиде один из помощников Анвара Садата сказал заместителю премьер-министра Израилю Игалу Ядину и министру обороны Эзеру Вейцману, что именно ядерный центр в Димоне подтолкнул Каир к миру.

Когда-то президент Эфраим Кацир официально заявил, что Израиль не будет первым ядерным государством в регионе. Теперь стало ясно, что Израиль не позволит себе быть вторым.